Немного о Вольтере
В продолжение предыдущего поста.
Вот цитата из Вольтера, весьма характерная для него, и описание крестьян напоминает то, что дано в статье Дамьена Трикуара в предыдущей записи.
«Мало кто из людей воображает, будто имеет подлинное понятие относительно того, что представляет собой человек. Сельские жители известной части Европы не имеют иной идеи о нашем роде, кроме той, что человек - существо о двух ногах, с обветренной кожей, издающее несколько членораздельных звуков, обрабатывающее землю, уплачивающее, неизвестно почему, определенную дань другому существу, именуемому ими "король", продающее свои продовольственные припасы по возможно более дорогой цене и собирающееся в определенные дни года вместе с другими подобными ему существами, чтобы читать нараспев молитвы на языке, который им совсем незнаком.
Король рассматривает почти весь человеческий род как существа, созданные для подчинения ему и ему подобным. Молодая парижанка, вступающая в свет, усматривает в нем лишь пищу для своего тщеславия; смутная идея, имеющаяся у нее относительно счастья, блеск и шум окружающего мешают ее душе услышать голос всего, что еще есть в природе. Юный турок в тишине сераля взирает на мужчин как на высшие существа, предназначенные известным законом к тому, чтобы каждую пятницу всходить на ложе своих рабынь; воображение его не выходит за эти пределы. Священник разделяет людей на служителей культа и мирян; и, ничтоже сумняшеся, он рассматривает духовенство как самую благородную часть человечества, предназначенную руководительствовать другой его частью, и т.д.
Если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, он бы очень ошибся: ведь, если исключить из их среды Гоббса, Локка, Декарта, Бейля и еще весьма небольшое число мудрых умов, прочие создают себе странное мнение о человеке, столь же ограниченное, как мнение толпы, и лишь еще более смутное. Спросите у отца Мальбранша, что такое человек, он вам ответит, что это - субстанция, сотворенная по образу божьему, весьма подпорченная в результате первородного греха, но между тем более сильно связанная с Богом, чем со своим собственным телом, всё усматривающая в Боге, всё мыслящая и чувствующая в нем же.
Паскаль рассматривает весь мир как сборище злодеев и горемык, созданных для того, чтобы быть проклятыми, хотя Бог и выбрал среди них на вечные времена несколько душ (т.е. одну на пять или шесть миллионов), заслуживающих спасения».
[Вольтер «Метафизический трактат]
====================================
С одной стороны, кончено, острое перо, злоречивость, яд, брызжущий во все стороны. Но, с другой стороны, ведь перед нами своего рода зачатки социологии, точнее, социальной антропологии. То есть, у Вольтера социальная позиция определяет взгляд человека на окружающий мир, людей, вещи вокруг и т.д. «Люди в нашей местности делятся на…» - и каждый говорит то, что видит из своего угла социального пространства. Социальные позиции классифицируют людей, а социальным позициям соответствуют определенные социальные антропологические типы с присущими каждому их них представлениями о людях, земле, обществе и прочем подобном. Правда, при этом, описывая типы людей, Вольте сам создает классификацию людей.
Но, среди этой массы субъективностей им замеченных, описанных, или неописанных, но предполагаемых существующими, Вольтер ищет позицию незаинтересованного наблюдателя, о чем он и рассказывает далее. Хотя, в этом случае он действует довольно примитивно, не как философ и ученый, а как писатель и памфлетист: он представляет себя пришедшим из иного мира, с другой планеты («…я спускаюсь сюда с планеты Марс или Юпитер. Я могу охватить быстрым взором все времена, все страны и, следовательно, все глупости этого малого шарика»), то есть, для описания земных дел он использует метафору инопланетянина, точно так же, как в это же самое время многие писатели (от Монтескье до маркиза д’Аржана и Честерфилда) посылали в Европу турок, персов, китайцев и т.п., чтобы описать европейские нравы как бы со стороны, и удивиться этим самым европейским нравам (после XVIII века подобные рассказы исчезают - негоже теперь нецивилизованным народам судить европейцев даже на условном литературном уровне). Или, иногда на мир людей непредвзятым удивляющимся оком взирали духи, гномы и другие существа из потустороннего мира (у того же Ивана Крылова, например, хотя, как уже давно установила Маргарита Разумовская, в ʺПочте духовʺ много откровенных заимствований из «Каббалистический писем» маркиза д’Аржана, что в ту пору невыразительности авторства, в общем было чуть ли не нормально, по крайней мере, в Росси не рассматривалось как большой грех). То есть, Вольтер в поисках объективной позиции использует литературный прием, пытаясь добиться эффекта отстранения-остранения. Но, что положено Юпитеру, то не положено быку, и такой прием у Вольтера выглядит, как признак некоей философической неполноценности, скудости, что ли.
