ИЗ СТАРОГО - Архитектор Евгений АСС о благоустройстве улиц Москвы (июн 2016)
Архитектор Евгений АСС: "Я не знаю других городов, в которых под одну гребенку зачесывали бы все улицы"
Ради чего в центре Москвы пешеходов на лето лишили прогулок, а автомобилистов - времени, почему власти взялись за общественное пространство именно сейчас и каково происхождение собянинского китча, Зое Световой рассказал архитектор Евгений АСС
- Масштабное обустройство столицы вызвало большую полемику: архитектурный критик и сотрудник КБ «Стрелка» Григорий Ревзин объясняет, что эта реконструкция необходима для преодоления транспортного коллапса, Алексей Навальный пишет о большой коррупционной составляющей перекопки московских улиц. Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит в Москве?
- Совершенно понятно, почему эта история вызывает такую бурную реакцию: хотя бы потому, что в наше короткое лето, единственное время, когда можно бесцельно гулять по городу, город вдруг превращается в поле боя и какой-то плацдарм антитеррористической операции. Количество тяжелой, почти военной техники на улицах и количество людей в оранжевых жилетах пугающе огромно. Ходим с опаской, как по минному полю. И это вызывает беспокойство: происходит что-то не то. Я с грустью констатирую, что у меня отнимают второе лето подряд, и в обозримом будущем, с октября до апреля, воспользоваться благами реконструкции вряд ли удастся. Но в то же время, - и сейчас мои друзья-автомобилисты меня заклюют, - я, будучи «профессиональным пешеходом», горячо выступаю за пешеходизацию города и развитие общественного транспорта. Есть объективные причины, чтобы размышлять о судьбах транспорта в городе: Москва, как и все старые города, не может вместить такое количество автомобилей. В Москве сейчас примерно 4 млн автомобилей. На одном гектаре можно запарковать 400 автомобилей: это значит, что на все московские автомобили необходимо 10 тысяч гектаров, или 100 кв. км. Это в 5 раз больше центра в пределах Садового кольца! Что-то с этим неизбежно придется делать: безответственно на это закрывать глаза и беспокоиться только о своей машине. Забавно, что абсолютно непреодолимые, широченные улицы были созданы, когда в Москве было порядка двух десятков автомобилей. Я, с детства живя на внутренней стороне Садового кольца, воспринимаю его как какую-то бурную мутную реку, разрезающую город, и ощущаю все, что находится на той стороне кольца, как вообще другой мир. Преодолеть Садовое пешеходу очень сложно.
В моем представлении, хорошая улица - это такая, на которой мы различаем людей на противоположном тротуаре, можем крикнуть «Привет!» и помахать рукой.
В этом смысле Москва с этими ее гигантскими проспектами кажется ужасно недружелюбным городом. Поэтому идея сделать город более коммуникативным мне представляется правильной.
Подарок от партии и правительства
- То есть вам нравится, что сейчас происходит в Москве?
- Я испытываю смешанные чувства. Мне кажется, одни и те же идеи в разных интерпретациях могут развиваться по совершенно разным траекториям. Например, все это так называемое строительство дружелюбного города в политической перспективе выглядит довольно-таки двусмысленно: неожиданная забота об общественном пространстве возникла ровно тогда, когда были запрещены все общественные действия на территории центра Москвы. Митинги, демонстрации, массовые прогулки.
- Как только возникли «оккупаи», власти тут же забеспокоились об общественном пространстве. Совпадение?
- На мой взгляд, ничего случайного не бывает. Подозреваю, что теперь, когда у нас будут широкие тротуары, пройтись по ним мирной демонстрации будет невозможно.
- А как вы для себя это объясняете?
- Это подмена. Замена реальной общественной жизни внешними атрибутами.
- Как вы считаете: люди, которые занимаются обустройством Москвы на уровне мэрии, КБ «Стрелка», действительно думают об общественном благе?
- Мы же старожилы, мы помним, что одной из главных тем всей советской жизни была забота партии и правительства о народе. Никогда ничего плохого партия и правительство своему народу не желали и каждый год делали ему подарки. Вот и сейчас мы получаем очередной подарок от партии и правительства: «Хороший подарок получили москвичи и гости столицы к очередному дню города. Еще 50 километров улиц замостили плиткой» и т.д. Это не является результатом какого-либо общественного договора и какого-то естественного процесса. Это подарок. А дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Почему этот подарок именно такой, такого объема, не меньше и не больше? Почему, например не сделали одну улочку сегодня, а завтра посмотрели, проанализировали результаты и сделали другую? Почему надо сразу 50 км улиц делать? Все это для нас остается загадкой. Но идея несения блага заложена в парадигме российской власти. Никто же так прямо не желает нам зла.
