Застава Ильича
Дизайнерам интерьера посвящается.
«Застава Ильича» на десять квадратных метров. В загородный особнячок. По пять рубликов за квадратик. Иль может быть за шесть? За срочность. Как же изменились заказчики! Они не просто постарели, они стали идейно толковыми мудаками. Ворюги. В девяностые годы - голую бабу на пол стены или Арнольда с фаустпатроном, - и порядок. А сейчас - «Заставу Ильича»! Что за фильм такой? Так, плитку в вестибюль едем брать в четверг… Хотя в этом заказчике мне нравится, что он не мелькает перед камерой. Не дёргается. - Доверяет вкусу дизайнера. Да и как мне не доверять, такому хорошему и предусмотрительному? Плитка - пять на двадцать, - сто. Если будет менеджер Миша, мне должно капнуть где-то пятнадцать. Жалких пятнадцать рубликов… Наконец закажу себе конверсы. Или Светке юбку? Нет Светке юбку с обоев возьмём. Хороший, в принципе дядька, особнячок зачотный. Только причем тут «Застава Ильича»? Жрать хочется. За сегодня надо выбрать, а жрать хочется. Лень вставать, но ведь есть яндекс-доставка! Суши из «Му-му» или бургер с креветками? Всё это конечно хорошо, а что, если велосипедист будет негром? Или чеченом с кнутом и цвето-музыкой?
Зазвучала мелодия «Весёлой вдовы», сыгранная на металлофоне, - рингтон телефона, дополнительно вибрирующего в боковом кармане сумки. «Так, Севка оболтус».
- Алло, Сева!
- Да ничего, нормально.
- Штукатуров хороших есть у меня. Вот-вот бригада в Стенькино работала, хорошо всё закатали. Я тебе телефончик на вацап скину.
- Это… Сева, ты ведь у меня заядлый любитель ретро?
- Да не отнекивайся!
- Тут для моего нового заказчика надо нарисовать кадр на стене…
- Из «Заставы Ильича». Не смотрел?
- Да ты с ума сошёл, - я уж сам лет как десять не рисовал, - у меня тут есть нищеброд от живописи. Мне кадр выбрать надо. Из этой «Заставы». Мои в санаторий уматали, а мне до завтра надо это сделать. Не смотрел? Ну ладно. Сева, это...» Но Сева уже сбросил.
Шампанов отложил телефон, смачно зевнул, затем снова взял телефон потыкал, сделал заказ, снова зевнул, забил в яндексе запрос «Застава Ильича, видео».
Камера движется вперёд, мальчишки стучат палками по водосточным трубам. Ранняя весна, хотя нет, скорее всего, апрель. Мальчишки стучат палками по трубам, лупасят ими как шпагами, люди переходят дорогу, - девушка идёт с обручем на плече, на заднем плане, в перспективе улицы промелькнул грузовичок ГАЗ, прям собачая морда!.. Алексей нажал на стоп. Пару секунд онемения, он снова поставил на начало эпизода, - всё повторилось: мальчишки, девушка с обручем, грузовичок. Он сделал так раза четыре, не совсем понимая, зачем. «Я так далеко не уеду» - резонно заключил дизайнер и продолжил просмотр далее.
Камера сворачивает направо, сверкает окно на противоположной стороне улицы, и тут невероятным образом взгляд Шампанова простреливает в соседнее тёмное окно; на секунду он видит комнату, склонившегося над столом человека в спортивном костюме, трельяж за его спиной, картинка исчезает, Шампанов слегка трясёт головой, но через мгновенье на дизайнера вываливается первомайская демонстрация, рассыпающаяся толпа, транспаранты, плащи, улыбки, кто-то ему машет, кто-то показывает язык, один мужчина с фотоапаратом подошёл вплотную и сделал снимок. Девушка в правой части экрана многозначительно опустила глаза, знакомый мужчина с ребёнком на плечах (где я его видел?) исчезает за кадром, появляются рабочие в пиджаках и белых рубахах навыпуск…
Алексей словно слегка загипнотизирован картинкой, он уже вот-вот увлекается сюжетом, но резко вспоминая о своей задаче, перематывает фильм.
