Get Me Out, двенадцатая глава, вторая часть
Ультразвуковые сонографы были изобретены во время Первой Мировой войны для обнаружения в толще воды немецких подводных лодок. Учёные выяснили, что могут контролировать звуковой поток, Отсюда название «ультразвук», то есть звук, находящийся за пределами. В военном обиходе принята аббревиатура сонар (от англ. sonar, аббревиатура от SOund Navigation And Ranging, звуковая навигация и ранжирование). Отсюда термин «сонография».
Минули годы, закончилась уже Вторая мировая война, и шотландский акушер Иэн Доналд предположил, что «между плодом в утробе и подводной лодкой в океане существенной разницы нет. Это не более чем вопрос обработки сигнала». Доналд применил ультразвуковое исследование к беременным и открыл новую эру шпионажа за тайной жизнью неродившихся крошек.
Свой первый эмбрион Иэн Доналд повстречал совершенно случайно. Кабы не зоркий глаз и не острая изощрённая интуиция, с большой вероятностью он прошёл бы мимо открытия. Ему привелось исследовать на аппарате УЗИ в поисках фиброаденомы женщину с привычным невынашиванием. (В больнице собственной аппаратуры не было, и Доналд одолжил прибор на местной фабрике, где проверяли ультразвуком микротрещины в металле). Во время обследования он заметил белый круг и понял, что перед ним зародышевый мешок. «Я потом ездил в Нью-Йорк и выступал в Нью-Йоркском Обществе акушеров - просто сказал: «посмотрите!». Но они отнеслись без всякого доверия. А я знай твержу, что этот круг - гестационный мешок, что это беременность. И Боже мой, это вправду была беременность! А сам принимал того младенца в собственные белы рученьки. Родился в срок, абсолютно здоровый малыш, первенец той пациентки».
Доналд начал собирать коллекцию фото зародышей. Одна из его студенток, не уступавшая в рвении наставнику, во время полёта на самолёте почувствовала, что у неё начинается выкидыш, и имела достаточно присутствия духа, чтобы сохранить эмбрион для УЗИ-исследования. Доналд описал кровавые подробности истории Энн Оукли, учёной-социологу из Лондонского университета:
Она пошла в туалет, там ей стало плохо. И вот за что я её уважаю безмерно и благословляю. Вместо того, чтобы смыть в унитаз, моя студентка тщательно собирает и помещает, с вашего позволения, в бутылочку. Прибывает она, соответственно, в пункт назначения, сдает содержимое бутылочки в лабораторию на изучение, но сначала фотографирует [подразумевается УЗИ-снимок] прямо в воде и присылает мне фото! Цитогенетик ей потом доложил, что у плода - трисомия, болезнь Дауна. Вот у меня в книге и значится чёрным по белому: «С разрешения матери, гинеколога по профессии».
Первое время запись ультразвукового исследования ничем не напоминала фотографию - скорее кардиограмму: сплошные пики и провалы на экране. Для тех, кто не прошёл обучения и не знает значения каждого штриха, этот рисунок оставался абсолютно бессмысленным. Так что основной фокус состоял в том, как преобразить эти полоски в нечто, более дружелюбное к пользователю. Это удалось Дугласу Хаури в медицинском центре Университета Колорадо, Джону Уайлду в Университете Миннесоты и Джорджу Людвигу в Университете Пенсильвании.
К концу шестидесятых годов популярность ультразвука выросла, но конечно, таким обиходным, как сейчас, он не был. Доналд, наиболее пламенный пропагандист новой диагностической методики, настоящий пылкий поклонник ультразвука, тем не менее беспокоился, как бы его детище не начали использовать неправильно либо чрезмерно. В одной из ранних статей он предупреждал, что «необходима неусыпная бдительность, потому что в будущем, чем более сложные и мощные машины придут к нам на помощь, тем более ощутимым будет риск, который сегодня мы не в состоянии даже представить себе. Нельзя забывать, что почти полвека пришлось ждать признания того непреложного ныне факта, что рентгеновские лучи оказывают пагубное влияние на утробный плод».
