С-Б 2011. Часть 2: Хара-Нур - Орлик
Judgement Day
Исторический переход начался по выработанному накануне маршруту: немного вверх по тропе, затем напрямик через лаву (в действительности этот участок состоял из нескольких отрезков) и, наконец, по травянистой долине к дальнему берегу. Шли очень медленно, часто отдыхали, фотографировали лавовые поля, и на этот раз обошлось без происшествий: через два с половиной часа мы все вшестером, целые и невредимые, стояли на том же месте, где мы с Андреем накануне. Мы чувствовали себя победителями. Именно с этим чувством мы ступили на южный берег Хара-Нура и направились к зелёному мысу возле устья Хадаруса, видневшемуся неподалёку.
Однако тут выяснилось, что самое интересное, как водится, впереди. “Светлый лесок” оказался адовым нагромождением растительности и камней, которые хотя и не были вулканического происхождения, мешали проходу ничуть не меньше. Поначалу мы порывались подняться выше от воды в надежде найти тропу или просто уровень, на котором можно двигаться быстрее. Но в итоге оказалось, что лучше всего для ходьбы подходит прибрежная полоса - крупная осыпь у самой кромки воды. Впрочем, назвать ходьбой то, чем мы занимались следующие четыре часа, было бы весьма неточно. Где-то на середине Настя предложила пообедать - я отказался, поскольку мыс казался уже совсем близким, однако на деле до него оставалась ещё пара часов ходу.
Последняя осыпь осталась позади около восьми вечера. Мы были совершенно измотаны, голодны и несколько растеряны. Место, откуда мы начали наш дневной переход, было видно отсюда настолько отчётливо, что, казалось, будь у нас лодка, мы могли бы добраться туда за четверть часа. Я отчётливо понимал: если в долине Хадаруса дела пойдут так же, нам нужно поворачивать назад. Поскольку мы порядочно взмокли, быстро искупались. Затем дежурные принялись за готовку, а я отправился на разведку. Цель - выйти к Хадарусу, а в идеале - отыскать тропу, ведущую в Долину вулканов.
Удалось это на удивление легко. Пожалуй, никогда в жизни вид конского навоза не вызывал у меня такой радости: раз он обнаружился здесь, значит, сюда возможно добраться “от цивилизации”, не преодолевая значительных препятствий. Собравшись из нескольких пешеходных ручейков, поднимающихся от берега Хара-Нура, тропа выглядела вполне убедительно. Я шёл, пока шум реки не сделался явственным, и между деревьями не замелькала белая пена Хадаруса. В лагере обед был готов. После выдвинулись вверх по тропе. За оставшиеся до темноты час-полтора мы прошли едва ли не больше, чем за предыдущие шесть. Наконец, тропинка нырнула в воду, обозначая брод, на другом берегу обнаружилась приемлемая стоянка с кострищем и отчётливыми следами пребывания людей и лошадей. Там и заночевали.
GPS был беспощаден: всего за этот день мы прошли (по прямой от предыдущей стоянки) всего 3,7 километра.
Водораздел
Следующий переход начался на удивление радостно: по отличной конской тропе, на фоне вчерашних злоключений больше походившей на асфальтовое шоссе. Правда, вскоре начала портиться погода, но даже мелкий накрапывающий дождик не мог испортить боевого настроения: стремительно приближалось место, где, судя по карте, спускалась с соседнего перевала обозначенная тропа, ведущая к цели. Раз уж здесь идётся легко, по “официальному” пунктиру мы полетим и вовсе не касаясь земли.
Стоит ли говорить, что у местности на наш счёт были совершенно другие планы. Вскоре стремительный, но узкий поток Хадаруса превратился в широченный пологий разлив. Вода текла здесь по просторному полю из многочисленных камней, тропа прижалась к кустам, но всё ещё шла по сухому месту. На другой стороне реки показался снежник. Дима не поленился преодолеть вброд весь этот хаос из камней и воды, чтобы принести нам кусочек зимы. Налюбовавшись тающими крупинками, двинулись дальше.
Внезапно путь преградили густые заросли карликовой берёзки, спускающиеся прямо к воде. Тропа, как обычно бывает в таких случаях, рассыпалась: каждый всадник и пешеход выбирал здесь свою дорогу самостоятельно. Двинулись по одному из ответвлений, однако вскоре оно совершенно увязло в болоте. Правильным решением было бы потратить некоторое время на разведку, однако обозначенный на карте пунктир, как и давешний мыс, казался настолько близким, что мы двинулись напрямик через мокрые заросли, в надежде достичь его в самое ближайшее время.
Следующие полчаса или час мы продирались сквозь густые заросли карликовой берёзки, едва не достигавшие человеческого роста. Наконец, стало ясно, что двигаться вдоль реки неразумно: тропа была обозначена выше, ближе к подножью гряды, так что при первой возможности повернули наверх. В ту секунду, когда под ногами оказалась узкая полоска грунта я, казалось, утратил всякую надежду её обнаружить.
Очередное “теперь-то всё пойдёт хорошо” продержалось в голове не более получаса. Здесь, в верховьях Хадаруса местность совсем выполаживается, и это затрудняет сток воды: вскоре тропа, хоть и видимая ясно, накрепко увязла в дремучем болоте. Хотя густое месиво из воды и глины не было здесь сдобрено камнями и корягами, оно и само по себе представлялось блюдом вполне убедительным. Мы наелись досыта намного раньше, чем природа перестала подкладывать нам добавку. Торжественным десертом стал неизбежный брод через Хадарус, который большинство участников преодолело уже не разуваясь.
Вскоре после этого дела на всех фронтах пошли на поправку. Во-первых, улучшилась погода: тучи разошлись, блеснуло солнышко, температура стремительно поползла вверх. Во-вторых, тропа выбралась, наконец, на твёрдую почву и только изредка пугала нас небольшими, истоптанными лошадьми лужами. В-третьих, вскоре мы вышли к озеру Харганато, обозначающему границу лавового поля. Вдалеке показались знакомые чёрные гряды, а ещё дальше - известный по многочисленным фотографиям зеленоватый усечённый конус вулкана Перетолчина.