Очень хорошее в этом смысле само слово «благоустройство»: это значит «мы вам устраиваем благо».
И это внешняя такая сила, которая несет вам благо, а вы хотите - терпите, хотите - радуйтесь, принимайте как должное.
- Все-таки я не совсем понимаю ваше отношение. Что неправильно делается?
- Никто не будет спорить, что благоустроенные улицы лучше, чем неблагоустроенные. Но то, что благо устраивается в таких формах, такими методами, в таких масштабах, что выключает вообще весь центр из жизни города на единственно приемлемый период существования всего этого благоустроенного хозяйства, - с этим, конечно, смириться трудно. Нужна ли такого грандиозного размаха единовременная реконструкция для расширения тротуаров? Я совершенно в этом не уверен. Кроме того, я не знаю других городов, в которых бы так вот под одну гребенку зачесывали все улицы исторического центра. Совершенно с этим не согласен. Мне кажется, что с архитектурной точки зрения там очень много просчетов, провалов и неудач. Меня ужасно раздражают Пятницкая, Большая Дмитровка. Есть масса вещей, с которыми я решительно не могу согласиться.
- Вас и других ведущих архитекторов привлекали к обсуждению? Или все решила группа людей во главе с мэрией, которая считает, что знает, как надо?
- Я об этом сказал: подарки не обсуждаются. Градостроительные решения принимаются ограниченным числом лиц и без особого участия общественности. Сайт «Активный гражданин» я в расчет не беру. В этом есть и плюсы, и минусы. Далеко не все даже позитивные решения могут быть легко приняты общественностью. Необходима все-таки какая-то профессиональная экспертиза, ведь не всегда надо советоваться с пациентами относительно лечения. Так же не всегда общественное мнение может быть справедливо относительно градостроительных решений. Но какая-то согласовательная процедура должна быть. Я очень огорчен, что такие значимые для города события, как благоустройство центра или сооружение памятников, проходят, минуя градостроительный совет, членом которого я являюсь.
- А вот все эти украшения: головы, черепа, пальмы на улицах Москвы, которые стоят безумных денег, - они нам зачем? У тех, кто их придумывает, вкуса нет?
- Почему? У них есть вкус, только другой. Те люди, которые этим занимаются, являются носителями вкуса, разделяемого большинством населения. Конечно, это все чудовищно. Но уверяю вас: они искренне делают то, что им кажется красивым. Не думаю, что они как-то стараются подстроиться под массовый вкус - они просто, как говорится, щедро делятся своим искусством.
Это, конечно, хороший вопрос: откуда они берутся. Думаю, из гущи народных масс.
Трудно понять, кому и как приходят в голову такие идеи, как, например, развертывание на Никитских воротах порта Садко. Там какие-то лодки стоят под памятником Тимирязеву, и он, как Харон, стоит в лодке и куда-то плывет по Тверскому бульвару.
Архитектура как сервильная дисциплина
- Ведь все это стоит безумных денег. А в стране кризис. Как вы это объясняете?
- Москва - очень богатый город. Несмотря на кризис, бюджет Москвы превышает бюджеты многих городов мира. Нам на красоту денег не жалко! Но давайте про деньги лучше не будем.
- Вы относитесь к этому с юмором?
- Я отношусь с юмором и ужасом, потому что мне кажется, что такой отвратительной малины даже в советское время не было. Там была по-своему мерзкая, но совсем другая малина. Она была вся красного цвета, с белыми буквами и портретами каких-то неприятных мужиков. Но там не было этих пошлых цветочков и всей этой гнусной красивости, такой откровенной китчухи, выковырянной из подсознания необразованной толпы.
А ведь можно было бы что-то хорошее за эти деньги сделать.
- Почему архитектурная общественность не возмущается?
- Во-первых, я не очень понимаю, кто такая эта архитектурная общественность. Архитектура - это сервильная дисциплина. Архитекторы исторически и функционально очень тесно связаны с властью и совсем не расположены к конфликтам с ней. Во-вторых, сейчас вместо каких-то неизвестных халтурщиков к проектированию улиц привлечены все лучшие архитекторы города. Честно признаюсь, и я по приглашению КБ «Стрелка» одну улицу спроектировал, хотя совершенно не уверен, что все получится так, как мы хотели. Как я понимаю, там есть силы, которые влияют на окончательный вид того, что спроектировали. Вроде бы все улицы делают разные архитектурное бюро, но почему-то в конце концов получается примерно одно и то же. Я могу только догадываться о механизме этой унификации.
