Конь медный.

[z_laya]

Продолжение.
Май 1992. На маленькой конюшне в пригороде Петербурга происходит кража. Увели нескольких лошадей...

В манеже ездили рысью чистенькие мальчики и девочки в ярких спортивных костюмах. Некоторые, однако, были в настоящих костюмах для верховой езды - в рединготах, или во фраках и цилиндрах. Эти сидели на самых доходяжных лошадях. Смену явно вёл Мэкки, но его самого в манеже не было, а вместо него в дверях, ведущих в конюшню, стоял незнакомый блондин в белом. Блондин смотрел на круживших перед ним всадников с нескрываемым презрением, как спецназовец на стройбат. Или как обладатель крутой тачки на водителя «Запорожца». Впрочем, прокат у нас никто не любил.
- Merde! - презрительно процедил он сквозь зубы, когда я подошла, потом повернулся ко мне, - А ты сегодня чертовски хороша, девочка.
-Мы знакомы? Что-то не припоминаю.
-А мы познакомимся. - блондин осклабился во все тридцать два, вернее даже шестьдесят четыре зуба, - Меня зовут Жан.
В этот момент на конюшне появился Мэкки, так что ответить незнакомцу я не успела.
- Ты чего это вырядился как пижон? - поинтересовался он у блондина. И тут же без паузы, не дожидаясь его ответа гаркнул: - Смена! Стой! Спешиться! Лошадей в денники! А, привет, Графиня!
Я взяла в конюховке скребницу со щёткой и ушла в денник к Зодиаку. Вскоре ко мне пришла Ланка.
- Ты самое интересное пропустила. - сказала она мне, - У нас тут плёнка на потолке порвалась и на одну девчонку крысы посыпались.