На берегу живописного озера Харганато мы пообедали и двинулись дальше, наметив своей целью речушку с непроизносимым названием, исчезающую под лавой в полутора километрах перед вулканом. Хоть мы и шли по “официальному” пунктиру, особенной веры ему не было. На случай, если лава вновь преподнесёт нам сюрприз, в рюкзаках тащился аварийный запас воды.
Первое время тропа вела нас по траве вдоль кромки длинного лавового языка, протянувшегося к Харганато. Здесь, как и на Олон-Нуре, лава представляла собой кромешный ад трещин и обломков, образовавшихся под давлением более горячих внутренних слоев, когда поверхностный слой уже остыл и затвердел. Так при ледоставе колотый лёд сбивается к берегам, тогда как центральная часть реки может представлять собой достаточно ровную поверхность. С волнением ожидали мы момента, когда избегать лавы станет невозможно, но этот момент не принёс разочарования: здесь, вдали от окраин поверхность была куда более пригодна для ходьбы, чем на Хара- или Олон-Нуре. Почти на прежней скорости мы двигались по застывшему монолиту, лишь изредка рассечённому неширокими и неопасными трещинами. Если что и вызывало беспокойство, так это запас времени до темноты при непонятной ситуации с водой и стоянкой. Конечно, шесть литров воды “в багажнике” позволили бы избежать серьёзных неприятностей, но что такое стоянка с ограниченным запасом воды я хорошо помнил по Крыму и Алтаю, и повторять этот опыт мне совершенно не хотелось.
Наконец, около десяти вечера обозначенный на карте брод был достигнут. Однако здесь не оказалось не то что брода, а вообще каких бы то ни было ясных следов речного русла. Поскольку по отчётам вода была обещана “у вулкана Перетолчина” пошли дальше - если воду найти не удастся, мы, по крайней мере, максимально приблизимся к цели. Но тут из соседнего ущелья послышался характерный шум... Снова разделились: я пошёл на разведку к вулкану, а Дима с Андреем - на звук, в надежде обнаружить его источник. Возле вулкана нашлась обширная оборудованная стоянка, но воды, кроме нескольких луж, не было и в помине. Зато слух нас не обманул: в кустах по левую сторону от тропы мои спутники обнаружили крупный ручей, ниже по течению бесследно исчезающий под лавой. Неподалёку от ручья нашлось и место для стоянки. Кострища тут не оказалось, зато в дровах не было недостатка. До реки было далековато, но вскоре поблизости обнаружился ещё один крошечный родничок, где мы брали воду и мыли посуду.
Вечер выдался очень ясным, звёздным и спокойным. Фотографировали звёзды, легли спать поздно. Постановили на следующий день не перемещать лагерь, а устроить радиальный выход к вулканам. До вулкана Перетолчина отсюда было около километра, до Кропоткина - порядка пяти километров.
Долина вулканов
Итак, основная цель нашего путешествия была практически достигнута. Оставалась самая малость - взобраться на оба вулкана. На это у нас был целый свободный день - более, чем достаточно. Вышли около часу дня, сложив в клапан Настиного рюкзака (превращаемый в отдельный маленький рюкзачок) еду и чай для перекуса, аптечку, фонарик и пр. Лагерь свернули и спрятали рюкзаки в кусты, чтобы ничего не было видно с тропы. Впрочем, местность вокруг представлялась совершенно безлюдной (начинался седьмой день, и с вечера первого дня мы не встречали ни одного постороннего человека). Тот факт, что и здесь, в долине никого не оказалось немало меня удивил: возле вулканов я ожидал что-то вроде стоянки на Шавлинском озере (Алтай), где лагеря стояли вплотную друг к другу, так что найти свободное место было совсем непросто.
До Перетолчина добрались очень быстро. С перемычки между вулканом и бортом долины наверх ведёт ясно различимая извилистая тропа. На вершине - если можно говорить о вершине усечённого конуса - несколько (естественно, безводных) стоянок и прогулочная тропа вокруг кратера. Сам кратер впечатляет. Почти лишённый растительности, он представляет собой воронку глубиной метров тридцать, с уклоном градусов сорок, сложенную осыпающимися под ногами осколками вулканической породы. На дне плещется крошечное озерцо желтоватой (серной?) водички. Спустились донизу, пофотографировались на озерце, затем поднялись обратно и прошлись вокруг кратера. Солнце светило ярко на безоблачном небе, было жарко, так что загорать представлялось куда более разумным занятием, чем идти дальше. Собирать команду становилось всё сложнее.
Наконец, около четырёх часов дня спустились вниз. Тропа в сторону вулкана Кропоткина обнаружилась без труда, однако вскоре с ней повторилась знакомая история: в небольшом болотистом оазисе посреди лавы она затерялась и не думала объявляться. Снова разведка, снова досадная неопределённость, вновь обнаруженная тропа заворачивает куда-то к западу и упирается в реку, предстоит очередной брод... После брода и перекуса Валя, Настя и Дима решают повернуть назад (Валя с Димой дежурят и обещают приготовить ужин к нашему возвращению), мы втроем с Андреем и Катей продолжаем движение к цели.
Тропа продолжает творить чудеса. Трижды или четырежды мы переходим вброд одну и ту же реку (или её притоки?), затем зачем-то поднимаемся на косогор, где в зарослях карликовой берёзки дорога вновь теряется. Здесь совсем близко до небольшого снежника, где Катя с Андреем устраивают совсем зимнее катание. Но это нисколько не приближает нас к цели: вулкан Кропоткина остался где-то в стороне, тропа потерялась, и совершенно непонятно, где искать её продолжение... Единственное возможное решение - идти напрямик. Через заросли берёзки спускаемся обратно в долину. Здесь дорогу в очередной раз преграждает река. Лезть в воду уже нет сил: находим место поуже, хорошенько разбегаемся и... После серии манёвров на другом берегу выходим на лавовый простор и устремляемся прямо к вулкану.
Идти здесь сложнее, чем накануне вечером, но намного проще, чем в первые дни. Рельеф плоский, трещин нет, нет и груза за плечами, а то что камни под ногами не всегда плоские и удобные - вполне можно пережить. Минут через сорок такой скачки (вулканический конус приближается мучительно медленно) мы, наконец, добираемся до подножья горы. Вулкан Кропоткина, очевидно, моложе своего соседа и потому отличается скудной растительностью; его поверхность не скреплена слоем почвы и осыпается под ногами. Лезть трудно, к тому же ещё жарко, но цель всё ближе... Наконец, позади остаются последние метры подъёма: мы на вершине.
