Встреча в бухте Тихой

[ljwanderer]

Тема воздухоплавания продолжает жить в моем журнале. На этот раз это - встреча советского ледокола “Малыгин” с дирижаблем “Граф Цеппелин”.



Журнал "Советское фото" №1 1934 г.

О встрече дирижабля и Малыгина вспоминают два совершенно разных человека - молодой советский радист Эрнст Кренкель и иностранный журналист Фридрих Зибург.
Я размещаю здесь выдержки из этих воспоминаний





26 июля 1931 года, Комендансткий аэродром, Ленинград. Советские учёные Самойлович и Молчанов в гондоле "Графа Цеппелина" вместе с командиром экипажа дирижабля Хуго Эккенером.



Рудольф Лазаревич Самойлович на борту Графа Цеппелина
.

24 июля 1931 г. дирижабль «Граф Цеппелин» LZ-127 стартовал с аэродрома в Фридрихсгафене. На его борту находилось 46 человек команды и научного состава. Советский Союз представляли  профессор Рудольф Лазаревич Самойлович, исследователь Арктики, аэролог профессор П. А. Молчанов, а также специалист по дирижаблям Федор Ассберг и радист Эрнст Кренкель.

Справка:
всего на борту ледокола находилось 86 чел., из них 44 члена команды,
11 чел. обслуживающего персонала и 31 пассажир.
Среди путешественников было 10 корреспондентов
и 3 работника звукового кино.

После кратковременной остановки в Берлине, дирижабль, прибыл в Ленинград, Из Ленинграда , взяв почту для экипажа «Малыгина», он направился к Архангельску, а затем - к земле Франца-Иосифа, где его ждал ледокол “Малыгин” для обмена почтой.

27 июля около шести часов вечера в бухте Тихой острова Гукера, входящего в архипелаг Земли Франца-Иосифа, дирижабль пошел на посадку. На встречу с “Малыгина” была направлена шлюпка, в которой находились Папанин, Нобиле и американский летчик Элворт.
В связи с плохой погодой обмен занял около 15 минут, после чего дирижабль поднялся в воздух и направился на восток. С «Цеппелина» было принято 50 тысяч почтовых отправлений общим весом 300 кг, а с «Малыгина» сдана на дирижабль почта общим весом 120 кг. На всех письмах и открытках этого обмена стоит гашение с датой 27 июля 1931 г.

Во время экспедиции в полете над островами Северной Земли и кромкой полуострова Таймыр впервые в истории науки выпускались радиозонды, производилась тщательная аэрофотосъемка, позволившая сделать ряд исследований и уточнений карты. Миновав западные берега Новой Земли, дирижабль отправился в обратный путь. Экспедиция завершилась 29 июля 1931 г., когда «Цеппелин» приземлился на аэродроме Темпельгоф в Берлине.





Запуск метеорологического радиозонда Молчанова
с борта дирижабля "Цеппелин" во время арктической экспедиции.
( спасибо ikuv,  из его журнала смогла восстановить утраченные с radiklal.ru фото)
Советую прочитать его рассказ здесь)

Из воспоминаний Эрнста Кренкеля (“RAEM - мои позывные”):

По мере того как мы приближались к Земле Франца-Иосифа, наша деятельность в радиорубке активизировалась. Мы начали искать в эфире радиостанцию "Малыгина". Связавшись с ледоколом, выяснили, что он находится у берегов Земли Франца-Иосифа, точнее - подле острова Гукера, в бухте Тихой …
.



Земля Франца-Иосифа. Скала Рубини у острова Гукера, бухта Тихая



Бухта Тихая, остров Гукера, птичий базар на скале Рубини

Ледокол "Малыгин" тоже неспроста появился в этих местах. В связи с перелетом, с планом обмена почтой между ледоколом и дирижаблем он ушел в Арктику, увозя на борту иностранных туристов. Это была небольшая группа иностранцев, человек пятнадцать, но примечательная некоторыми входившими в ее состав людьми.

Так, среди туристов на "Малыгине" находилась известная в те годы своими причудами американская миллионерша миссис Бойс. Это она несколько лет назад, зафрахтовав шхуну, отправилась на поиски Амундсена. Старушка очень надеялась при этом на потусторонние силы. Она занималась на борту шхуны спиритизмом и, повинуясь "голосу духов", называла координаты великого норвежца. Капитан, получавший большие деньги, плыл, разумеется, по столь необычно найденному курсу. Но... естественно, без результатов.



