Даниил ДОНДУРЕЙ: "Самый страшный твой противник - это ты сам"
10 мая на 70-м году жизни ушел известный социолог, философ, киновед Даниил Дондурей. Это интервью с ним было записано несколько лет назад, но по разным причинам так и не было напечатано. Его важно опубликовать - это диагноз нашей общественной жизни, и кинопроцессу - как ее составной части
О цензуре
Проблема цензуры невероятно сложна. На первый взгляд, она - зло, проявление политического или бизнес-насилия. Существует свободное творчество художника, и на это творчество накладывается жесткая внешняя сила, некая рамка. Часто она - цензура - ломает творческого человека, привносит внешние ограничения по контенту, по эстетическим принципам, личному авантюризму. В таком положении вещей чаще всего нет ничего хорошего. Хотя можно сказать, что в советское время у неотвратимого контроля были не только насильственные, но и культуротворные функции. Авторы учились изощренным эзоповским языком говорить о том, что их волновало, но было под запретом. Скажем, Любимов, Товстоногов, Эфрос и другие лучшие советские режиссеры, избегая цензуры, искали тонкие, сложные формы иносказания, уникальные решения для того, чтобы транслировать обществу свои художественные идеи. У цензуры, конечно, могут быть разные, не только надзорные функции.
Существуют автоматически действующие социально-психологические механизмы, согласно которым высшие ценности управляют низшими. Например, у человека есть естественные приоритеты, связанные с гуманитарной составляющей нашего существования, - «не навреди» или «говори правду». Но они - эти ценности - подчас вступают в конфликт с другими убеждениями человека. Скажем, надо хорошо продать свое произведение, чтобы накормить служащих твоей компании, дать возможность талантливым людям продолжать работу, и для этого человек должен заявить, что, к примеру, олигархи - «чудные люди» или Чубайс - «враг народа». Он считает, ну, от Чубайса ведь не убудет, про него так думают миллионы, но для меня это возможность сделать так, чтобы мой фильм или книгу купили, а это важнее всего.
Так срабатывает механизм самоцензуры, он будет действовать автоматически, выстраивать вертикали, приоритеты, будет подчинять нижние, менее важные для каждого человека установки более высоким. Так всегда происходит. В противном случае начинаются внутренние конфликты, стрессы, переживания. Мы не знаем, как себя следует вести, ухудшаем свое психологическое самочувствие, имидж, бизнес. Поэтому так важны управляющие структуры мотивационной системы - разные, в большинстве случаев неосознаваемые техники невидимой самоцензуры. Они помогают данной личности выживать в любом смысловом поле. Ведь каждый из нас пребывает в собственном мире. Это только кажется, что все мы живем в одном - общем - физическом пространстве. В содержательном плане - их огромное количество. Встречаясь друг с другом, приходим из абсолютно разных семиотических потоков, объяснительных зон, контекстов, обмениваемся - временем, пространством, но, главное, смыслами.
О невидимом Суслове
Наш бедный язык просто не в состоянии выразить все разнообразие культурных ценностей и контекстов, в которых они функционируют. Дело не в том, что есть ценности христианские, нехристианские социальной солидарности, или обязательства помощи людям. Каждая, казалось бы, неповторимая система постоянно воспроизводится, представляет собой невероятные тысячекратные вариации из разных реакций, ценностей, опыта, мотивов. И все это постоянно развивается, мутирует, трансформируется. Мы же не ощущаем, как и с какой невероятной скоростью в каждом из нас эта компьютерная машина работает. Она постоянно перестраивается, не только верхние, наиболее значимые приоритеты управляют нижними, но нижние - еще менее значимыми. Очень сложная сетевая структура. В поведенческой практике все они соподчинены, взаимодействуют, поскольку сознание человека - настоящий селекционный механизм.
Более того, в сознании каждого из нас существуют еще так называемые - референтные группы. К ним относятся люди, с которыми я нахожусь в прямой или косвенной коммуникации. Соответственно я работаю с экспектациями - собственными ожиданиями по поводу их возможного поведения в той или иной ситуации. Глядя на человека, - его возраст, образ, манеру говорить - я, основываясь на собственных установках, своих ощущениях, строю свое поведение таким образом, чтобы представителям моей референтной группы понравиться. Исходя из этого, определяю всю коммуникационную линейку - свои действия, выбор аргументов и т. д. У каждого из нас - множество таких виртуальных референтных групп. Например, я общаюсь с тетей моей жены. Было бы смешно спрашивать у нее - хорош или плох фильм Сергея Лозницы «Счастье мое». Но когда она, выдающийся домашний кулинар, приходит к нам в гости и рассказывает, как приготовлен борщ, оценивает приготовленный мной суп - для меня нет более значимого эксперта. Она своего рода мой личный Леонардо да Винчи в этой области. Пикассо первых блюд.