Кромка усечённого конуса здесь гораздо уже, чем на вулкане Перетолчина, растительности практически нет. Кратер выглядит более внушительно из-за большей крутизны склонов и опять же отсутствия зелени. Спускаться вниз, в кратер не осталось ни сил, ни времени (близились сумерки), да и шансы выбраться назад по мелкой, осыпающейся крошке выглядели не стопроцентными. Много фотографировались на фоне долины, затем стали спускаться.
Повторять собственный путь не стали, а взяли курс прямиком на оазис, где потеряли тропу. Лишние полчаса по сравнительно ровной лаве без единого брода, куста и косогора позволили сэкономить много времени. В лагере были около десяти вечера, где нас действительно ждал готовый ужин и довольные товарищи. По пути, у подножья вулкана Перетолчина, встретили, наконец, ещё одну туристическую группу. Они пришли со стороны Хойто-Гола (день пути), показали нам хорошую карту, но сказали, что сведений о тропе, ведущей вдоль Барун-Хадаруса (по которой мы надеялись пробиться в цивилизацию) у них нет. Что ж, оставалось надеяться на удачу.
Выход рядом
Задача максимум на оставшиеся три дня состояла в том, чтобы вернуться к Сенце по долине Барун-Хадаруса (именно этим путём мы должны были попасть в долину по первоначальному плану) и оказаться к концу десятого дня в точке встречи с грузовиком. Впрочем, последний участок пути (если считать в километрах - едва ли не половина) пролегал по вездеходной дороге в долине Сенцы, и это оставляло нам возможность спастись бегством на попутном транспорте, если задача окажется слишком трудной. Но до выхода в долину Сенцы мы могли рассчитывать только на себя.
Как уже стало печальной (или доброй?) традицией, вначале всё шло отлично, не считая ополчившейся на нас жары. Если накануне яркое солнце лишь радовало нас, идущих налегке, то теперь оно яростно жарило нас же, идущих с грузом. Идеальная поначалу тропа, конечно, стала портиться, теряться, залезать в болотца и т. д. и т. п. Но нас уже мало что могло удивить. Обед устроили ранний, часов около трёх, когда позади уже остались три полноценных перехода и пара бродов, а жара, кажется, вконец озверела. Пока готовили и ели, вдали загрохотало, сгустились тучи, немного похолодало. Вначале пологая, долина всё более походила на каньон; тропа огибала осыпи и скальные выходы; вновь стали появляться ямы и коряги. Река же, собирая мелкие притоки, становилась всё более грозной и полноводной. Тем большим сюрпризом оказался момент, когда после двух или трёх послеобеденных переходов тропа вывела меня прямо в прибрежные заросли, недвусмысленно давая понять, что нас ждёт очередная весёлая переправа.
Верить в это совершенно не хотелось, поэтому мы уставились в карту. Идущий вдоль реки пунктир здесь действительно перебирался на тот берег, но лишь на несколько сотен метров. Предчувствуя подвох, я попросил Андрея отыскать тропу на том берегу, а сам отправился по прибрежной осыпи вдоль нашего берега, надеясь выйти к тому месту, где тропинка вновь возвращается назад. В это время давно собиравшийся дождь всё же настиг нас, хоть и не в полную силу. Тропу на том берегу удалось обнаружить, моё же предприятие потерпело неудачу: ниже по течению осыпь становилась всё более грозной, пока, наконец, не упёрлась в отвесную стену, спускающуюся прямо к воде. Обойти препятствие сверху было возможно, но трудно: довольно крутой косогор, груда камней, кусты и поваленные деревья... Два брода представлялись меньшим из зол.
С противоположного берега тропа круто приняла вверх. Пасмурная погода ускорила наступление сумерек, мокрые кусты быстро делали мокрой всю одежду, надо было срочно что-то решать с ночёвкой, а возвращаться на тот берег тропа и не думала. На короткое время она будто бы спустилась к воде, но здесь было очень топко и неровно - палатки не поставишь - затем снова принялась штурмовать косогор и, наконец, потерялась, традиционно рассыпавшись горстью мелких, едва различимых в сумерках “ручейков”. Я полез на разведку. Относительно ровное место удалось найти только метрах в сорока над основным руслом, да и то две палатки влезали здесь только вплотную друг к другу. К счастью, в кустах обнаружился небольшой, сбегающий с гор ручеёк, что избавляло нас от мучительных экспедиций за водой по косогору. С дровами тоже был порядок, скоро сделали костёр и приготовили ужин. Поиск сохранившихся пакетиков с гречкой по рюкзакам ясно указывал на то, что поход близится к концу.
Наутро я предпринял очередную разведку. По всему получалось, что возвращение тропы на левый берег мы каким-то образом пропустили - или следовало предположить, что врёт карта, а это было бы совсем печально. Я спустился к воде - тут тропы не было - перебрался на тот берег и немедленно упёрся в крутой косогор, движение по которому представлялось совершенно невозможным. К счастью, долина в этом месте была достаточно широкой и в значительной своей части сухой - по камням в русле можно было беспрепятственно двигаться вниз по течению. Я бродил минут пятнадцать, пока на очередном “лесном” островке не обнаружил - о, чудо, чудо! - ясные конские следы.
В лагере, кроме завтрака, меня ожидало настроение совершенно не боевое, что, впрочем, вполне обычно для последних дней путешествия. Похоже, о возвращении в Шаснур речи уже не шло. Но из долины Барун-Хадаруса нужно было как-то выбираться: заказать грузовик к подножью нашего косогора не представлялось возможным. Вышли в половину второго - рекордно поздно для всего путешествия. Следуя разведанным маршрутом, спустились к реке, перебрели на левый берег и дошли до конских следов. Дальше тропинка ещё некоторое время петляла по дну долины, дожидаясь, пока берег не станет достаточно пологим, затем взвилась вверх по склону и вскоре оказалась достаточно далеко от воды. Несмотря на усиливающуюся жару, шли мы довольно быстро: всем хотелось поскорее добраться до цели.