Крыша в конюшне протекала, а так как денег на её ремонт не было, то под потолком просто натянули толстую парниковую плёнку. Там, в этом пространстве и поселились крысы, которые в один прекрасный день плёнку прогрызли. Этого и следовало ожидать. А зрелище, наверное, и вправду было феерическое.
- Это надо было видеть! - продолжала Ланка, - Лошадь двери в деннике вышибла и в проход сиганула, девчонка за ней. «Помогите!» - орёт, - «Они меня съедят!».
Я пошла за седлом. В амуничнике Мэкки рассматривал уздечку с лопнувшим нащёчным ремнём.
- Это что за хмырь в белом? - спросила я.
- Это Жан.
- Это я уже поняла. Он представился. Я спрашиваю кто он и откуда. И что ему тут надо?
- Мы на улице познакомились. Его избили. - ответил Мэкки, откладывая в сторону порванную уздечку.
- Оригинальный способ знакомства.
- Он обещал помочь нам найти кобылу.
- Он что - тоже из ментовки? Тут уже были одни.
- Нет, Графинюшка. Не из ментовки.
- Частный детектив что ли?
- Ну, что-то вроде. Причём, он даже не столько лошадь ищет, сколько тех, кто её украл. Это долгая история.
Рассказывать дальше Мэкки не счёл нужным, а просто вышел из амуничника и двинул по проходу, распевая во всё горло:
Костюмчики, костюмчики!
На что же вас надели?!
Были вы костюмчики,
Да птички обсидели!
- Мальчик! - заорал он на кого-то, - Вот когда ты поменяешься цветом со своей лошадью, вот тогда я скажу, что ты её вычистил! Девочка! А ты что делаешь?! Да! Вот ты, ты! Ты что, с дуба рухнула?! Ты же не ковёр выбиваешь! После вашей смены лошади вычищены как у нерадивого солдата сапоги!
Я подседлала Зодиака и повела его в манеж. В манеже вскочила в седло и сделала пару кругов, потом подняла на свечку, заставила сделать вольт и поклониться.
- Ты неплохо ездишь. - услышала я. На поваленном препятствии сидел давешний блондин в белом со стрижкой как у Жерара Депардье. Кажется, она называется «мужское каре». Он явно косил под Диму Харатьяна, по которому сохла вся, ну, или почти вся женская часть населения бывшего теперь уже Союза. Тоже мне, гардемарин.
- Я знал только одного человека, который бы так хорошо с конём управлялся. - продолжал Жан. Но мне было не интересно. Эти самоуверенные сладкие мальчики, с повадками бывалых сердцеедов, уверенные в собственной неотразимости, мне ещё в школе надоели. Я снова пустила Зодиака галопом. Проскакала круг. В манеж стали выезжать остальные. Последним явился Мэкки. Я спешилась и взяла Зодиака под уздцы.
- Смена! Стройся!
Катерины нет и посему занятия в смене ведёт он. Построение - это поистине садистское мероприятие! Даже бывалые конники вздрагивают. Особенно, если смену ведёт Мэкки... А Мэкки резвился вовсю.
- Это что? - прохаживаясь перед сменой, - Это у тебя повод в руках, или сковорода?
Обращался он к Вовчику. Мой экс-ухажёр вообще был любимым объектом его шуточек, нападок и насмешек. Вовка что-то буркнул в ответ, что Мэкки ещё больше раззадорило.
- Да твоей лошади как нерадивому солдату - два кулака за подпругу можно засунуть! А это что?! Почему ты её не вычистил?
- Шо?! Я?!
- Не шо! А сюда смотри!
Мэкки хлопнул по крупу Миранды и вверх взметнулось облачко пыли.
- Вернуться и перечистить! В следующий раз отстраню от занятий!
Следующий, на кого Мэкки обратил свой орлиный взор был Иван, но там придраться было особо не к чему. Ваня был тих и старателен, а потому безропотно выполнял любые, даже самые идиотские указания Катерины, Мэкки, институтских преподавателей, да вообще всех. Вдоволь оторвавшись и натешив своё самолюбие, Мэкки, наконец, подал долгожданную команду «Смена! По коням!». Мы сделали пару кругов в манеже, разминаясь, а потом Мэкки величественно распахнул двери на улицу и мы радостно вылетели в парк.
- К заливу! - скомандовал Мэкки. И мы понеслись дворами в Нижний парк, к бывшему Константиновскому дворцу. Мэкки поравнялся со мной и поехал рядом. Он ехал верхом на Серой, которую у нас боялась вся конюшня - и люди, и лошади. Чистить её могли только Ланка с Мэкки, а ездить - только Мэкки и Верка. Вот и сейчас Серая вознамерилась куснуть Зодиака, но Мэкки вовремя пресёк её попытку.
- Поворачивай! - велел мне Мэкки, - Вон, тропинка справа. Поговорим.
Я свернула вправо на узкую заросшую тропинку и перешла на шаг. Тропинка была узкая и рядом ехать было нельзя, а потому Мэкки ехал следом.
- Налево поворачивай вдоль залива. - сказал Мэкки.
Тропинка оборвалась и мы поехали прямо по берегу, по песку. Под копытами хрустели галька и ракушки.
- Мам! Лошади! - услышала я детский голос. На песке расположились какие-то нетерпеливые купальщики.
Мэкки скомандовал мне ещё раз свернуть налево и за кустами оказалась небольшая почти идеально круглая полянка. В центре её, на какой-то живописной коряге сидел Жан. Пока Мэкки зверствовал в манеже, тот успел куда-то исчезнуть.
- А она здесь зачем? - спросил Жан, поднимаясь нам навстречу.
- Она своя. - быстро ответил Мэкки, спешиваясь. Жан только смерил меня каким-то быстрым взглядом, словно хотел удостовериться в правдивости слов, но ничего не сказал. Мэкки тем временем достал из кармана какую-то невероятно грязную тряпку и протянул Жану. Присмотревшись, я опознала в тряпке носовой платок.
- И что это за гадость? - спросила я.
- Это не гадость, Графиня, а важное вещественное доказательство. Я его нашёл в деннике у Вальки. - ответил Мэкки.
Интересно. - подумала я, - Кто же это у нас платки не стирает, а выбрасывает по мере загрязнения?
А то, что это кто-то из своих - я уже практически не сомневалась. Во-первых: собаки не залаяли, во вторых: калипсол мог достать только ветврач. И то, что Валька стоит на нашей конюшне - тоже мог знать только кто-то из наших... А вслух сказала:
- А чего ты его ментам не отдал?
- А толку? - ответил Мэкки, - Думаешь, менты искать будут?
Я хотела спросить, а Жану-то эта грязь зачем, но промолчала.
- Всё, как я и предполагал. - сказал Жан и я поняла, что это какой-то давно начатый разговор.
- И что теперь? - спросил Мэкки, - Кстати, одного из этих, грузина, я, кажется, где-то видел.
- Видел, или кажется? - переспросил Жан, - И я уже дал телеграмму. Слушай, ты мне свою лошадь не одолжишь? Съезжу кое-куда.
- Если справишься. - ответил Мэкки. Вместо ответа Жан отвязал Серую, прыгнул в седло и резво удалился напролом через кусты.
- Здорово ездит. - сказала я.
- Он мастер спорта международного класса. Ну что, Графиня, придётся тебе меня назад отвезти.
- Садись. - я дала ему стремя и Мэкки взобрался на круп Зодиака.
- Это Славкин шеф его нанял? Ментам не доверяет? - спросила я, когда мы двинулись в обратную сторону.
- Какой ещё Славкин шеф? Ах этот! Нет. Его другие люди наняли.
- Вот как?! И кто же?
- Да, не важно. Его по другому делу наняли. А здесь он так.
- Так- это как? Ты можешь яснее выражаться? И вообще - откуда он взялся - этот Жан. Француз что ли?
- Нет. Он гермафродит.
От услышанного я чуть с седла не упала. Даже Зодиак занервничал.
- В смысле? - спрашиваю.
- В смысле - человек без Родины. Гражданин мира.
- Тьфу ты! Космополит, балда! Космополит!
- Да?! А я что сказал? - невинно изумился Мэкки.
- А ты сказал, что он гермафродит. Это несколько из иной оперы.

