Рецензия на сериал «Lost» («Потерянные»; в русском переводе переименован в «Остаться в живых»). Ч.2.
Часть 1 здесь
ОБРАЗЫ. В сериале нет ни одного однозначно положительного образа, кроме, разве что, Кейт, но это как раз не новость: в реалистических произведениях тоже нет черного и белого, и традиции показывать в произведении оттенки серого и вкусовой спектр дерьма существуют на самом деле минимум 200 лет. Новаторство тут в другом. Образ в реалистическом произведении - это объемная фигура в пространстве, обращенная к свету одним боком. В результате небольшая плоскость получается очень светлой, небольшая очень темной, а между ними обширная зона перехода. И как бы ни были противоречивы поступки той или иной героини, мы можем их объяснить, потому что видим «зону перехода»: какие-то неоднозначно хорошие или неоднозначно плохие личностные качества, сомнительные факты биографии и, что самое существенное, динамику развития образа. Например, у Достоевского «злая мачеха» Катерина Ивановна фактически толкает Соню на занятие проституцией, а потом раскаивается и, когда Соня возвращается от первого клиента, мачеха целует ей ноги и просит у нее прощения. Но мы не видим тут противоречия, потому что очень много знаем о Катерине Ивановне: что она тяжело больна и физически, и психически, что у нее двое детей, что она вдова и пошла замуж за Мармеладова от безысходности, что когда-то она была совсем другой: имела мечты, амбиции - и до сих пор в ней жива мечта открыть свое дело - пансион для девушек, - и иметь свои деньги, что к своим родным детям она относится не лучше, чем к Соне, и причина ее агрессии - стресс, получаемый ею от жизненных обстоятельств, в которых она оказалась по вине мужа-алкоголика. И еще мы видим, что она довольно сильная натура, и понимаем, что при иных обстоятельствах ее живая агрессивная энергия позволила бы ей многого достичь…
Ну так вот, в «Остаться в живых» мало таких образов. Образы построены без зоны перехода и без всякой динамики. Они двумерны, плоски, как проколотые иглой надувные игрушки, как картонные куклы, цветные и яркие с одной стороны и серые с другой. И постоянно поворачиваются к нам то красивой, то некрасивой стороной без всякого перехода и предупреждения, неожиданно. Джон Локк, инвалид, обиженный на весь мир, эмоционально нестабильный, бегающий за надувшим его папочкой, на острове вдруг ни с того ни с сего становится сильным, смелым и абсолютно здоровым охотником, мудрым лидером. Но становится им не навсегда: периодически он снова оборачивается к нам своей слабой стороной - человеком ошибающимся, утратившим веру, много чего боящимся и на самом деле не знающим загадок острова.
И то же самое со всеми более-менее заметными героинями и героями. Анна Люсия то безбашенная агрессивная дура, которая сажает своих в яму, палит по кустам, не разобравшись, кто там, а поняв, что убила кого-то из своих, берет человека в заложники, чтобы свалить, то прекрасная смелая и очень сильная женщина, которая может победить в драке мужчину, которая спасала человеческие жизни. Шеннон то гламурная капризная пустышка, то тонкая ранимая художественная натура, да еще и вдобавок с несбывшейся мечтой (и тут же выясняется, что ее особо заботливый братец, покорно терпящий ее «стервозность», на самом деле не такой уж святой и когда-то ее предал). Либби то психотерапевтесса, то пациентка психушки. Херли то патологический неудачник по всем фронтам, слабак, социопат-хикка, да еще и тоже пациент психушки, то милый толстяк и душа компании и