…Расщепляющийся салют, словно живой, красивый букет, одновременно похожий на нейронную сеть, как её изображают на случайных картинках в интернете. Картинка меняется: камера снимает сверху, сквозь тёмную, густую, влажную (невероятным образом ощущается эта влажность) крону. Сквозь разрывы кроны виднеется возлюбленная пара. Девушка, играючи, шаг в шаг идёт за юношей, он же изучает карту асфальта, гром, сальто над водосточной вечностью, дождь опрокидывается, дождь хлещет бегущих, взгляды порхают словно подмокшие бабочки, она снимает туфли, босоногий бег, удивительный мокрый, тёплый, переливающийся асфальт. Шампанов буквально сам ощущает его своими ступнями, хотя понимает, что никогда не бегал по мокрому асфальту, и, что говорить, вряд ли ему это предстоит делать. Немного грустно? Да нет, просто надо дальше перематывать фильм. Дальше искать эффектные ракурсы для десяти квадратов. Двадцать процентов с краски, пятнадцать со штукатурки, хваткий малый… А что делать? Все так живут. Останавливает фильм. Наконец вроде удачный общий кадр. Сразу трое. Алексей не торопится запускать. «Так, а Серёже ведь я должен откатить? Он ведь мне пригнал этот стрёмный офисный центр с кривым стенами и странной планировкой санузлов». Дизайнер неожиданно озадачился, забыв про текущий творческий поиск, про заставу. «Ведь да, надо Серёже кинуть что-нибудь. Некрасиво как-то. Хотя я с этим офисным центром так натрахался, - чего стоят только эти армянские штукатуры, - минус десять лет жизни, а заказчик, ну просто реликт из девяностых. Да, надо Серёжке кинуть…» Звонок в дверь. Алексей вскакивает. «Уф, суши приехали. Доставка дагестанская и узбекская? Если узбекская, - железно беру конверсы.» Доставка оказалась славянской. Дизайнер возвращается на исходную позицию, захламив столик коробочкой с суши. Запускает фильм. «Надо же, симпатичные ребята. О чём они говорят? О противоречиях половой жизни и пятилетнего, производственного плана? О том, как быстро страна встала на ноги после войны?» - Он всё ещё смотрел фильм в беззвучном режиме. Сцена была снята фронтально, - все три героя располагались в кадре. «Ну, центральный прям молодой Колин Фёрт, хотя, всё-равно, не дотягивает. Ну, а справа - арийский типаж, в камеди-клаб сейчас бы нехило отжигал! Где-то я его видел?» Симпатичные киногерои шестидесятых беззвучно шевелили ртами, и Шампанов опять забыл о цели своего просмотра. «О чём всё-же они говорят?» - ему было лень включать звук, но тут он вспомнил курьёзнейший случай из свой профессиональной деятельности, когда, случайно встреченный на улице проектировщик Валера Земляника настоятельно и с каким-то судорожным напряжением позвал его на объект, точнее на уже полностью сделанную квартиру. «Тут у нас чёрт-те что творится!» - Валера в замешательстве отводил глаза. - Может быть ты что-нибудь подскажешь? Опыт у тебя какой-никакой ведь есть! - Алексей был польщён оказанным доверием, и даже, таки, ностальгически с болезненным надрывом вспоминая самые проблемные ситуации из собственной практики. «Вот сюда! Квартира шестьсот шестьдесят семь». Земляника, слегка зажмурившись, нажал на звонок. «Как вообще сам? Как Светка? - удивительно, почему именно сейчас, стоя на пороге проблемной квартиры с покрытыми зловещей дымкой неизвестности, рассерженными заказчиками, надо было задавать этот вопрос. Но дверь пока не открывали, и Шампанов ответил, что всё хорошо, Светка перестала жопу качать, просто на йогу стала ходить. «Она у тебя умница», - Земляника неожиданно улыбнулся, какой-то широкой, тёплой, детской улыбкой, так не идущей к стальной двери перед ними. Наконец раздались щелчки поворачиваемого ключа.
Их накрыло облаком, выплывшем из квартиры. Облако состояло из лилового полумрака, запаха мужского, слащаво-блядского одеколона и приглушённой, утробной музыки. За дверью стоял высокий, худощавый типок с выпученными глазами и расширенными зрачками. «Тоша, это к нам!» - раздалось из глубины квартиры. Дизайнеры разулись и быстро прошли в зал. Зал, соответственно последним дизайнерским поветриям, был совмещён с кухней. В полумраке справа в углу на крутящемся офисном стуле располагался дородный детина. Было видно, что у него проблемы с обменом веществ, - поэтому было не просто определить его возраст. Шампанов всмотрелся и обнаружил сходство с оттёкшим и расплывшимся Элвисом Пресли. - Бачки, зачёсанная, явно крашенная шевелюра. Это была слегка расплывшаяся маска Элвиса из папье-маше. С небрежно намалёванными синяками и бугристым, слегка повёрнутым влево, носом. Парень был явно на стиле, даже находясь в домашней (а в домашней ли?) обстановке. Поверх майки была зелёная, твидовая жилетка. Широкие карминовые бриджи были усыпаны белыми черепками. Стенка, совмещённая с книжным шкафчиком, наполненным пёстрыми журналами. Фото размером А3 самого «Элвиса», монументально расположившегося на движущемся электросамокате. Рядом, Шампанов вгляделся внимательнее, - из обёрток презервативов была сложена крупная надпись CPA, ниже скромно расшифрованная Cost Per Action. «Гуру смм», - мелькнуло в голове у дизайнера. Он пространно подумал, мог ли явленный Элвис встроиться в хоровод друзей и затей его юности, все эти игры, крокодильчики, контакт, избыточная чушь юношеских слов, по-смешному неуместная философическая перепалка перед прекрасными дамами, на фоне вечерних, росистых прогулок… Его оборвали негромкие, но нарочитые звуки справа. Он обнаружил ещё одного обитателя комнаты, расположенного рядом с проходом. Тот сидел к нему спиной и был погружён в компьютерную игру. Кентавр с головой Жириновского бегал налево и направо, кричал по-немецки и плотоядно-звучно пожирал яблоки райских садов. Это была какая-то старомодная игра.