У каждого человека в его сознании и даже подсознании имеются невидимые группы людей, которые в сотне разных дел или обстоятельств являются для него настоящими авторитетами. Делая что-то, оценивая, вы невольно ориентируетесь именно на них, их взгляды и оценки, при этом они друг с другом - члены этого сообщества - чаще всего даже не знакомы. И это невидимое сообщество авторитетов - также один из цензурных комитетов, поскольку вы хотите им понравиться, получить их одобрение. И все они - также строители и пограничники вашего и моего поведения. Я под них заочно подстраиваюсь, сверяю свои мотивы и действия. Это мои цензоры, которых я сам набираю на работу, практически так же, как в армии набирают рекрутов. Тем самым я строю свой мир, свою жизнь. И там находится место и условной тете Лизе, и условному режиссеру Сергею Лознице. Они абсолютно не подозревают, не могут догадываться о существовании друг друга, но в моем сознании именно они исполняют роль великого советского цензора, грозу всех строк жизни брежневского времени - Михаила Суслова.
О правде жизни
Культура, на самом деле, заполняет абсолютно все смысловое поле нашей жизни. Часто мы слышим разговоры о том, что ее место уменьшается, что у нас мало качественной культуры. Это все правильно, но, если исходить только из специальных критериев. На самом деле она всепроникающа и повсеместна, люди просто не могут без нее существовать. И тот человек, который сморкается на пол, и тот, кто матом объясняет политическую концепцию или занимается рейдерством, - тоже руководствуется ее предписаниями. Культура - это образцы поведения, запреты, стереотипы, мифы, ценности, руководство к действию - те рельсы, по которым на самом деле все движется. Она, безусловно, касается и той особой деятельности, которая связана с функционированием художественных артефактов. Это тоже, конечно, культура, но узкая, специализированная. Для кого-то телесериалы и даже ситкомы - высшее ее проявление. Я помню, как в конце 1980-х меня вез таксист от Дома кино. На мой вопрос, смотрит ли он фильмы, водитель ответил: да, и очень много. Но больше всего ему нравятся индийские картины. Когда я спросил его, почему, он объяснил, что только в них показана настоящая правда жизни. Человек, привыкший в то время стоять в огромных очередях за бутылкой водки, сахаром, хлебом и двумя сортами колбасы, находил объяснение сути с ним происходящего в наивных мелодраматических историях Калькутты и Бомбея.
О заинтересованности и понимании
Конечно, культура описывается в таких понятиях, как «пространство смыслов», «мотивация деятельности», «платформа существования». Но у человечества есть специальные группы и когорты людей, которые создают разного рода образцы этой деятельности и существования. В частности - художники, среди них - талантливые, а среди талантливых - гении. Человечество ведь очень заинтересовано в том, чтобы люди продвигались по дорогам и критериям интеллектуальной и эмоциональной развитости, приобретали способность считывать все более и более сложные тексты и контексты. Одно дело - смотреть на «Бурлаков на Волге» Репина, другое - понимать значение «Черного квадрата» Малевича. Многие говорят: «Как можно платить миллионы долларов за это полотно? Так любой ребенок нарисует». И для того, чтобы понимать, что речь идет о выдающемся - этапном произведении искусства XX века, нужно очень хорошо разбираться в современном изобразительном искусстве.
Видеокамера, а не штангенциркуль
Наука - это уникальное знание, которое не всегда нужно для развития каждой личности. Достаточно того, что в топографической алгебре разбираются 15-20 человек во всем мире. Этого достаточно, потому что возможности ее приложения понимает уже тысяча человек, которые делают разработки для того, чтобы на заводах создавали нечто полезное, а затем сотни миллионов этим пользовались. Культура - необходима, потому что напрямую связана с моделированием жизни. Чем занимается художник? - в сущности, малым, он предугадывает и проектирует будущее. Только не в технологических формах, а в формах образов поведения, создания новых «картин мира», стилей, способов видения. Сначала появляется Леонардо да Винчи, затем наступает эпоха Нового времени. Возникает кино от братьев Люмьер, а затем целый ряд вещей, связанных с визуальными картинками, иным типом переживания, современным искусством, цифровыми технологиями, будущими фильмами, демонстрируемыми в телефонах.
