На Третьем конгрессе Коминтерна
Октябрьская революция и Восток: цикл "Абани Мукерджи"
Продолжаю изучать личность Абани Мукерджи и сравнивать с его официальной биографией.
Отрывки из воспоминаний М.Н.Роя
В следующем году, во время Третьего Всемирного конгресса, в Москву приехала многочисленная индийская делегация во главе с Чаттопадайей. Тем временем я побывал в Средней Азии и вернулся на Конгресс. Они отказались иметь со мной какое-либо дело из-за моей связи с Мукерджи, которого они в прошлом обвиняли в предательстве, а затем - в шпионаже.
Обвинение заключалось в том, что он спасся из когтей полиции в Сингапуре, разгласив имена ряда революционеров в Индии, которым он должен был передать сообщение от Раша Бехари Боса; те были арестованы по его информации и повешены.
Это было серьезное обвинение, но прямых улик не было.
***
Подробнее этот эпизод описан в отдельной главе "Индийские революционеры в Москве" [перевод ее можно прочесть здесь], вот отдельные выдержки из этой главы:
Накануне моего отъезда из Ташкента из Москвы приехал Абани Мукерджи. У меня не было новостей о его приезде. У него здесь не было дел. Я послал его на Бакинский конгресс с тем пониманием, что по возвращении в Москву он уедет в Западную Европу, чтобы разместить свою штаб-квартиру в Голландии с целью установления связи с Индией через моряков.[ имеется в виду установление канала доставки нелегальной литературы для ее распространения в Индии].
Так что его внезапный приезд был не только неожиданностью, но и оказался замешательством.
Он с готовностью вызвался возглавить военное училище на время моего отсутствия. Он также был ярым сторонником развития Коммунистической партии Индии и увеличения ее членства.
Из-за своей предыдущей истории с ЧК Петерс сразу узнал о его приезде. Он так и не оправился от разочарования, связанного с тем, что Абани был вырван из его кровавых лап, благодаря моему вмешательству, подкрепленному благосклонностью Ленина. Учитывая его амбициозный и бурный характер, Абани Мухейдже вскоре наверняка попадет в неприятности. Кто защитит его на этот раз от мести Петерса?
Сафаров очень его не любил. Перед отъездом я видел, как Петерс уговаривал его быть более снисходительным.
Он зарычал на меня: «Зачем я привел сюда Мукерджи? Он обязательно создаст проблемы, и в этом случае Петерс обязательно его схватит.» Значение того, что Петерс кого-либо схватит, было совершенно недвусмысленным. Я испугался и сказал ему, что Мукерджи обещал вести себя прилично и что есть дюжина интеллигентных индейских революционеров, которые будут следить за ним.
Меня удивило, что Мукерджи уехал из Москвы незадолго до Третьего Всемирного конгресса и что он добровольно согласился остаться в стороне. Я узнал причину, как только вернулся в Москву.
<...>
Комиссия по заслушиванию индийских революционеров и изучению положения в Индии состояла из Августа Тальгеймера, лидера Коммунистической партии Германии, Тома Квеле из Коммунистической партии Великобритании и Бородина.
Чатто был очевидным лидером индийской делегации. Но он был плохим оратором, и Агнес Смедли очень хотела заменить его. Но неиндейец не был бы подходящим человеком, чтобы открыть дело индийца, что и сделал Лухани. Он выступил очень хорошо.
По окончании, Тальгеймер спросил, не возражают ли новые индийские товарищи против сотрудничества со мной. На вопрос я откровенно сказал, что был бы только рад сотрудничеству новичков. Далее я добавил, что не претендую на то, чтобы представлять Индию. Если новые индийские товарищи согласятся с программой работы и решат остаться в Москве, чтобы взять на себя руководство работой, я должен предоставить себя в их распоряжение.
Это заставило Чатто вскочить на ноги. С большим негодованием он вставил:
«Мы ничего не имеем против тебя, но мы не можем иметь с тобой ничего общего, пока ты связан с известным шпионом, ответственным за смерть многих революционеров в Индии».
Комиссия была ошеломлена.
Бородин предложил товарищу Чаттопадайе высказался поподробнее, если он хочет, чтобы его восприняли всерьез. В любом случае, кем был британский шпион, о котором он только что упомянул?
Чатто дал знак Лухани ответить на вопрос. Обвиняемым был Абани Мукерджи, и утверждалось, что на обратном пути в Индию из Японии в 1916 году он был арестован в Сингапуре и заключен в тюрьму.
Он не сбежал из тюрьмы, как делал вид, а был освобожден английской полицией за то, что выдал информацию о подпольном революционном движении в Индии.
По его информации, в Индии был арестован ряд лиц, приговоренных к смертной казни и длительным срокам заключения.
В ответ я сообщил Комиссии, при каких обстоятельствах я познакомился с Абани Мукерджи, и сказал, что его поведение также вызвало у меня подозрения; но пока не было доказательств, подтверждающих серьезное обвинение против него, было бы несправедливо наказывать его, и наказание было бы максимальным, если бы я снял свою защиту.
Я бы не стал брать на себя такую ответственность только из-за смутных подозрений.
***
...Поскольку я не возражал против требования индийских революционеров из Берлина, они были довольно беспомощны в своем желании сместить меня. Поэтому они сосредоточили свою атаку на Абани Мукерджи. На самом деле, некоторые из них действительно пошли в ЧК и официально объявили Мукерджи британским агентом, которого я защищал.
Единственным результатом формального доноса было предложение отозвать Мукерджи обратно в Москву и остаться там, чтобы держать его под наблюдением. Я с готовностью согласился.