К четырём были у Зун-Хадаруса, переправились на тот берег, выход в долину Сенцы был теперь отчётливо виден впереди, не хватало только зелёной таблички со светящимися буквами: “ВЫХОД”. Горы, однако, вовсе не думали отпускать нас просто так. Последние два или три часа перед выходом оказались настоящим испытанием, к которому я уже не был морально готов. Казалось, природа включила все поражающие факторы, имевшиеся в её арсенале, исключая, разве что, лаву: громадные промоины в ложе тропы были заполнены грязью, навозом, мхом, корягами, камнями... Мы двигались едва ли не медленнее, чем по памятной осыпи. Из-за жары быстро подошли к концу “ходовые” запасы воды и чая, бурная река издевательски шумела внизу, но подобраться к ней не было никакой возможности. Наконец, тропа ринулась вниз по склону крутым серпантином, петляя по становящемуся всё более густым лесу. Даже присесть здесь было нельзя: лесная подстилка кишела громадными муравьями, которые норовили залезть под одежду... Близился вечер, хотелось пить и есть (дефицит воды оставил нас без обеда), а конечная цель нашего перехода всё ещё была не ясна. Наконец, мы повалились на землю прямо посередине тропы. Местность здесь была уже достаточно пологой, река должна была быть неподалёку, так что мы с Андреем, прихватив бутылки, отправились за вожделенной добычей. Вскоре мы уплетали хлебцы с хамоном, запивая их прозрачной, почти ледяной водичкой.
Восстановив силы, двинулись дальше. Где-то вдалеке отчётливо слышался гул грузовиков. Вскоре слуха коснулся ещё один давно позабытый звук: звон коровьего колокольчика. Группа парнокопытных задумчиво глядела на нас из кустов поодаль от дороги. Наконец, впереди показалась серая полоска надёжной, укатанной колеи.
Русские горки
Несмотря на поздний час, у нас всё ещё не было ясного плана на будущее. В рядах участников зрел очередной раскол. До Шаснура отсюда было около тридцати километров - много для однодневного перехода даже с учётом вездеходной дороги. Андрей и Катя были, тем не менее, полны решимости идти дальше. Остальные же более склонялись к варианту с ловлей попутной машины. В любом случае нам следовало выбрать место для ночлега. Конечно, дорога регулярно пересекала стекающие с гор речушки, однако выглядели эти пересечения на редкость неприглядно: пыльная, а то и заляпанная грязью трава, широкая просека, грубо поваленные деревья, многочисленные следы коров и лошадей. Однако нужно было что-то решать: одна партия требовала немедленной остановки (какая разница сколько ехать на попутке), другая - продолжения банкета (будет больше шансов дойти завтра). Не вмешайся провидение, дело, скорее всего, кончилось бы очередным разладом.
Провидение явилось к нам в образе трёх грузовиков, накрепко застрявших посреди дороги из-за поваленного дерева. Кто-то уже вынул бензопилу и принялся устранять препятствие. Мы стали обходить колонну по обочине. Водитель среднего грузовика окликнул нас. Из короткого диалога выяснилось, что это и есть Анатолий Урбаев, с которым мы договаривались о заброске, и что именно его машина должна была забрать нас на следующий день от Шаснура. Сейчас он возвращался в Орлик, а в кузове средней машины как раз было полно свободного места...
Качество наших дорог может вызвать изумление, но ещё большее изумление вызывает качество наших машин - я говорю об Уралах, ГАЗ-66 и им подобных. Казалось, местами грузовик выбирался из совершенно безвыходных ситуаций. Трясло, конечно, отчаянно, фотоаппарат доставать было просто страшно, вещи катались по полу. Наши соседи, впрочем, были привычны к такой езде и даже умудрялись спать. Мы первое время больше орали и хохотали, а потом тоже привыкли. Да и дорога, кажется, стала получше...
Главной изюминкой аттракциона стало преодоление болота близ Хутэла - небольшого притока Сенцы. В этом месте всех пассажиров просят выйти из машины (кажется, случалось, что грузовики проваливались в трясину “с головой”). Вещи остаются в кузове (мы легкомысленно оставили там все деньги и документы). Выпрыгнули. Наш сосед, недавно спустившийся с пика Топографов, указал на привязанную к рюкзакам обувь для брода: “Чего не берёте?” Вначале я подумал, что он шутит. Но обувь на всякий случай взял с собой...
Дальнейшее - зрелище не для слабонервных. Люди гуськом преодолевают по хлипким мосткам, кочкам и просто лужам обширное заболоченное пространство протяжённостью метров пятьсот или даже больше. Грузовики следуют в объезд местами по чудовищной колее, местами по грубой гати, сложенной из крупных брёвен. Водители держат наготове тросы и стараются не слишком отрываться друг от друга. Люди справляются где-то за полчаса, машинам требуется от полутора до трёх. Сменная обувь действительно пригодилась нам на середине пути, когда земля под ногами “поплыла”, напомнив о студне. Если идти очень быстро, ещё можно не провалиться, но стоит остановиться, и ноги медленно погружаются в воду... На той стороне болота долго ждали грузовика, всё надеялись, что он не потонет с нашими билетами и паспортами. Тёплая одежда тоже осталась в кузове - чтобы согреться даже развели небольшой костёр, но и это помогло несильно. Наконец, блеснули фары, и победители вынырнули из леса. Наш водитель освободил место пассажира в кабине и хлопнул по плечу молодого аборигена, занимавшего водительское кресло: “Молодец! Медаль заслужил”. Лоцман остался горд собой, а мы поехали дальше.
Следующие часа три я помню смутно. Уровень тряски снизился с чудовищного до сильного - по мере приближения к Орлику дорога становилась всё лучше. Где-то позади остался скрытый в темноте Шаснур и место нашего старта. Незадолго до Орлика водитель вдруг свернул с дороги и вскоре остановился, приказав нам вылезать. В темноте ничего не было видно. Луч фонарика поочерёдно выхватывал обустроенное кострище, стол со скамейками, стриженную траву английского парка, редкие лиственницы, тёмный провал пляжа, за которым слышался шум воды. Анатолий предложил нам остановиться на этом месте и оставаться до следующего вечера, когда уже согласованная машина отвезёт нас в Слюдянку. День похода мы обменяли таким образом на день отдыха на берегу Оки.
Грузовик укатил, мы включили телефоны. Сигнал входящего сообщения возвестил об окончании “дикой” части маршрута.
