А.В.Островский "Кто поставил Горбачева". 7
Следовательно, к тому времени на вершине власти кем-то уже рассматривался вопрос о том, чтобы вернуться к заглохшей после отставки Н.С. Хрущева антисталинской кампании.
К этому времени на страницы печати снова был вынесен вопрос о противоречиях социализма[825], который в связи с событиями в Польше приобрел особую актуальность. Показательно, что тогда же проблема противоречий при социализме была утверждена в качестве докторской диссертации сотрудника Института экономики мировой системы социализма A.C. Ципко. Он был направлен для стажировки в Польшу и здесь в 1980 г. опубликовал одну из своих статей на эту тему «О подлинных противоречиях социализма»[826].
Весной 1982 г. статью «о противоречиях развития социалистического общества» представил в редакцию журнала «Вопросы философии» профессор МГУ А.П. Бутенко[827]. А в седьмом, июльском номере журнала появилась статья его главного редактора
B.C. Семенова «Проблема противоречий в условиях социализма»[828], которой было положено начало дискуссии по этой проблеме[829].
Причем впервые за много лет в ходе этой дискуссии был поднят вопрос о существования при социализме антагонистических противоречий.
А тем временем в СССР произошло событие, которое даже сейчас не укладывается в сознании.
«В 1982 г., - пишет О. Р. Лацис, - когда еще жив был Брежнев и ни о какой перестройке никто не заикался, группа комсомольцев во главе с электрослесарем КамАЗа студентом-заочником исторического факультета Казанского университета Валерой Писигиным создала «Клуб «Комсомольской правды» им. Николая Бухарина». Не подпольный, а действовавший совершенно открыто. Ребята изучали труды Бухарина»[830].
«Юные бухаринцы, по свидетельству О. Лациса, разыскали в Москве Анну Михайловну Ларину (Бухарину) и Юрия Николаевича Ларина, сына Бухарина, потом познакомились с Леном Карпинским, Лен познакомил с ними меня». Была учреждена премия Бухарина, она просуществовала три года[831].
По существу, это означало реабилитацию Н.И. Бухарина в отдельно взятом советском городе.
«Из Татарского обкома» позвонили в Набережные Челны, в горком партии и потребовали объяснений. Однако, пишет О.Р. Лацис, «горком партии ничего не мог поделать с горкомом комсомола», так как его секретарь «сам состоял членом бухаринского клуба»[832].
Тому, кто хотя бы немного знаком с порядками и нравами того времени, очевидно: подобная самодеятельность была если не инспирирована, то санкционирована КГБ. Что стояло за этой «гапоновской» провокацией, еще предстоит выяснить. Однако если сопоставить это с другими, приведенными ранее фактами, получается, что в начале 80-х годов наверху уже начинали готовиться к серьезным переменам.
Но почему подобный необычный шаг на этом пути был сделан именно с Н.И. Бухарина? А потому, что в 1929 г. он выступал против свертывания нэпа и сталинской индустриализации. Следовательно, его реабилитация означала реабилитацию его взглядов. Но тогда получается, что уже в 1982 г. КГБ начинает стимулировать интерес к проблеме многоукладной экономики.
«Именно в КГБ, - заявил в интервью газете «День» один из генералов этого учреждения, не пожелавший обнародовать свою фамилию, - появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ»[833].
«Существует мнение, - пишет бывший начальник ПГУ КГБ СССР Л. В. Шебаршин, - что идея реформ, штаб реформы складывались в системе КГБ и разведки»[834]. Полностью разделяя это мнение, Л. В. Шебаршин отмечает: «Мы лучше, чем кто-либо, видели, что отставание Советского Союза от развитого мира не только не сокращается, но стремительно нарастает, и было совершенно очевидно, что полумеры… обречены на неудачу»[835].
«Спустя две недели после смерти Брежнева (т. е. около 24 ноября 1982 года, сразу же после пленума ЦК КПСС. - АО.), - утверждает Т.И. Корягина, - по решению Политбюро была создана рабочая группа, целью которой стала теоретическая разработка экономической реформы… Работали мы при Межведомственном совете по изучению опыта стран - членов СЭВ, причем трудиться приходилось под грифом «секретно»[1245]. Состояла «рабочая группа» из работников Госплана, Совмина, министерств, ведомств и науки»[1246].
