Неистовство Диониса (1).
Оригинал взят у kostyantyn1979 в Неистовство Диониса.
Перевод главы "Неистовство Диониса" книги Гарольда Р. Виллоби/ Harold R. Willoughby "Языческое возрождение. Изучение инициаций в мистерии в греко-римском мире". Начало
Оригинал:
http://www.sacred-texts.com/cla/pr/pr05.htm
В замечательном отрывке из «Вакханок» Еврипида «Рационалист» говорит о Деметре и Дионисе как о величайших богах. Он вкладывает в уста пожилого пророка Тиресия проповедь, предназначенную для обучения честного, но неуступчивого Пенфея.
Для человека главные: Деметра
- Или земля, как хочешь называй -
Сухою пищею людей богиня кормит,
Но не уступит ей Семелы сын:
Придумал он питьё из винограда
И смертным дал - усладу всех скорбей. (пер. И.Анненского)
Это противопоставление Деметры и Диониса совсем не удивительно, так как среди дружественных конкурентов Элевсинских мистерий в Греции самым сильным, самым выдающимся и самым распространённым был культ Диониса. За три века до того, как Александр завоевал Восток, Дионис завоевал Грецию. Будучи пришельцем из Фракии, в сопровождении дикого сборища сатиров и менад он взял Грецию натиском, и некогда между Гомером и Фидием он занял место на Олимпе и стал покровителем наиболее достойных городов-государств Греции. Тип религиозного опыта, который представлен его культом, является исключительно интересным для того, кто изучает личную религию. Однако, чтобы понять дионисийские переживания, необходимо знать, кто же такой был сам Дионис.
I
Несмотря на возвышение на Олимп, Дионис не был возвышенным небесным богом. Он скорее был земным божеством, богом крестьянства. Хотя его отцом был Зевс, бог небес и бог дождя, его мать по самой своей сути относилась к земле. Дионисийская мифология звала её Семелой, дочерью Кадма, основателя Фив, и её имя выдаёт его истинный смысл - она была персонификацией земли (cf. NovaZembla, «новая земля»). В коллекции Хоупа есть изображение на вазе, показывающее юного Диониса, поднимающегося из холма-художник так подчеркнул, что по своей природе бог был рождён из земли.
Но Семела, мать-земля бога, была не только божеством плодородия земли, весной принимающей тёплые ливни с небес и естественно плодородной; в местной фиванской легенде видно также и громом поражённую землю. Гера, подстрекаемая ревностью, коварно уговорила Семелу, чтобы та попросила своего возлюбленного доказать свою божественность тем, чтобы он явился в ней во всей своей силе и славе как бог небес. Зевс откликнулся на её просьбу, явившись к ней в вооружении всех своих устрашающих сил, и он уничтожил её своими молниями. Но когда мать умирала, Зевс извлёк нерождённого ребёнка из её истерзанного тела.
Но извергнутого принял
Зевс в своё немедля лоно
И, тая от Геры сына,
Он его в бедре искусно
Золотой зашпилил пряжкой. (Еврипид, «Вакханки»,пер. И. Анненского)
Лукиан, в своей обычной сатирической манере, сделал всё возможное, чтобы спародировать мифологическую тему. Так, в народной легенде, рождённый землёй Дионис, сын Семелы, сам был изображён дважды рождённым божеством. Он был dithyrambus, что для греков означало «тот, кто вошёл в жизнь через двойную дверь». В этом особенном искусственном смысле он и был Дионисом, сыном Зевса, как предполагает его имя (прим. пер. -dio- nis, сын Зевса, греч.)
Для сына неба и земли посему было вполне естественным действовать как воплощение растительной жизни. В таком качестве он был связан с годовым циклом, со сменой времён года. Его переживания, связанные с человеком, происходили посредством последовательно сменяющих друг друга теофаний и исчезновений, как жизнь природы умирает и оживает каждый год. Плутарх отметил у разных народов эту примечательную концепцию Диониса:
«Фригийцы думают, что бог зимой спит, а летом пробуждается, в одно время года они вакхическими ритуалами празднуют его отход ко сну, в другое - его пробуждение. А пафлагонцы утверждают, что зимой он скован и заточён в темнице, а весной он пробуждается и освобождается».