Исторический переход начался по выработанному накануне маршруту: немного вверх по тропе, затем напрямик через лаву (в действительности этот участок состоял из нескольких отрезков) и, наконец, по травянистой долине к дальнему берегу. Шли очень медленно, часто отдыхали, фотографировали лавовые поля, и на этот раз обошлось без происшествий: через два с половиной часа мы все вшестером, целые и невредимые, стояли на том же месте, где мы с Андреем накануне. Мы чувствовали себя победителями. Именно с этим чувством мы ступили на южный берег Хара-Нура и направились к зелёному мысу возле устья Хадаруса, видневшемуся неподалёку.
Однако тут выяснилось, что самое интересное, как водится, впереди. “Светлый лесок” оказался адовым нагромождением растительности и камней, которые хотя и не были вулканического происхождения, мешали проходу ничуть не меньше. Поначалу мы порывались подняться выше от воды в надежде найти тропу или просто уровень, на котором можно двигаться быстрее. Но в итоге оказалось, что лучше всего для ходьбы подходит прибрежная полоса - крупная осыпь у самой кромки воды. Впрочем, назвать ходьбой то, чем мы занимались следующие четыре часа, было бы весьма неточно. Где-то на середине Настя предложила пообедать - я отказался, поскольку мыс казался уже совсем близким, однако на деле до него оставалась ещё пара часов ходу.
Последняя осыпь осталась позади около восьми вечера. Мы были совершенно измотаны, голодны и несколько растеряны. Место, откуда мы начали наш дневной переход, было видно отсюда настолько отчётливо, что, казалось, будь у нас лодка, мы могли бы добраться туда за четверть часа. Я отчётливо понимал: если в долине Хадаруса дела пойдут так же, нам нужно поворачивать назад. Поскольку мы порядочно взмокли, быстро искупались. Затем дежурные принялись за готовку, а я отправился на разведку. Цель - выйти к Хадарусу, а в идеале - отыскать тропу, ведущую в Долину вулканов.
Удалось это на удивление легко. Пожалуй, никогда в жизни вид конского навоза не вызывал у меня такой радости: раз он обнаружился здесь, значит, сюда возможно добраться “от цивилизации”, не преодолевая значительных препятствий. Собравшись из нескольких пешеходных ручейков, поднимающихся от берега Хара-Нура, тропа выглядела вполне убедительно. Я шёл, пока шум реки не сделался явственным, и между деревьями не замелькала белая пена Хадаруса. В лагере обед был готов. После выдвинулись вверх по тропе. За оставшиеся до темноты час-полтора мы прошли едва ли не больше, чем за предыдущие шесть. Наконец, тропинка нырнула в воду, обозначая брод, на другом берегу обнаружилась приемлемая стоянка с кострищем и отчётливыми следами пребывания людей и лошадей. Там и заночевали.
GPS был беспощаден: всего за этот день мы прошли (по прямой от предыдущей стоянки) всего 3,7 километра.
Водораздел
Следующий переход начался на удивление радостно: по отличной конской тропе, на фоне вчерашних злоключений больше походившей на асфальтовое шоссе. Правда, вскоре начала портиться погода, но даже мелкий накрапывающий дождик не мог испортить боевого настроения: стремительно приближалось место, где, судя по карте, спускалась с соседнего перевала обозначенная тропа, ведущая к цели. Раз уж здесь идётся легко, по “официальному” пунктиру мы полетим и вовсе не касаясь земли.
Стоит ли говорить, что у местности на наш счёт были совершенно другие планы. Вскоре стремительный, но узкий поток Хадаруса превратился в широченный пологий разлив. Вода текла здесь по просторному полю из многочисленных камней, тропа прижалась к кустам, но всё ещё шла по сухому месту. На другой стороне реки показался снежник. Дима не поленился преодолеть вброд весь этот хаос из камней и воды, чтобы принести нам кусочек зимы. Налюбовавшись тающими крупинками, двинулись дальше.
Внезапно путь преградили густые заросли карликовой берёзки, спускающиеся прямо к воде. Тропа, как обычно бывает в таких случаях, рассыпалась: каждый всадник и пешеход выбирал здесь свою дорогу самостоятельно. Двинулись по одному из ответвлений, однако вскоре оно совершенно увязло в болоте. Правильным решением было бы потратить некоторое время на разведку, однако обозначенный на карте пунктир, как и давешний мыс, казался настолько близким, что мы двинулись напрямик через мокрые заросли, в надежде достичь его в самое ближайшее время.
Следующие полчаса или час мы продирались сквозь густые заросли карликовой берёзки, едва не достигавшие человеческого роста. Наконец, стало ясно, что двигаться вдоль реки неразумно: тропа была обозначена выше, ближе к подножью гряды, так что при первой возможности повернули наверх. В ту секунду, когда под ногами оказалась узкая полоска грунта я, казалось, утратил всякую надежду её обнаружить.
Очередное “теперь-то всё пойдёт хорошо” продержалось в голове не более получаса. Здесь, в верховьях Хадаруса местность совсем выполаживается, и это затрудняет сток воды: вскоре тропа, хоть и видимая ясно, накрепко увязла в дремучем болоте. Хотя густое месиво из воды и глины не было здесь сдобрено камнями и корягами, оно и само по себе представлялось блюдом вполне убедительным. Мы наелись досыта намного раньше, чем природа перестала подкладывать нам добавку. Торжественным десертом стал неизбежный брод через Хадарус, который большинство участников преодолело уже не разуваясь.
Вскоре после этого дела на всех фронтах пошли на поправку. Во-первых, улучшилась погода: тучи разошлись, блеснуло солнышко, температура стремительно поползла вверх. Во-вторых, тропа выбралась, наконец, на твёрдую почву и только изредка пугала нас небольшими, истоптанными лошадьми лужами. В-третьих, вскоре мы вышли к озеру Харганато, обозначающему границу лавового поля. Вдалеке показались знакомые чёрные гряды, а ещё дальше - известный по многочисленным фотографиям зеленоватый усечённый конус вулкана Перетолчина.
На берегу живописного озера Харганато мы пообедали и двинулись дальше, наметив своей целью речушку с непроизносимым названием, исчезающую под лавой в полутора километрах перед вулканом. Хоть мы и шли по “официальному” пунктиру, особенной веры ему не было. На случай, если лава вновь преподнесёт нам сюрприз, в рюкзаках тащился аварийный запас воды.