- Как он устроен?
- Подрядчики, которые выигрывают тендеры, делают так, как им удобно и выгодно, а не так, как спроектировали архитекторы. И архитектор уже ничего сделать не может.
- И может получиться, что в результате улица будет выглядеть не совсем так, как вы задумали. Это же обидно?
- Да, немного стыдно и обидно: прежде всего, потому что спроектированная нами улица в конце концов окажется неотличимой от всех остальных. Тут надо отметить один очень важный момент. Идентичность города сохраняется не только за счет формы домов и фасадов, но и благодаря каким-то характерным особенностям пространства улиц, типу освещения, сужениям и расширениям тротуаров, устройством бортов. То, что сейчас делается, - это такой евроремонт, во многом стандартизация уличного пространства центральной части города, и это снижает уровень идентичности. Пятницкая, Малая Бронная и Большая Дмитровка становятся почти близнецами, хотя на самом деле исторически они были очень разными. Сейчас эти особенности городской ткани утрачиваются, и мне этого очень жаль. Все проблемы, связанные с автомобилями и движением пешеходов, могли бы решаться без таких радикальных реконструкций: за счет регулирования, за счет создания временных барьеров - необязательно разводить такую большую строительную деятельность. Везде появляются эти вычурные псевдоисторические фонари, страшные вазоны, стилизованные под старину. Когда была одна пешеходная улица Арбат, пусть несколько гротескная, но одна такая улица, - противно, но есть. А когда псевдоисторические завитушки начинают появляться повсюду, от этого как-то не по себе становится.
Потеря лица
- То есть город теряет свое лицо?
- Он теряет локальные особенности, которые были ценны для людей чувствительных к фактуре городской среды. На днях я обсуждал реконструкцию Тверской - там расширяются тротуары. Понятно, что Тверская - это сталинский проект, «Новый Арбат 30-х»: прорубили, расширили, сделали нечеловеческой ширины улицу, которая ведет к Кремлю, но все равно до него не доводит, как и Новый Арбат не доходит до Кремля. Теперь выясняется, что ни один из запроектированных наземных пешеходных переходов на Тверской осуществлен не будет, и по Тверской по-прежнему машины будут ездить с той же скоростью, а пешеходы будут ходить под землей. Между новыми широкими тротуарами опять нет поперечных связей, и непонятно, что же на них будет происходить. Ведь там, что характерно для больших улиц Москвы, очень длинные дома с очень большими помещениями в первых этажах. Есть такой показатель: количество дверей на протяженность улицы. В старых городах обычно очень много дверей - кафе, лавочки. На Тверской же - две двери на 100 метров. Это огромные магазины, которые были витриной советской власти. И я не уверен, что на этих тротуарах будет разворачиваться жизнь, потому что устройство активной пешеходной жизни во многом зависит от количества дверей: вы же по улице не просто так гуляете, вам нужна смена ощущений - галереи, рестораны, магазины. Мне кажется, что такие вещи должны проектироваться в некоторой взаимосвязи. Так это происходило с пешеходными улицами, когда они появились в Европе. Они возникли в связи с взрывным развитием потребительского общества, и для владельцев магазинов было очень важно, чтобы было большое движение посетителей. И в Вене, и в Мюнхене все это было сделано для того, чтобы на этих пешеходных улицах в кафе сидело много народа, в магазины заходило много покупателей.
У нас же пока я не вижу никакой координации между социальными и экономическими ориентирами и градостроительными акциями. Непонятно, для какого общества это все затеяно.
Если имеется в виду то общество, которое складывается сейчас, то все это вообще не про него.
- Почему?
- То общество, которое сегодня воспитывается медиа, телевидением, школой, вообще не про пешеходную жизнь. Это не про веселых молодых людей, сидящих за столиками кафе, и не про пенсионеров, мирно попивающих кофе с газетой в руках. На смену тихим хипстерам приходят агрессивные болельщики, которые не сидят за столиками кафе, а их крушат. Кто эти замечательные люди, которые наполнят все эти тротуары? В этом смысле у меня не связываются в единую картину социальная политика и московская градостроительная программа. Это две разные модели будущего.
- Чем Москва лужковская отличается от Москвы собянинской?
- Я бы сказал, что Лужкова больше интересовала масса города, здания, плотность, а Собянина больше интересует пустота. В общем, если лужковской город был вертикальным, то собянинский скорее горизонтальный.