имеет задатки мудрого лидера. Джек, как и Джон Локк, то рыцарь-спаситель, сильный надежный уверенный лидер, к которому жмутся эти потерянные люди, в котором видят бога, то самое слабое и жалкое существо, какое только можно себе вообразить: он носится, мечется, то отказывается быть лидером, то борется за лидерство, без боя сдает какому-то проходимцу женщину, которая ему нравится, портит отношения с близкими, всю жизнь хочет что-то доказать отцу, совершает в конце концов роковую ошибку, которая стоила жизни почти всем пассажирам «Оушеаника», имеет застарелое депрессивное расстройство и доходит до попытки самоубийства. Сойер - вообще атас. Этот образ просто разваливается на два куска, между которыми отсутствует даже минимальная логическая связь. В экстремальных ситуациях это эталонный герой романтического произведения (не мелодрамы, а именно романтического произведения, вроде байроновского «Корсара»!): бесстрашный воин, отличный товарищ и нежнейший влюбленный. А в спокойной обстановке - мразь, какой свет не видывал: мошенник, лгун, вор, мародер, обирающий трупы, мелочный задира, альфонс, потребитель и нахал, заставляющий женщин стирать ему за какой-нибудь крем от загара, который он из чужого багажа свистнул. Это полностью противоречит логике личностного роста: таких людей попросту не бывает. Аферисты не бывают смелыми и у них плохо с духом товарищества. Они всегда сами за себя. Если бы в авторский замысел входило правдоподобие, они бы сделали Сойера не мошенником, а гангстером - вот эти ребята как раз смелые и у них хорошо с духом товарищества, ибо в большой команде работают. Либо, если бы Сойера оставили мошенником и при этом захотели, чтобы образ был не совсем антагонистичный, он занял бы нишу добродушного плута вроде Остапа Бендера, который сам по себе, но неагрессивен, старается без нужды не вредить и может что-то хорошее сделать иной раз (не особо рискуя). И разумеется, в этом случае он был бы трусоват и немного комичен в этой трусости и точно не смог бы конкурировать с Джеком за народную любовь. И письмо свое знаменитое он тогда давным-давно бы, посмеявшись, выбросил, ибо «се ля ви».
То же самое с теми героинями и героями, которые на протяжении длительного времени были отрицательными: главный злодей Бен вдруг становится хорошим, спасает людей, выясняется, что у него было тяжелое детство, а в альтернативной реальности он вообще оказывается добрым безобидным школьным учителем. Джулиетт, безжалостная тюремщица с лицом мраморной статуи, пособница Бена в его грязных делах, оказывается жертвой, которую тоже силой удерживают на острове, помогает бежать Кейт и Сойеру, что чуть не стоило ей жизни, потом внедряется в лагерь пассажирок «Оушеаника» в качестве шпионки Бена, потом снова переходит «на сторону добра», потом отзывается на ухаживания Сойера, хотя это в патриархальной системе координат не очень-то красиво, учитывая тот факт, что им обоим неизвестно, жива ли Кейт или погибла, и что с момента исчезновения Кейт прошло не более месяца…
И главное, несмотря на такую переменчивость, все эти образы абсолютно статичны. Они всегда одинаково противоречивы и совершенно не меняются. С первого по шестой сезон Джек то играет во всеобщего доброго папочку и волшебника-спасителя, то ломается и начинает истерить. Ничего нового: никаких выводов из своего тяжелого опыта, никаких личностных изменений, никакого духовного роста или же, наоборот, деградации. С остальными то же самое. Как греческие боги, вечно юные и вечно срущиеся между собой.