Через некоторое время после ноябрьского пленума примерно в середине декабря 1982 года, Ю.В. Андропов пригласил к себе М.С. Горбачева, В.И. Долгих, Н.И. Рыжкова и поставил перед ними задачу: разобраться в состоянии экономики, а также наметить пути и методы ее реформирования[1250].
Для правильного понимания деятельности этой «тройки», необходимо учесть, что она не была оформлена официально, поэтому не имела официальных полномочий. По существу, это было личное поручение генсека трем названным лицам. Поэтому их встречи не протоколировались, а принимаемые решения письменно не оформлялись. Несмотря на то, что Н.И. Рыжков возглавлял Экономический отдел, главную роль в этой тройке играл М.С. Горбачев, поскольку он являлся членом Политбюро[1251].
«Считаю, - пишет Н. И. Рыжков, - что истоки перестройки относятся к началу 83-го года, к тому времени, когда Андропов поручил нам - группе ответственных работников ЦК КПСС, в том числе мне и Горбачеву, подготовить принципиальные предложения по экономической реформе»[1252].
«Еще за два года до столь разрекламированного апрельского (1985) Пленума ЦК КПСС, - вспоминает А.И. Лукьянов, - Ю. Андропов пришел к выводу о необходимости разработать программу перестройки промышленностью, а затем и всем народным хозяйством. Тогда к этой работе (а она проходила у меня на глазах) были привлечены М. Горбачев, Н. Рыжков, В. Долгих… Ряд видных представителей науки и производства»[1253].
В результате этого, как пишет Н.И. Рыжков, «в начале 83-го» началась работа по подготовке «долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством»[1254].
Считая, что «просто размонтировать коммунистическую систему нельзя - наступит хаос», Ю. В. Андропов, - как считают М. Калашников и С. Кугушев, - в поисках «выхода из тупика» решил встать на путь конвергенции[1255], т. е. сочетания элементов плановой и рыночной экономки.
Отмечая, что истоки перестройки следует искать уже в статье Ю.В. Андропова о Карле Марксе, Л.И. Абалкин отмечает, что «в тех наметках» была заложена идея «рынка»[1256].0 том, что Ю.В. Андропов планировал переход к рыночной экономике, свидетельствовал и его сын Игорь[1257].
«Юрий Владимирович, - вспоминал А.И. Вольский, - мучительно переживая сложившееся положение дел, искал выход на пути ограниченных рыночных реформ. Естественно, с приоритетом государственной собственности и при сохранении «командных высот»[1258].
Вспоминая тот год, генерал Л.Г. Ивашов, возглавлявший секретариат министра обороны Д.Ф. Устинова, сообщает: «В записках, которые мне, как начальнику секретариата члена Политбюро, приходилось читать, говорилось, например, что плановая система хороша, но социалистическое соревнование уже не является решающим стимулом в развитии народного хозяйства, нужно переходить на рыночные отношения. Именно Андропов стал предлагать частичный отход от 100-процентного планирования: надо оставлять резервы предприятиям»[1259].
По свидетельству уже упоминавшейся Т.И. Корякиной, когда в ноябре 1982 г. была создана их «рабочая группа, целью которой стала теоретическая разработка экономической реформы», то главная задача этой реформы была сформулирована как «развитие частного и кооперативного сектора в народном хозяйстве Советского Союза с учетом опыта стран - членов СЭВ»[1261].
Вспоминая о деятельности этой группы, Т.И. Корягина утверждает: «Уже тогда был заложен курс на акционирование, частную собственность, определены раскрепощение цен, переход к рыночной экономике смешанного типа»[1262].
Когда в 2008 г. я поинтересовался у Н.И. Рыжкова, были ли ими тогда получены от Ю.В. Андропова какие-либо указания, он ответил на это примерно так: «Нам было предложено подготовить проект перехода к многоукладной рыночной экономике, который предполагал создание рядом с государственным частного сектора».
В.А Крючков тоже утверждал, что, планируя экономическую реформу, Ю.В. Андропов имел в виду «многоукладность в экономике, включая частную собственность»[1263].