- Что обязательно городские власти должны делать в Москве?
- Нужно особое внимание уделить сохранению того, что осталось. Очень бережно и деликатно относиться к тому, что еще можно сохранить. Город должен вкладывать в это деньги и не отдавать все под снос жадным девелоперам.
"Разморозить" Москву
- А тогда зачем сносят памятники конструктивизма?
- Это входит в ту же вкусовую и идеологическую модель, о которой мы говорили. Конструктивизм не попадает в тот диапазон вкусовых предпочтений, в систему ценностей людей, принимающих решения. По понятным соображениям: скучновато, бедно, скромно. А мы гордые и богатые! Мы не можем себе позволить бедность. И на месте этого «бедного» нужно построить роскошное. Я, например, протестовал против сноса Донских бань и из-за этого поссорился с массой людей. На этом месте построили элитный жилой дом, который взрывает и социальные, и архитектурные структуры, сложившиеся в этом районе. То, что построят на месте Таганской АТС, - тоже чудовищная гадость; то, что собираются строить на Пироговке, - это ужас.
Интересно, что в контексте всей этой нынешней патриотической риторики про «наше все», про наше великое прошлое, само прошлое оказывается очень уязвимым, - то прошлое, которое по каким-то причинам не встраивается в эту картинку.
И я так понимаю, что конструктивизм самим фактом своего существования как бы фальсифицирует наше великое прошлое и оскорбляет чувства верующих в величие нашей истории. Это не то «наше все», за которое мы готовы жизнь отдать.
Это касается и других старых и ветхих домов, которые не вписываются в парадигму великой истории. Но мы только что закончили реконструкцию арсенала в Нижнем Новгороде, и я знаю, как можно поднять дом практически из руин: нужно желание, нужны деньги, нужна воля, и все можно сделать. Мне кажется, что это должно входить в основополагающую программу городского развития. Прошлого становится все меньше, старики вымирают, старики в архитектурном смысле тоже вымирают и их надо беречь, потому что это и есть лицо города и никакими новоселами и новостройками мы его не сможем заменить.
Еще необходима стратегия десакрализации самого центра, - хотя, боюсь, эта идея противоречит нынешней политике. Нужно «разморозить» середину Москвы. Согласно нашему исследованию, 80% дверей в пределах Китай-Города вообще недоступно для горожан. Речь о разных учреждениях, статус которых предполагает, что к ним нельзя подойти на расстояние 20 метров. Нужно открыть Кремль, сделать его доступным, бесплатным, сделать его частью города. Там должна кипеть жизнь, днем и вечером гулять люди. Все ворота должны быть открыты.
Необходимо отказаться от идеи сакрального центра, «яйца, в котором игла». Это изменит всю жизнь Москвы.
Что же касается улиц - постепенно, понемножку нужно обустраивать весь городской быт. Но для этого нужно очень хорошо понимать, какой тип развития у этого города, какая социальная модель развития этого города. Это саморазвивающийся город, построенный на тесном взаимодействии городских властей с населением, или это город подарков для населения, от которых невозможно отказаться? Городское самоуправление - необходимый инструмент, который действует в большинстве успешных городов. Удивительно, что вся нынешняя политика обустройства улиц будто бы опирается на философию знаменитой Джейн Джекобс (Джейн Джекобс - канадско-американская теоретик городского планирования и одна из основоположниц нового урбанизма. - Открытая Россия). Но она-то пишет про город, который сам себя обустраивает, и главный ее тезис заключается в том, что самоорганизующаяся естественная жизнь и есть подлинная жизнь города, а совсем не то, что привносят какие-то умники из городского правительства. Баланс между интересами жителей, собственников и какими-то абстрактными идеями общественного блага должен быть очень тщательно соблюден.
Открытая Россия, 21.06.2016
https://www.openrussia.org/notes/614652/
Примечание: выделение черным и красным болдом - моё.