Вольтер не был глубоким мыслителем, что-то не то у него было с абстрактным мышлением, недоставало ему абстрактного мышления, он видел мир конкретно, и наличность вещей давила на него своим здравым смыслом, помогая освободиться от предрассудков и фантазий, но, с другой стороны, не выпускала его воображение за пределы данных ему здесь и сейчас ситуаций, то есть, наверное, можно сказать, что не хватало ему того искомого им остранения, кое сопутствует абстрактному мышлению, а увлечение английским эмпиризмом еще больше перекрыло доступ к «взгляду Бога» (который и позволяет обозреть мир в целом - от непобедимо огромного до ускользающе мелкого), и укрепило его невосприимчивость к метафизическим системам того времени (в которых он видел лишь примитивный оптимизм), но, Вольтер был очень образованным и умным человеком. Наверное, его можно назвать первым в европейской истории публичным интеллектуалом. Первым публичным интеллектуалом в эпоху, когда публичная сфера только зарождалась, укреплялась, институализировалась. То есть, и до него были яркие и популярные фигуры, например, Фонтенель, увлекший дам высшего света естественными науками и философией (открыв им бесконечность вселенной и мизер планеты Земля среди множества других планет; рассказав про механические законы, которые повелевают телами и т.д., и т.п.), но по-настоящему связать интеллектуальную и публичную деятельность удалось только Вольтеру именно в период, когда публичная сфера еще только прощупывала свои очертания и обретала свою независимость. При этом, похоже, он был посредственным драматургам, старательно подражая классикам XVII века (см. предыдущий пост), но был хорошим памфлетистом (и философские произведения его в большинстве своем именно памфлеты), и чуял что нужно публике.
Вот цитата из Вольтера, весьма характерная для него, и описание крестьян напоминает то, что дано в статье Дамьена Трикуара в предыдущей записи.
«Мало кто из людей воображает, будто имеет подлинное понятие относительно того, что представляет собой человек. Сельские жители известной части Европы не имеют иной идеи о нашем роде, кроме той, что человек - существо о двух ногах, с обветренной кожей, издающее несколько членораздельных звуков, обрабатывающее землю, уплачивающее, неизвестно почему, определенную дань другому существу, именуемому ими "король", продающее свои продовольственные припасы по возможно более дорогой цене и собирающееся в определенные дни года вместе с другими подобными ему существами, чтобы читать нараспев молитвы на языке, который им совсем незнаком.
Король рассматривает почти весь человеческий род как существа, созданные для подчинения ему и ему подобным. Молодая парижанка, вступающая в свет, усматривает в нем лишь пищу для своего тщеславия; смутная идея, имеющаяся у нее относительно счастья, блеск и шум окружающего мешают ее душе услышать голос всего, что еще есть в природе. Юный турок в тишине сераля взирает на мужчин как на высшие существа, предназначенные известным законом к тому, чтобы каждую пятницу всходить на ложе своих рабынь; воображение его не выходит за эти пределы. Священник разделяет людей на служителей культа и мирян; и, ничтоже сумняшеся, он рассматривает духовенство как самую благородную часть человечества, предназначенную руководительствовать другой его частью, и т.д.
Если бы кто решил, что наиболее полной идеей человеческой природы обладают философы, он бы очень ошибся: ведь, если исключить из их среды Гоббса, Локка, Декарта, Бейля и еще весьма небольшое число мудрых умов, прочие создают себе странное мнение о человеке, столь же ограниченное, как мнение толпы, и лишь еще более смутное. Спросите у отца Мальбранша, что такое человек, он вам ответит, что это - субстанция, сотворенная по образу божьему, весьма подпорченная в результате первородного греха, но между тем более сильно связанная с Богом, чем со своим собственным телом, всё усматривающая в Боге, всё мыслящая и чувствующая в нем же.