Применительно к таким образам есть свой термин - симулякр. По самому слову можно понять, что это такое, - симуляция, подобие, притворство, игра, причем игра плохая, неискренняя, фикция, фейк, фальшивка, суррогат. Локк, Джек, Сойер, Шеннон, Анна Люсия, мистер Эко, Бен, Джулиетт - это не героини и не герои, а симулякры героинь и героев. В чем разница и как можно говорить о какой-то истинности, когда художественный образ - это всегда вымысел? Вымысел-то вымысел, но вымыслы могут отличаться степенью психологического правдоподобия. Героини и герои не постмодернистских произведений психологически правдоподобны. Да, степень правдоподобия зависит от эпохи, мировоззрения авторки, уровня одаренности… Но установка на правдоподобие есть всегда, даже в сказке. А образ-симулякр абсолютно неправдоподобен и нелогичен: он собран кое-как из невзаимосвязанных слов и поступков, трещит по швам, рассыпается на детальки буквально на глазах. Как бы ни был нереалистичен не постмодернистский образ (например какая-нибудь Галадриэль из «Властелина колец»), он все равно целостен: вы можете предсказать поступки этой героини/этого героя, они не вызывают у вас такого недоумения, как поступки симулякра. Симулякр же непредсказуем и зависит только от богатства авторской фантазии: а давайте сделаем Настасью Филипповну из «Идиота» оторвой-неформалкой 90-х годов? а давайте! а пусть Рогожин ее не просто убьет, а еще и съест? а пусть! зачем? а просто так! посмотрим, что выйдет!
Ни в коем случае нельзя проводить параллели между симулякрами образов и реальными людьми, ни в коем случае эти пустышки, суррогаты нельзя мерить человеческими мерками: по человеческим меркам они все будут выглядеть идиотами и сволочами. Бесполезно задаваться вопросом, почему героиня или герой постмодернистского произведения повели себя так, а не иначе. Потому что так авторке/-ру в голову взбрело. Точка. Но в этом есть и свой плюс: авторки постмодернистских произведений намного более лояльны по отношению к восприятию своих произведений публикой, нежели все прочие авторки. Если вам не нравится поворот сюжета, вы запросто можете выдумать новый и даже спокойно сообщить об этом авторке. Если вам нравится только кусочек образа-симулякра, вы можете взять этот кусочек и достроить его до полноценного психологически правдоподобного образа, откинув все остальные куски. И при этом вы не совершите той глупости, которую совершили бы, например, придумав «Евгению Онегину» новый финал, где Татьяна и Онегин остались бы вместе и при этом Онегин не повел бы себя как Вронский. Постмодернистские произведения открыты для пастишей, пародирования, самых разных интерпретаций, фанатского творчества. Так что можете с чистой совестью придумывать слэш Джек+Сойер (если делать нечего).
Но вернемся к анализу. В сериале все-таки есть трехмерные и относительно психологически правдоподобные образы: это Кейт, Клер, Саид, а также Сун и Джин Квоны. Они логичны почти во всем. Саид - мужчина, в юности оказавшийся во власти обстоятельств, вынуждающих его поступать недостойно, всю жизнь с этими обстоятельствами борющийся и всю жизнь проигрывающий. Клер - обычная молодая женщина с обычным женским опытом: папаша-мудак, подростковый абьюз, неформальство как восстание против абьюза, нежелательная беременность, репродуктивное принуждение, мужское предательство, ребенок, которого ей навязали и за которым приходится ухаживать, послеродовая депрессия… Кейт - единственный полноценно раскрытый женский образ в сериале, и ее одну можно назвать однозначно положительной героиней. Убившая подонка, который заслуживал смерти десять раз, и преданная зомбоматерью, идентифицированной с этим подонком, она вынуждена всю жизнь скрываться от полиции и вращаться в криминальных кругах. Нравственный стержень там потрясающий: сохранить нетронутыми моральные принципы при таком болезненном жизненном опыте! В этом образе нет ни подчеркнутой фемининности, ни нереалистичной силы а-ля Зена Королева воинов - это просто женщина с хорошей спортивной подготовкой, которая слабее мужчин, но не до полной неспособности себя защитить. Радует также, что для исполнения этой роли взяли не эталонную красотку и не стали рисовать ей эталонную внешность. Грязноватые растрепанные кудряшки, морщинки возле глаз, неровный загар, небольшая грудь, не особо яркие черты лица, простая походная одежда - все это создает образ невероятно живой, теплый, человечный. Из порностандарта там, пожалуй, только худоба, и то спортивная, а не модельная. Тебе в голову не придет ей завидовать, и вместо грима, прически, одежды ты будешь очарована ее выдержкой, смелостью, физподготовкой, прямотой, непосредственностью, честностью… Как феминистка не могу также не порадоваться полному отсутствию мизогинии: за весь сериал она не сказала ни одного плохого слова о женщине, она легко сходится с женщинами, дружит с ними, а не встает в позу «нетакой» пацанки, гордящейся мужским обществом, она принимала роды у Клер одна посреди леса, и это сблизило их, как выяснилось, на всю жизнь и даже дольше жизни, она очень адекватно общается со своими соперницами в любовных делах, с одной, Кессиди, даже близко подружилась (и дружба их стала только крепче от того, что они узнали, что спали с одним и тем же мудаком). Огорчает, конечно, что основная масса ее сил уходит на обслуживание и спасение мужчин, но это ожидаемо: все-таки она не феминистка.