В восьмидесятых ультразвук стал рутинной пренатальной процедурой; число УЗИ зависит от лечащего врача и страховой компании. В основном все были в восторге. Чем плохо, действительно? Ещё поколением раньше врачи стетоскопом выслушивали ободряющий звук сердцебиения плода и прощупывали живот беременной, таким образом определяя, как плод растёт. Это была настоящая головоломка: установить, в каком состоянии ребёнок, основываясь на данных выслушивания и пальпации. Ультразвуковые же снимки восьмидесятых годов для неискушённого глаза представляются статичными изображениями на экране телевизора. Будущие родители, щурясь, силились углядеть хоть что-то похожее на человека, а врач указывал: вот ножка, видите, пинается, вот ручка шевелится, а вот личико. Кульминационным моментом становилось обследование сердца. Пусть нос от пальца ноги ты нипочём не отличишь, какая чистая радость видеть сердце плода: крохотный мазок белого мела, мерцающий и дрожащий. Для будущей матери этот взгляд на сердце сделал всё реальным. Да, я ношу ребёнка. По-настоящему ношу. Внутри меня жизнь. Одно лишь прикосновение датчика УЗИ, смазанного гелем, внезапно превратило несколько непришедших месячных и набухшую грудь во что-то реальное. В живое.
Но за всеобщими восторгами маячила тревога. Активисты по вопросам здравоохранения, женщины, твёрдо помнившие сокрушительный провал DES, трагедию талидомида и ужасы рентгеновских обследований, вполне логично рассуждали, что и ультразвук не так безопасен, как его расписывают. Страховые компании требовали доказательств: за информативное обследование мы платим или неизвестно за что? В феврале 1984 года по предложению пивоваренных компаний лучшие эксперты Америки по вопросам акушерства и гинекологии собрались в Бетезде, в Национальном институте здоровья, чтобы обсудить, как дальше быть с ультразвуковым обследованием плода. Предмет дискуссии заключался не в том, работает ли УЗИ. Все знали - работает. Аппаратура улучшалась день ото дня. К тому времени они уже производили двумерные снимки хотя и не лучшего качества, но вполне пригодные к распечатке и последующему семейному любованию. По этому вопросу все давно определились, но оставалось ещё два дискутабельных нюанса: а) имеет ли смысл делать УЗИ каждой беременной? и б) какие опасности могут подстерегать пациенток и будущих малышей?
Исследовательская группа, основанная Управлением по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов и Национальным институтом здоровья, получила особый наказ. От них требовалось собрать все доступные данные и прийти на их основании к консенсусу. В их методических рекомендациях значилось, что в феврале будущего года они дадут ответ, безвреден ли ультразвук во время беременности. Выводы медицинской коллегии должны были оказать влияние на решение страховых компаний - оплачивать или не оплачивать УЗИ-диагностику, и если оплачивать, то в каком количестве.
С самого начала консилиум понимал, что, каким бы ни стало их решение, ультразвук, подобно любой другой технологии будет развиваться в сторону большей портативности и большей популярности. Однако врачи сознавали, что обязаны высказать свою точку зрения. Пусть она не сделается законом, но останется экспертным мнением. Настало время всесторонней оценки нового метода. Преимущества компьютерных технологий обогатили УЗИ-диагностику, значительно облегчив интерпретацию данных. Всё больше врачей стремились к приобретению аппаратов УЗИ, а администрация больниц прикидывала, что УЗИ из дорогостоящей исследовательской технологии мало-помалу превращается в инструмент заработка.
Бет Ширер, которая подготавливала материалы к совещанию, рассказывала, как боялась, что медики, увлекшись очередной потенциально опасной технологией, дадут женщинам понять, что они «больше не в состоянии благополучно выносить детей без тьмы механизмов, тестирований и вмешательств». Она, как и другие женщины, вооружилась данными, позволяющими предположить, что ультразвук вреден. Врачи уже провели большую часть года, оценивая аналогичные исследования, и полученные данные их не убеждали. Был, к примеру, эксперимент - ультразвуком воздействовали на группу клеток в чашке Петри и выявили хромосомные изменения.
Доктор Фредерик Фриголетто, гарвардский профессор, председательствовавший на совещании 1984 года, отметил, что дозы ультразвука, которым подвергались клетки, значительно выше, а выдержка дольше, чем во время среднего диагностического сеанса, предназначенного для беременных. Кроме того, клетки в лабораторных условиях иногда мутируют помимо всякого внешнего вмешательства, так что возможно, что ультразвук тут ни при чём. Японские биологи испытывали ультразвук на беременных мышах. Некоторые мышата родились без бедренных костей. После чего обнаружилось, что опыт проводили на линии лабораторных мышей, предрасположенных к дефектам бедра. Опять-таки ультразвук оказался не виноват.