О поезде, которого мы не ждали
Современное кино адекватно своему времени, зрителям, подготовленности основных элит. Здесь ключевое слово - время. У каждого периода истории есть свои формы, одежды, текстуры, условия существования. Но помимо этого есть, конечно же, еще и очень важные продукты - вопросы времени, - которые не решены. Часть их являются наиболее актуальными и не имеют ответов. Что такое кино после Тарантино, Джармуша и братьев Коэнов? Мы видим в современном массовом кино, как современность устроена, - это поезд, которого мы ждем. Но актуальное в авторском кино - поезд, которого мы не ждали. Хотя знаем, что нам нужно сесть в него. В этот поезд и в этот вагон.
В России, например, сегодня есть целый ряд довольно трагических моральных кризисов. Это отсутствие солидарности у людей - в масштабах всей страны. Люди не доверяют друг другу, по опросам - 59% людей не доверяют никому, кроме собственной семьи. Вообще никому. И это свидетельство невероятного и очень опасного кризиса.
Российское общество также беспрецедентно терпимо к насилию. Нечто похожее было только в эпоху гражданской войны, на рубеже 1920-х годов. Сегодня существует удивительная толерантность к насилию. «Вторая реальность», создаваемая уже 15 лет, предлагает своим зрителям на экранах телевидения насилие, криминал, положение жертвы. Это кажется таким естественным, что работодатель что-то у тебя отнимет, нанятый работник тебя обманет. Эта тема при всей своей актуальности не связана только с современностью, хотя, естественно, должна быть осмыслена соответствующим языком. В России практически нет политического кино, эта тема - невероятно острая. У режиссера в голове сразу же начинает работать невидимый Суслов, и все на этом заканчивается.
Актуальное - это острая, наболевшая часть современного, то, что нельзя отложить. Только кажется, что ты не дождешься этого поезда. Но если не дождешься, то и на других не уедешь. Можно, конечно, поехать куда угодно, поразвлекаться, съездить в Египет или Париж. Но свой поезд объяснений происходящего не узнаешь, останешься просто в современности, а скорее всего - в прошлом.
О самоиндентификации
Документальное кино - намного более художественное, сложное для восприятия, чем игровое. Там нет сценариев, придуманных историй, поэтому практически в нашей стране оно не востребовано. Вообще в искусстве во всем мире понимают только 3% людей. Остальные либо думают, либо уверены в том, что понимают, либо не понимают вовсе. Голливуд же не считает, что он создает или придумывает сюжеты. Человеку легче идентифицироваться с придуманным героем, независимо от его социального положения, - президент это, мошенник или нищий - чем с Ивановым из соседней квартиры. Человек жаждет не обыденной, а художественной реальности, в которой он может ничего не понимать. Он всегда хочет обработанного мифа, а не прямого, потому что в прямом надо разбираться, для этого обладать интеллектуальными и эмоциональными ресурсами. В школе, вузе этому не учат, родители или друзья также могут не передать нам эти навыки. Мы часто не подозреваем, что внутренне уже готовы к «встрече с прекрасным», с миром большого художника, но свои культурные потребности и тревоги часто реализуем в ресторане, вместо того, чтобы пойти посмотреть чудесный фильм Коэнов «Серьезный человек». Нам просто никто не сказал, где и как это можно сделать. Никто не заботится, чтобы, скажем, в восемь вечера в специальной передаче на Первом канале Андрей Плахов рассказал, направил, объяснил то, что нужно объяснить.