Мне кажется, авторам просто-напросто не удалось деконструировать большинство женских персонажей: создавая симулякры стандартных женских образов в литературе и кино, мужчины, создатели сериала, не нашли ничего лучше, чем изобразить женщин не очень слабыми, не такими уж красивыми, спящими более чем с одним мужчиной, не мечтающими иметь детей, не спешащими идти на мазохистские жертвы ради сыначги, иногда совершающими уголовные преступления, способными взять в руки оружие и убить. А в результате получились живые женщины: не красавицы и не уродины, не девственницы и не шлюхи, не мамочки и не дочки, не домины и не сабы. Это пример того, как деконструкция отсеивает ложь и помогает обнаружить истину.
Также реалистична парочка Сун и Джина Квонов. До мерзости правдоподобно изображены отношения с адским абьюзом: сначала любовь неземная, а потом добрый Ромео превращается в гиперконтролирующего обмудка. Кстати, только применительно к этим двум образам прослеживается психологическая динамика. Особенно это ярко в случае с Сун: в юности это наивная романтичная девчонка, идущая замуж за нищего по огромной любви, затем почти убитая абьюзом жертва, полностью идентифицированная с агрессором, у которой даже не хватает духу сбежать, несмотря на то, что службы помощи жертвам насилия откликнулись, а потом мы наблюдаем постепенное возрождение феникса из пепла: она начинает бунтовать и отвоевывает себе обратно шаг за шагом отобранное ублюдком личное пространство. К пятому сезону это уже довольно-таки сильная личность. Джин тоже эволюционирует: сначала это омежка-хуесос, которому захотелось дотянуться до звезды - до женщины из высших кругов, - потом, прорвавшись с помощью жены из грязи в князи, он пресмыкается перед тестем и становится еще большим ничтожеством, начинает выбивать из людей долги по поручению этого самого тестя-мафиози, идентифицируется с агрессором, становится таким же, как тесть, строит трофическую цепь с участием жены, т.е. превращается из типа нежного влюбленного в ту мразь, которую мы видим в начале сериала. А затем, благодаря экстремальным условиям и тому, что Сун получила поддержку от других людей на острове и возможность послать его, он умеряет свои аппетиты и вроде бы снова начинает относиться к жене милосердно.
СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ. Обычно она очень проста: есть протагонистки (положительные) и антагонистки (отрицательные). Как бы ни были сложны и неоднозначны образы, в не постмодернистском произведении все равно сохраняется эта расстановка сил: кто-то на стороне добра, кто-то на стороне зла (неважно, почему). В «Остаться в живых» есть протагонистки/-ты и антагонистки/-ты, но они релятивны, т.е. свободно меняются местами. Вчерашние враги становятся союзниками, вчерашние союзники - врагами, потом снова все становится на свои места, и так далее до бесконечности. Причем протагонистки/-ты и антагонистки/-ты могут меняться местами по несколько раз за сезон.
Часть 3.
