Тополя
Пока меня изолировали в прошедшую пандемию, времени я зря не теряла. Разбирала свой архив, писала родословные статьи, собирала информацию для будущих статей.
В это же время Михаил Николаевич (краевед из Иван-Озера) затеял со мной оживленную переписку по поводу забайкальского рода Сверкуновых. Он выяснил, что знаменитые "Касьяновичи" мне приходятся довольно близкими родственниками. Потом он заинтересовался, вообще, моими "корнями" и о том, что заставило меня заниматься краеведением и родоведением.
Повествование об этом началось с "истоков", особенно от мамы. Мы, ее дети, у нее много переняли в плане общения с "окружающим миром": брат пишет стихи и увлечен краеведением, сестра помнит и пересказывает все перепитии жизни нашего обширного семейства, меня же навсегда очаровало родоведение и пристрастие к прозе. Последние годы своей жизни мама жила у меня, мы с ней много работали - я записывала ее воспоминания, она дополняла и редактировала их, приводили в порядок альбомы с фотоснимками, папки с ее публикациями.
Мне это было очень близко, потому, что мама, не оставляя надежду приблизить меня к своей увлеченности растениями, по-сути, каждое свое новое прозаическое повествование о них доверяла первой услышать мне, как главному ценителю ее творчества. Как самый ранний ее "опыт" у мамы была публикация цикла рассказов "Живите долго " (журнал "Сибирь", №2, 1983г..). Там есть рассказ "Тополя", воспринятый мною очень тепло:
Ю.В.Лузгина (1928-2018)
«Пожалуй, ни одно из культурных растений не вызывает столько противоречивых чувств, как тополь.
Представьте меня девчонку-студентку, с ножовкой в руках, намерившуюся пилить ветви тополя, чтобы после спилить все дерево. Меня останавливает мама: «Сердца у тебя нет! Мы их с отцом сажали, когда молодыми были. Ямы метровые копали. Кустики-то были с полметра, а потом какая красота выросла!»
Отец молчит, мы с ним уже договорились. Медленно он уступал моим доводам, а потом сказал: «Что поделаешь, правильно - надо убирать». На мамины сетования отвечаю: «Ты же сама выкапываешь корни тополей в огороде, вон, куда дотянулись! Почва сухая, бесструктурная, как пепел - это их работа. А во что превратился сад? Нет жизни ни лиственнице, ни черемухе. Одна акация выдерживает этот гнет. Ну и любуйся на этих красавцев!»
Что и говорить, мы, да соседи рядом считались на руднике самыми «состоятельными» людьми, потому, что у нас были самые высокие тополя. Особенно, у соседей. Они росли свободно, занимая половину усадьбы. Огромная яма, заполняемая в дожди из канавы, питала их водой в июльскую жару. Они тянулись вверх и вширь, радуя глаз. К счастью, это были мужские экземпляры. В мае красноватые тычиночные сережки, отпылив, тихо упадут, смешаются с прошлогодней листвой. И никакого пуха. Зашумят тополя зелеными кронами. Летом в лунные ночи серебрится листва, шелестит. Земля внизу сухая. Устроишься где-нибудь под тополями, лицо кверху, рисуешь в воображении фантастические картинки из ветвей и листьев, слышишь ночные звуки и радуешься, сам не зная чему. Без тополей, наверно, было бы по-другому, не так красиво.
Потом тополя заполонили все улицы, парки, и крохотные приусадебные участки. Годы первых пятилеток. Все помыслы о новой жизни вызывали желание украсить быт, озеленить города и села. И, как можно, скорее. Вот, тут-то тополь оказался самым подходящим деревом. Хорошо приживается, быстро растет. И одели мы все наши города и поселки в одинаковый наряд: тополь и акация, акация и тополь ... Как ни говори, но все же зелень. Много зелени.
Но некогда молодые и стройные топольки превратились в большие деревья, затенили окна домов, иссушили и обесплодили почву. В уличных посадках стали мешать электропроводам. В пору плодоношения тополя делаются совсем невыносимыми. Хотя и поется в песнях (романтично) о тополинном пухе, однако, чаще он вызывает досаду: ну, как же - самый лучший месяц лета - июнь, прекрасная солнечная погода - и все отравлено в городе белыми хлопьями пуха, который забивает нос и глаза, цепляется за одежду, серой пеленой окутывает цветы и зелень газонов.
Вот тогда и посыпались рекомендации: "Стричь, подрезать, омолаживать." И, началась бессистемная стрижка. Деревья по-своему отреагировали на эту меру:
на месте среза образуют что-то вроде "ведьминой метлы", раны затягиваются безобразными наплывами. И стоят ныне эти обезображенные великаны, почерневшие от многолетней сажи, как напоминание о бездумности.
Как-то в разговоре с работницей, ответственной за озеленение территории (иркутского) Художественного музея, я заметила, что реконструкция улучшила вид сквера. Та ответила: "Пять тополей ночью убрали, на их месте посадили рябину, японскую сирень, сделали живую изгородь и вид изменился. А если бы еще несколько старых тополей спилить - "картинку" можно было бы сотворить из этого садика".