Далее: О совместной работе
Продолжаю изучать личность Абани Мукерджи и сравнивать с его официальной биографией.
Отрывки из воспоминаний М.Н.Роя
В следующем году, во время Третьего Всемирного конгресса, в Москву приехала многочисленная индийская делегация во главе с Чаттопадайей. Тем временем я побывал в Средней Азии и вернулся на Конгресс. Они отказались иметь со мной какое-либо дело из-за моей связи с Мукерджи, которого они в прошлом обвиняли в предательстве, а затем - в шпионаже.
Обвинение заключалось в том, что он спасся из когтей полиции в Сингапуре, разгласив имена ряда революционеров в Индии, которым он должен был передать сообщение от Раша Бехари Боса; те были арестованы по его информации и повешены.
Это было серьезное обвинение, но прямых улик не было.
***
Подробнее этот эпизод описан в отдельной главе "Индийские революционеры в Москве" [перевод ее можно прочесть здесь], вот отдельные выдержки из этой главы:
Накануне моего отъезда из Ташкента из Москвы приехал Абани Мукерджи. У меня не было новостей о его приезде. У него здесь не было дел. Я послал его на Бакинский конгресс с тем пониманием, что по возвращении в Москву он уедет в Западную Европу, чтобы разместить свою штаб-квартиру в Голландии с целью установления связи с Индией через моряков.[ имеется в виду установление канала доставки нелегальной литературы для ее распространения в Индии].
Так что его внезапный приезд был не только неожиданностью, но и оказался замешательством.
Он с готовностью вызвался возглавить военное училище на время моего отсутствия. Он также был ярым сторонником развития Коммунистической партии Индии и увеличения ее членства.
Из-за своей предыдущей истории с ЧК Петерс сразу узнал о его приезде. Он так и не оправился от разочарования, связанного с тем, что Абани был вырван из его кровавых лап, благодаря моему вмешательству, подкрепленному благосклонностью Ленина. Учитывая его амбициозный и бурный характер, Абани Мухейдже вскоре наверняка попадет в неприятности. Кто защитит его на этот раз от мести Петерса?
Сафаров очень его не любил. Перед отъездом я видел, как Петерс уговаривал его быть более снисходительным.
Он зарычал на меня: «Зачем я привел сюда Мукерджи? Он обязательно создаст проблемы, и в этом случае Петерс обязательно его схватит.» Значение того, что Петерс кого-либо схватит, было совершенно недвусмысленным. Я испугался и сказал ему, что Мукерджи обещал вести себя прилично и что есть дюжина интеллигентных индейских революционеров, которые будут следить за ним.
Меня удивило, что Мукерджи уехал из Москвы незадолго до Третьего Всемирного конгресса и что он добровольно согласился остаться в стороне. Я узнал причину, как только вернулся в Москву.
<...>
Комиссия по заслушиванию индийских революционеров и изучению положения в Индии состояла из Августа Тальгеймера, лидера Коммунистической партии Германии, Тома Квеле из Коммунистической партии Великобритании и Бородина.
Чатто был очевидным лидером индийской делегации. Но он был плохим оратором, и Агнес Смедли очень хотела заменить его. Но неиндейец не был бы подходящим человеком, чтобы открыть дело индийца, что и сделал Лухани. Он выступил очень хорошо.
По окончании, Тальгеймер спросил, не возражают ли новые индийские товарищи против сотрудничества со мной. На вопрос я откровенно сказал, что был бы только рад сотрудничеству новичков. Далее я добавил, что не претендую на то, чтобы представлять Индию. Если новые индийские товарищи согласятся с программой работы и решат остаться в Москве, чтобы взять на себя руководство работой, я должен предоставить себя в их распоряжение.
Это заставило Чатто вскочить на ноги. С большим негодованием он вставил:
«Мы ничего не имеем против тебя, но мы не можем иметь с тобой ничего общего, пока ты связан с известным шпионом, ответственным за смерть многих революционеров в Индии».
Комиссия была ошеломлена.
Бородин предложил товарищу Чаттопадайе высказался поподробнее, если он хочет, чтобы его восприняли всерьез. В любом случае, кем был британский шпион, о котором он только что упомянул?
Чатто дал знак Лухани ответить на вопрос. Обвиняемым был Абани Мукерджи, и утверждалось, что на обратном пути в Индию из Японии в 1916 году он был арестован в Сингапуре и заключен в тюрьму.
Он не сбежал из тюрьмы, как делал вид, а был освобожден английской полицией за то, что выдал информацию о подпольном революционном движении в Индии.
По его информации, в Индии был арестован ряд лиц, приговоренных к смертной казни и длительным срокам заключения.
В ответ я сообщил Комиссии, при каких обстоятельствах я познакомился с Абани Мукерджи, и сказал, что его поведение также вызвало у меня подозрения; но пока не было доказательств, подтверждающих серьезное обвинение против него, было бы несправедливо наказывать его, и наказание было бы максимальным, если бы я снял свою защиту.
Я бы не стал брать на себя такую ответственность только из-за смутных подозрений.
***
...Поскольку я не возражал против требования индийских революционеров из Берлина, они были довольно беспомощны в своем желании сместить меня. Поэтому они сосредоточили свою атаку на Абани Мукерджи. На самом деле, некоторые из них действительно пошли в ЧК и официально объявили Мукерджи британским агентом, которого я защищал.
Единственным результатом формального доноса было предложение отозвать Мукерджи обратно в Москву и остаться там, чтобы держать его под наблюдением. Я с готовностью согласился.
Далее: О совместной работе