Комментировать можно будет по прочтении всего текста
ОБРАЗЫ. В сериале нет ни одного однозначно положительного образа, кроме, разве что, Кейт, но это как раз не новость: в реалистических произведениях тоже нет черного и белого, и традиции показывать в произведении оттенки серого и вкусовой спектр дерьма существуют на самом деле минимум 200 лет. Новаторство тут в другом. Образ в реалистическом произведении - это объемная фигура в пространстве, обращенная к свету одним боком. В результате небольшая плоскость получается очень светлой, небольшая очень темной, а между ними обширная зона перехода. И как бы ни были противоречивы поступки той или иной героини, мы можем их объяснить, потому что видим «зону перехода»: какие-то неоднозначно хорошие или неоднозначно плохие личностные качества, сомнительные факты биографии и, что самое существенное, динамику развития образа. Например, у Достоевского «злая мачеха» Катерина Ивановна фактически толкает Соню на занятие проституцией, а потом раскаивается и, когда Соня возвращается от первого клиента, мачеха целует ей ноги и просит у нее прощения. Но мы не видим тут противоречия, потому что очень много знаем о Катерине Ивановне: что она тяжело больна и физически, и психически, что у нее двое детей, что она вдова и пошла замуж за Мармеладова от безысходности, что когда-то она была совсем другой: имела мечты, амбиции - и до сих пор в ней жива мечта открыть свое дело - пансион для девушек, - и иметь свои деньги, что к своим родным детям она относится не лучше, чем к Соне, и причина ее агрессии - стресс, получаемый ею от жизненных обстоятельств, в которых она оказалась по вине мужа-алкоголика. И еще мы видим, что она довольно сильная натура, и понимаем, что при иных обстоятельствах ее живая агрессивная энергия позволила бы ей многого достичь…
Ну так вот, в «Остаться в живых» мало таких образов. Образы построены без зоны перехода и без всякой динамики. Они двумерны, плоски, как проколотые иглой надувные игрушки, как картонные куклы, цветные и яркие с одной стороны и серые с другой. И постоянно поворачиваются к нам то красивой, то некрасивой стороной без всякого перехода и предупреждения, неожиданно. Джон Локк, инвалид, обиженный на весь мир, эмоционально нестабильный, бегающий за надувшим его папочкой, на острове вдруг ни с того ни с сего становится сильным, смелым и абсолютно здоровым охотником, мудрым лидером. Но становится им не навсегда: периодически он снова оборачивается к нам своей слабой стороной - человеком ошибающимся, утратившим веру, много чего боящимся и на самом деле не знающим загадок острова.
И то же самое со всеми более-менее заметными героинями и героями. Анна Люсия то безбашенная агрессивная дура, которая сажает своих в яму, палит по кустам, не разобравшись, кто там, а поняв, что убила кого-то из своих, берет человека в заложники, чтобы свалить, то прекрасная смелая и очень сильная женщина, которая может победить в драке мужчину, которая спасала человеческие жизни. Шеннон то гламурная капризная пустышка, то тонкая ранимая художественная натура, да еще и вдобавок с несбывшейся мечтой (и тут же выясняется, что ее особо заботливый братец, покорно терпящий ее «стервозность», на самом деле не такой уж святой и когда-то ее предал). Либби то психотерапевтесса, то пациентка психушки. Херли то патологический неудачник по всем фронтам, слабак, социопат-хикка, да еще и тоже пациент психушки, то милый толстяк и душа компании и имеет задатки мудрого