Скала Рубини. ЗФИ. Фото - М. Черкасова

Был на борту "Малыгина" и другой человек, чье имя знали не только полярники, но и весь мир, человек трагической славы - Умберто Нобиле. Трагедия, которую он пережил, вела его в эти края. Он не мог забыть людей, которых потерял во время своей неудачной экспедиции.



Генерал Умберто Нобиле, 1927 год

Из публикаций журнала “Living Age” Декабрь 1931
"На борту Малыгина”. Фридрих Зибург.



Фридрих Зибург. ( 1893-1964)
Литературный критик, писатель, журналист

…На борту Малыгина был десяток молодых большевиков, очаровательных парней, чей энтузиазм возрастал как только они слышали о проблемах капиталистических стран.
Каждый раз, когда на длинных волнах нашего радио звучала русская передача, в которой рассказывали о падении английского фунта или проблемах немецких банков, лица этих молодых людей светились от удовольствия. В такие моменты я предпочитал избегать их общества , уходя на нос корабля, где я наблюдал как наш корабль рассекает льды, потому что, как бы я ни любил дискуссии, у меня не было настроения искать аргументы.

…Наш корабль нес на борту ужасные противоречия этого мира, безмолвно и невидимо, потому что он был полон дискутирующих агрессивных умных коммунистов. Ежедневный контакт с этими людьми был намного сильнее, чем опасный шторм или встреча с айсбергом, потому что они создавали что-то вроде ауры, идеологической жизненной силы Советского Союза. Красная молодежь отравлена мыслью, что Красный флаг развевается на территории от Самарканда до Земли Франца-Иосифа. Ослепительный мир Арктики, мир айсбергов и базальтовых рифов изменил свой цвет и превратился в Красную Арктику.

…Так же как муравьи поддерживают тлю, с помощью которой они питаются вкусным соком, напоминающим молоко, так Советский Союз использует иностранных туристов, смысл существования которых - снабжение иностранной валютой. Советское государство нуждается в валюте для покупки оборудовании, которое ему необходимо больше, чем хлеб, за валюту в Советском Союзе можно достать все , что угодно.

Арктика - один из таких доступных продаваемых иностранцам продуктов, ведь Россия обладает ее наибольшей частью. Идея сделать эту часть мира, которую ранее посещали с большим риском лишь исследователи, доступной для иностранных туристов, была блестящей идеей. Осуществление ее оказалось возможным потому что Советский Союз обладает лучшими и самыми мощными ледоколами.

Это было что-то новое в путешествии- загрузить целое судно иностранцев и вернуть их обратно целыми и невредимыми в короткий срок и в назначенное время, ведь туристы не выносят мучений, они не желают проводить десять месяцев арктической зимы скованными во льдах. В то же время, исследователи сознательно идут на это, тем более, что теперь они могут заранее выбрать себе компаньонов. Тем не менее, до отхода мне не позволили ознакомиться со списком пассажиров, но очень внушительно заверили , что мощность Малыгина исключает какую-либо вероятность того, что мы окажемся закованными во льдах на всю зиму.

Я был бы не против того, чтобы во время долгой зимней ночи научиться играть в шахматы у генерала Нобиле или во время снежной бури слушать Дебюсси, которого исполняет профессор Визе. Но я бы устал от обсуждений революционной диалектики от Гегеля до Ленина с ярыми молодыми марксистами и от общения с американскими туристами, которые ничего иного рассказать не могут, кроме того, что у них лучшая система передвижения на скоростных поездах.

…Советские граждане - все за прогресс, который мы скептически считаем, если не опасным для самой жизни, то по крайней мере, разрушительным для мира. Идея открытия девственного архипелага Земли Франца-Иосифа для посещений зарубежных туристов доставляет им великое удовольствие, и они уже представляют себе отель среди замшелых утесов, где богатым иностранным туристам будут сдаваться просторные номера - так как известно, что все иностранцы богаты - в обмен за хорошие деньги…



Берега ЗФИ. Фото - Rory M. Martin



Берега ЗФИ. Фото - Rory M. Martin

... Мы провели несколько недель на краю земли. Мы наблюдали природу в ее естестве, такой какой она была на второй день сотворения мира, и пока мы спали в этой яркой полярной ночи, трескающиеся по бокам нашего судна глыбы льда кричали нам о секретах этого уединения…