СМ. ТАКЖЕ:
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Закатать в музей
http://loxovo.livejournal.com/7421481.html
Олег КАШИН - Авторитарная модернизация Москвы: зачем Собянин это делает? (июн 2016)
http://loxovo.livejournal.com/7876736.html
Г.РЕВЗИН - Благоустройство Москвы: мы готовы терпеть кнут, но подавитесь вашим пряником (июн 2016)
http://loxovo.livejournal.com/7877005.html
!!!! Сергей МЕДВЕДЕВ - Бульдозерное благоустройство: как нас кормят гранитными пряниками (июн 2016)
https://loxovo.livejournal.com/7877346.html
Ради чего в центре Москвы пешеходов на лето лишили прогулок, а автомобилистов - времени, почему власти взялись за общественное пространство именно сейчас и каково происхождение собянинского китча, Зое Световой рассказал архитектор Евгений АСС
- Масштабное обустройство столицы вызвало большую полемику: архитектурный критик и сотрудник КБ «Стрелка» Григорий Ревзин объясняет, что эта реконструкция необходима для преодоления транспортного коллапса, Алексей Навальный пишет о большой коррупционной составляющей перекопки московских улиц. Как вы относитесь к тому, что сейчас происходит в Москве?
- Совершенно понятно, почему эта история вызывает такую бурную реакцию: хотя бы потому, что в наше короткое лето, единственное время, когда можно бесцельно гулять по городу, город вдруг превращается в поле боя и какой-то плацдарм антитеррористической операции. Количество тяжелой, почти военной техники на улицах и количество людей в оранжевых жилетах пугающе огромно. Ходим с опаской, как по минному полю. И это вызывает беспокойство: происходит что-то не то. Я с грустью констатирую, что у меня отнимают второе лето подряд, и в обозримом будущем, с октября до апреля, воспользоваться благами реконструкции вряд ли удастся. Но в то же время, - и сейчас мои друзья-автомобилисты меня заклюют, - я, будучи «профессиональным пешеходом», горячо выступаю за пешеходизацию города и развитие общественного транспорта. Есть объективные причины, чтобы размышлять о судьбах транспорта в городе: Москва, как и все старые города, не может вместить такое количество автомобилей. В Москве сейчас примерно 4 млн автомобилей. На одном гектаре можно запарковать 400 автомобилей: это значит, что на все московские автомобили необходимо 10 тысяч гектаров, или 100 кв. км. Это в 5 раз больше центра в пределах Садового кольца! Что-то с этим неизбежно придется делать: безответственно на это закрывать глаза и беспокоиться только о своей машине. Забавно, что абсолютно непреодолимые, широченные улицы были созданы, когда в Москве было порядка двух десятков автомобилей. Я, с детства живя на внутренней стороне Садового кольца, воспринимаю его как какую-то бурную мутную реку, разрезающую город, и ощущаю все, что находится на той стороне кольца, как вообще другой мир. Преодолеть Садовое пешеходу очень сложно.
В моем представлении, хорошая улица - это такая, на которой мы различаем людей на противоположном тротуаре, можем крикнуть «Привет!» и помахать рукой.
В этом смысле Москва с этими ее гигантскими проспектами кажется ужасно недружелюбным городом. Поэтому идея сделать город более коммуникативным мне представляется правильной.
Подарок от партии и правительства
- То есть вам нравится, что сейчас происходит в Москве?
- Я испытываю смешанные чувства. Мне кажется, одни и те же идеи в разных интерпретациях могут развиваться по совершенно разным траекториям. Например, все это так называемое строительство дружелюбного города в политической перспективе выглядит довольно-таки двусмысленно: неожиданная забота об общественном пространстве возникла ровно тогда, когда были запрещены все общественные действия на территории центра Москвы. Митинги, демонстрации, массовые прогулки.
- Как только возникли «оккупаи», власти тут же забеспокоились об общественном пространстве. Совпадение?
- На мой взгляд, ничего случайного не бывает. Подозреваю, что теперь, когда у нас будут широкие тротуары, пройтись по ним мирной демонстрации будет невозможно.
- А как вы для себя это объясняете?
- Это подмена. Замена реальной общественной жизни внешними атрибутами.
- Как вы считаете: люди, которые занимаются обустройством Москвы на уровне мэрии, КБ «Стрелка», действительно думают об общественном благе?
- Мы же старожилы, мы помним, что одной из главных тем всей советской жизни была забота партии и правительства о народе. Никогда ничего плохого партия и правительство своему народу не желали и каждый год делали ему подарки. Вот и сейчас мы получаем очередной подарок от партии и правительства: «Хороший подарок получили москвичи и гости столицы к очередному дню города. Еще 50 километров улиц замостили плиткой» и т.д. Это не является результатом какого-либо общественного договора и какого-то естественного процесса. Это подарок. А дареному коню, как известно, в зубы не смотрят. Почему этот подарок именно такой, такого объема, не меньше и не больше? Почему, например не сделали одну улочку сегодня, а завтра посмотрели, проанализировали результаты и сделали другую? Почему надо сразу 50 км улиц делать? Все это для нас остается загадкой. Но идея несения блага заложена в парадигме российской власти. Никто же так прямо не желает нам зла.