лидера. Джек, как и Джон Локк, то рыцарь-спаситель, сильный надежный уверенный лидер, к которому жмутся эти потерянные люди, в котором видят бога, то самое слабое и жалкое существо, какое только можно себе вообразить: он носится, мечется, то отказывается быть лидером, то борется за лидерство, без боя сдает какому-то проходимцу женщину, которая ему нравится, портит отношения с близкими, всю жизнь хочет что-то доказать отцу, совершает в конце концов роковую ошибку, которая стоила жизни почти всем пассажирам «Оушеаника», имеет застарелое депрессивное расстройство и доходит до попытки самоубийства. Сойер - вообще атас. Этот образ просто разваливается на два куска, между которыми отсутствует даже минимальная логическая связь. В экстремальных ситуациях это эталонный герой романтического произведения (не мелодрамы, а именно романтического произведения, вроде байроновского «Корсара»!): бесстрашный воин, отличный товарищ и нежнейший влюбленный. А в спокойной обстановке - мразь, какой свет не видывал: мошенник, лгун, вор, мародер, обирающий трупы, мелочный задира, альфонс, потребитель и нахал, заставляющий женщин стирать ему за какой-нибудь крем от загара, который он из чужого багажа свистнул. Это полностью противоречит логике личностного роста: таких людей попросту не бывает. Аферисты не бывают смелыми и у них плохо с духом товарищества. Они всегда сами за себя. Если бы в авторский замысел входило правдоподобие, они бы сделали Сойера не мошенником, а гангстером - вот эти ребята как раз смелые и у них хорошо с духом товарищества, ибо в большой команде работают. Либо, если бы Сойера оставили мошенником и при этом захотели, чтобы образ был не совсем антагонистичный, он занял бы нишу добродушного плута вроде Остапа Бендера, который сам по себе, но неагрессивен, старается без нужды не вредить и может что-то хорошее сделать иной раз (не особо рискуя). И разумеется, в этом случае он был бы трусоват и немного комичен в этой трусости и точно не смог бы конкурировать с Джеком за народную любовь. И письмо свое знаменитое он тогда давным-давно бы, посмеявшись, выбросил, ибо «се ля ви».
То же самое с теми героинями и героями, которые на протяжении длительного времени были отрицательными: главный злодей Бен вдруг становится хорошим, спасает людей, выясняется, что у него было тяжелое детство, а в альтернативной реальности он вообще оказывается добрым безобидным школьным учителем. Джулиетт, безжалостная тюремщица с лицом мраморной статуи, пособница Бена в его грязных делах, оказывается жертвой, которую тоже силой удерживают на острове, помогает бежать Кейт и Сойеру, что чуть не стоило ей жизни, потом внедряется в лагерь пассажирок «Оушеаника» в качестве шпионки Бена, потом снова переходит «на сторону добра», потом отзывается на ухаживания Сойера, хотя это в патриархальной системе координат не очень-то красиво, учитывая тот факт, что им обоим неизвестно, жива ли Кейт или погибла, и что с момента исчезновения Кейт прошло не более месяца…
И главное, несмотря на такую переменчивость, все эти образы абсолютно статичны. Они всегда одинаково противоречивы и совершенно не меняются. С первого по шестой сезон Джек то играет во всеобщего доброго папочку и волшебника-спасителя, то ломается и начинает истерить. Ничего нового: никаких выводов из своего тяжелого опыта, никаких личностных изменений, никакого духовного роста или же, наоборот, деградации. С остальными то же самое. Как греческие боги, вечно юные и вечно срущиеся между собой.