В народных высказываниях по поводу этого культа Дионис объясняется в совершенно ясных выражениях. С одной стороны, он был богом растительности в целом, в особенности - богом винограда. Таково было главное впечатление, которое он производил на греков. Может быть, как предположила мисс Харрисон, что в своей родной Фракции он был богом пива, Сабазием или Бромием, богом опьянения, связанного со злаками; но, определённо, пришёл он в Грецию и знаменательно восторжествовал как бог вина. Так же как олива была постоянно связана с Афиной, так и вино было характерным образом связано с Дионисом. Другими повсеместно известными символами Диониса была виноградная гроздь и кубок для питья с двумя ручками. По этим предметам в Греции бога легко узнать в рисунках на вазах и культовых памятниках. Различные же культовые обращения к Дионису, которые подчёркивают этот его аспект, слишком многочисленны, чтобы их привести. Греческая литература также восхваляла бога, который «заставил для людей расти гроздья винограда», но это настолько хорошо известно, что не требует специального цитирования.
Что самое примечательное в связи с этим - это то, что, отношение между богом и напитком не было просто отношением творца к творению. Много раз это отношение выражалось даже в виде отождествления. Бог был в вине, он даже был вином. Он даже не был богом возлияний. Цитируя Еврипида, он и был само возлияние: «Этот бог и сам предлагается в возлиянии прочим богам». В этом отрывке идентификация бога с вином абсолютна в том же смысле, в котором абсолютна идентификация Христа католической церкви со священным вином мессы, или, если обратиться к ещё более далёкой религиозной системе Вед, идентификация бога Сомы с напитком Сома. Следовательно, неудивительным будет обнаружить в Аттике празднество theoiniaлии «бога вина», (прим. пер. theos- бог, oinos-вино, греч.), которое праздновалось теми семьями, которые верили, что они являются потомками изначальных почитателей Диониса, в чьих виноградниках росли виноградные лозы, которые были побегами той лозы, которую им дал сам бог. В таком случае почитатели Диониса должны были верить в присутствие самого бога в освященном вине, сделанном из божественного винограда. Это реалистическое отождествление бога и плода виноградников было не просто первобытной теорией, что доказывает её существованием у филиппийцев во времена Павла религиозного братства, посвящённого Dionysus Botreus («Дионис Виноградная гроздь»).
Дионис был богом как растительной, так и животной жизни. В качестве такового он был представлен в разнообразных животных формах. Неизбежным стало то, что в разных местах эти животные воплощения должны были отличаться. В стране, где выращивали козлов, естественным воплощением жизненной силы и рождения стал козёл. Подобным образом в скотоводческой стране ожидалось, что воплощением божественной силы станет бык. Также Дионис увековечен в греческой литературе в различных теофаниях. Хор вакханок Еврипида, например, таким образом взывает к Дионису в момент наивысшего напряжения:
Эпод Быком обернись, ты наш Вакх, наш бог,
Явись многоглавым драконом,
Иль львом золотистым ты в очи метнись! (пер. И.Аннненского)
Из менее часто встречающихся животных обликов, в которых почитался Дионис, особенно следует отметить козла. То, что делает такое представление о Дионисе особенно важным - тот факт, что в качестве бога козла он участвовал в таинственном зарождении аттической трагедии, и таким образом, он остался божеством - покровителем этой высокой артистической литературной формы (trag-odia, козлиная песнь). Также отнюдь не малоизвестным воплощением Диониса был козлёнок. Есть знакомая всем легенда о том, что Зевс, дабы спасти своё дитя от гнева ревнивой Геры, превратил его в козлёнка. Мистическое выражение nebrizein, «изображать оленя», (прим. пер.- букв. греч., носить оленью шкуру, участвовать в вакхических празднествах) было известно в вакхическом культе. Это выражение неясного происхождения, хотя оно ясно напоминает о другой древней идее Диониса как оленя.