Очень хорошее в этом смысле само слово «благоустройство»: это значит «мы вам устраиваем благо».
И это внешняя такая сила, которая несет вам благо, а вы хотите - терпите, хотите - радуйтесь, принимайте как должное.
- Все-таки я не совсем понимаю ваше отношение. Что неправильно делается?
- Никто не будет спорить, что благоустроенные улицы лучше, чем неблагоустроенные. Но то, что благо устраивается в таких формах, такими методами, в таких масштабах, что выключает вообще весь центр из жизни города на единственно приемлемый период существования всего этого благоустроенного хозяйства, - с этим, конечно, смириться трудно. Нужна ли такого грандиозного размаха единовременная реконструкция для расширения тротуаров? Я совершенно в этом не уверен. Кроме того, я не знаю других городов, в которых бы так вот под одну гребенку зачесывали все улицы исторического центра. Совершенно с этим не согласен. Мне кажется, что с архитектурной точки зрения там очень много просчетов, провалов и неудач. Меня ужасно раздражают Пятницкая, Большая Дмитровка. Есть масса вещей, с которыми я решительно не могу согласиться.
- Вас и других ведущих архитекторов привлекали к обсуждению? Или все решила группа людей во главе с мэрией, которая считает, что знает, как надо?
- Я об этом сказал: подарки не обсуждаются. Градостроительные решения принимаются ограниченным числом лиц и без особого участия общественности. Сайт «Активный гражданин» я в расчет не беру. В этом есть и плюсы, и минусы. Далеко не все даже позитивные решения могут быть легко приняты общественностью. Необходима все-таки какая-то профессиональная экспертиза, ведь не всегда надо советоваться с пациентами относительно лечения. Так же не всегда общественное мнение может быть справедливо относительно градостроительных решений. Но какая-то согласовательная процедура должна быть. Я очень огорчен, что такие значимые для города события, как благоустройство центра или сооружение памятников, проходят, минуя градостроительный совет, членом которого я являюсь.
- А вот все эти украшения: головы, черепа, пальмы на улицах Москвы, которые стоят безумных денег, - они нам зачем? У тех, кто их придумывает, вкуса нет?
- Почему? У них есть вкус, только другой. Те люди, которые этим занимаются, являются носителями вкуса, разделяемого большинством населения. Конечно, это все чудовищно. Но уверяю вас: они искренне делают то, что им кажется красивым. Не думаю, что они как-то стараются подстроиться под массовый вкус - они просто, как говорится, щедро делятся своим искусством.
Это, конечно, хороший вопрос: откуда они берутся. Думаю, из гущи народных масс.
Трудно понять, кому и как приходят в голову такие идеи, как, например, развертывание на Никитских воротах порта Садко. Там какие-то лодки стоят под памятником Тимирязеву, и он, как Харон, стоит в лодке и куда-то плывет по Тверскому бульвару.
Архитектура как сервильная дисциплина
- Ведь все это стоит безумных денег. А в стране кризис. Как вы это объясняете?
- Москва - очень богатый город. Несмотря на кризис, бюджет Москвы превышает бюджеты многих городов мира. Нам на красоту денег не жалко! Но давайте про деньги лучше не будем.
- Вы относитесь к этому с юмором?
- Я отношусь с юмором и ужасом, потому что мне кажется, что такой отвратительной малины даже в советское время не было. Там была по-своему мерзкая, но совсем другая малина. Она была вся красного цвета, с белыми буквами и портретами каких-то неприятных мужиков. Но там не было этих пошлых цветочков и всей этой гнусной красивости, такой откровенной китчухи, выковырянной из подсознания необразованной толпы.
А ведь можно было бы что-то хорошее за эти деньги сделать.
- Почему архитектурная общественность не возмущается?
- Во-первых, я не очень понимаю, кто такая эта архитектурная общественность. Архитектура - это сервильная дисциплина. Архитекторы исторически и функционально очень тесно связаны с властью и совсем не расположены к конфликтам с ней. Во-вторых, сейчас вместо каких-то неизвестных халтурщиков к проектированию улиц привлечены все лучшие архитекторы города. Честно признаюсь, и я по приглашению КБ «Стрелка» одну улицу спроектировал, хотя совершенно не уверен, что все получится так, как мы хотели. Как я понимаю, там есть силы, которые влияют на окончательный вид того, что спроектировали. Вроде бы все улицы делают разные архитектурное бюро, но почему-то в конце концов получается примерно одно и то же. Я могу только догадываться о механизме этой унификации.