Возле конюшни курили Вовчик с Иваном.
- Во! Серая яго скинула! - радостно возвестил Вовчик, - А ен ня догнав!
Мэкки на его выпад ноль внимания.
- Графиня! Зодиака не рассёдлывай. Я тоже кое-куда съезжу.
- Тогда сам потом денник вычистишь. И его тоже. - ответила я, - А я домой.

* * *
Я знаю, что такое боль. Я знаю, какой у неё цвет, вкус и даже запах. Я знаю о боли всё. Я слишком часто и слишком долго терпел её и изучил досконально. Я знаю, как лезвие входит в вену, знаю, как пробивает тело пуля, знаю, как рубит клинок. Мне ведома боль потерь и утрат. Я знаю, как в одночасье рушится мир и сколько оттенков у чёрного цвета. Я смотрел в глаза смерти и видел, как она забирала тех, кто близок и дорог мне. И как она отступала от меня, а я молил, почему не я?
Я слишком долго мотался по свету. Ни одно место на земле я не могу назвать своей родиной. У меня нет ни дома, ни семьи. Я - перекати-поле, человек без имени. Жан. Люди думают, что это моё настоящее имя, но это не так. Оно приклеилось ко мне в какой-то момент и я привык к нему. Пусть лучше оно, чем вообще никак. А своё настоящее, родное имя, я уже почти забыл. Меня давно никто не называл им. Просто уже никого не осталось в живых, кто его знал и помнил. Кто звал меня им. А когда-то у меня были дом и семья. Любящие родители. Теперь ничего этого нет. Нет и моего дома. Но то место, где он когда-то стоял, я найду с завязанными глазами. Но мне некуда возвращаться. Всё, что мне осталось - лишь память, смешанная с болью. И Путь, который я обязан пройти.