В наибольшей степени воспринятым и самым важным из животных воплощений бога, однако, является бык. Есть множество культовых обращений, подчёркивающих эту идею Диониса. К нему в различных формах обращаются как «рогатому ребёнку», «рогатому божеству», «с рогами быка» и «со лбом быка». Аргивяне поклонялись ему как «сыну коровы» или «рождённому быком», а в древней Элее в песнопении к нему обращались, как к быку. «Приди, герой Дионис, приди с грациями в свой дом на морских берегах; спеши идти своими ногами быка». Так пелся сам гимн, в то время как хор повторял: «Добрый бык, добрый бык». Сразу вспоминается то, что помещение царя-архонта в Афинах, где праздновалось священное бракосочетание Диониса с basilinna, называлось boukolion, или «стойло быков».
Если основываться на таком реалистическом мышлении, кажется странным то, что на рисунках на греческих вазах отсутствует изображение быка Диониса. Плутарх, однако, говорит, что греки нередко изображали Диониса в облике быка в скульптуре, и в классической литературе такое изображение бога было одним из главных. Так, «Вакханки» Еврипида пронизаны идеей Диониса как бога-быка. О втором рождении Диониса сказано:
Рогатого бога родил он,
Из змеи он венок ему сделал:
Когда Пенфей пытается заключить Диониса в темницу, «в стойле быка он нашел». И, наконец, когда ведёт зачарованного царя к его погибели, Пенфею кажется, что перед ним идёт бык. Будучи во власти наваждения, царь восклицает:
Ты кажешься быком мне, чужестранец,
Вон у тебя на голове рога.
Так ты был зверь и раньше? Бык, бесспорно! (пер. И. Анненского)
Эти отрывки совершенным образом отражают реализм первобытных представлений о боге. Помимо веры в то, что его представлял бык, также было убеждение, что сам Дионис и есть бык, так что животное, как и вино, было богом.
II
Так, когда появляется понимание этих первобытных идей, связанных с Дионисом, даже у современного учёного появляется возможность оценить основное полное жизни переживание почитателей Диониса. Вино играло главную роль в культе Диониса. Вакхическая литература пронизана темой вина и пиров как тем, что связанно с радостями опьянения. Хор вакханок у Еврипида поёт:
Только у Вакха и дела:
В хороводы вакханок сплетать,
Да под музыку флейты смеяться,
Да из сердца гнать думы, когда
Подают за трапезой богов
Виноградную влагу,
Или на плющом венчанных пирах
Чаша на вежды людские дремоту наводит (пер. И.Анненского).
Истина же заключалась в том, что чисто физическое опьянение от употребления вина и было сущностью религии Диониса. В служении своему богу вакханки пили вино, пока они не пьянели. Это и было исходной точкой для критики Платоном пьянства, которое, по-видимому, для почитателей Диониса считалось доблестью. Для самих же вакханок, однако, опыт этот был чем-то большим и чем-то более возвышенным, чем просто опьянение. Это было не просто физическое опьянение, это был духовный экстаз. Вино, которое они пили, обладало для них божественной силой-это был сам бог, и квинтэссенция божественной силы пребывала в соке винограда. Таким образом почитатели Вакха в качестве личного опыта узнавали, что после того, как они выпивали вино, они ощущали в себе странную новую жизнь. То была жизнь и сила их бога. Их восторг всецело приписывался богу внутри них, или тому, что бог ими полностью овладевал. Так они сами описывали это своим языком (entheos, экстаз). Они могли быть опьянены, но сами они чувствовали себя во власти бога. Так что распитие вина при служении Дионису было для них религиозным таинством. Даже Платон, которых совсем мало добрых слов сказал об опьянении, сделал одно исключение из своего обычного правила, что не подобает человеку пить применительно к одурманивающему действию вина. Это одно исключение было «по случаю празднеств бога вина». В это время опьянение было единением с богом. Так что Еврипид мог сказать, что тот, кто знает Дионисийские мистерии:
Если, на высях ликуя,
Вакха восторгов чистых
Душу исполнишь робкую (пер. И.Анненского).