Ледниковый барьер, о. Рудольфа Земли Франца-Иосифа. Фото Д.Банина

Ледокол Малыгин был как бы ковчегом, содержащим несколько десятков разнообразных, в некотором смысле незабываемых, типов людей. В тысяче миль от какой-либо человеческой жизни этот ковчег , как будто по воле Божьей, наполненный странными людьми, странными идеями и странными судьбами, следовал своим курсом и становился с каждым часом как более могущественным, так и более безграничным, по сравнению с окружающей его бесконечностью…



Берега ЗФИ. Фото - Rory M. Martin



Мы встретились с Графом Цеппелином в бухте Тихой. Это - еще один незабываемый день, не потому, что мы встретили дирижабль, а потому что он был прекрасен. Водная поверхность была так неподвижна, что вся бухта казалась заколдованной.



Мы с трудом сдерживали наше дыхание, боясь нарушить этот покой. Мы сидели, наслаждаясь теплом, почти грустные от вида такой красоты. Берег блистал так ярко, что оставлял мало причин для беспокойства и тоски…



Бухта Тихая. Фото М.Иванова

Для любого, кто наслаждался на Малыгине отсутствием телефона и почты, тем, что коротковолновый передатчик не работал, радиотелеграммы были короткими и почти неразборчивыми, посещение дирижабля приносило скорее страдания, чем удовольствие. Неделями мы спокойно прокладывали свой путь сквозь море льда, мы даже сели на мель, при этом мы были рады своему одиночеству, тому, что мы предоставлены самим себе. Теперь же предстояла встреча с дирижаблем, всеми этими корреспондентами, телеграфными операторами и почтовым сервисом. Дирижабль должен был вернуть нам мир в его худшем , шумном и нежелательном виде.



Бухта Тихая. Фото М.Иванова

Тем не менее Граф Цеппелин не выражал особого желания в контакте с нами. Он не позаботился о том, чтобы предупредить по радио о своем отправлении из Ленинграда. Неделями публику кормили рассказами о том, какое важное достижение представляет собой взаимодействие дирижабля и ледокола на Крайнем Севере. Однако, ни на ледоколе, ни на дирижабле нисколько этому не верили. Мы получили четкие инструкции от Аэро-Арктического общества о том, как себя вести во время прибытия дирижабля. Самое главное, нам сказали ни в коем случае к нему не приближаться, пока нас об этом не попросят. Однако на дирижабле, очевидно , об этом забыли и не понимали, почему наша лодка не приближается быстрее…



Остров Гукера. Скала Рубини Земли Франца-Иосифа. Фото - Д. Банина



Остров Гукера. Фото М.Иванова

Из воспоминаний Э. Кренкеля

Погода благоприятствовала нам. Туман развеялся, и мы увидели "Малыгина", с которым уже держали прочную радиосвязь. И "Малыгин" нас увидел. Он стал салютовать нам гудками. Слышно этих гудков не было, но отчетливо видные струйки пара свидетельствовали, что салют происходит по всем правилам вежливости. Сделав несколько кругов, цеппелин пошел вниз.

Под гондолой располагалась огромная подушка, созданная специально для амортизации. Дирижабль коснулся воды и тотчас же выбросил два больших шланга. Заработали моторы. Дирижабль быстро стал закачивать балласт, прижимаясь к воде. Чтобы закрепить приводнение, были выброшены водяные якоря. Глубина была большая, и воспользоваться настоящими якорями цеппелин не мог.

Разумеется, рулевые остались на своих постах и зорко следили за всем происходящим. Дело в том, что хотя бухта и называется Тихой, но в ней есть ощутимые течения. К тому же исполинское тело дирижабля обладало, как уже говорилось, большой парусностью. Попросту говоря, чудовище было весьма подвержено, даже малейшему дуновению ветерка.



Из воспоминаний Ф. Зибурга:

Несмотря на то, что Бюро интуриста на протяжении месяцев объявляло о встрече с немецким воздушным кораблем, на Малыгине никто не позаботился о том, чтобы взять с собой немецкий флаг.

Мы все знали, что доктор Экенер - что-то вроде Санта-Клауса для немецкого народа, и что его бесстрашные глаза всегда устремлены в небеса, но с нами он был предельно лаконичен. За два часа до появления он прислал нам сообщение со своими координатами. Он обращался с нами в довольно надменной манере, которая была, конечно естественно, так как он находился на тысячу футов вышке нас.