- Как он устроен?
- Подрядчики, которые выигрывают тендеры, делают так, как им удобно и выгодно, а не так, как спроектировали архитекторы. И архитектор уже ничего сделать не может.
- И может получиться, что в результате улица будет выглядеть не совсем так, как вы задумали. Это же обидно?
- Да, немного стыдно и обидно: прежде всего, потому что спроектированная нами улица в конце концов окажется неотличимой от всех остальных. Тут надо отметить один очень важный момент. Идентичность города сохраняется не только за счет формы домов и фасадов, но и благодаря каким-то характерным особенностям пространства улиц, типу освещения, сужениям и расширениям тротуаров, устройством бортов. То, что сейчас делается, - это такой евроремонт, во многом стандартизация уличного пространства центральной части города, и это снижает уровень идентичности. Пятницкая, Малая Бронная и Большая Дмитровка становятся почти близнецами, хотя на самом деле исторически они были очень разными. Сейчас эти особенности городской ткани утрачиваются, и мне этого очень жаль. Все проблемы, связанные с автомобилями и движением пешеходов, могли бы решаться без таких радикальных реконструкций: за счет регулирования, за счет создания временных барьеров - необязательно разводить такую большую строительную деятельность. Везде появляются эти вычурные псевдоисторические фонари, страшные вазоны, стилизованные под старину. Когда была одна пешеходная улица Арбат, пусть несколько гротескная, но одна такая улица, - противно, но есть. А когда псевдоисторические завитушки начинают появляться повсюду, от этого как-то не по себе становится.
Потеря лица
- То есть город теряет свое лицо?
- Он теряет локальные особенности, которые были ценны для людей чувствительных к фактуре городской среды. На днях я обсуждал реконструкцию Тверской - там расширяются тротуары. Понятно, что Тверская - это сталинский проект, «Новый Арбат 30-х»: прорубили, расширили, сделали нечеловеческой ширины улицу, которая ведет к Кремлю, но все равно до него не доводит, как и Новый Арбат не доходит до Кремля. Теперь выясняется, что ни один из запроектированных наземных пешеходных переходов на Тверской осуществлен не будет, и по Тверской по-прежнему машины будут ездить с той же скоростью, а пешеходы будут ходить под землей. Между новыми широкими тротуарами опять нет поперечных связей, и непонятно, что же на них будет происходить. Ведь там, что характерно для больших улиц Москвы, очень длинные дома с очень большими помещениями в первых этажах. Есть такой показатель: количество дверей на протяженность улицы. В старых городах обычно очень много дверей - кафе, лавочки. На Тверской же - две двери на 100 метров. Это огромные магазины, которые были витриной советской власти. И я не уверен, что на этих тротуарах будет разворачиваться жизнь, потому что устройство активной пешеходной жизни во многом зависит от количества дверей: вы же по улице не просто так гуляете, вам нужна смена ощущений - галереи, рестораны, магазины. Мне кажется, что такие вещи должны проектироваться в некоторой взаимосвязи. Так это происходило с пешеходными улицами, когда они появились в Европе. Они возникли в связи с взрывным развитием потребительского общества, и для владельцев магазинов было очень важно, чтобы было большое движение посетителей. И в Вене, и в Мюнхене все это было сделано для того, чтобы на этих пешеходных улицах в кафе сидело много народа, в магазины заходило много покупателей.
У нас же пока я не вижу никакой координации между социальными и экономическими ориентирами и градостроительными акциями. Непонятно, для какого общества это все затеяно.
Если имеется в виду то общество, которое складывается сейчас, то все это вообще не про него.
- Почему?
- То общество, которое сегодня воспитывается медиа, телевидением, школой, вообще не про пешеходную жизнь. Это не про веселых молодых людей, сидящих за столиками кафе, и не про пенсионеров, мирно попивающих кофе с газетой в руках. На смену тихим хипстерам приходят агрессивные болельщики, которые не сидят за столиками кафе, а их крушат. Кто эти замечательные люди, которые наполнят все эти тротуары? В этом смысле у меня не связываются в единую картину социальная политика и московская градостроительная программа. Это две разные модели будущего.
- Чем Москва лужковская отличается от Москвы собянинской?
- Я бы сказал, что Лужкова больше интересовала масса города, здания, плотность, а Собянина больше интересует пустота. В общем, если лужковской город был вертикальным, то собянинский скорее горизонтальный.
