И опять - о цензуре
Продолжение цикла Уэбб Миллер
Так много пишут о несвободе советской прессы и никогда о такой же несвободе прессы иностранной. Поэтому я не пропускаю в книге Миллера рассказы о его борьбе с цензурой и с властями, которые преграждали даже доступ к интересующим репортера людям. .А он все еще надеялся быть "независимым" корреспондентом и пытался перехитрить систему. С каждым годом этот конфликт нарастал, превратившись уже в противостояние секретным службам.
Итак, Уэбб Миллер был единственным иностранным корреспондентом, который был свидетелем индийских бунтов, но когда он попытался отослать репортаж, то встретил сопротивление.
...По предыдущему опыту я знал, что иногда через цензуру главного кабеля просачиваются неожиданные послания из глубин страны, адресованные за границу. Поэтому я решил телеграфировать несколько сообщений из Булсара в Лондон, освещающих суть этой истории, а затем сесть на поезд в Бомбей, чтобы телеграфировать более полную депешу, надеясь, что сообщения Булсара проскользнут.
Я отправил пять сообщений примерно по сто слов каждое, прежде чем сесть на поезд в Бомбей. Как я узнал позже, три из них и примерно половина четвертого сообщения дошли до моего лондонского офиса. Затем телеграфная служба позвонила в мой офис и заявила, что правительство Индии желает, чтобы послания были отменены; что они были переданы «по ошибке». Мой лондонский офис [американской службы новостей United Press] отказался отменить их.
В поезде, идущем в Бомбей, я написал 2000 слов, напечатал их по прибытии в гостиницу и отнес на телеграф. Правительство Индии неизменно утверждало, что оно не подвергает цензуре исходящие сообщения.
Конечно, в Индии существовала жесткая цензура газет.
Через несколько часов после того, как мое сообщение было отправлено, я получил скомканный клочок бумаги, на котором карандашом были написаны слова:
«Мистер Миллер, сообщения, которые вы передали о Дхарасане, не были отправлены по телеграфу».
Подписи не было; когда я спросил у носильщика, который принес записку, он сказал, что это был молодой индеец, которого он не знает.
Я пришел к выводу, что записка была отправлена сочувствующим Ганди...
Я пошел на телеграф и спросил, в какое время мои сообщения были переданы в Лондон. Они ничего мне не сказали и не признали, что сообщения были остановлены. Я отправился в штаб-квартиру правительства Бомбейского президентства ( Bombay Presidency ) и переходил от чиновника к чиновнику, не получая никакого ответа. В конце концов меня направили к приятному молодому человеку.
«Конечно, никакой цензуры нет», - сказал он. «Ваши сообщения, должно быть, ушли. Правительство никоим образом не вмешивается в сообщения иностранных корреспондентов».
«У меня есть способ узнать, что мои сообщения о Дхарасане не были отправлены. Я не могу сказать вам, как я знаю, но я абсолютно уверен.
Если вы или кто-то из авторитетных лиц не опубликует эти сообщения немедленно, я полечу в Персию и отправлю их оттуда. Эта демонстрация в Дхарасане - самая большая история, произошедшая во время восстания Ганди. Я собираюсь донести это до всего мира, даже если мне придется отправиться в Персию и мне не дадут вернуться.
Если читатели газет всего мира узнают, что правительство подвергает цензуре или уничтожает сообщения, они после этого не поверят ни единому слову заявлений британских официальных лиц».
Молодой человек понял, что я говорю серьезно, нажал кнопку и сказал несколько слов на хинди своему слуге, который тотчас появился с моими сообщениями на подносе. Ни одно слово из сообщений, поданных в Бомбее, не было передано.
Теперь он признал, что ему поручили действовать в качестве цензора; он сказал, что в большинство сообщений не вмешивались, но мое касалось столь серьезного вопроса, что было решено пока его придержать.
Мы целый час спорили из-за контекста моих сообщений, которые он не хотел передавать в какой бы то ни было форме. Я несколько раз повторял угрозу вылететь в Персию. В конце концов я заставил его согласиться передать всю историю, кроме трех пунктов, касающихся действий полиции.
Чтобы сразу получить большую часть истории, я неохотно согласился на удаление.
«Но я так или иначе передам те пункты, которые вы удалили, в United Press», - сказал я.
«Я не могу помешать Вам. Моя единственная работа связана с телеграммами. Никакой цензуры на авиапочту за границей нет».
Остальные материалы были отправлены авиапочтой и примерно через десять дней достигли Лондона и Нью-Йорка вместе с рассказом о моих проблемах с цензурой.
Моя история об избиениях в Дхарасане произвела фурор, когда она появилась в 1350 газетах, издаваемых United Press по всему миру.
Сенатор Блейн зачитал текст моего рассказа в протоколах Сената Соединенных Штатов. Представители движения Ганди в США напечатали ее в виде листовки и распространили тиражом более четверти миллиона экземпляров.
На протяжении всего моего пребывания в Бомбее всякий раз, когда одно из моих сообщений задерживалось или отменялось цензурой, я получал написанный карандашом клочок бумаги из того же таинственного источника в телеграфной конторе, сообщавший мне, что мое сообщение, отправленное в такое-то время, не было передано.
Я так и не узнал, откуда приходили эти сообщения. Они были написаны разным почерком, но всегда появлялись в моем ящике в отеле «Тадж-Махал». Носильщик сказал, что листок бумаги каждый раз приносили разные люди.
Итак, Миллер открыл миру правду - власть Британской империи расшатывает невиданная раньше сила, опирающаяся на огромную массу людей, которым претит насилие.
Однако, чтобы не говорили о важности такого пассивного сопротивления, изменила ситуацию совсем другая группа людей.