14 июня 1983 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление № 659 «О проведении экономического эксперимента в ряде министерств по расширению хозяйственной самостоятельности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению ответственности за результаты своей работы»[1280].
В постановлении были названы отрасли, которые с 1 января 1984 г. должны были перейти на эксперимент, а также изложено его содержание. Главное место в нем занимали две идеи: а) сокращение плановых показателей и б) расширение прав предприятий в использовании фондов и денежных средств[1281].
1 августа 1983 г. Совет Министров СССР принял постановление № 1479, которым была создана специальная Комиссия по руководству экономическим экспериментом[1282].
Как пишет Игорь Юрьевич Андропов, в 1983 г. «было решено начать с января 1984 г. несколько крупномасштабных экспериментов, охватывавших предприятия шести важнейших министерств»[1283]. О масштабах этого эксперимента свидетельствуют следующие цифры. Так, ограниченный хозрасчет с правом директоров по договорам брать заказы «со стороны» был введен на 1850 предприятиях Белоруссии, Литвы и Украины[1284].
«В конце 1983 г. - вспоминает профессор Тартуского университета М. Л. Бронштейн[1264], - мне довелось лично познакомиться с Михаилом Горбачевым. По поручению Андропова тот собрал для обмена мнениями группу ученых - рыночников». Это были «сторонники реформирования с повышением степени самостоятельности и ответственности на уровне предприятий и регионов»: М. Бронштейн, Т. И. Заславская, А. Келнынш, В. Тихонов[1265].
Во время встречи речь шла «о введении модели нэпа»[1266], т. е. о создании многоукладной рыночной экономики. «Вроде бы установилось взаимопонимание»[1267].
О том, что обсуждение проблемы нэпа не было случайностью свидетельствует то, что не позднее 10 декабря 1983 г. издательство «Прогресс» опубликовало очередной том «Истории марксизма», который фактически реабилитировал Н.И. Бухарина как теоретика[1268].
В 1984 году Институт мировой экономики и международных отношений получил задание специально проработать этот вопрос и представить свои предложения.
«В начале 1984 года, - вспоминал его директор А.Н. Яковлев, - институт направил в ЦК записку о необходимости создания совместных предприятий с зарубежными фирмами. Предлагалось создать три типа предприятий: с западными странами, с социалистическими и развивающимися. Наши предложения аргументировались назревшими задачами постепенного вхождения в мировой хозяйство. Меня пригласил к себе секретарь ЦК Николай Рыжков и, надо сказать, проявил большой интерес к этой проблеме, расспрашивая о деталях предложения, поддержал его общую направленность»[1275].
Следует обратить внимание также на то, что при Л.И. Брежневе возродилась идея о «необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов», идея, которая, как мы помним, возникла еще при И.В. Сталине[1311].
«На каждом съезде партии и почти на каждом Пленуме, - пишет В.А. Медведев, - говорилось о необходимости решительной борьбы с подменой государственных и хозяйственных органов партией, но сдвиги если и происходили, то в сторону усиления партийного контроля и диктата»[1312].
Говоря о позиции Ю.В. Андропова по этому вопросу, В.В. Шарапов пишет: «Его беспокоило, что партия из политического органа превращается в хозяйственный механизм, подменяя тем самым Советскую власть. Но ведь еще Ленин предупреждал, что самая страшная беда будет, если партия превратится в государственный аппарат»[1313].
О том, что Ю.В. Андропов считал необходимым изменить роль партии в обществе, пишет и другой член его команды А.Г. Сидоренко: «Он считал необходимым, чтобы «она постепенно освобождалась от несвойственных ей функций»[1314].
«Большинство из нас, - пишет Н.И. Рыжков, - не очень понимало, почему партийные комитеты должны безраздельно руководить экономикой»[1315].
Как мы помним, Ю.В. Андропов с этой идеей выступал еще в 60-е годы. В 70-е годы этот вопрос попытался поднять А.Н. Косыгин. Однако встретил серьезное сопротивление со стороны Л.И. Брежнева и его ближайшего окружения.
Между тем позиции А.Н. Косыгина и Ю.В. Андропова в этом вопросе существенно расходились. Если первый выступал за ликвидацию отраслевых отделов ЦК и перенесение центра руководства экономикой из Центрального Комитета в Совет Министров, то второй шел в этом отношении значительно дальше.