Первое время тропа вела нас по траве вдоль кромки длинного лавового языка, протянувшегося к Харганато. Здесь, как и на Олон-Нуре, лава представляла собой кромешный ад трещин и обломков, образовавшихся под давлением более горячих внутренних слоев, когда поверхностный слой уже остыл и затвердел. Так при ледоставе колотый лёд сбивается к берегам, тогда как центральная часть реки может представлять собой достаточно ровную поверхность. С волнением ожидали мы момента, когда избегать лавы станет невозможно, но этот момент не принёс разочарования: здесь, вдали от окраин поверхность была куда более пригодна для ходьбы, чем на Хара- или Олон-Нуре. Почти на прежней скорости мы двигались по застывшему монолиту, лишь изредка рассечённому неширокими и неопасными трещинами. Если что и вызывало беспокойство, так это запас времени до темноты при непонятной ситуации с водой и стоянкой. Конечно, шесть литров воды “в багажнике” позволили бы избежать серьёзных неприятностей, но что такое стоянка с ограниченным запасом воды я хорошо помнил по Крыму и Алтаю, и повторять этот опыт мне совершенно не хотелось.
Наконец, около десяти вечера обозначенный на карте брод был достигнут. Однако здесь не оказалось не то что брода, а вообще каких бы то ни было ясных следов речного русла. Поскольку по отчётам вода была обещана “у вулкана Перетолчина” пошли дальше - если воду найти не удастся, мы, по крайней мере, максимально приблизимся к цели. Но тут из соседнего ущелья послышался характерный шум... Снова разделились: я пошёл на разведку к вулкану, а Дима с Андреем - на звук, в надежде обнаружить его источник. Возле вулкана нашлась обширная оборудованная стоянка, но воды, кроме нескольких луж, не было и в помине. Зато слух нас не обманул: в кустах по левую сторону от тропы мои спутники обнаружили крупный ручей, ниже по течению бесследно исчезающий под лавой. Неподалёку от ручья нашлось и место для стоянки. Кострища тут не оказалось, зато в дровах не было недостатка. До реки было далековато, но вскоре поблизости обнаружился ещё один крошечный родничок, где мы брали воду и мыли посуду.
Вечер выдался очень ясным, звёздным и спокойным. Фотографировали звёзды, легли спать поздно. Постановили на следующий день не перемещать лагерь, а устроить радиальный выход к вулканам. До вулкана Перетолчина отсюда было около километра, до Кропоткина - порядка пяти километров.
Долина вулканов
Итак, основная цель нашего путешествия была практически достигнута. Оставалась самая малость - взобраться на оба вулкана. На это у нас был целый свободный день - более, чем достаточно. Вышли около часу дня, сложив в клапан Настиного рюкзака (превращаемый в отдельный маленький рюкзачок) еду и чай для перекуса, аптечку, фонарик и пр. Лагерь свернули и спрятали рюкзаки в кусты, чтобы ничего не было видно с тропы. Впрочем, местность вокруг представлялась совершенно безлюдной (начинался седьмой день, и с вечера первого дня мы не встречали ни одного постороннего человека). Тот факт, что и здесь, в долине никого не оказалось немало меня удивил: возле вулканов я ожидал что-то вроде стоянки на Шавлинском озере (Алтай), где лагеря стояли вплотную друг к другу, так что найти свободное место было совсем непросто.
До Перетолчина добрались очень быстро. С перемычки между вулканом и бортом долины наверх ведёт ясно различимая извилистая тропа. На вершине - если можно говорить о вершине усечённого конуса - несколько (естественно, безводных) стоянок и прогулочная тропа вокруг кратера. Сам кратер впечатляет. Почти лишённый растительности, он представляет собой воронку глубиной метров тридцать, с уклоном градусов сорок, сложенную осыпающимися под ногами осколками вулканической породы. На дне плещется крошечное озерцо желтоватой (серной?) водички. Спустились донизу, пофотографировались на озерце, затем поднялись обратно и прошлись вокруг кратера. Солнце светило ярко на безоблачном небе, было жарко, так что загорать представлялось куда более разумным занятием, чем идти дальше. Собирать команду становилось всё сложнее.
Наконец, около четырёх часов дня спустились вниз. Тропа в сторону вулкана Кропоткина обнаружилась без труда, однако вскоре с ней повторилась знакомая история: в небольшом болотистом оазисе посреди лавы она затерялась и не думала объявляться. Снова разведка, снова досадная неопределённость, вновь обнаруженная тропа заворачивает куда-то к западу и упирается в реку, предстоит очередной брод... После брода и перекуса Валя, Настя и Дима решают повернуть назад (Валя с Димой дежурят и обещают приготовить ужин к нашему возвращению), мы втроем с Андреем и Катей продолжаем движение к цели.
Тропа продолжает творить чудеса. Трижды или четырежды мы переходим вброд одну и ту же реку (или её притоки?), затем зачем-то поднимаемся на косогор, где в зарослях карликовой берёзки дорога вновь теряется. Здесь совсем близко до небольшого снежника, где Катя с Андреем устраивают совсем зимнее катание. Но это нисколько не приближает нас к цели: вулкан Кропоткина остался где-то в стороне, тропа потерялась, и совершенно непонятно, где искать её продолжение... Единственное возможное решение - идти напрямик. Через заросли берёзки спускаемся обратно в долину. Здесь дорогу в очередной раз преграждает река. Лезть в воду уже нет сил: находим место поуже, хорошенько разбегаемся и... После серии манёвров на другом берегу выходим на лавовый простор и устремляемся прямо к вулкану.
Идти здесь сложнее, чем накануне вечером, но намного проще, чем в первые дни. Рельеф плоский, трещин нет, нет и груза за плечами, а то что камни под ногами не всегда плоские и удобные - вполне можно пережить. Минут через сорок такой скачки (вулканический конус приближается мучительно медленно) мы, наконец, добираемся до подножья горы. Вулкан Кропоткина, очевидно, моложе своего соседа и потому отличается скудной растительностью; его поверхность не скреплена слоем почвы и осыпается под ногами. Лезть трудно, к тому же ещё жарко, но цель всё ближе... Наконец, позади остаются последние метры подъёма: мы на вершине.