У почитателей Диониса было еще одно действенное средство достигнуть единения со своим богом. У них было таинство вкушения пищи, так же, как таинство питья. Этот ритуал был «празднеством сырого мяса». Чтобы быть инициированным в мистерии Диониса, нужно было быть способным признаться в том, что «был на его кровавых пиршествах».
Жертвы были разными. Иногда это был козёл, как предписывал обычай во Фракии. Вакханки Еврипида следовали этому обычаю и им были известна «радость от льющейся крови из истерзанного тела горного козла».
Иногда жертвой был олень, и священная шкура оленя, которую надевали менады, была шкурой, содранной с тела несчастного животного. Одно из самых известных изображений менад на греческих вазах - когда они показаны несущими на руках оленя или в неистовстве разрывающими его на части. Однако чаще жертвой Дионису был бык. В особенности на одной критской вазе, если цитировать Фирмика Матерна: «критяне разрывали живого быка зубами, и они изображали безумие, когда оглашали священные места в лесу звуками нестройных криков».
Эта цитата весьма наглядно показывает оргиастический характер празднества «сырого мяса». Верующие разрывали в клочья убитого зверя и пожирали сочное мясо, чтобы вобрать в себя пребывающего в нём бога. Сырое мясо было живой плотью, и нужно было торопиться, чтобы божественная жизнь не вышла из животного. Так что празднество становилось разнузданным, грубым, неистовым деянием. В «Вакханках» один из пастухов описывают Пенфею, как менады напали на королевские стада. Несомненно, это описание создаёт правдивое впечатление об одном из вакхических празднеств.
Там стада
У нас паслись, так с голыми руками
На них менады бросились. Корову
С набрякшим вымем и мычащую волочат.
Другие нетелей рвут на куски. Там бок,
Посмотришь, вырванный. Там пара ног передних
На землю брошена, и свесилось с ветвей
Сосновых мясо, и сочится кровью.
Быки - обидчики, что в ярости, бывало,
Пускали в ход рога, повержены лежат:
Их тысячи свалили рук девичьих.
Ты б царским глазом не успел моргнуть,
Так быстро кожу с мяса там сдирали. (пер. И.Анненского)
Перевод главы "Неистовство Диониса" книги Гарольда Р. Виллоби/ Harold R. Willoughby "Языческое возрождение. Изучение инициаций в мистерии в греко-римском мире". Начало
Оригинал:
http://www.sacred-texts.com/cla/pr/pr05.htm
В замечательном отрывке из «Вакханок» Еврипида «Рационалист» говорит о Деметре и Дионисе как о величайших богах. Он вкладывает в уста пожилого пророка Тиресия проповедь, предназначенную для обучения честного, но неуступчивого Пенфея.
Для человека главные: Деметра
- Или земля, как хочешь называй -
Сухою пищею людей богиня кормит,
Но не уступит ей Семелы сын:
Придумал он питьё из винограда
И смертным дал - усладу всех скорбей. (пер. И.Анненского)
Это противопоставление Деметры и Диониса совсем не удивительно, так как среди дружественных конкурентов Элевсинских мистерий в Греции самым сильным, самым выдающимся и самым распространённым был культ Диониса. За три века до того, как Александр завоевал Восток, Дионис завоевал Грецию. Будучи пришельцем из Фракии, в сопровождении дикого сборища сатиров и менад он взял Грецию натиском, и некогда между Гомером и Фидием он занял место на Олимпе и стал покровителем наиболее достойных городов-государств Греции. Тип религиозного опыта, который представлен его культом, является исключительно интересным для того, кто изучает личную религию. Однако, чтобы понять дионисийские переживания, необходимо знать, кто же такой был сам Дионис.
I
Несмотря на возвышение на Олимп, Дионис не был возвышенным небесным богом. Он скорее был земным божеством, богом крестьянства. Хотя его отцом был Зевс, бог небес и бог дождя, его мать по самой своей сути относилась к земле. Дионисийская мифология звала её Семелой, дочерью Кадма, основателя Фив, и её имя выдаёт его истинный смысл - она была персонификацией земли (cf. NovaZembla, «новая земля»). В коллекции Хоупа есть изображение на вазе, показывающее юного Диониса, поднимающегося из холма-художник так подчеркнул, что по своей природе бог был рождён из земли.