О культурном заражении
Очень много людей имеют разного рода средневековые рвы и крепости, выстроенные у них в сознании. Конечно же, самый страшный твой противник, цензор и тормоз - это ты сам. Твои стереотипы и мифы. Проблема в том, что часто человек смотрит фильм, к которому личностно не готов, воспринимает его как полную ерунду. А есть ведь довольно простые фильмы - ну, скажем, Вуди Аллена, воспринимать которые не стоит особого труда. Другому человеку нужно что-то еще более простое. Все мы - жертвы своего внутреннего Суслова, просто этого не осознаем. Телеканалы занимаются благородной миссией гуманизации общества только по ночам, когда им не надо зарабатывать деньги. А вечером - надо, и поэтому вместо «Пусть говорят» или программы «Максимум» не покажут качественный теле- или кинопродукт, на примере которого можно объяснить, что надо быть толерантным, терпимым по отношению к культуре другого этноса, иной философии или традиции. Обычно люди, которые начинают задумываться, сомневаться, переживать, становятся, если они верят в себя, бизнесменами, профессорами, работодателями. Иногда даже придумывают графен и получают за это Нобелевскую премию. Именно они впоследствии будут заказчиками работы для того миллиона, который поначалу ничего не понял. Усложнение взгляда видения жизни - это поток, невидимое культурное заражение, в увеличении которого так нуждается наша страна. А пока у нас происходит невидимая культурная радиация. Обезвоживание. Образ тюрьмы понемногу проникает в общенациональное сознание - тюремный сленг, насилие, жизнь «по понятиям». Человек соответствующим образом травится, становится своего рода культурным наркоманом отклоняющегося поведения. Но мы не видим, чтобы наше общество боялось этого.
О молодом неудобном кино
Молодые люди, особенно в последнее время, живут в условиях потенциального комфорта, разного рода удобств. Для меня в свое время было важно - для того, чтобы посмотреть фильм «Зеркало» Тарковского - приехать на окраину в какой-то маленький клуб, где не было никакой рекламы. Сейчас молодые люди воспитаны в условиях качественной жизни, когда культура становится пространством развлечения. Entertainment. Просмотр фильма идет через запятую после кофе, разговора с подругой, наряду с чудесным ирландским виски. Культура не становится предметом переживаний по поводу собственной, быть может, неправильной картины мира. Не является темой размышлений - в каком больном обществе мы живем и что с этим следует делать. Она - чаще всего сегодня элемент торговли, не случайно 80% зарабатывающих кинозалов находятся в торговых центрах.
Фильмы же молодых, часто депрессивных по мироощущению режиссеров выбивают из автоматизма комфортной жизни. Они возвращают нас куда-то в период перестройки, но далеко не многие хотят туда возвращаться. Для современного молодого зрителя оставаться один на один с размышлениями о той жизни, которую он видит или о которой знает, - неинтересно, дискомфортно. Мы и так все это наблюдаем - откаты, коррупция, несправедливость. Поэтому лучше уйти во «вторую реальность» - например, через американское кино, где многое - классно, удобно, благородно. А потом ночью включить «Камеди клаб» на ТНТ и окончательно расслабиться. Для многих сама мысль о том, чтобы засомневаться в самом себе - ужасна. Как же тогда деньги зарабатывать? Начнешь думать, что хорошо, а что нет. Что морально, а от чего надо отказываться. Молодые режиссеры как некие медиумы возвращают нас в реальность. Через язык, документальную достоверность, ритм, проблемное видение. Они смотрят на нашу жизнь без какой-либо лакировки, хотя их обличают отсутствием патриотизма и любви к Родине. Молодые режиссеры ее любят не меньше, чем авторы картин о Победе. Мировые фестивали берут в свои программы фильмы именно молодых, потому что понимают, что это теперь и есть актуальное кино. Те поезда предсказаний, которые идут во всем мире, а мы здесь в России их не видим.
О герое нашего времени
Как-то на одном из «Кинотавров» восемь фильмов были про гастарбайтеров, хотя отбирались они по чисто эстетическим принципам. И это своего рода социологическое доказательство того, что гастарбайтер - герой нашего времени. Значит, художники понимают, что это важно, актуально. Срабатывает ресурс самозаказа. Ведь данная тема не была ни разнарядкой, ни указом свыше. Режиссеры из разных мест - из Ташкента, Екатеринбурга, Питера, Москвы - стали снимать фильмы про гастарбайтеров и милиционеров. Значит, тут что-то болит, многое их, видимо, не устраивает. И, кстати, все это имеет прямое отношение к великой традиции русской художественной культуры, благодаря которой мы завоевали авторитет ведущей художественной державы мира. Ведь Гоголь и Толстой, Достоевский и Чехов разрабатывали тему обычного человека. Великая традиция русского искусства - заботиться и заниматься попечением именно этого героя.