«Он, - вспоминал об Ю.В. Андропове Е.И. Синицын, - приходил к выводу, что промышленностью должны управлять не отделы ЦК КПСС, параллельные им отделы Совмина и Госплана, а отраслевые банки… Юрий Владимирович полагал, что его план идет дальше реформы Косыгина, выводит предприятия из-под мелочной опеки райкомов, обкомов и отделов ЦК»[1316]
«Беспокоило его, - пишет о Ю.В. Андропове Г.А. Арбатов, - и состояние межнациональных отношений в стране - видимо, еще работая в КГБ, он лучше других знал, насколько оно опасно»[1322].
Для того чтобы понять, о чем идет речь, следует учесть, что в дореволюционной России правящая элита в основном была русской. Революция способствовала развитию национальных окраин и впервые привела здесь к власти так называемых «инородцев». Экономический и культурный подъем, имевший место в союзных республиках, сопровождался консолидацией национальных элит и стремлением их к самостоятельности.
«Отличие нынешнего национализма в том, - писал A.C. Черняев, - что его главным носителем является именно республиканский аппарат, а истоки его в том, что «бывшие колониальные окраины» живут много лучше, чем российская «метрополия», они богаче и чувствуют свои возможности»[1323].
И далее: «Нелюбовь и даже ненависть к русским растет на почве распространения убеждения (которое, кстати, широко внедряют сами местные партийный и государственный аппараты - как алиби для себя), что все идет плохо потому, что все сверху зажато, а там - вверху сидят русские и руководят некомпетентно, неграмотно, глупо»[1324].
О том, что Ю.В. Андропова действительно серьезно занимал национальный вопрос, явствует из воспоминаний А.Е. Бовина, А.И. Вольского, Н.И. Рыжкова, Г.Х. Шахназарова[1326].
По свидетельству Н.И. Рыжкова, Юрий Владимирович обращал внимание на то, что до революции в России на официальном уровне не использовалось понятие «национальность», а использовалось понятие «вероисповедание». Обращал он внимание и на то, что понятие «национальность» не существовало в США. Поэтому обдумывал возможность отменить его и в СССР[1327].
При этом речь шла не только об отмене соответствующей графы в анкетах. Как вспоминал А.И. Вольский, перед ним была поставлена совершенно конкретная задача: «ликвидировать построение СССР по национальному принципу»[1328].
Насколько удалось установить, впервые А.И. Вольский сообщил об этом в 2002 г. в интервью «Московскому комсомольцу». «Вызывает меня однажды Юрий Владимирович и говорит: "У нас слишком много субъектов СССР. Давайте сведем их все в 15-16 экономических регионов и сделаем их, как штаты в США. Ведь разделение по национальному признаку не характерно ни одной стране мира, кроме нашей! Так что вы продумайте и начертите мне карту этих регионов!"[1329].
Этот же эпизод нашел отражение в интервью А.И. Вольского, которое посмертно было опубликовано на страницах «Коммерсанта».
«Как-то генсек меня вызвал: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР»[1330].
По свидетельству Аркадия Ивановича, сначала он пытался решить эту задачу сам, затем привлек на помощь академика Евгения Павловича Велихова. Они «сидели почти месяц», в результате было подготовлено «15 вариантов» нового административного деления нашей страны[1331]. В одном случае А.И. Вольский утверждал, что они с Е.П. Велиховым «нарисовали» «29 округов»[1332], в другом случае, что последний вариант предполагал разделение СССР на 41 штат»[1333].
Поскольку в 1983 г. население СССР составляло около 270 млн., на каждый штат могло приходиться не более 7 млн. чел. В это время в Молдавии проживало 4 млн., в Прибалтике - 8 млн., в Закавказье - 15 млн., в Белоруссии - 10, в Казахстане - 15, в Средней Азии - 30, на Украине - 50, в Россия - 140[1334].
Следовательно, планируемая реформа должна была повести к децентрализации главным образом двух республик: Украины (7-8 штатов) и России (около 20).
«Закончили, - вспоминал А.И. Вольский, - красиво оформили, и тут Юрий Владимирович слег. Не случись этого, успей он одобрить «проект», с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии»[1335].