* * *

В институте тем временем в самом разгаре была «страда деревенская» То-бишь сессия, так что особо уделять внимание тому, что творилось на нашей конюшне, мне было некогда. Про угрозу Славкиного шефа и его требование найти кобылу, или вернуть деньги, я откровенно забыла и выбросила из головы. Мне было не до этого. А вернее - я в неё даже не верила. Даже на конюшне во время дежурств я сидела над учебниками и конспектами. В один из таких дней, в конюховку заглянула Ланка.
-Всё корпишь? Мозги сушишь? А я знаю, где дамское седло можно достать!
Я даже сперва не поняла, о чём она.
- Петергофскую конюшню знаешь? - продолжала Ланка.
- И что там? - не поняла я.
- Там можно дамское седло достать! - терпеливо повторила Ланка, - Только они его меняют!
- На что?
- Просят одиночную сбрую. Но полную.
- Ну, этого добра у нас навалом! Наверняка что-то подобрать можно.

Я добросовестно обшарила все наши закрома и нашла один комплект сбруи - хомут, шлею, седёлку с чересседельником. Даже вожжи нашлись. Всё было не новое, но вполне приличное. Вместе с Ланкой мы смазали её дёгтем, начистили медные накладки и на следующий день, я, напутствуемая благосклонными взглядами Мэкки и даже Вовчика, запихнула в мешок всё это барахло, вскарабкалась на Зодиака «охлюпкой», без седла, так как обратно рассчитывала вернуться в седле, и тронулась в путь.

Конюшня оказалась из тех, что у нас называли «полторы клячи»: чаще всего лошади стоят в каких-то неприспособленных помещениях, чуть ли не в бывших строительных «бытовках», кругом грязь, бардак, лошади либо старые, либо дурноезжие, сами работники почти всегда «под мухой» и всё там буквально кричит о том, что людей, всем этим владеющих и там работающих ничего, кроме денег не интересует и в лошадях они ни черта не понимают, а значит и работает у них там всякий сброд. Едва я подъехала, как навстречу мне из открытой двери выкатился какой-то толстый лысый субъект с полузакрытыми бесцветными какими-то глазами.
- А ты кто? - спросил он не здороваясь.
Я объяснила зачем я здесь, спросила, правда ли они дамское седло меняют. Субъект на какое-то время задумался, выделяя в окружающую среду запах перегара. Пил он явно уже не первый день. Зодиак недовольно фыркал и пятился. Ему здесь не нравилось и он хотел убраться отсюда поскорее. Я уже тоже хотела развернуться и уехать, но решила, всё же, попробовать довести дело до конца.
- Ну да. - наконец выдал он, - Есть у нас седло. Нам сбруя нужна. На одну лошадь. А лошадку не продашь?
- Не продам. - ответила я, - Сбруя со мной. Посмотришь?
Субъект снова задумался, выдыхая перегар. Боже мой! Да он же уже мозги пропил!
- Показывай. - сказал наконец он.
Я спешилась и достала из мешка сбрую. Спросила про седло. Он ответил, что в амуничнике.
- Там! - он неопределённо махнул рукой, - Сама найдёшь.
Заходить в этот гадюшник мне было стрёмновато. Кто его знает, что там внутри? Может, их там несколько и чёрт их пьяных поймёт, что у них на уме.
- Лучше сам принеси.
Он ушёл и пропал. Не было его довольно долго, я уже собиралась плюнуть на всё и уехать, но он вернулся и принёс седло. Почти новое, с потником и даже с вальтрапом. Обмен состоялся. Я молниеносно подседлала Зодиака, прыгнула в седло и рванула с места в карьер. На душе у нас обоих - и у меня и у Зодиака, было невероятное облегчение.