Минули годы, закончилась уже Вторая мировая война, и шотландский акушер Иэн Доналд предположил, что «между плодом в утробе и подводной лодкой в океане существенной разницы нет. Это не более чем вопрос обработки сигнала». Доналд применил ультразвуковое исследование к беременным и открыл новую эру шпионажа за тайной жизнью неродившихся крошек.
Свой первый эмбрион Иэн Доналд повстречал совершенно случайно. Кабы не зоркий глаз и не острая изощрённая интуиция, с большой вероятностью он прошёл бы мимо открытия. Ему привелось исследовать на аппарате УЗИ в поисках фиброаденомы женщину с привычным невынашиванием. (В больнице собственной аппаратуры не было, и Доналд одолжил прибор на местной фабрике, где проверяли ультразвуком микротрещины в металле). Во время обследования он заметил белый круг и понял, что перед ним зародышевый мешок. «Я потом ездил в Нью-Йорк и выступал в Нью-Йоркском Обществе акушеров - просто сказал: «посмотрите!». Но они отнеслись без всякого доверия. А я знай твержу, что этот круг - гестационный мешок, что это беременность. И Боже мой, это вправду была беременность! А сам принимал того младенца в собственные белы рученьки. Родился в срок, абсолютно здоровый малыш, первенец той пациентки».
Доналд начал собирать коллекцию фото зародышей. Одна из его студенток, не уступавшая в рвении наставнику, во время полёта на самолёте почувствовала, что у неё начинается выкидыш, и имела достаточно присутствия духа, чтобы сохранить эмбрион для УЗИ-исследования. Доналд описал кровавые подробности истории Энн Оукли, учёной-социологу из Лондонского университета:
Она пошла в туалет, там ей стало плохо. И вот за что я её уважаю безмерно и благословляю. Вместо того, чтобы смыть в унитаз, моя студентка тщательно собирает и помещает, с вашего позволения, в бутылочку. Прибывает она, соответственно, в пункт назначения, сдает содержимое бутылочки в лабораторию на изучение, но сначала фотографирует [подразумевается УЗИ-снимок] прямо в воде и присылает мне фото! Цитогенетик ей потом доложил, что у плода - трисомия, болезнь Дауна. Вот у меня в книге и значится чёрным по белому: «С разрешения матери, гинеколога по профессии».
Первое время запись ультразвукового исследования ничем не напоминала фотографию - скорее кардиограмму: сплошные пики и провалы на экране. Для тех, кто не прошёл обучения и не знает значения каждого штриха, этот рисунок оставался абсолютно бессмысленным. Так что основной фокус состоял в том, как преобразить эти полоски в нечто, более дружелюбное к пользователю. Это удалось Дугласу Хаури в медицинском центре Университета Колорадо, Джону Уайлду в Университете Миннесоты и Джорджу Людвигу в Университете Пенсильвании.
К концу шестидесятых годов популярность ультразвука выросла, но конечно, таким обиходным, как сейчас, он не был. Доналд, наиболее пламенный пропагандист новой диагностической методики, настоящий пылкий поклонник ультразвука, тем не менее беспокоился, как бы его детище не начали использовать неправильно либо чрезмерно. В одной из ранних статей он предупреждал, что «необходима неусыпная бдительность, потому что в будущем, чем более сложные и мощные машины придут к нам на помощь, тем более ощутимым будет риск, который сегодня мы не в состоянии даже представить себе. Нельзя забывать, что почти полвека пришлось ждать признания того непреложного ныне факта, что рентгеновские лучи оказывают пагубное влияние на утробный плод».