The New Times, 12.05.2017
http://newtimes.ru/stati/xroniki/daniil-dondurej-«samyij-strashnyij-tvoj-protivnik,-czenzor-i-tormoz---eto-tyi-sam.html
Примечание: все выделения в тексте - мои.
О цензуре
Проблема цензуры невероятно сложна. На первый взгляд, она - зло, проявление политического или бизнес-насилия. Существует свободное творчество художника, и на это творчество накладывается жесткая внешняя сила, некая рамка. Часто она - цензура - ломает творческого человека, привносит внешние ограничения по контенту, по эстетическим принципам, личному авантюризму. В таком положении вещей чаще всего нет ничего хорошего. Хотя можно сказать, что в советское время у неотвратимого контроля были не только насильственные, но и культуротворные функции. Авторы учились изощренным эзоповским языком говорить о том, что их волновало, но было под запретом. Скажем, Любимов, Товстоногов, Эфрос и другие лучшие советские режиссеры, избегая цензуры, искали тонкие, сложные формы иносказания, уникальные решения для того, чтобы транслировать обществу свои художественные идеи. У цензуры, конечно, могут быть разные, не только надзорные функции.
Существуют автоматически действующие социально-психологические механизмы, согласно которым высшие ценности управляют низшими. Например, у человека есть естественные приоритеты, связанные с гуманитарной составляющей нашего существования, - «не навреди» или «говори правду». Но они - эти ценности - подчас вступают в конфликт с другими убеждениями человека. Скажем, надо хорошо продать свое произведение, чтобы накормить служащих твоей компании, дать возможность талантливым людям продолжать работу, и для этого человек должен заявить, что, к примеру, олигархи - «чудные люди» или Чубайс - «враг народа». Он считает, ну, от Чубайса ведь не убудет, про него так думают миллионы, но для меня это возможность сделать так, чтобы мой фильм или книгу купили, а это важнее всего.
Так срабатывает механизм самоцензуры, он будет действовать автоматически, выстраивать вертикали, приоритеты, будет подчинять нижние, менее важные для каждого человека установки более высоким. Так всегда происходит. В противном случае начинаются внутренние конфликты, стрессы, переживания. Мы не знаем, как себя следует вести, ухудшаем свое психологическое самочувствие, имидж, бизнес. Поэтому так важны управляющие структуры мотивационной системы - разные, в большинстве случаев неосознаваемые техники невидимой самоцензуры. Они помогают данной личности выживать в любом смысловом поле. Ведь каждый из нас пребывает в собственном мире. Это только кажется, что все мы живем в одном - общем - физическом пространстве. В содержательном плане - их огромное количество. Встречаясь друг с другом, приходим из абсолютно разных семиотических потоков, объяснительных зон, контекстов, обмениваемся - временем, пространством, но, главное, смыслами.
О невидимом Суслове
Наш бедный язык просто не в состоянии выразить все разнообразие культурных ценностей и контекстов, в которых они функционируют. Дело не в том, что есть ценности христианские, нехристианские социальной солидарности, или обязательства помощи людям. Каждая, казалось бы, неповторимая система постоянно воспроизводится, представляет собой невероятные тысячекратные вариации из разных реакций, ценностей, опыта, мотивов. И все это постоянно развивается, мутирует, трансформируется. Мы же не ощущаем, как и с какой невероятной скоростью в каждом из нас эта компьютерная машина работает. Она постоянно перестраивается, не только верхние, наиболее значимые приоритеты управляют нижними, но нижние - еще менее значимыми. Очень сложная сетевая структура. В поведенческой практике все они соподчинены, взаимодействуют, поскольку сознание человека - настоящий селекционный механизм.
Более того, в сознании каждого из нас существуют еще так называемые - референтные группы. К ним относятся люди, с которыми я нахожусь в прямой или косвенной коммуникации. Соответственно я работаю с экспектациями - собственными ожиданиями по поводу их возможного поведения в той или иной ситуации. Глядя на человека, - его возраст, образ, манеру говорить - я, основываясь на собственных установках, своих ощущениях, строю свое поведение таким образом, чтобы представителям моей референтной группы понравиться. Исходя из этого, определяю всю коммуникационную линейку - свои действия, выбор аргументов и т. д. У каждого из нас - множество таких виртуальных референтных групп. Например, я общаюсь с тетей моей жены. Было бы смешно спрашивать у нее - хорош или плох фильм Сергея Лозницы «Счастье мое». Но когда она, выдающийся домашний кулинар, приходит к нам в гости и рассказывает, как приготовлен борщ, оценивает приготовленный мной суп - для меня нет более значимого эксперта. Она своего рода мой личный Леонардо да Винчи в этой области. Пикассо первых блюд.