К этому времени на страницы печати снова был вынесен вопрос о противоречиях социализма[825], который в связи с событиями в Польше приобрел особую актуальность. Показательно, что тогда же проблема противоречий при социализме была утверждена в качестве докторской диссертации сотрудника Института экономики мировой системы социализма A.C. Ципко. Он был направлен для стажировки в Польшу и здесь в 1980 г. опубликовал одну из своих статей на эту тему «О подлинных противоречиях социализма»[826].
Весной 1982 г. статью «о противоречиях развития социалистического общества» представил в редакцию журнала «Вопросы философии» профессор МГУ А.П. Бутенко[827]. А в седьмом, июльском номере журнала появилась статья его главного редактора
B.C. Семенова «Проблема противоречий в условиях социализма»[828], которой было положено начало дискуссии по этой проблеме[829].
Причем впервые за много лет в ходе этой дискуссии был поднят вопрос о существования при социализме антагонистических противоречий.
А тем временем в СССР произошло событие, которое даже сейчас не укладывается в сознании.
«В 1982 г., - пишет О. Р. Лацис, - когда еще жив был Брежнев и ни о какой перестройке никто не заикался, группа комсомольцев во главе с электрослесарем КамАЗа студентом-заочником исторического факультета Казанского университета Валерой Писигиным создала «Клуб «Комсомольской правды» им. Николая Бухарина». Не подпольный, а действовавший совершенно открыто. Ребята изучали труды Бухарина»[830].
«Юные бухаринцы, по свидетельству О. Лациса, разыскали в Москве Анну Михайловну Ларину (Бухарину) и Юрия Николаевича Ларина, сына Бухарина, потом познакомились с Леном Карпинским, Лен познакомил с ними меня». Была учреждена премия Бухарина, она просуществовала три года[831].
По существу, это означало реабилитацию Н.И. Бухарина в отдельно взятом советском городе.
«Из Татарского обкома» позвонили в Набережные Челны, в горком партии и потребовали объяснений. Однако, пишет О.Р. Лацис, «горком партии ничего не мог поделать с горкомом комсомола», так как его секретарь «сам состоял членом бухаринского клуба»[832].
Тому, кто хотя бы немного знаком с порядками и нравами того времени, очевидно: подобная самодеятельность была если не инспирирована, то санкционирована КГБ. Что стояло за этой «гапоновской» провокацией, еще предстоит выяснить. Однако если сопоставить это с другими, приведенными ранее фактами, получается, что в начале 80-х годов наверху уже начинали готовиться к серьезным переменам.
Но почему подобный необычный шаг на этом пути был сделан именно с Н.И. Бухарина? А потому, что в 1929 г. он выступал против свертывания нэпа и сталинской индустриализации. Следовательно, его реабилитация означала реабилитацию его взглядов. Но тогда получается, что уже в 1982 г. КГБ начинает стимулировать интерес к проблеме многоукладной экономики.
«Именно в КГБ, - заявил в интервью газете «День» один из генералов этого учреждения, не пожелавший обнародовать свою фамилию, - появилась в начале 1980-х годов группа молодых специалистов, которые контурно обозначили проблему реформ»[833].
«Существует мнение, - пишет бывший начальник ПГУ КГБ СССР Л. В. Шебаршин, - что идея реформ, штаб реформы складывались в системе КГБ и разведки»[834]. Полностью разделяя это мнение, Л. В. Шебаршин отмечает: «Мы лучше, чем кто-либо, видели, что отставание Советского Союза от развитого мира не только не сокращается, но стремительно нарастает, и было совершенно очевидно, что полумеры… обречены на неудачу»[835].
«Спустя две недели после смерти Брежнева (т. е. около 24 ноября 1982 года, сразу же после пленума ЦК КПСС. - АО.), - утверждает Т.И. Корягина, - по решению Политбюро была создана рабочая группа, целью которой стала теоретическая разработка экономической реформы… Работали мы при Межведомственном совете по изучению опыта стран - членов СЭВ, причем трудиться приходилось под грифом «секретно»[1245]. Состояла «рабочая группа» из работников Госплана, Совмина, министерств, ведомств и науки»[1246].