Бытует мнение, что каждое растение - это источник кислорода. Кто спорит? Так, что же будет, если уберем все эти, отжившие свой век деревья,обильно плодоносящие, и тем самым, в какой-то степени избавимся от пуха? Что же - нам не будет хватать кислорода? А как же мы дышим зимой, когда ни одно листопадное растение не выделяет кислород?
Есть данные, что кислород, который выделяют растения, составляет в атмосфере всего 5 % от общего запаса. Остальные 95% - это работа водорослей морей и океанов.
"Деревья должные отстоять от здания на 2/3 его высоты",- пишет Э.Регель, автор "Изящного садоводства". Что же получилось у нас? Насаждения притиснуты к самим окнам, отделены от зданий узенькой полоской тротуара. Растут косо, как бы отшатнувшись от громады здания. Красиво ли это? Рационально ли?
Если убрать часть деревьев от Дворца пионеров в Иркутске, вы думаете - здание станет выглядеть хуже? Ничуть, нет. Наоборот, они только мешают любоваться красотой памятника архитектуры.
Ряды деревьев, стиснутые с обеих сторон асфальтом, напоминают великомучеников, дни которых сочтены. В добавление ко всему неасфальтированная земля приствольного круга в дождь и при поливе постоянно плывет на проезжую часть. Попробуй, избавься от грязи! Непонятно, какую функцию выполняют посадки на узких улицах. От пыли не спасают, грязи прибавляют, со зданием не гармонируют. Чтобы подчеркнуть прямоту улицы? Так, улица и без того прямая. Добавляют немного зелени на серый фон здания? Только это и верно.
Но как же, все-таки, размещать деревья на улице?
Обратите внимание на угол улиц К.Маркса и Пролетарской в Иркутске. Небольшой зеленый "квадратик", где расположено скульптурное изображение В.Ленина. Группа деревьев, бордюр и т.д. Надо сказать, что это не самое лучшее оформление. Но идея верна: все эти городские "квадраты" и "прямоугольники", внутренние дворики (а их, при желании, можно найти немало) превратить в зеленые уголки, оформленные по всем правилам садово-паркового искусства, чтобы они стали и дополнением к архитектурным сооружениям, и уголками отдыха.
Найдется ли тополю место в этих уголках? Безусловно! Но не больше одного. Пусть растет свободно. На некотором расстоянии от него можно посадить более низкие деревья, чтобы осуществить плавный переход к бордюрам. Один свободно растущий тополь даст больший декоративный эффект и больше кислорода, нежели десяток притиснутых друг к другу растений.
(Продолжение следует)
В это же время Михаил Николаевич (краевед из Иван-Озера) затеял со мной оживленную переписку по поводу забайкальского рода Сверкуновых. Он выяснил, что знаменитые "Касьяновичи" мне приходятся довольно близкими родственниками. Потом он заинтересовался, вообще, моими "корнями" и о том, что заставило меня заниматься краеведением и родоведением.
Повествование об этом началось с "истоков", особенно от мамы. Мы, ее дети, у нее много переняли в плане общения с "окружающим миром": брат пишет стихи и увлечен краеведением, сестра помнит и пересказывает все перепитии жизни нашего обширного семейства, меня же навсегда очаровало родоведение и пристрастие к прозе. Последние годы своей жизни мама жила у меня, мы с ней много работали - я записывала ее воспоминания, она дополняла и редактировала их, приводили в порядок альбомы с фотоснимками, папки с ее публикациями.
Мне это было очень близко, потому, что мама, не оставляя надежду приблизить меня к своей увлеченности растениями, по-сути, каждое свое новое прозаическое повествование о них доверяла первой услышать мне, как главному ценителю ее творчества. Как самый ранний ее "опыт" у мамы была публикация цикла рассказов "Живите долго " (журнал "Сибирь", №2, 1983г..). Там есть рассказ "Тополя", воспринятый мною очень тепло:
Ю.В.Лузгина (1928-2018)
«Пожалуй, ни одно из культурных растений не вызывает столько противоречивых чувств, как тополь.
Представьте меня девчонку-студентку, с ножовкой в руках, намерившуюся пилить ветви тополя, чтобы после спилить все дерево. Меня останавливает мама: «Сердца у тебя нет! Мы их с отцом сажали, когда молодыми были. Ямы метровые копали. Кустики-то были с полметра, а потом какая красота выросла!»
Отец молчит, мы с ним уже договорились. Медленно он уступал моим доводам, а потом сказал: «Что поделаешь, правильно - надо убирать». На мамины сетования отвечаю: «Ты же сама выкапываешь корни тополей в огороде, вон, куда дотянулись! Почва сухая, бесструктурная, как пепел - это их работа. А во что превратился сад? Нет жизни ни лиственнице, ни черемухе. Одна акация выдерживает этот гнет. Ну и любуйся на этих красавцев!»