«Вот сюда, левее!» - только сейчас Алексей вспомнил, где он и зачем пришёл. Рядом суетился Земляника, Жириновский жрал, Элвис, продолжил шероховатым, но приятным голосом: «Вон туда, если встать, ближе к колонке», «Да-да, - скзазал Земляника, - Паша, иди сюда. - и добавил полушёпотом, - не узнал? Это ведь фудблогер Фаготов! Жру точка ру». Дизайнеры сосредоточились на небольшом пятачке около газовой колонки. И Шампанов услышал. Точнее, было ощущение, что всё время, что он здесь находился, он это слышал. Но дребезжащим фоном, приняв эти звуки за радио или громкий разговор в другой комнате. Но теперь, он понял, что слова летели из вентиляционного отверстия, акустически усиленные так, словно говорящий был совсем рядом.
«…Серёжа, у нас такая большая, прекрасная страна, а совесть у некоторых совсем маленькая. Магнитка, БАМ, Транссиб, - всё это было словно вчера. А сегодня? Ведь всё снова зашевелилось! Народу тесно в тарелке со жратвой. Сидели по гнёздам, по дуплам - досиделись! Как поганки стали. Зелёные. Знаешь что мне вчера Генка Чепарухин сказал?..»
«Мне насрать на то, что сказал Генка Чепарухин!!!» - неожиданно заорал из соседней комнаты пучеглазый Тоша.
«Да. Вот такие здесь фокусы с вентиляционной акустикой», - прискорбно заключил Валерка. - А у тебя таких случаев не было?» Алексей и сейчас помнит своё изумление; больше всего ему хотелось узнать что, всё-таки, вчера сказал Генка Чепарухин, тем более разговор из вытяжки продолжался, но слова стали как-то дальше, нить порвалась. Он так же помнит, как Элвис, он же футблогер Фаготов, с нежданным проворством, встал с кресла и стал обстоятельно и медленно разъяснять мнущемуся Землянике что-то там про неустойки, и сейчас он понимал, что этот разговор, разговор из вытяжки, вполне мог бы озвучить его текущую тему. - Алексей продолжил просмотр «Заставы», - фронтальный ракурс, шевелящиеся губы. Да, и он, таки включил звук! Теперь «Колин Фёрт» смотрел прямо на него, сквозь него. «Вот, посмотрите ребята на делегатов из нашего будущего. Это ради чего мы рвали когти, а наши отцы лежали в окопах…» Наш дизайнер вздрогнул и обернулся. «Ну, кормят там явно не плохо. Комбикорм наверняка импортный, из дружественных стран, - с улыбкой включился в разговор, сидящий слева. - Меня всё-таки одолевают лёгкие сомнения в успешности нашего марксистско-ленинского проекта. Ну посмотрите ребята, с ним ли ясность закалённого борьбой разума? Или там в будущём будет совсем другая ясность? - Тут неожиданно, большей частью, молчавший, сидящий справа «ариец» («Щит и меч!» - промелькнуло в голове) промолвил: «У них, там, в будущем будет не ясность разума, а его вечное сияние…»
Шампанов спал, лёжа головой на клавиатуре, заря растеклась слегка малиновым. Было пропущено два звонка. Один от жены, другой от Валерки Земляники. Последний даже оставил голосовое «Лёша, представляешь, тут прояснилась та чертовщина с вентиляционным…» Алексей поднял голову. Тяжесть и боль. Душевная боль. Он вспомнил, сколько недополучил с поставки именно жестяных, вентиляционных коробов три месяца назад. Это воспоминание подло всплыло сквозь глыбы мутных полуснов и предстало во всей своей неотвратимой ясности. «Всё самому помнить надо! Всё надо контролировать! Я не какой-то футблогер Фаготов.- Миллион налево, миллион направо, каждую копейку приходится считать». Он задел мышь, и на мониторе высветился застывший кадр из фильма. Но всё это теперь казалось Шампанову бесконечно далёким и безобидным. Ну, «Застава Ильича» эта, нелепица какая-то, ну её можно передать тому же Землянике под дружеский процент. Ему нравилось возвращаться в уютные теснины работы. Думать о работе даже сейчас, под тяжёлую голову после мутной ночи бесплодных поисков. Когда под кофеёк всё запланировано на месяцы. Всё решаемо. Надо смотреть в будущее. Сколько его однокашников ходят по улицам как бомжи? Тьма тьмущая. А он выплыл. Выплыл и процветает, не смотря там на всякие подставы и заставы. И не за горами новые конверсы.