Но Семела, мать-земля бога, была не только божеством плодородия земли, весной принимающей тёплые ливни с небес и естественно плодородной; в местной фиванской легенде видно также и громом поражённую землю. Гера, подстрекаемая ревностью, коварно уговорила Семелу, чтобы та попросила своего возлюбленного доказать свою божественность тем, чтобы он явился в ней во всей своей силе и славе как бог небес. Зевс откликнулся на её просьбу, явившись к ней в вооружении всех своих устрашающих сил, и он уничтожил её своими молниями. Но когда мать умирала, Зевс извлёк нерождённого ребёнка из её истерзанного тела.
Но извергнутого принял
Зевс в своё немедля лоно
И, тая от Геры сына,
Он его в бедре искусно
Золотой зашпилил пряжкой. (Еврипид, «Вакханки»,пер. И. Анненского)
Лукиан, в своей обычной сатирической манере, сделал всё возможное, чтобы спародировать мифологическую тему. Так, в народной легенде, рождённый землёй Дионис, сын Семелы, сам был изображён дважды рождённым божеством. Он был dithyrambus, что для греков означало «тот, кто вошёл в жизнь через двойную дверь». В этом особенном искусственном смысле он и был Дионисом, сыном Зевса, как предполагает его имя (прим. пер. -dio- nis, сын Зевса, греч.)
Для сына неба и земли посему было вполне естественным действовать как воплощение растительной жизни. В таком качестве он был связан с годовым циклом, со сменой времён года. Его переживания, связанные с человеком, происходили посредством последовательно сменяющих друг друга теофаний и исчезновений, как жизнь природы умирает и оживает каждый год. Плутарх отметил у разных народов эту примечательную концепцию Диониса:
«Фригийцы думают, что бог зимой спит, а летом пробуждается, в одно время года они вакхическими ритуалами празднуют его отход ко сну, в другое - его пробуждение. А пафлагонцы утверждают, что зимой он скован и заточён в темнице, а весной он пробуждается и освобождается».
В народных высказываниях по поводу этого культа Дионис объясняется в совершенно ясных выражениях. С одной стороны, он был богом растительности в целом, в особенности - богом винограда. Таково было главное впечатление, которое он производил на греков. Может быть, как предположила мисс Харрисон, что в своей родной Фракции он был богом пива, Сабазием или Бромием, богом опьянения, связанного со злаками; но, определённо, пришёл он в Грецию и знаменательно восторжествовал как бог вина. Так же как олива была постоянно связана с Афиной, так и вино было характерным образом связано с Дионисом. Другими повсеместно известными символами Диониса была виноградная гроздь и кубок для питья с двумя ручками. По этим предметам в Греции бога легко узнать в рисунках на вазах и культовых памятниках. Различные же культовые обращения к Дионису, которые подчёркивают этот его аспект, слишком многочисленны, чтобы их привести. Греческая литература также восхваляла бога, который «заставил для людей расти гроздья винограда», но это настолько хорошо известно, что не требует специального цитирования.
Что самое примечательное в связи с этим - это то, что, отношение между богом и напитком не было просто отношением творца к творению. Много раз это отношение выражалось даже в виде отождествления. Бог был в вине, он даже был вином. Он даже не был богом возлияний. Цитируя Еврипида, он и был само возлияние: «Этот бог и сам предлагается в возлиянии прочим богам». В этом отрывке идентификация бога с вином абсолютна в том же смысле, в котором абсолютна идентификация Христа католической церкви со священным вином мессы, или, если обратиться к ещё более далёкой религиозной системе Вед, идентификация бога Сомы с напитком Сома. Следовательно, неудивительным будет обнаружить в Аттике празднество theoiniaлии «бога вина», (прим. пер. theos- бог, oinos-вино, греч.), которое праздновалось теми семьями, которые верили, что они являются потомками изначальных почитателей Диониса, в чьих виноградниках росли виноградные лозы, которые были побегами той лозы, которую им дал сам бог. В таком случае почитатели Диониса должны были верить в присутствие самого бога в освященном вине, сделанном из божественного винограда. Это реалистическое отождествление бога и плода виноградников было не просто первобытной теорией, что доказывает её существованием у филиппийцев во времена Павла религиозного братства, посвящённого Dionysus Botreus («Дионис Виноградная гроздь»).