Что и говорить, мы, да соседи рядом считались на руднике самыми «состоятельными» людьми, потому, что у нас были самые высокие тополя. Особенно, у соседей. Они росли свободно, занимая половину усадьбы. Огромная яма, заполняемая в дожди из канавы, питала их водой в июльскую жару. Они тянулись вверх и вширь, радуя глаз. К счастью, это были мужские экземпляры. В мае красноватые тычиночные сережки, отпылив, тихо упадут, смешаются с прошлогодней листвой. И никакого пуха. Зашумят тополя зелеными кронами. Летом в лунные ночи серебрится листва, шелестит. Земля внизу сухая. Устроишься где-нибудь под тополями, лицо кверху, рисуешь в воображении фантастические картинки из ветвей и листьев, слышишь ночные звуки и радуешься, сам не зная чему. Без тополей, наверно, было бы по-другому, не так красиво.
Потом тополя заполонили все улицы, парки, и крохотные приусадебные участки. Годы первых пятилеток. Все помыслы о новой жизни вызывали желание украсить быт, озеленить города и села. И, как можно, скорее. Вот, тут-то тополь оказался самым подходящим деревом. Хорошо приживается, быстро растет. И одели мы все наши города и поселки в одинаковый наряд: тополь и акация, акация и тополь ... Как ни говори, но все же зелень. Много зелени.
Но некогда молодые и стройные топольки превратились в большие деревья, затенили окна домов, иссушили и обесплодили почву. В уличных посадках стали мешать электропроводам. В пору плодоношения тополя делаются совсем невыносимыми. Хотя и поется в песнях (романтично) о тополинном пухе, однако, чаще он вызывает досаду: ну, как же - самый лучший месяц лета - июнь, прекрасная солнечная погода - и все отравлено в городе белыми хлопьями пуха, который забивает нос и глаза, цепляется за одежду, серой пеленой окутывает цветы и зелень газонов.
Вот тогда и посыпались рекомендации: "Стричь, подрезать, омолаживать." И, началась бессистемная стрижка. Деревья по-своему отреагировали на эту меру:
на месте среза образуют что-то вроде "ведьминой метлы", раны затягиваются безобразными наплывами. И стоят ныне эти обезображенные великаны, почерневшие от многолетней сажи, как напоминание о бездумности.
Как-то в разговоре с работницей, ответственной за озеленение территории (иркутского) Художественного музея, я заметила, что реконструкция улучшила вид сквера. Та ответила: "Пять тополей ночью убрали, на их месте посадили рябину, японскую сирень, сделали живую изгородь и вид изменился. А если бы еще несколько старых тополей спилить - "картинку" можно было бы сотворить из этого садика".
Бытует мнение, что каждое растение - это источник кислорода. Кто спорит? Так, что же будет, если уберем все эти, отжившие свой век деревья,обильно плодоносящие, и тем самым, в какой-то степени избавимся от пуха? Что же - нам не будет хватать кислорода? А как же мы дышим зимой, когда ни одно листопадное растение не выделяет кислород?
Есть данные, что кислород, который выделяют растения, составляет в атмосфере всего 5 % от общего запаса. Остальные 95% - это работа водорослей морей и океанов.
"Деревья должные отстоять от здания на 2/3 его высоты",- пишет Э.Регель, автор "Изящного садоводства". Что же получилось у нас? Насаждения притиснуты к самим окнам, отделены от зданий узенькой полоской тротуара. Растут косо, как бы отшатнувшись от громады здания. Красиво ли это? Рационально ли?
Если убрать часть деревьев от Дворца пионеров в Иркутске, вы думаете - здание станет выглядеть хуже? Ничуть, нет. Наоборот, они только мешают любоваться красотой памятника архитектуры.
Ряды деревьев, стиснутые с обеих сторон асфальтом, напоминают великомучеников, дни которых сочтены. В добавление ко всему неасфальтированная земля приствольного круга в дождь и при поливе постоянно плывет на проезжую часть. Попробуй, избавься от грязи! Непонятно, какую функцию выполняют посадки на узких улицах. От пыли не спасают, грязи прибавляют, со зданием не гармонируют. Чтобы подчеркнуть прямоту улицы? Так, улица и без того прямая. Добавляют немного зелени на серый фон здания? Только это и верно.
Но как же, все-таки, размещать деревья на улице?
Обратите внимание на угол улиц К.Маркса и Пролетарской в Иркутске. Небольшой зеленый "квадратик", где расположено скульптурное изображение В.Ленина. Группа деревьев, бордюр и т.д. Надо сказать, что это не самое лучшее оформление. Но идея верна: все эти городские "квадраты" и "прямоугольники", внутренние дворики (а их, при желании, можно найти немало) превратить в зеленые уголки, оформленные по всем правилам садово-паркового искусства, чтобы они стали и дополнением к архитектурным сооружениям, и уголками отдыха.
Найдется ли тополю место в этих уголках? Безусловно! Но не больше одного. Пусть растет свободно. На некотором расстоянии от него можно посадить более низкие деревья, чтобы осуществить плавный переход к бордюрам. Один свободно растущий тополь даст больший декоративный эффект и больше кислорода, нежели десяток притиснутых друг к другу растений.
(Продолжение следует)