ХРАНиТЕЛи РЕЗнИ
Пушкин (в дневнике под 12 апреля 1834 г.) - фрагмент беседы со Сперанским: «Я говорил ему о прекрасном начале царствования Александра: “Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого царствования, как гении Зла и Блага”».
Ф.Вигель, в «Записках» - об учреждении военных поселений: «С конца 1796 года по 1801-й был у нас свой терроризм, и Аракчеев почитался нашим русским Маратом».
***
Не новость: леваки и крайне правые дышут в одну трубочку. Сходка на совокупительном дыхании не исключает, разумеется, следующей за этим актом обоюдоострой резни, напротив даже - предвосхищает её, как «аз» предвосхищает «буки». И сходятся эти антагонисты не собственным хотением и даже, может быть, не «силою обстоятельств», «необходимостью» некоего закона, данностями мира сего, но, как представляется, одним только фактом наличия третьих лиц, именно - носителей и хранителей представлений о таковом законе (пусть он всего лишь и тысячу раз сряду - миф, только миф); эти хранители и носители есть «златая средина» общества, сотни и тысячи раз гневно обличонная и едко высмеянная в русской (возьму только её теперь) литературе, в разных и розных (внешне) обличьях представленная, собирательный портрет которой вбирает в себя и персонажей «Недоросля», и «мурло мещанина», и теперешний «средний класс», который «классом»-то прозывается только лишь из формальных установок, ловко подверстанных к «текущему» массознанию, но никак не по сути и содержанию объекта.
Доспехи и орудие «златой средины» - тип «маленького человека», пошедший в нашей литературе с Пушкина, усиленный и развитый Гоголем и Достоевским (при начале литературного поприща), настоятельно и провокативно требующий к себе со-страдания, а в нём - тотального торжества.
Именно тотального, потому ведь ещё Белинским открыто было, что «маленький» наш человек законно желает стать «великим», а великое по определению всеобъемлюще.
Именно тотального, потому ведь мелкий лавочник Веймарской республики, этот двойник русского «малочеловека», на тщете всемирного господства и поднял голову в тридцать третьем, и держал её настолько высоко, насколько требовал закон.
Именно тотального, потому ведь «златая средина» всегда стремилась, стремится и будет стремиться заполнить собою всё, весь доступный (как наличествующий) объём. Ведь только в этом - стопроцентном - исполнении объёма восторжествует наконец во всей полноте и прелести некогда провозглашонного её главный принцип:
«Свобода, Равенство, Братство».1
К этому историческому моменту дыхание леваков и крайне правых истончится к небытию: резня есть резня, это вам не сыр с плесенью кушать да бриошами заедать.
1 Напомню - случилось это провозглашение в мае 1791 года, во Франции, в Париже, в стенах политического клуба кордельеров (сordeliers), или, в официальном ракурсе - «Общества прав человека и гражданина». Марат, Дантон, Демулен - вот ярчайшие звёзды этого «общества». Больше блистать было некому: по свидетельству историков, основная часть членов этого «клуба-общества» была малообразованной.
Именование «кордельеры» герои получили по месту проведения собраний - в закрытом монастыре францисканцев-кордельеров.
Ф.Вигель, в «Записках» - об учреждении военных поселений: «С конца 1796 года по 1801-й был у нас свой терроризм, и Аракчеев почитался нашим русским Маратом».
***
Не новость: леваки и крайне правые дышут в одну трубочку. Сходка на совокупительном дыхании не исключает, разумеется, следующей за этим актом обоюдоострой резни, напротив даже - предвосхищает её, как «аз» предвосхищает «буки». И сходятся эти антагонисты не собственным хотением и даже, может быть, не «силою обстоятельств», «необходимостью» некоего закона, данностями мира сего, но, как представляется, одним только фактом наличия третьих лиц, именно - носителей и хранителей представлений о таковом законе (пусть он всего лишь и тысячу раз сряду - миф, только миф); эти хранители и носители есть «златая средина» общества, сотни и тысячи раз гневно обличонная и едко высмеянная в русской (возьму только её теперь) литературе, в разных и розных (внешне) обличьях представленная, собирательный портрет которой вбирает в себя и персонажей «Недоросля», и «мурло мещанина», и теперешний «средний класс», который «классом»-то прозывается только лишь из формальных установок, ловко подверстанных к «текущему» массознанию, но никак не по сути и содержанию объекта.
Доспехи и орудие «златой средины» - тип «маленького человека», пошедший в нашей литературе с Пушкина, усиленный и развитый Гоголем и Достоевским (при начале литературного поприща), настоятельно и провокативно требующий к себе со-страдания, а в нём - тотального торжества.
Именно тотального, потому ведь ещё Белинским открыто было, что «маленький» наш человек законно желает стать «великим», а великое по определению всеобъемлюще.
Именно тотального, потому ведь мелкий лавочник Веймарской республики, этот двойник русского «малочеловека», на тщете всемирного господства и поднял голову в тридцать третьем, и держал её настолько высоко, насколько требовал закон.
Именно тотального, потому ведь «златая средина» всегда стремилась, стремится и будет стремиться заполнить собою всё, весь доступный (как наличествующий) объём. Ведь только в этом - стопроцентном - исполнении объёма восторжествует наконец во всей полноте и прелести некогда провозглашонного её главный принцип:
«Свобода, Равенство, Братство».1
К этому историческому моменту дыхание леваков и крайне правых истончится к небытию: резня есть резня, это вам не сыр с плесенью кушать да бриошами заедать.
1 Напомню - случилось это провозглашение в мае 1791 года, во Франции, в Париже, в стенах политического клуба кордельеров (сordeliers), или, в официальном ракурсе - «Общества прав человека и гражданина». Марат, Дантон, Демулен - вот ярчайшие звёзды этого «общества». Больше блистать было некому: по свидетельству историков, основная часть членов этого «клуба-общества» была малообразованной.
Именование «кордельеры» герои получили по месту проведения собраний - в закрытом монастыре францисканцев-кордельеров.