У каждого человека в его сознании и даже подсознании имеются невидимые группы людей, которые в сотне разных дел или обстоятельств являются для него настоящими авторитетами. Делая что-то, оценивая, вы невольно ориентируетесь именно на них, их взгляды и оценки, при этом они друг с другом - члены этого сообщества - чаще всего даже не знакомы. И это невидимое сообщество авторитетов - также один из цензурных комитетов, поскольку вы хотите им понравиться, получить их одобрение. И все они - также строители и пограничники вашего и моего поведения. Я под них заочно подстраиваюсь, сверяю свои мотивы и действия. Это мои цензоры, которых я сам набираю на работу, практически так же, как в армии набирают рекрутов. Тем самым я строю свой мир, свою жизнь. И там находится место и условной тете Лизе, и условному режиссеру Сергею Лознице. Они абсолютно не подозревают, не могут догадываться о существовании друг друга, но в моем сознании именно они исполняют роль великого советского цензора, грозу всех строк жизни брежневского времени - Михаила Суслова.
О правде жизни
Культура, на самом деле, заполняет абсолютно все смысловое поле нашей жизни. Часто мы слышим разговоры о том, что ее место уменьшается, что у нас мало качественной культуры. Это все правильно, но, если исходить только из специальных критериев. На самом деле она всепроникающа и повсеместна, люди просто не могут без нее существовать. И тот человек, который сморкается на пол, и тот, кто матом объясняет политическую концепцию или занимается рейдерством, - тоже руководствуется ее предписаниями. Культура - это образцы поведения, запреты, стереотипы, мифы, ценности, руководство к действию - те рельсы, по которым на самом деле все движется. Она, безусловно, касается и той особой деятельности, которая связана с функционированием художественных артефактов. Это тоже, конечно, культура, но узкая, специализированная. Для кого-то телесериалы и даже ситкомы - высшее ее проявление. Я помню, как в конце 1980-х меня вез таксист от Дома кино. На мой вопрос, смотрит ли он фильмы, водитель ответил: да, и очень много. Но больше всего ему нравятся индийские картины. Когда я спросил его, почему, он объяснил, что только в них показана настоящая правда жизни. Человек, привыкший в то время стоять в огромных очередях за бутылкой водки, сахаром, хлебом и двумя сортами колбасы, находил объяснение сути с ним происходящего в наивных мелодраматических историях Калькутты и Бомбея.
О заинтересованности и понимании
Конечно, культура описывается в таких понятиях, как «пространство смыслов», «мотивация деятельности», «платформа существования». Но у человечества есть специальные группы и когорты людей, которые создают разного рода образцы этой деятельности и существования. В частности - художники, среди них - талантливые, а среди талантливых - гении. Человечество ведь очень заинтересовано в том, чтобы люди продвигались по дорогам и критериям интеллектуальной и эмоциональной развитости, приобретали способность считывать все более и более сложные тексты и контексты. Одно дело - смотреть на «Бурлаков на Волге» Репина, другое - понимать значение «Черного квадрата» Малевича. Многие говорят: «Как можно платить миллионы долларов за это полотно? Так любой ребенок нарисует». И для того, чтобы понимать, что речь идет о выдающемся - этапном произведении искусства XX века, нужно очень хорошо разбираться в современном изобразительном искусстве.
Видеокамера, а не штангенциркуль
Наука - это уникальное знание, которое не всегда нужно для развития каждой личности. Достаточно того, что в топографической алгебре разбираются 15-20 человек во всем мире. Этого достаточно, потому что возможности ее приложения понимает уже тысяча человек, которые делают разработки для того, чтобы на заводах создавали нечто полезное, а затем сотни миллионов этим пользовались. Культура - необходима, потому что напрямую связана с моделированием жизни. Чем занимается художник? - в сущности, малым, он предугадывает и проектирует будущее. Только не в технологических формах, а в формах образов поведения, создания новых «картин мира», стилей, способов видения. Сначала появляется Леонардо да Винчи, затем наступает эпоха Нового времени. Возникает кино от братьев Люмьер, а затем целый ряд вещей, связанных с визуальными картинками, иным типом переживания, современным искусством, цифровыми технологиями, будущими фильмами, демонстрируемыми в телефонах.