Дионис был богом как растительной, так и животной жизни. В качестве такового он был представлен в разнообразных животных формах. Неизбежным стало то, что в разных местах эти животные воплощения должны были отличаться. В стране, где выращивали козлов, естественным воплощением жизненной силы и рождения стал козёл. Подобным образом в скотоводческой стране ожидалось, что воплощением божественной силы станет бык. Также Дионис увековечен в греческой литературе в различных теофаниях. Хор вакханок Еврипида, например, таким образом взывает к Дионису в момент наивысшего напряжения:
Эпод Быком обернись, ты наш Вакх, наш бог,
Явись многоглавым драконом,
Иль львом золотистым ты в очи метнись! (пер. И.Аннненского)
Из менее часто встречающихся животных обликов, в которых почитался Дионис, особенно следует отметить козла. То, что делает такое представление о Дионисе особенно важным - тот факт, что в качестве бога козла он участвовал в таинственном зарождении аттической трагедии, и таким образом, он остался божеством - покровителем этой высокой артистической литературной формы (trag-odia, козлиная песнь). Также отнюдь не малоизвестным воплощением Диониса был козлёнок. Есть знакомая всем легенда о том, что Зевс, дабы спасти своё дитя от гнева ревнивой Геры, превратил его в козлёнка. Мистическое выражение nebrizein, «изображать оленя», (прим. пер.- букв. греч., носить оленью шкуру, участвовать в вакхических празднествах) было известно в вакхическом культе. Это выражение неясного происхождения, хотя оно ясно напоминает о другой древней идее Диониса как оленя.
В наибольшей степени воспринятым и самым важным из животных воплощений бога, однако, является бык. Есть множество культовых обращений, подчёркивающих эту идею Диониса. К нему в различных формах обращаются как «рогатому ребёнку», «рогатому божеству», «с рогами быка» и «со лбом быка». Аргивяне поклонялись ему как «сыну коровы» или «рождённому быком», а в древней Элее в песнопении к нему обращались, как к быку. «Приди, герой Дионис, приди с грациями в свой дом на морских берегах; спеши идти своими ногами быка». Так пелся сам гимн, в то время как хор повторял: «Добрый бык, добрый бык». Сразу вспоминается то, что помещение царя-архонта в Афинах, где праздновалось священное бракосочетание Диониса с basilinna, называлось boukolion, или «стойло быков».
Если основываться на таком реалистическом мышлении, кажется странным то, что на рисунках на греческих вазах отсутствует изображение быка Диониса. Плутарх, однако, говорит, что греки нередко изображали Диониса в облике быка в скульптуре, и в классической литературе такое изображение бога было одним из главных. Так, «Вакханки» Еврипида пронизаны идеей Диониса как бога-быка. О втором рождении Диониса сказано:
Рогатого бога родил он,
Из змеи он венок ему сделал:
Когда Пенфей пытается заключить Диониса в темницу, «в стойле быка он нашел». И, наконец, когда ведёт зачарованного царя к его погибели, Пенфею кажется, что перед ним идёт бык. Будучи во власти наваждения, царь восклицает:
Ты кажешься быком мне, чужестранец,
Вон у тебя на голове рога.
Так ты был зверь и раньше? Бык, бесспорно! (пер. И. Анненского)
Эти отрывки совершенным образом отражают реализм первобытных представлений о боге. Помимо веры в то, что его представлял бык, также было убеждение, что сам Дионис и есть бык, так что животное, как и вино, было богом.