Кромка усечённого конуса здесь гораздо уже, чем на вулкане Перетолчина, растительности практически нет. Кратер выглядит более внушительно из-за большей крутизны склонов и опять же отсутствия зелени. Спускаться вниз, в кратер не осталось ни сил, ни времени (близились сумерки), да и шансы выбраться назад по мелкой, осыпающейся крошке выглядели не стопроцентными. Много фотографировались на фоне долины, затем стали спускаться.
Повторять собственный путь не стали, а взяли курс прямиком на оазис, где потеряли тропу. Лишние полчаса по сравнительно ровной лаве без единого брода, куста и косогора позволили сэкономить много времени. В лагере были около десяти вечера, где нас действительно ждал готовый ужин и довольные товарищи. По пути, у подножья вулкана Перетолчина, встретили, наконец, ещё одну туристическую группу. Они пришли со стороны Хойто-Гола (день пути), показали нам хорошую карту, но сказали, что сведений о тропе, ведущей вдоль Барун-Хадаруса (по которой мы надеялись пробиться в цивилизацию) у них нет. Что ж, оставалось надеяться на удачу.
Выход рядом
Задача максимум на оставшиеся три дня состояла в том, чтобы вернуться к Сенце по долине Барун-Хадаруса (именно этим путём мы должны были попасть в долину по первоначальному плану) и оказаться к концу десятого дня в точке встречи с грузовиком. Впрочем, последний участок пути (если считать в километрах - едва ли не половина) пролегал по вездеходной дороге в долине Сенцы, и это оставляло нам возможность спастись бегством на попутном транспорте, если задача окажется слишком трудной. Но до выхода в долину Сенцы мы могли рассчитывать только на себя.
Как уже стало печальной (или доброй?) традицией, вначале всё шло отлично, не считая ополчившейся на нас жары. Если накануне яркое солнце лишь радовало нас, идущих налегке, то теперь оно яростно жарило нас же, идущих с грузом. Идеальная поначалу тропа, конечно, стала портиться, теряться, залезать в болотца и т. д. и т. п. Но нас уже мало что могло удивить. Обед устроили ранний, часов около трёх, когда позади уже остались три полноценных перехода и пара бродов, а жара, кажется, вконец озверела. Пока готовили и ели, вдали загрохотало, сгустились тучи, немного похолодало. Вначале пологая, долина всё более походила на каньон; тропа огибала осыпи и скальные выходы; вновь стали появляться ямы и коряги. Река же, собирая мелкие притоки, становилась всё более грозной и полноводной. Тем большим сюрпризом оказался момент, когда после двух или трёх послеобеденных переходов тропа вывела меня прямо в прибрежные заросли, недвусмысленно давая понять, что нас ждёт очередная весёлая переправа.
Верить в это совершенно не хотелось, поэтому мы уставились в карту. Идущий вдоль реки пунктир здесь действительно перебирался на тот берег, но лишь на несколько сотен метров. Предчувствуя подвох, я попросил Андрея отыскать тропу на том берегу, а сам отправился по прибрежной осыпи вдоль нашего берега, надеясь выйти к тому месту, где тропинка вновь возвращается назад. В это время давно собиравшийся дождь всё же настиг нас, хоть и не в полную силу. Тропу на том берегу удалось обнаружить, моё же предприятие потерпело неудачу: ниже по течению осыпь становилась всё более грозной, пока, наконец, не упёрлась в отвесную стену, спускающуюся прямо к воде. Обойти препятствие сверху было возможно, но трудно: довольно крутой косогор, груда камней, кусты и поваленные деревья... Два брода представлялись меньшим из зол.
С противоположного берега тропа круто приняла вверх. Пасмурная погода ускорила наступление сумерек, мокрые кусты быстро делали мокрой всю одежду, надо было срочно что-то решать с ночёвкой, а возвращаться на тот берег тропа и не думала. На короткое время она будто бы спустилась к воде, но здесь было очень топко и неровно - палатки не поставишь - затем снова принялась штурмовать косогор и, наконец, потерялась, традиционно рассыпавшись горстью мелких, едва различимых в сумерках “ручейков”. Я полез на разведку. Относительно ровное место удалось найти только метрах в сорока над основным руслом, да и то две палатки влезали здесь только вплотную друг к другу. К счастью, в кустах обнаружился небольшой, сбегающий с гор ручеёк, что избавляло нас от мучительных экспедиций за водой по косогору. С дровами тоже был порядок, скоро сделали костёр и приготовили ужин. Поиск сохранившихся пакетиков с гречкой по рюкзакам ясно указывал на то, что поход близится к концу.
Наутро я предпринял очередную разведку. По всему получалось, что возвращение тропы на левый берег мы каким-то образом пропустили - или следовало предположить, что врёт карта, а это было бы совсем печально. Я спустился к воде - тут тропы не было - перебрался на тот берег и немедленно упёрся в крутой косогор, движение по которому представлялось совершенно невозможным. К счастью, долина в этом месте была достаточно широкой и в значительной своей части сухой - по камням в русле можно было беспрепятственно двигаться вниз по течению. Я бродил минут пятнадцать, пока на очередном “лесном” островке не обнаружил - о, чудо, чудо! - ясные конские следы.
В лагере, кроме завтрака, меня ожидало настроение совершенно не боевое, что, впрочем, вполне обычно для последних дней путешествия. Похоже, о возвращении в Шаснур речи уже не шло. Но из долины Барун-Хадаруса нужно было как-то выбираться: заказать грузовик к подножью нашего косогора не представлялось возможным. Вышли в половину второго - рекордно поздно для всего путешествия. Следуя разведанным маршрутом, спустились к реке, перебрели на левый берег и дошли до конских следов. Дальше тропинка ещё некоторое время петляла по дну долины, дожидаясь, пока берег не станет достаточно пологим, затем взвилась вверх по склону и вскоре оказалась достаточно далеко от воды. Несмотря на усиливающуюся жару, шли мы довольно быстро: всем хотелось поскорее добраться до цели.
