Предвыборное
Иван Александрович Ильин
КАКИЕ ЖЕ ВЫБОРЫ НУЖНЫ РОССИИ?
По изданию: И. А. Ильин. «Наши задачи. Статьи 1948-1954». Том II.
Изд. Русского Обще-Воинского Союза. Париж, 1956
Отрывки
Как бы ни сложился дальнейший ход событий в России, никакие общегосударственные выборы не будут возможны в первые годы после падения большевиков: в хаосе не выбирают; в состоянии общего брожения, возвращения, переселения, без оседлости и приписки - выборы неосуществимы. Всякая попытка произвести выборы и провозгласить «учредительное собрание» - будет заведомой фальсификацией, партийной подтасовкой, политическим мошенничеством. Заранее ясно, что такая «демократия», начинающая с обмана и фальши - будет обречена.
<...> Представлять же себе дело так, что какое-то, кое-как сбитое, из закулисных щелей понасаженное «полу-собраньице» провозгласит себя «учредилкой» и объявит в виде избирательного закона «всеобщее, равное и прямое» голосование, значит, прямо предвидеть фальсификацию выборов, как неизбежную, или даже готовить её, как «желательную». Вряд ли кто-нибудь дерзнёт на такое историческое позорище…
До всякого составления избирательных списков должен быть проведён генеральный, всенародный перебор граждан. Должен быть прежде всего издан закон, в силу которого право голоса не может принадлежать, - помимо несовершеннолетних (мужчин до 25 лет, женщин до 30 лет), слабоумных, сумасшедших, глухонемых, заведомых пьяниц и кокаинистов, - ещё следующим категориям лиц: интернационалистам - навсегда; рядовым коммунистам - на 20 лет; членам Совнаркома, Политбюро, Чеки, ГПУ, НКВД, МВД - навсегда; палачам и полномочным начальникам концлагерей - навсегда; изобличённым политическим доносчикам - на 20 лет; уркам - на 10 лет; всем, служившим в иностранной разведке - на 20 лет; лицам порочных профессий (кои будут перечислены в законе) - на всё время их промысла и ещё на 30 лет по прекращении такового (к таким профессиям принадлежат: разбойники, дважды присуждённые воры, скупщики и укрыватели краденого, конокрады, контрабандисты, содержатели и содержательницы публичных домов, сводни и сводницы, члены террористических партий и организаций, шулера, чернорыночные спекулянты, внезаконные ростовщики и т. п.).
<...> народ должен убедиться и поверить, что коммунистическая революция кончена, что партийный кошмар изжит, что начинается новое, разумное строительство, основанное на любви к России, на добросовестности, чести и честности, на частной инициативе, на верности лояльному правительству и на отборе лучших людей.
<...> Потрясение, пережитое русским народом, было слишком глубоко и длительно. Большевики недаром хвалились своей «твердокаменностью», «рукастостью» и «костоломностью». За всё время своего господства они стремились произвести свою костоломную операцию над каждым русским человеком: поставить его культурно, хозяйственно и морально на колени и сломать ему духовный хребет. Пусть он попробует после этого самостоятельно встать на ноги… В результате революция нанесла правосознанию русского народа такие язвы, с которыми он, предоставленный самому себе, не скоро справится. Но, именно поэтому освобождение от ярма не должно повести его к соблазну, идущему от политических партий.
<...> Чтобы это осуществилось, надо отказаться от слепой веры в количество собранных голосов и в его политическое значение. Надо искать качества и требовать его от избираемых. Ибо, в самом деле, от роста числа голосов заблуждение не превращается в истину, авантюрист не становится государственно-мудрым человеком, предатель не заслуживает доверия. И если бы все, буквально все, потребовали бы в ослеплении политически гибельных мер, то эти меры не стали бы от этого политически-спасительными.
<...> Глупо искать всенародного спасения в безличном механизме, в партийном интриганстве в нравственно- и религиозно-безразличном совании записок в урны и подсчёте голосов.
<...> Казалось бы, что могло бы быть справедливее пропорциональной системы? «Сколько голосов собрано, столько и депутатов»… На самом же деле пропорциональная система прямо вызывает к жизни беспочвенный партийный авантюризм. Надо только «приобрести» голоса, захватить в свои ловко расставленные сети побольше наивных и доверчивых глупцов, и «ему», придумавшему соблазнительную программу, место в парламенте будет обеспечено.
Само собою разумеется, что возникают не партии, а обрывки, осколки, ошмётки партий: ни одна из них не способна взять власть, повести государство и оградить страну. Но разве это важно мелким честолюбцам и карьеристам? Им важно «выйти в люди», «фигурировать», словчиться на министерский или полуминистерский пост; а для этого существуют «компромиссы» с другими полупартиями и подфракциями. И вот, государственное дело превращается в мелкий базар политических спекулянтов, в неустойчивое равновесие множества групп и группочек, в компромисс политических «нырял» и «протирал». Скажем прямо: в политический разврат.
* * *
PS. От себя к этой грустной утопии я могу прибавить только одно, то, что Ивану Александровичу наверное даже в страшном сне не могло присниться. Комиссаров в пыльных шлемах нельзя было пускать не только в правительство, но и в попы. Дабы они своей беспримерной тупостию и неистребимой тягой к материальным благам и земной славе не похабили христианство, не продолжали заниматься своей волчьей работой в пастырском обличье. Комиссары в рясах страшнее, чем комиссары в кожанках.