Через некоторое время после ноябрьского пленума примерно в середине декабря 1982 года, Ю.В. Андропов пригласил к себе М.С. Горбачева, В.И. Долгих, Н.И. Рыжкова и поставил перед ними задачу: разобраться в состоянии экономики, а также наметить пути и методы ее реформирования[1250].
Для правильного понимания деятельности этой «тройки», необходимо учесть, что она не была оформлена официально, поэтому не имела официальных полномочий. По существу, это было личное поручение генсека трем названным лицам. Поэтому их встречи не протоколировались, а принимаемые решения письменно не оформлялись. Несмотря на то, что Н.И. Рыжков возглавлял Экономический отдел, главную роль в этой тройке играл М.С. Горбачев, поскольку он являлся членом Политбюро[1251].
«Считаю, - пишет Н. И. Рыжков, - что истоки перестройки относятся к началу 83-го года, к тому времени, когда Андропов поручил нам - группе ответственных работников ЦК КПСС, в том числе мне и Горбачеву, подготовить принципиальные предложения по экономической реформе»[1252].
«Еще за два года до столь разрекламированного апрельского (1985) Пленума ЦК КПСС, - вспоминает А.И. Лукьянов, - Ю. Андропов пришел к выводу о необходимости разработать программу перестройки промышленностью, а затем и всем народным хозяйством. Тогда к этой работе (а она проходила у меня на глазах) были привлечены М. Горбачев, Н. Рыжков, В. Долгих… Ряд видных представителей науки и производства»[1253].
В результате этого, как пишет Н.И. Рыжков, «в начале 83-го» началась работа по подготовке «долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством»[1254].
Считая, что «просто размонтировать коммунистическую систему нельзя - наступит хаос», Ю. В. Андропов, - как считают М. Калашников и С. Кугушев, - в поисках «выхода из тупика» решил встать на путь конвергенции[1255], т. е. сочетания элементов плановой и рыночной экономки.
Отмечая, что истоки перестройки следует искать уже в статье Ю.В. Андропова о Карле Марксе, Л.И. Абалкин отмечает, что «в тех наметках» была заложена идея «рынка»[1256].0 том, что Ю.В. Андропов планировал переход к рыночной экономике, свидетельствовал и его сын Игорь[1257].
«Юрий Владимирович, - вспоминал А.И. Вольский, - мучительно переживая сложившееся положение дел, искал выход на пути ограниченных рыночных реформ. Естественно, с приоритетом государственной собственности и при сохранении «командных высот»[1258].
Вспоминая тот год, генерал Л.Г. Ивашов, возглавлявший секретариат министра обороны Д.Ф. Устинова, сообщает: «В записках, которые мне, как начальнику секретариата члена Политбюро, приходилось читать, говорилось, например, что плановая система хороша, но социалистическое соревнование уже не является решающим стимулом в развитии народного хозяйства, нужно переходить на рыночные отношения. Именно Андропов стал предлагать частичный отход от 100-процентного планирования: надо оставлять резервы предприятиям»[1259].
По свидетельству уже упоминавшейся Т.И. Корякиной, когда в ноябре 1982 г. была создана их «рабочая группа, целью которой стала теоретическая разработка экономической реформы», то главная задача этой реформы была сформулирована как «развитие частного и кооперативного сектора в народном хозяйстве Советского Союза с учетом опыта стран - членов СЭВ»[1261].
Вспоминая о деятельности этой группы, Т.И. Корягина утверждает: «Уже тогда был заложен курс на акционирование, частную собственность, определены раскрепощение цен, переход к рыночной экономике смешанного типа»[1262].
Когда в 2008 г. я поинтересовался у Н.И. Рыжкова, были ли ими тогда получены от Ю.В. Андропова какие-либо указания, он ответил на это примерно так: «Нам было предложено подготовить проект перехода к многоукладной рыночной экономике, который предполагал создание рядом с государственным частного сектора».
В.А Крючков тоже утверждал, что, планируя экономическую реформу, Ю.В. Андропов имел в виду «многоукладность в экономике, включая частную собственность»[1263].
14 июня 1983 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление № 659 «О проведении экономического эксперимента в ряде министерств по расширению хозяйственной самостоятельности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению ответственности за результаты своей работы»[1280].