К четырём были у Зун-Хадаруса, переправились на тот берег, выход в долину Сенцы был теперь отчётливо виден впереди, не хватало только зелёной таблички со светящимися буквами: “ВЫХОД”. Горы, однако, вовсе не думали отпускать нас просто так. Последние два или три часа перед выходом оказались настоящим испытанием, к которому я уже не был морально готов. Казалось, природа включила все поражающие факторы, имевшиеся в её арсенале, исключая, разве что, лаву: громадные промоины в ложе тропы были заполнены грязью, навозом, мхом, корягами, камнями... Мы двигались едва ли не медленнее, чем по памятной осыпи. Из-за жары быстро подошли к концу “ходовые” запасы воды и чая, бурная река издевательски шумела внизу, но подобраться к ней не было никакой возможности. Наконец, тропа ринулась вниз по склону крутым серпантином, петляя по становящемуся всё более густым лесу. Даже присесть здесь было нельзя: лесная подстилка кишела громадными муравьями, которые норовили залезть под одежду... Близился вечер, хотелось пить и есть (дефицит воды оставил нас без обеда), а конечная цель нашего перехода всё ещё была не ясна. Наконец, мы повалились на землю прямо посередине тропы. Местность здесь была уже достаточно пологой, река должна была быть неподалёку, так что мы с Андреем, прихватив бутылки, отправились за вожделенной добычей. Вскоре мы уплетали хлебцы с хамоном, запивая их прозрачной, почти ледяной водичкой.
Восстановив силы, двинулись дальше. Где-то вдалеке отчётливо слышался гул грузовиков. Вскоре слуха коснулся ещё один давно позабытый звук: звон коровьего колокольчика. Группа парнокопытных задумчиво глядела на нас из кустов поодаль от дороги. Наконец, впереди показалась серая полоска надёжной, укатанной колеи.
Русские горки
Несмотря на поздний час, у нас всё ещё не было ясного плана на будущее. В рядах участников зрел очередной раскол. До Шаснура отсюда было около тридцати километров - много для однодневного перехода даже с учётом вездеходной дороги. Андрей и Катя были, тем не менее, полны решимости идти дальше. Остальные же более склонялись к варианту с ловлей попутной машины. В любом случае нам следовало выбрать место для ночлега. Конечно, дорога регулярно пересекала стекающие с гор речушки, однако выглядели эти пересечения на редкость неприглядно: пыльная, а то и заляпанная грязью трава, широкая просека, грубо поваленные деревья, многочисленные следы коров и лошадей. Однако нужно было что-то решать: одна партия требовала немедленной остановки (какая разница сколько ехать на попутке), другая - продолжения банкета (будет больше шансов дойти завтра). Не вмешайся провидение, дело, скорее всего, кончилось бы очередным разладом.
Провидение явилось к нам в образе трёх грузовиков, накрепко застрявших посреди дороги из-за поваленного дерева. Кто-то уже вынул бензопилу и принялся устранять препятствие. Мы стали обходить колонну по обочине. Водитель среднего грузовика окликнул нас. Из короткого диалога выяснилось, что это и есть Анатолий Урбаев, с которым мы договаривались о заброске, и что именно его машина должна была забрать нас на следующий день от Шаснура. Сейчас он возвращался в Орлик, а в кузове средней машины как раз было полно свободного места...
Качество наших дорог может вызвать изумление, но ещё большее изумление вызывает качество наших машин - я говорю об Уралах, ГАЗ-66 и им подобных. Казалось, местами грузовик выбирался из совершенно безвыходных ситуаций. Трясло, конечно, отчаянно, фотоаппарат доставать было просто страшно, вещи катались по полу. Наши соседи, впрочем, были привычны к такой езде и даже умудрялись спать. Мы первое время больше орали и хохотали, а потом тоже привыкли. Да и дорога, кажется, стала получше...
Главной изюминкой аттракциона стало преодоление болота близ Хутэла - небольшого притока Сенцы. В этом месте всех пассажиров просят выйти из машины (кажется, случалось, что грузовики проваливались в трясину “с головой”). Вещи остаются в кузове (мы легкомысленно оставили там все деньги и документы). Выпрыгнули. Наш сосед, недавно спустившийся с пика Топографов, указал на привязанную к рюкзакам обувь для брода: “Чего не берёте?” Вначале я подумал, что он шутит. Но обувь на всякий случай взял с собой...
Дальнейшее - зрелище не для слабонервных. Люди гуськом преодолевают по хлипким мосткам, кочкам и просто лужам обширное заболоченное пространство протяжённостью метров пятьсот или даже больше. Грузовики следуют в объезд местами по чудовищной колее, местами по грубой гати, сложенной из крупных брёвен. Водители держат наготове тросы и стараются не слишком отрываться друг от друга. Люди справляются где-то за полчаса, машинам требуется от полутора до трёх. Сменная обувь действительно пригодилась нам на середине пути, когда земля под ногами “поплыла”, напомнив о студне. Если идти очень быстро, ещё можно не провалиться, но стоит остановиться, и ноги медленно погружаются в воду... На той стороне болота долго ждали грузовика, всё надеялись, что он не потонет с нашими билетами и паспортами. Тёплая одежда тоже осталась в кузове - чтобы согреться даже развели небольшой костёр, но и это помогло несильно. Наконец, блеснули фары, и победители вынырнули из леса. Наш водитель освободил место пассажира в кабине и хлопнул по плечу молодого аборигена, занимавшего водительское кресло: “Молодец! Медаль заслужил”. Лоцман остался горд собой, а мы поехали дальше.
Следующие часа три я помню смутно. Уровень тряски снизился с чудовищного до сильного - по мере приближения к Орлику дорога становилась всё лучше. Где-то позади остался скрытый в темноте Шаснур и место нашего старта. Незадолго до Орлика водитель вдруг свернул с дороги и вскоре остановился, приказав нам вылезать. В темноте ничего не было видно. Луч фонарика поочерёдно выхватывал обустроенное кострище, стол со скамейками, стриженную траву английского парка, редкие лиственницы, тёмный провал пляжа, за которым слышался шум воды. Анатолий предложил нам остановиться на этом месте и оставаться до следующего вечера, когда уже согласованная машина отвезёт нас в Слюдянку. День похода мы обменяли таким образом на день отдыха на берегу Оки.
Грузовик укатил, мы включили телефоны. Сигнал входящего сообщения возвестил об окончании “дикой” части маршрута.