О поезде, которого мы не ждали
Современное кино адекватно своему времени, зрителям, подготовленности основных элит. Здесь ключевое слово - время. У каждого периода истории есть свои формы, одежды, текстуры, условия существования. Но помимо этого есть, конечно же, еще и очень важные продукты - вопросы времени, - которые не решены. Часть их являются наиболее актуальными и не имеют ответов. Что такое кино после Тарантино, Джармуша и братьев Коэнов? Мы видим в современном массовом кино, как современность устроена, - это поезд, которого мы ждем. Но актуальное в авторском кино - поезд, которого мы не ждали. Хотя знаем, что нам нужно сесть в него. В этот поезд и в этот вагон.
В России, например, сегодня есть целый ряд довольно трагических моральных кризисов. Это отсутствие солидарности у людей - в масштабах всей страны. Люди не доверяют друг другу, по опросам - 59% людей не доверяют никому, кроме собственной семьи. Вообще никому. И это свидетельство невероятного и очень опасного кризиса.
Российское общество также беспрецедентно терпимо к насилию. Нечто похожее было только в эпоху гражданской войны, на рубеже 1920-х годов. Сегодня существует удивительная толерантность к насилию. «Вторая реальность», создаваемая уже 15 лет, предлагает своим зрителям на экранах телевидения насилие, криминал, положение жертвы. Это кажется таким естественным, что работодатель что-то у тебя отнимет, нанятый работник тебя обманет. Эта тема при всей своей актуальности не связана только с современностью, хотя, естественно, должна быть осмыслена соответствующим языком. В России практически нет политического кино, эта тема - невероятно острая. У режиссера в голове сразу же начинает работать невидимый Суслов, и все на этом заканчивается.
Актуальное - это острая, наболевшая часть современного, то, что нельзя отложить. Только кажется, что ты не дождешься этого поезда. Но если не дождешься, то и на других не уедешь. Можно, конечно, поехать куда угодно, поразвлекаться, съездить в Египет или Париж. Но свой поезд объяснений происходящего не узнаешь, останешься просто в современности, а скорее всего - в прошлом.
О самоиндентификации
Документальное кино - намного более художественное, сложное для восприятия, чем игровое. Там нет сценариев, придуманных историй, поэтому практически в нашей стране оно не востребовано. Вообще в искусстве во всем мире понимают только 3% людей. Остальные либо думают, либо уверены в том, что понимают, либо не понимают вовсе. Голливуд же не считает, что он создает или придумывает сюжеты. Человеку легче идентифицироваться с придуманным героем, независимо от его социального положения, - президент это, мошенник или нищий - чем с Ивановым из соседней квартиры. Человек жаждет не обыденной, а художественной реальности, в которой он может ничего не понимать. Он всегда хочет обработанного мифа, а не прямого, потому что в прямом надо разбираться, для этого обладать интеллектуальными и эмоциональными ресурсами. В школе, вузе этому не учат, родители или друзья также могут не передать нам эти навыки. Мы часто не подозреваем, что внутренне уже готовы к «встрече с прекрасным», с миром большого художника, но свои культурные потребности и тревоги часто реализуем в ресторане, вместо того, чтобы пойти посмотреть чудесный фильм Коэнов «Серьезный человек». Нам просто никто не сказал, где и как это можно сделать. Никто не заботится, чтобы, скажем, в восемь вечера в специальной передаче на Первом канале Андрей Плахов рассказал, направил, объяснил то, что нужно объяснить.