Применительно к таким образам есть свой термин - симулякр. По самому слову можно понять, что это такое, - симуляция, подобие, притворство, игра, причем игра плохая, неискренняя, фикция, фейк, фальшивка, суррогат. Локк, Джек, Сойер, Шеннон, Анна Люсия, мистер Эко, Бен, Джулиетт - это не героини и не герои, а симулякры героинь и героев. В чем разница и как можно говорить о какой-то истинности, когда художественный образ - это всегда вымысел? Вымысел-то вымысел, но вымыслы могут отличаться степенью психологического правдоподобия. Героини и герои не постмодернистских произведений психологически правдоподобны. Да, степень правдоподобия зависит от эпохи, мировоззрения авторки, уровня одаренности… Но установка на правдоподобие есть всегда, даже в сказке. А образ-симулякр абсолютно неправдоподобен и нелогичен: он собран кое-как из невзаимосвязанных слов и поступков, трещит по швам, рассыпается на детальки буквально на глазах. Как бы ни был нереалистичен не постмодернистский образ (например какая-нибудь Галадриэль из «Властелина колец»), он все равно целостен: вы можете предсказать поступки этой героини/этого героя, они не вызывают у вас такого недоумения, как поступки симулякра. Симулякр же непредсказуем и зависит только от богатства авторской фантазии: а давайте сделаем Настасью Филипповну из «Идиота» оторвой-неформалкой 90-х годов? а давайте! а пусть Рогожин ее не просто убьет, а еще и съест? а пусть! зачем? а просто так! посмотрим, что выйдет!
Ни в коем случае нельзя проводить параллели между симулякрами образов и реальными людьми, ни в коем случае эти пустышки, суррогаты нельзя мерить человеческими мерками: по человеческим меркам они все будут выглядеть идиотами и сволочами. Бесполезно задаваться вопросом, почему героиня или герой постмодернистского произведения повели себя так, а не иначе. Потому что так авторке/-ру в голову взбрело. Точка. Но в этом есть и свой плюс: авторки постмодернистских произведений намного более лояльны по отношению к восприятию своих произведений публикой, нежели все прочие авторки. Если вам не нравится поворот сюжета, вы запросто можете выдумать новый и даже спокойно сообщить об этом авторке. Если вам нравится только кусочек образа-симулякра, вы можете взять этот кусочек и достроить его до полноценного психологически правдоподобного образа, откинув все остальные куски. И при этом вы не совершите той глупости, которую совершили бы, например, придумав «Евгению Онегину» новый финал, где Татьяна и Онегин остались бы вместе и при этом Онегин не повел бы себя как Вронский. Постмодернистские произведения открыты для пастишей, пародирования, самых разных интерпретаций, фанатского творчества. Так что можете с чистой совестью придумывать слэш Джек+Сойер (если делать нечего).
Но вернемся к анализу. В сериале все-таки есть трехмерные и относительно психологически правдоподобные образы: это Кейт, Клер, Саид, а также Сун и Джин Квоны. Они логичны почти во всем. Саид - мужчина, в юности оказавшийся во власти обстоятельств, вынуждающих его поступать недостойно, всю жизнь с этими обстоятельствами борющийся и всю жизнь проигрывающий. Клер - обычная молодая женщина с обычным женским опытом: папаша-мудак, подростковый абьюз, неформальство как восстание против абьюза, нежелательная беременность, репродуктивное принуждение, мужское предательство, ребенок, которого ей навязали и за которым приходится ухаживать, послеродовая депрессия… Кейт - единственный полноценно раскрытый женский образ в сериале, и ее одну можно назвать однозначно положительной героиней. Убившая подонка, который заслуживал смерти десять раз, и преданная зомбоматерью, идентифицированной с этим подонком, она вынуждена всю жизнь скрываться от полиции и вращаться в криминальных кругах. Нравственный стержень там потрясающий: сохранить нетронутыми моральные принципы при таком болезненном жизненном опыте! В этом образе нет ни подчеркнутой фемининности, ни нереалистичной силы а-ля Зена Королева воинов - это просто женщина с хорошей спортивной подготовкой, которая слабее мужчин, но не до полной неспособности себя защитить. Радует также, что для исполнения этой роли взяли не эталонную красотку и не стали рисовать ей эталонную внешность. Грязноватые растрепанные кудряшки, морщинки возле глаз, неровный загар, небольшая грудь, не особо яркие черты лица, простая походная одежда - все это создает образ невероятно живой, теплый, человечный. Из порностандарта там, пожалуй, только худоба, и то спортивная, а не модельная. Тебе в голову не придет ей завидовать, и вместо грима, прически, одежды ты будешь очарована ее выдержкой, смелостью, физподготовкой, прямотой, непосредственностью, честностью… Как феминистка не могу также не порадоваться полному отсутствию мизогинии: за весь сериал она не сказала ни одного плохого слова о женщине, она легко сходится с женщинами, дружит с ними, а не встает в позу «нетакой» пацанки, гордящейся мужским обществом, она принимала роды у Клер одна посреди леса, и это сблизило их, как выяснилось, на всю жизнь и даже дольше жизни, она очень адекватно общается со своими соперницами в любовных делах, с одной, Кессиди, даже близко подружилась (и дружба их стала только крепче от того, что они узнали, что спали с одним и тем же мудаком). Огорчает, конечно, что основная масса ее сил уходит на обслуживание и спасение мужчин, но это ожидаемо: все-таки она не феминистка.