Когда он неожиданно появился, и наша лодка приблизилась, был произведен поспешный обмен почтой. Доктор Экенер кричал: “Быстрее, быстрее!”, потому что его корабль, коснувшийся воды, медленно дрейфовал по течению в сторону скалистого берега.
На этом наше взаимодействие было закончено.



Шлюпка с ледокола "Малыгин" идет навстречу дирижаблю «Граф Цеппелин»

Из воспоминаний Э.Кренкеля

Дирижабль лежал на воде, а от ледокола стремительно двигалась шлюпка. Вскоре она подошла к цеппелину. В шлюпку был сброшен удобный штормтрап, по нему стали подниматься люди. Среди них я увидел человека, чье красивое лицо, обрамленное черными как смоль волосами, на котором особенно выделялись умные глаза, мне было хорошо известно по фотографиям. Это и был Умберто Нобиле. Нобиле, а за ним и остальные пассажиры поднялись наверх, и началась передача мешков с почтой. Тут я познакомился с "почтмейстером" ледокола, разумеется, и не подозревая, что этот невысокий, плотный человек станет через несколько лет сначала моим соседом по маленькой четырехместной палатке, а затем и по изображениям на почтовых марках.

В этот день, кроме знакомства с Нобиле, произошло знакомство и с начальником дрейфующей станции СП-1 Иваном Дмитриевичем Папаниным, передававшим и принимавшим почту. В ту пору я еще не был филателистом и не очень-то разбирался в том, что такое настоящий раритет. Федор Федорович был в этом деле человеком более искушенным, и такой раритет изготовил у меня на глазах. Среди писем, посланных им на "Малыгин" с дирижабля, было одно столь же редкое нынче, как королева всех марок - одноцентовая Гвиана. Оно единственное в мире. Федор Федорович написал письмо на бумажной тарелке из числа тех, которыми мы пользовались на дирижабле.

Едва дирижабль успел обменяться со шлюпкой почтой, как события стали развиваться весьма стремительно. В пролив между островом и скалой Рубини-Рок входило огромное ледяное поле.
Оно двигалось довольно бойко, создавая для цеппелина реальную опасность. Извинившись перед гостями, Эккенер стал провожать их обратно в шлюпку. Счет времени пошел буквально на секунды, и едва шлюпка отчалила, как поднялся и дирижабль.

Взлет оказался для наших гостей неприятным. Цеппелин сбрасывал водяной балласт, и шлюпка со всеми пассажирами попала под каскад ледяной морской воды. Заревели моторы, и мы потопали своей дорогой дальше на север.



Остров Гукера.  Фото М.Иванова



Скала Рубини. Фото М.Иванова

Из воспоминаний Ф. Зибурга:

И все же это было красиво! С момента, когда корабль появился в воздухе между золотых облаков над входом в Британский канал, кажущийся маленькой черной точкой. Мы могли следить за ее отражением в море, отражением таким же четким, как и сам корабль.

Легкость, с которой его гондола опустилась на неподвижную поверхность воды напоминала грациозность какой-то гигантской птицы. Яркое серебро его тела смотрелось довольно темным по сравнению с мерцающими белыми ледниками и бриллиантовым светом арктического лета.
Когда косые лучи солнца коснулись его тело, оно превратилось в золото, в этот момент корабль и сам превратился в источник света и засверкал неземным блеском арктической полуночи.



Остров Гукера. Мыс Медвежий Фото М.Иванова

Пока Граф Цеппелин исчезал на востоке генерал Нобиле стоял в одиночестве на мостике нашего корабля. Милый Нобиле. Мы все полюбили его за это короткое время. Никто из нас не испытывал сложностей в преодолении массы связанных с ним предрассудков и сплетен. Наконец мы узнали, что он за человек, простой и искренний. Теперь мы разделяли его печаль. С этим гордым кораблем, удалившимся за горизонт, ушли его мечта и память. Он тоже пытался летать, но его неудача , похоже, до сих пор разрушала его жизнь. Его взгляд был суров и печален. Его окружала тишина, нарушаемая лишь медленно удаляющимся шумом моторов, которые звучали, как плач.
Мир вокруг, похоже становился холоднее и наполнился тенями, и мы ушли, оставив Нобиле одного.



Айсберги у Земли Франца-Иосифа. Фото М.Иванова






*

http://rus-arc.ru