В постановлении были названы отрасли, которые с 1 января 1984 г. должны были перейти на эксперимент, а также изложено его содержание. Главное место в нем занимали две идеи: а) сокращение плановых показателей и б) расширение прав предприятий в использовании фондов и денежных средств[1281].
1 августа 1983 г. Совет Министров СССР принял постановление № 1479, которым была создана специальная Комиссия по руководству экономическим экспериментом[1282].
Как пишет Игорь Юрьевич Андропов, в 1983 г. «было решено начать с января 1984 г. несколько крупномасштабных экспериментов, охватывавших предприятия шести важнейших министерств»[1283]. О масштабах этого эксперимента свидетельствуют следующие цифры. Так, ограниченный хозрасчет с правом директоров по договорам брать заказы «со стороны» был введен на 1850 предприятиях Белоруссии, Литвы и Украины[1284].
«В конце 1983 г. - вспоминает профессор Тартуского университета М. Л. Бронштейн[1264], - мне довелось лично познакомиться с Михаилом Горбачевым. По поручению Андропова тот собрал для обмена мнениями группу ученых - рыночников». Это были «сторонники реформирования с повышением степени самостоятельности и ответственности на уровне предприятий и регионов»: М. Бронштейн, Т. И. Заславская, А. Келнынш, В. Тихонов[1265].
Во время встречи речь шла «о введении модели нэпа»[1266], т. е. о создании многоукладной рыночной экономики. «Вроде бы установилось взаимопонимание»[1267].
О том, что обсуждение проблемы нэпа не было случайностью свидетельствует то, что не позднее 10 декабря 1983 г. издательство «Прогресс» опубликовало очередной том «Истории марксизма», который фактически реабилитировал Н.И. Бухарина как теоретика[1268].
В 1984 году Институт мировой экономики и международных отношений получил задание специально проработать этот вопрос и представить свои предложения.
«В начале 1984 года, - вспоминал его директор А.Н. Яковлев, - институт направил в ЦК записку о необходимости создания совместных предприятий с зарубежными фирмами. Предлагалось создать три типа предприятий: с западными странами, с социалистическими и развивающимися. Наши предложения аргументировались назревшими задачами постепенного вхождения в мировой хозяйство. Меня пригласил к себе секретарь ЦК Николай Рыжков и, надо сказать, проявил большой интерес к этой проблеме, расспрашивая о деталях предложения, поддержал его общую направленность»[1275].
Следует обратить внимание также на то, что при Л.И. Брежневе возродилась идея о «необходимости разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов», идея, которая, как мы помним, возникла еще при И.В. Сталине[1311].
«На каждом съезде партии и почти на каждом Пленуме, - пишет В.А. Медведев, - говорилось о необходимости решительной борьбы с подменой государственных и хозяйственных органов партией, но сдвиги если и происходили, то в сторону усиления партийного контроля и диктата»[1312].
Говоря о позиции Ю.В. Андропова по этому вопросу, В.В. Шарапов пишет: «Его беспокоило, что партия из политического органа превращается в хозяйственный механизм, подменяя тем самым Советскую власть. Но ведь еще Ленин предупреждал, что самая страшная беда будет, если партия превратится в государственный аппарат»[1313].
О том, что Ю.В. Андропов считал необходимым изменить роль партии в обществе, пишет и другой член его команды А.Г. Сидоренко: «Он считал необходимым, чтобы «она постепенно освобождалась от несвойственных ей функций»[1314].
«Большинство из нас, - пишет Н.И. Рыжков, - не очень понимало, почему партийные комитеты должны безраздельно руководить экономикой»[1315].
Как мы помним, Ю.В. Андропов с этой идеей выступал еще в 60-е годы. В 70-е годы этот вопрос попытался поднять А.Н. Косыгин. Однако встретил серьезное сопротивление со стороны Л.И. Брежнева и его ближайшего окружения.
Между тем позиции А.Н. Косыгина и Ю.В. Андропова в этом вопросе существенно расходились. Если первый выступал за ликвидацию отраслевых отделов ЦК и перенесение центра руководства экономикой из Центрального Комитета в Совет Министров, то второй шел в этом отношении значительно дальше.