Паскаль рассматривает весь мир как сборище злодеев и горемык, созданных для того, чтобы быть проклятыми, хотя Бог и выбрал среди них на вечные времена несколько душ (т.е. одну на пять или шесть миллионов), заслуживающих спасения».
[Вольтер «Метафизический трактат]
====================================
С одной стороны, кончено, острое перо, злоречивость, яд, брызжущий во все стороны. Но, с другой стороны, ведь перед нами своего рода зачатки социологии, точнее, социальной антропологии. То есть, у Вольтера социальная позиция определяет взгляд человека на окружающий мир, людей, вещи вокруг и т.д. «Люди в нашей местности делятся на…» - и каждый говорит то, что видит из своего угла социального пространства. Социальные позиции классифицируют людей, а социальным позициям соответствуют определенные социальные антропологические типы с присущими каждому их них представлениями о людях, земле, обществе и прочем подобном. Правда, при этом, описывая типы людей, Вольте сам создает классификацию людей.
Но, среди этой массы субъективностей им замеченных, описанных, или неописанных, но предполагаемых существующими, Вольтер ищет позицию незаинтересованного наблюдателя, о чем он и рассказывает далее. Хотя, в этом случае он действует довольно примитивно, не как философ и ученый, а как писатель и памфлетист: он представляет себя пришедшим из иного мира, с другой планеты («…я спускаюсь сюда с планеты Марс или Юпитер. Я могу охватить быстрым взором все времена, все страны и, следовательно, все глупости этого малого шарика»), то есть, для описания земных дел он использует метафору инопланетянина, точно так же, как в это же самое время многие писатели (от Монтескье до маркиза д’Аржана и Честерфилда) посылали в Европу турок, персов, китайцев и т.п., чтобы описать европейские нравы как бы со стороны, и удивиться этим самым европейским нравам (после XVIII века подобные рассказы исчезают - негоже теперь нецивилизованным народам судить европейцев даже на условном литературном уровне). Или, иногда на мир людей непредвзятым удивляющимся оком взирали духи, гномы и другие существа из потустороннего мира (у того же Ивана Крылова, например, хотя, как уже давно установила Маргарита Разумовская, в ʺПочте духовʺ много откровенных заимствований из «Каббалистический писем» маркиза д’Аржана, что в ту пору невыразительности авторства, в общем было чуть ли не нормально, по крайней мере, в Росси не рассматривалось как большой грех). То есть, Вольтер в поисках объективной позиции использует литературный прием, пытаясь добиться эффекта отстранения-остранения. Но, что положено Юпитеру, то не положено быку, и такой прием у Вольтера выглядит, как признак некоей философической неполноценности, скудости, что ли.
Вольтер не был глубоким мыслителем, что-то не то у него было с абстрактным мышлением, недоставало ему абстрактного мышления, он видел мир конкретно, и наличность вещей давила на него своим здравым смыслом, помогая освободиться от предрассудков и фантазий, но, с другой стороны, не выпускала его воображение за пределы данных ему здесь и сейчас ситуаций, то есть, наверное, можно сказать, что не хватало ему того искомого им остранения, кое сопутствует абстрактному мышлению, а увлечение английским эмпиризмом еще больше перекрыло доступ к «взгляду Бога» (который и позволяет обозреть мир в целом - от непобедимо огромного до ускользающе мелкого), и укрепило его невосприимчивость к метафизическим системам того времени (в которых он видел лишь примитивный оптимизм), но, Вольтер был очень образованным и умным человеком. Наверное, его можно назвать первым в европейской истории публичным интеллектуалом. Первым публичным интеллектуалом в эпоху, когда публичная сфера только зарождалась, укреплялась, институализировалась. То есть, и до него были яркие и популярные фигуры, например, Фонтенель, увлекший дам высшего света естественными науками и философией (открыв им бесконечность вселенной и мизер планеты Земля среди множества других планет; рассказав про механические законы, которые повелевают телами и т.д., и т.п.), но по-настоящему связать интеллектуальную и публичную деятельность удалось только Вольтеру именно в период, когда публичная сфера еще только прощупывала свои очертания и обретала свою независимость. При этом, похоже, он был посредственным драматургам, старательно подражая классикам XVII века (см. предыдущий пост), но был хорошим памфлетистом (и философские произведения его в большинстве своем именно памфлеты), и чуял что нужно публике.