II
Так, когда появляется понимание этих первобытных идей, связанных с Дионисом, даже у современного учёного появляется возможность оценить основное полное жизни переживание почитателей Диониса. Вино играло главную роль в культе Диониса. Вакхическая литература пронизана темой вина и пиров как тем, что связанно с радостями опьянения. Хор вакханок у Еврипида поёт:
Только у Вакха и дела:
В хороводы вакханок сплетать,
Да под музыку флейты смеяться,
Да из сердца гнать думы, когда
Подают за трапезой богов
Виноградную влагу,
Или на плющом венчанных пирах
Чаша на вежды людские дремоту наводит (пер. И.Анненского).
Истина же заключалась в том, что чисто физическое опьянение от употребления вина и было сущностью религии Диониса. В служении своему богу вакханки пили вино, пока они не пьянели. Это и было исходной точкой для критики Платоном пьянства, которое, по-видимому, для почитателей Диониса считалось доблестью. Для самих же вакханок, однако, опыт этот был чем-то большим и чем-то более возвышенным, чем просто опьянение. Это было не просто физическое опьянение, это был духовный экстаз. Вино, которое они пили, обладало для них божественной силой-это был сам бог, и квинтэссенция божественной силы пребывала в соке винограда. Таким образом почитатели Вакха в качестве личного опыта узнавали, что после того, как они выпивали вино, они ощущали в себе странную новую жизнь. То была жизнь и сила их бога. Их восторг всецело приписывался богу внутри них, или тому, что бог ими полностью овладевал. Так они сами описывали это своим языком (entheos, экстаз). Они могли быть опьянены, но сами они чувствовали себя во власти бога. Так что распитие вина при служении Дионису было для них религиозным таинством. Даже Платон, которых совсем мало добрых слов сказал об опьянении, сделал одно исключение из своего обычного правила, что не подобает человеку пить применительно к одурманивающему действию вина. Это одно исключение было «по случаю празднеств бога вина». В это время опьянение было единением с богом. Так что Еврипид мог сказать, что тот, кто знает Дионисийские мистерии:
Если, на высях ликуя,
Вакха восторгов чистых
Душу исполнишь робкую (пер. И.Анненского).
У почитателей Диониса было еще одно действенное средство достигнуть единения со своим богом. У них было таинство вкушения пищи, так же, как таинство питья. Этот ритуал был «празднеством сырого мяса». Чтобы быть инициированным в мистерии Диониса, нужно было быть способным признаться в том, что «был на его кровавых пиршествах».
Жертвы были разными. Иногда это был козёл, как предписывал обычай во Фракии. Вакханки Еврипида следовали этому обычаю и им были известна «радость от льющейся крови из истерзанного тела горного козла».
Иногда жертвой был олень, и священная шкура оленя, которую надевали менады, была шкурой, содранной с тела несчастного животного. Одно из самых известных изображений менад на греческих вазах - когда они показаны несущими на руках оленя или в неистовстве разрывающими его на части. Однако чаще жертвой Дионису был бык. В особенности на одной критской вазе, если цитировать Фирмика Матерна: «критяне разрывали живого быка зубами, и они изображали безумие, когда оглашали священные места в лесу звуками нестройных криков».
Эта цитата весьма наглядно показывает оргиастический характер празднества «сырого мяса». Верующие разрывали в клочья убитого зверя и пожирали сочное мясо, чтобы вобрать в себя пребывающего в нём бога. Сырое мясо было живой плотью, и нужно было торопиться, чтобы божественная жизнь не вышла из животного. Так что празднество становилось разнузданным, грубым, неистовым деянием. В «Вакханках» один из пастухов описывают Пенфею, как менады напали на королевские стада. Несомненно, это описание создаёт правдивое впечатление об одном из вакхических празднеств.
Там стада
У нас паслись, так с голыми руками
На них менады бросились. Корову
С набрякшим вымем и мычащую волочат.
Другие нетелей рвут на куски. Там бок,
Посмотришь, вырванный. Там пара ног передних
На землю брошена, и свесилось с ветвей
Сосновых мясо, и сочится кровью.
Быки - обидчики, что в ярости, бывало,
Пускали в ход рога, повержены лежат:
Их тысячи свалили рук девичьих.
Ты б царским глазом не успел моргнуть,
Так быстро кожу с мяса там сдирали. (пер. И.Анненского)