«Он, - вспоминал об Ю.В. Андропове Е.И. Синицын, - приходил к выводу, что промышленностью должны управлять не отделы ЦК КПСС, параллельные им отделы Совмина и Госплана, а отраслевые банки… Юрий Владимирович полагал, что его план идет дальше реформы Косыгина, выводит предприятия из-под мелочной опеки райкомов, обкомов и отделов ЦК»[1316]
«Беспокоило его, - пишет о Ю.В. Андропове Г.А. Арбатов, - и состояние межнациональных отношений в стране - видимо, еще работая в КГБ, он лучше других знал, насколько оно опасно»[1322].
Для того чтобы понять, о чем идет речь, следует учесть, что в дореволюционной России правящая элита в основном была русской. Революция способствовала развитию национальных окраин и впервые привела здесь к власти так называемых «инородцев». Экономический и культурный подъем, имевший место в союзных республиках, сопровождался консолидацией национальных элит и стремлением их к самостоятельности.
«Отличие нынешнего национализма в том, - писал A.C. Черняев, - что его главным носителем является именно республиканский аппарат, а истоки его в том, что «бывшие колониальные окраины» живут много лучше, чем российская «метрополия», они богаче и чувствуют свои возможности»[1323].
И далее: «Нелюбовь и даже ненависть к русским растет на почве распространения убеждения (которое, кстати, широко внедряют сами местные партийный и государственный аппараты - как алиби для себя), что все идет плохо потому, что все сверху зажато, а там - вверху сидят русские и руководят некомпетентно, неграмотно, глупо»[1324].
О том, что Ю.В. Андропова действительно серьезно занимал национальный вопрос, явствует из воспоминаний А.Е. Бовина, А.И. Вольского, Н.И. Рыжкова, Г.Х. Шахназарова[1326].
По свидетельству Н.И. Рыжкова, Юрий Владимирович обращал внимание на то, что до революции в России на официальном уровне не использовалось понятие «национальность», а использовалось понятие «вероисповедание». Обращал он внимание и на то, что понятие «национальность» не существовало в США. Поэтому обдумывал возможность отменить его и в СССР[1327].
При этом речь шла не только об отмене соответствующей графы в анкетах. Как вспоминал А.И. Вольский, перед ним была поставлена совершенно конкретная задача: «ликвидировать построение СССР по национальному принципу»[1328].
Насколько удалось установить, впервые А.И. Вольский сообщил об этом в 2002 г. в интервью «Московскому комсомольцу». «Вызывает меня однажды Юрий Владимирович и говорит: "У нас слишком много субъектов СССР. Давайте сведем их все в 15-16 экономических регионов и сделаем их, как штаты в США. Ведь разделение по национальному признаку не характерно ни одной стране мира, кроме нашей! Так что вы продумайте и начертите мне карту этих регионов!"[1329].
Этот же эпизод нашел отражение в интервью А.И. Вольского, которое посмертно было опубликовано на страницах «Коммерсанта».
«Как-то генсек меня вызвал: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР»[1330].
По свидетельству Аркадия Ивановича, сначала он пытался решить эту задачу сам, затем привлек на помощь академика Евгения Павловича Велихова. Они «сидели почти месяц», в результате было подготовлено «15 вариантов» нового административного деления нашей страны[1331]. В одном случае А.И. Вольский утверждал, что они с Е.П. Велиховым «нарисовали» «29 округов»[1332], в другом случае, что последний вариант предполагал разделение СССР на 41 штат»[1333].
Поскольку в 1983 г. население СССР составляло около 270 млн., на каждый штат могло приходиться не более 7 млн. чел. В это время в Молдавии проживало 4 млн., в Прибалтике - 8 млн., в Закавказье - 15 млн., в Белоруссии - 10, в Казахстане - 15, в Средней Азии - 30, на Украине - 50, в Россия - 140[1334].
Следовательно, планируемая реформа должна была повести к децентрализации главным образом двух республик: Украины (7-8 штатов) и России (около 20).
«Закончили, - вспоминал А.И. Вольский, - красиво оформили, и тут Юрий Владимирович слег. Не случись этого, успей он одобрить «проект», с полной уверенностью скажу: секретари ЦК, ставшие впоследствии главами независимых государств, бурно аплодировали бы мудрому решению партии»[1335].