Дамское седло шире, у него только одно стремя, а значит, работать можно только одним шенкелем, и две передние луки, между которыми кладут одну ногу и сидеть на нём можно только боком, что с непривычки было трудновато. К тому же оно, как и спортивные сёдла, без лавок, а значит - менее устойчивое, но зато лошадь чувствуешь лучше. Я же привыкла ездить на «строевике», да и работать больше шенкелями, причём двумя. Зодиак тоже почувствовал себя как-то непривычно и вскоре мы перешли на шаг.

Первые, кого я увидела, подъехав к конюшне со стороны заднего двора, были Вовчик с Яриком. Они сидели на поваленном препятствии и внимательно изучали какую-то бумаженцию.
- А что это у вас? - спросила я, спешиваясь.
-А, привет, Графиня. - рассеянно кивнул Вовчик. Я подошла ближе. Заглянула в бумажку. «Не ищите вашу лошадку. Ваша лошадка околела». Записка была напечатана на машинке, разумеется, без подписи.
- Что это за «филькина грамота»? - спросила я. Оказывается, это Ярику подкинули, когда он с аквариумами стоял возле метро в Купчино. Кто подкинул, разумеется, не видел. Интересное кино выходит. Но тут на заднем дворе возник Мэкки, которого бумажка тоже заинтересовала, он быстро выхватил её у парней и принялся внимательно изучать со всех сторон, вертел, смотрел на свет, даже понюхал зачем-то.
- Графиня, принеси лупу! У меня в кармане куртки в тренерской! - попросил он. Я принесла и Мэкки долго изучал текст сквозь неё. Тоже мне, блин, Шерлок Холмс фигов!
- Машинка старая. - изрёк он наконец с видом знатока, - Где-то пятидесятых годов, или около того, некоторые буквы западают. Бумага отличная, финская. Я это заберу. Покажу кое-кому.
Не дожидаясь ответа, Мэкки свернул бумагу вчетверо и сунул в нагрудный карман рубашки. Тут из манежа на задний двор вылетела Ланка. И сразу же увидела седло.
- Приехала?! Привезла?! Ура!
И повисла у меня на шее. Остальные тоже переключили внимание на моё приобретение.
- Одного не могу понять, - зачем оно тебе? - снова завёл свою шарманку Мэкки.
- Чтоб ты спрашивал. - отвечаю, - Лана, солнце, можешь на Зодиаке поездить. Но только в манеже.
Обрадованная Ланка усвистала в манеж с Зодиаком.
- Судя по всему, записка предназначалась Славкиному шефу. - вернулась я к теме разговора, раз уж её подкинули именно ему. Мэкки кивнул, потом поманил Ярика рукой и они пошли со двора, но далеко не ушли, а встали возле развалин бывшего общественного туалета неподалёку от конюшни. Разговора их я не слышала и о чём они там разговаривали, я так и не узнала. Но через пару дней, когда мы после выходили из института после экзамена, Ярик сам догнал меня и попросил передать Мэкки, что была ещё одна записка для его шефа. Тоже отпечатанная на машинке. И тоже анонимная. Кто-то просил его быть внимательнее в выборе знакомств и ничего не покупать у непроверенных людей.
- И что сей сон означает?
Ярик не знал.
- А может, они тебя имели в виду? - спросила я, - Может, им не нравится, что шеф тебя на работу взял? Может, им вот это не нравится? - я ткнула пальцем в значок у него на куртке. Значок изображал красно-чёрный бандеровский флаг с девизом «Воля або смерть!». Из того, что я читала и слышала, бандеровцы действительно выходили людьми весьма гадкими. Но Ярик не понял и обиделся. Мэкки я передала его слова, записка его заинтересовала и он спросил где она. Я сказала, что не знаю, наверное у Славкиного шефа.
- Он мне нужен. - решительно изрёк Мэкки.
- Кто? - не поняла я, - Славка?
- Его шеф. Ты знаешь, где можно Славку найти? Чтобы он нам встречу устроил?
-Он в общаге живёт. В Купчино. В нашей, в «девятке». На восьмом этаже, кажется.