- Что обязательно городские власти должны делать в Москве?
- Нужно особое внимание уделить сохранению того, что осталось. Очень бережно и деликатно относиться к тому, что еще можно сохранить. Город должен вкладывать в это деньги и не отдавать все под снос жадным девелоперам.
"Разморозить" Москву
- А тогда зачем сносят памятники конструктивизма?
- Это входит в ту же вкусовую и идеологическую модель, о которой мы говорили. Конструктивизм не попадает в тот диапазон вкусовых предпочтений, в систему ценностей людей, принимающих решения. По понятным соображениям: скучновато, бедно, скромно. А мы гордые и богатые! Мы не можем себе позволить бедность. И на месте этого «бедного» нужно построить роскошное. Я, например, протестовал против сноса Донских бань и из-за этого поссорился с массой людей. На этом месте построили элитный жилой дом, который взрывает и социальные, и архитектурные структуры, сложившиеся в этом районе. То, что построят на месте Таганской АТС, - тоже чудовищная гадость; то, что собираются строить на Пироговке, - это ужас.
Интересно, что в контексте всей этой нынешней патриотической риторики про «наше все», про наше великое прошлое, само прошлое оказывается очень уязвимым, - то прошлое, которое по каким-то причинам не встраивается в эту картинку.
И я так понимаю, что конструктивизм самим фактом своего существования как бы фальсифицирует наше великое прошлое и оскорбляет чувства верующих в величие нашей истории. Это не то «наше все», за которое мы готовы жизнь отдать.
Это касается и других старых и ветхих домов, которые не вписываются в парадигму великой истории. Но мы только что закончили реконструкцию арсенала в Нижнем Новгороде, и я знаю, как можно поднять дом практически из руин: нужно желание, нужны деньги, нужна воля, и все можно сделать. Мне кажется, что это должно входить в основополагающую программу городского развития. Прошлого становится все меньше, старики вымирают, старики в архитектурном смысле тоже вымирают и их надо беречь, потому что это и есть лицо города и никакими новоселами и новостройками мы его не сможем заменить.
Еще необходима стратегия десакрализации самого центра, - хотя, боюсь, эта идея противоречит нынешней политике. Нужно «разморозить» середину Москвы. Согласно нашему исследованию, 80% дверей в пределах Китай-Города вообще недоступно для горожан. Речь о разных учреждениях, статус которых предполагает, что к ним нельзя подойти на расстояние 20 метров. Нужно открыть Кремль, сделать его доступным, бесплатным, сделать его частью города. Там должна кипеть жизнь, днем и вечером гулять люди. Все ворота должны быть открыты.
Необходимо отказаться от идеи сакрального центра, «яйца, в котором игла». Это изменит всю жизнь Москвы.
Что же касается улиц - постепенно, понемножку нужно обустраивать весь городской быт. Но для этого нужно очень хорошо понимать, какой тип развития у этого города, какая социальная модель развития этого города. Это саморазвивающийся город, построенный на тесном взаимодействии городских властей с населением, или это город подарков для населения, от которых невозможно отказаться? Городское самоуправление - необходимый инструмент, который действует в большинстве успешных городов. Удивительно, что вся нынешняя политика обустройства улиц будто бы опирается на философию знаменитой Джейн Джекобс (Джейн Джекобс - канадско-американская теоретик городского планирования и одна из основоположниц нового урбанизма. - Открытая Россия). Но она-то пишет про город, который сам себя обустраивает, и главный ее тезис заключается в том, что самоорганизующаяся естественная жизнь и есть подлинная жизнь города, а совсем не то, что привносят какие-то умники из городского правительства. Баланс между интересами жителей, собственников и какими-то абстрактными идеями общественного блага должен быть очень тщательно соблюден.
Открытая Россия, 21.06.2016
https://www.openrussia.org/notes/614652/
Примечание: выделение черным и красным болдом - моё.
СМ. ТАКЖЕ:
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Закатать в музей
http://loxovo.livejournal.com/7421481.html
Олег КАШИН - Авторитарная модернизация Москвы: зачем Собянин это делает? (июн 2016)
http://loxovo.livejournal.com/7876736.html
Г.РЕВЗИН - Благоустройство Москвы: мы готовы терпеть кнут, но подавитесь вашим пряником (июн 2016)
http://loxovo.livejournal.com/7877005.html
!!!! Сергей МЕДВЕДЕВ - Бульдозерное благоустройство: как нас кормят гранитными пряниками (июн 2016)
https://loxovo.livejournal.com/7877346.html