О культурном заражении
Очень много людей имеют разного рода средневековые рвы и крепости, выстроенные у них в сознании. Конечно же, самый страшный твой противник, цензор и тормоз - это ты сам. Твои стереотипы и мифы. Проблема в том, что часто человек смотрит фильм, к которому личностно не готов, воспринимает его как полную ерунду. А есть ведь довольно простые фильмы - ну, скажем, Вуди Аллена, воспринимать которые не стоит особого труда. Другому человеку нужно что-то еще более простое. Все мы - жертвы своего внутреннего Суслова, просто этого не осознаем. Телеканалы занимаются благородной миссией гуманизации общества только по ночам, когда им не надо зарабатывать деньги. А вечером - надо, и поэтому вместо «Пусть говорят» или программы «Максимум» не покажут качественный теле- или кинопродукт, на примере которого можно объяснить, что надо быть толерантным, терпимым по отношению к культуре другого этноса, иной философии или традиции. Обычно люди, которые начинают задумываться, сомневаться, переживать, становятся, если они верят в себя, бизнесменами, профессорами, работодателями. Иногда даже придумывают графен и получают за это Нобелевскую премию. Именно они впоследствии будут заказчиками работы для того миллиона, который поначалу ничего не понял. Усложнение взгляда видения жизни - это поток, невидимое культурное заражение, в увеличении которого так нуждается наша страна. А пока у нас происходит невидимая культурная радиация. Обезвоживание. Образ тюрьмы понемногу проникает в общенациональное сознание - тюремный сленг, насилие, жизнь «по понятиям». Человек соответствующим образом травится, становится своего рода культурным наркоманом отклоняющегося поведения. Но мы не видим, чтобы наше общество боялось этого.
О молодом неудобном кино
Молодые люди, особенно в последнее время, живут в условиях потенциального комфорта, разного рода удобств. Для меня в свое время было важно - для того, чтобы посмотреть фильм «Зеркало» Тарковского - приехать на окраину в какой-то маленький клуб, где не было никакой рекламы. Сейчас молодые люди воспитаны в условиях качественной жизни, когда культура становится пространством развлечения. Entertainment. Просмотр фильма идет через запятую после кофе, разговора с подругой, наряду с чудесным ирландским виски. Культура не становится предметом переживаний по поводу собственной, быть может, неправильной картины мира. Не является темой размышлений - в каком больном обществе мы живем и что с этим следует делать. Она - чаще всего сегодня элемент торговли, не случайно 80% зарабатывающих кинозалов находятся в торговых центрах.
Фильмы же молодых, часто депрессивных по мироощущению режиссеров выбивают из автоматизма комфортной жизни. Они возвращают нас куда-то в период перестройки, но далеко не многие хотят туда возвращаться. Для современного молодого зрителя оставаться один на один с размышлениями о той жизни, которую он видит или о которой знает, - неинтересно, дискомфортно. Мы и так все это наблюдаем - откаты, коррупция, несправедливость. Поэтому лучше уйти во «вторую реальность» - например, через американское кино, где многое - классно, удобно, благородно. А потом ночью включить «Камеди клаб» на ТНТ и окончательно расслабиться. Для многих сама мысль о том, чтобы засомневаться в самом себе - ужасна. Как же тогда деньги зарабатывать? Начнешь думать, что хорошо, а что нет. Что морально, а от чего надо отказываться. Молодые режиссеры как некие медиумы возвращают нас в реальность. Через язык, документальную достоверность, ритм, проблемное видение. Они смотрят на нашу жизнь без какой-либо лакировки, хотя их обличают отсутствием патриотизма и любви к Родине. Молодые режиссеры ее любят не меньше, чем авторы картин о Победе. Мировые фестивали берут в свои программы фильмы именно молодых, потому что понимают, что это теперь и есть актуальное кино. Те поезда предсказаний, которые идут во всем мире, а мы здесь в России их не видим.
О герое нашего времени
Как-то на одном из «Кинотавров» восемь фильмов были про гастарбайтеров, хотя отбирались они по чисто эстетическим принципам. И это своего рода социологическое доказательство того, что гастарбайтер - герой нашего времени. Значит, художники понимают, что это важно, актуально. Срабатывает ресурс самозаказа. Ведь данная тема не была ни разнарядкой, ни указом свыше. Режиссеры из разных мест - из Ташкента, Екатеринбурга, Питера, Москвы - стали снимать фильмы про гастарбайтеров и милиционеров. Значит, тут что-то болит, многое их, видимо, не устраивает. И, кстати, все это имеет прямое отношение к великой традиции русской художественной культуры, благодаря которой мы завоевали авторитет ведущей художественной державы мира. Ведь Гоголь и Толстой, Достоевский и Чехов разрабатывали тему обычного человека. Великая традиция русского искусства - заботиться и заниматься попечением именно этого героя.
The New Times, 12.05.2017
http://newtimes.ru/stati/xroniki/daniil-dondurej-«samyij-strashnyij-tvoj-protivnik,-czenzor-i-tormoz---eto-tyi-sam.html
Примечание: все выделения в тексте - мои.