В восьмидесятых ультразвук стал рутинной пренатальной процедурой; число УЗИ зависит от лечащего врача и страховой компании. В основном все были в восторге. Чем плохо, действительно? Ещё поколением раньше врачи стетоскопом выслушивали ободряющий звук сердцебиения плода и прощупывали живот беременной, таким образом определяя, как плод растёт. Это была настоящая головоломка: установить, в каком состоянии ребёнок, основываясь на данных выслушивания и пальпации. Ультразвуковые же снимки восьмидесятых годов для неискушённого глаза представляются статичными изображениями на экране телевизора. Будущие родители, щурясь, силились углядеть хоть что-то похожее на человека, а врач указывал: вот ножка, видите, пинается, вот ручка шевелится, а вот личико. Кульминационным моментом становилось обследование сердца. Пусть нос от пальца ноги ты нипочём не отличишь, какая чистая радость видеть сердце плода: крохотный мазок белого мела, мерцающий и дрожащий. Для будущей матери этот взгляд на сердце сделал всё реальным. Да, я ношу ребёнка. По-настоящему ношу. Внутри меня жизнь. Одно лишь прикосновение датчика УЗИ, смазанного гелем, внезапно превратило несколько непришедших месячных и набухшую грудь во что-то реальное. В живое.
Но за всеобщими восторгами маячила тревога. Активисты по вопросам здравоохранения, женщины, твёрдо помнившие сокрушительный провал DES, трагедию талидомида и ужасы рентгеновских обследований, вполне логично рассуждали, что и ультразвук не так безопасен, как его расписывают. Страховые компании требовали доказательств: за информативное обследование мы платим или неизвестно за что? В феврале 1984 года по предложению пивоваренных компаний лучшие эксперты Америки по вопросам акушерства и гинекологии собрались в Бетезде, в Национальном институте здоровья, чтобы обсудить, как дальше быть с ультразвуковым обследованием плода. Предмет дискуссии заключался не в том, работает ли УЗИ. Все знали - работает. Аппаратура улучшалась день ото дня. К тому времени они уже производили двумерные снимки хотя и не лучшего качества, но вполне пригодные к распечатке и последующему семейному любованию. По этому вопросу все давно определились, но оставалось ещё два дискутабельных нюанса: а) имеет ли смысл делать УЗИ каждой беременной? и б) какие опасности могут подстерегать пациенток и будущих малышей?
Исследовательская группа, основанная Управлением по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов и Национальным институтом здоровья, получила особый наказ. От них требовалось собрать все доступные данные и прийти на их основании к консенсусу. В их методических рекомендациях значилось, что в феврале будущего года они дадут ответ, безвреден ли ультразвук во время беременности. Выводы медицинской коллегии должны были оказать влияние на решение страховых компаний - оплачивать или не оплачивать УЗИ-диагностику, и если оплачивать, то в каком количестве.
С самого начала консилиум понимал, что, каким бы ни стало их решение, ультразвук, подобно любой другой технологии будет развиваться в сторону большей портативности и большей популярности. Однако врачи сознавали, что обязаны высказать свою точку зрения. Пусть она не сделается законом, но останется экспертным мнением. Настало время всесторонней оценки нового метода. Преимущества компьютерных технологий обогатили УЗИ-диагностику, значительно облегчив интерпретацию данных. Всё больше врачей стремились к приобретению аппаратов УЗИ, а администрация больниц прикидывала, что УЗИ из дорогостоящей исследовательской технологии мало-помалу превращается в инструмент заработка.
Бет Ширер, которая подготавливала материалы к совещанию, рассказывала, как боялась, что медики, увлекшись очередной потенциально опасной технологией, дадут женщинам понять, что они «больше не в состоянии благополучно выносить детей без тьмы механизмов, тестирований и вмешательств». Она, как и другие женщины, вооружилась данными, позволяющими предположить, что ультразвук вреден. Врачи уже провели большую часть года, оценивая аналогичные исследования, и полученные данные их не убеждали. Был, к примеру, эксперимент - ультразвуком воздействовали на группу клеток в чашке Петри и выявили хромосомные изменения.
Доктор Фредерик Фриголетто, гарвардский профессор, председательствовавший на совещании 1984 года, отметил, что дозы ультразвука, которым подвергались клетки, значительно выше, а выдержка дольше, чем во время среднего диагностического сеанса, предназначенного для беременных. Кроме того, клетки в лабораторных условиях иногда мутируют помимо всякого внешнего вмешательства, так что возможно, что ультразвук тут ни при чём. Японские биологи испытывали ультразвук на беременных мышах. Некоторые мышата родились без бедренных костей. После чего обнаружилось, что опыт проводили на линии лабораторных мышей, предрасположенных к дефектам бедра. Опять-таки ультразвук оказался не виноват.