Мне кажется, авторам просто-напросто не удалось деконструировать большинство женских персонажей: создавая симулякры стандартных женских образов в литературе и кино, мужчины, создатели сериала, не нашли ничего лучше, чем изобразить женщин не очень слабыми, не такими уж красивыми, спящими более чем с одним мужчиной, не мечтающими иметь детей, не спешащими идти на мазохистские жертвы ради сыначги, иногда совершающими уголовные преступления, способными взять в руки оружие и убить. А в результате получились живые женщины: не красавицы и не уродины, не девственницы и не шлюхи, не мамочки и не дочки, не домины и не сабы. Это пример того, как деконструкция отсеивает ложь и помогает обнаружить истину.
Также реалистична парочка Сун и Джина Квонов. До мерзости правдоподобно изображены отношения с адским абьюзом: сначала любовь неземная, а потом добрый Ромео превращается в гиперконтролирующего обмудка. Кстати, только применительно к этим двум образам прослеживается психологическая динамика. Особенно это ярко в случае с Сун: в юности это наивная романтичная девчонка, идущая замуж за нищего по огромной любви, затем почти убитая абьюзом жертва, полностью идентифицированная с агрессором, у которой даже не хватает духу сбежать, несмотря на то, что службы помощи жертвам насилия откликнулись, а потом мы наблюдаем постепенное возрождение феникса из пепла: она начинает бунтовать и отвоевывает себе обратно шаг за шагом отобранное ублюдком личное пространство. К пятому сезону это уже довольно-таки сильная личность. Джин тоже эволюционирует: сначала это омежка-хуесос, которому захотелось дотянуться до звезды - до женщины из высших кругов, - потом, прорвавшись с помощью жены из грязи в князи, он пресмыкается перед тестем и становится еще большим ничтожеством, начинает выбивать из людей долги по поручению этого самого тестя-мафиози, идентифицируется с агрессором, становится таким же, как тесть, строит трофическую цепь с участием жены, т.е. превращается из типа нежного влюбленного в ту мразь, которую мы видим в начале сериала. А затем, благодаря экстремальным условиям и тому, что Сун получила поддержку от других людей на острове и возможность послать его, он умеряет свои аппетиты и вроде бы снова начинает относиться к жене милосердно.
СИСТЕМА ПЕРСОНАЖЕЙ. Обычно она очень проста: есть протагонистки (положительные) и антагонистки (отрицательные). Как бы ни были сложны и неоднозначны образы, в не постмодернистском произведении все равно сохраняется эта расстановка сил: кто-то на стороне добра, кто-то на стороне зла (неважно, почему). В «Остаться в живых» есть протагонистки/-ты и антагонистки/-ты, но они релятивны, т.е. свободно меняются местами. Вчерашние враги становятся союзниками, вчерашние союзники - врагами, потом снова все становится на свои места, и так далее до бесконечности. Причем протагонистки/-ты и антагонистки/-ты могут меняться местами по несколько раз за сезон.
Часть 3.
Комментировать можно будет по прочтении всего текста