Далее: Про тех, кто поднимает меч
Так много пишут о несвободе советской прессы и никогда о такой же несвободе прессы иностранной. Поэтому я не пропускаю в книге Миллера рассказы о его борьбе с цензурой и с властями, которые преграждали даже доступ к интересующим репортера людям. .А он все еще надеялся быть "независимым" корреспондентом и пытался перехитрить систему. С каждым годом этот конфликт нарастал, превратившись уже в противостояние секретным службам.
Итак, Уэбб Миллер был единственным иностранным корреспондентом, который был свидетелем индийских бунтов, но когда он попытался отослать репортаж, то встретил сопротивление.
...По предыдущему опыту я знал, что иногда через цензуру главного кабеля просачиваются неожиданные послания из глубин страны, адресованные за границу. Поэтому я решил телеграфировать несколько сообщений из Булсара в Лондон, освещающих суть этой истории, а затем сесть на поезд в Бомбей, чтобы телеграфировать более полную депешу, надеясь, что сообщения Булсара проскользнут.
Я отправил пять сообщений примерно по сто слов каждое, прежде чем сесть на поезд в Бомбей. Как я узнал позже, три из них и примерно половина четвертого сообщения дошли до моего лондонского офиса. Затем телеграфная служба позвонила в мой офис и заявила, что правительство Индии желает, чтобы послания были отменены; что они были переданы «по ошибке». Мой лондонский офис [американской службы новостей United Press] отказался отменить их.
В поезде, идущем в Бомбей, я написал 2000 слов, напечатал их по прибытии в гостиницу и отнес на телеграф. Правительство Индии неизменно утверждало, что оно не подвергает цензуре исходящие сообщения.
Конечно, в Индии существовала жесткая цензура газет.
Через несколько часов после того, как мое сообщение было отправлено, я получил скомканный клочок бумаги, на котором карандашом были написаны слова:
«Мистер Миллер, сообщения, которые вы передали о Дхарасане, не были отправлены по телеграфу».
Подписи не было; когда я спросил у носильщика, который принес записку, он сказал, что это был молодой индеец, которого он не знает.
Я пришел к выводу, что записка была отправлена сочувствующим Ганди...
Я пошел на телеграф и спросил, в какое время мои сообщения были переданы в Лондон. Они ничего мне не сказали и не признали, что сообщения были остановлены. Я отправился в штаб-квартиру правительства Бомбейского президентства ( Bombay Presidency ) и переходил от чиновника к чиновнику, не получая никакого ответа. В конце концов меня направили к приятному молодому человеку.
«Конечно, никакой цензуры нет», - сказал он. «Ваши сообщения, должно быть, ушли. Правительство никоим образом не вмешивается в сообщения иностранных корреспондентов».
«У меня есть способ узнать, что мои сообщения о Дхарасане не были отправлены. Я не могу сказать вам, как я знаю, но я абсолютно уверен.
Если вы или кто-то из авторитетных лиц не опубликует эти сообщения немедленно, я полечу в Персию и отправлю их оттуда. Эта демонстрация в Дхарасане - самая большая история, произошедшая во время восстания Ганди. Я собираюсь донести это до всего мира, даже если мне придется отправиться в Персию и мне не дадут вернуться.
Если читатели газет всего мира узнают, что правительство подвергает цензуре или уничтожает сообщения, они после этого не поверят ни единому слову заявлений британских официальных лиц».
Молодой человек понял, что я говорю серьезно, нажал кнопку и сказал несколько слов на хинди своему слуге, который тотчас появился с моими сообщениями на подносе. Ни одно слово из сообщений, поданных в Бомбее, не было передано.
Теперь он признал, что ему поручили действовать в качестве цензора; он сказал, что в большинство сообщений не вмешивались, но мое касалось столь серьезного вопроса, что было решено пока его придержать.
Мы целый час спорили из-за контекста моих сообщений, которые он не хотел передавать в какой бы то ни было форме. Я несколько раз повторял угрозу вылететь в Персию. В конце концов я заставил его согласиться передать всю историю, кроме трех пунктов, касающихся действий полиции.
Чтобы сразу получить большую часть истории, я неохотно согласился на удаление.
«Но я так или иначе передам те пункты, которые вы удалили, в United Press», - сказал я.
«Я не могу помешать Вам. Моя единственная работа связана с телеграммами. Никакой цензуры на авиапочту за границей нет».
Остальные материалы были отправлены авиапочтой и примерно через десять дней достигли Лондона и Нью-Йорка вместе с рассказом о моих проблемах с цензурой.
Моя история об избиениях в Дхарасане произвела фурор, когда она появилась в 1350 газетах, издаваемых United Press по всему миру.
Сенатор Блейн зачитал текст моего рассказа в протоколах Сената Соединенных Штатов. Представители движения Ганди в США напечатали ее в виде листовки и распространили тиражом более четверти миллиона экземпляров.
На протяжении всего моего пребывания в Бомбее всякий раз, когда одно из моих сообщений задерживалось или отменялось цензурой, я получал написанный карандашом клочок бумаги из того же таинственного источника в телеграфной конторе, сообщавший мне, что мое сообщение, отправленное в такое-то время, не было передано.
Я так и не узнал, откуда приходили эти сообщения. Они были написаны разным почерком, но всегда появлялись в моем ящике в отеле «Тадж-Махал». Носильщик сказал, что листок бумаги каждый раз приносили разные люди.
Итак, Миллер открыл миру правду - власть Британской империи расшатывает невиданная раньше сила, опирающаяся на огромную массу людей, которым претит насилие.
Однако, чтобы не говорили о важности такого пассивного сопротивления, изменила ситуацию совсем другая группа людей.
Далее: Про тех, кто поднимает меч