Заметки российского бродяги. Прикамская одиссея. Эпизод второй
Ни одно тёмное царство не может обойтись без своего светлого луча, иначе - вообще пиздец. Этот постулат я надёжно усвоил ещё из школьных уроков по предмету, именовавшемуся, вроде бы, русской литературой, если память мне не изменяет. Кстати, удобства учебников по предмету я оценил ещё в незапамятные школьные времена, когда стоило лишь прочитать невеликого объёма параграф, чтобы иметь полное представление о так называемом классическом литературном произведении, не имеющем никакой практической пользы в непростой жизни советского школяра. К примеру, о произведении "Гроза" я имею только отрывочное представление, связанное с одной лишь единственной фразой, уведомляющей о том, что некая "Катерина была лучом света в тёмном царстве". Кто такая эта самая Катерина, что это за тёмное царство и кто его населял мне неведомо по сю пору и не думаю, что моя жизнь как-то качественно могла бы измениться от наличия этих знаний. Впрочем, я отвлёкся.
Собственно, этим самым светлым лучом были для меня те, кто помнил меня и был мне рад даже после столь некороткого отсутствия. Дружище, встретивший меня у аэропорта ажно в пятом часу утра и отвёзший к себе домой. Мало того, я несколько дней отягощал его своими не всегда трезвыми ночёвками, которые он безропотно сносил вместе со своей женой. За всё время своего пребывания в здешнем Лимпоповске я не удостоился знакомства ни с одним человеком подобного радушия. Нет, я не отрицаю, что для кого-то они тут возможно и существуют, но не в моём случае. У них тут свой мир, понятный тем, кто прямо здесь явился на этот свет со своими же повадками и племенными инстинктами и ничего удивительного я в этом не вижу. Никогда орлу не понять жизнь курицы не потому, что один чем-то хуже, или лучше другой, а лишь потому, что они принципиально разные. Ну, да ладно.
Что до первоначальных ощущений, то я лишний раз убедился в том, что не способен сравнивать жизнь полярных миров в категориях - лучше-хуже. Я имею ввиду миры в которых я жил и живу, а не туристические миражи. Я знаю как работает система моего прежнего ареала обитания, равно как и нынешнего в той степени, какую я успел познать и прихожу к выводу, что они просто разные. Детальное же взвешивание на аптекарских весах тех, или иных частностей в общей сумме не приводят ни к каким выводам. Оказавшись в пространстве прежнего ареала обитания, я напрочь забываю свою жизнь в нынешнем и ровно то же самое происходит со мной по возвращении. Как будто сразу напрочь исчезает всё то, что вчера ещё было явью, а теперь скрылось за хвостом ероплана.
Пожалуй что, обратили на себя внимание лица людей в общественном транспорте, коим я пользовался изобильно. Начиная с самого транспортного средства с полом, покрытым грязной подтаивающей жижей, занесённой в него подошвами пассажиров с улицы, где этой самой жижи вообще по щиколотку; с места водителя, отгороженного от пассажирского салона плотной железной стенкой в отличие от легкомысленности наших лимпоповских автобусов с ничем не защищённым водительским местом и заканчивая упомянутыми лицами, как будто заледеневшими, погружёнными в какие-то свои мрачные раздумья и как бы повёрнутыми внутрь себя. Особенно лица стариков, кажущиеся вообще окаменевшими. Порой посмертные маски выглядят более живенько на этом фоне. Конечно, после нашего Лимпоповска с его живой мимикой, жестикуляцией и непрестанным шумным балаганом всё мной увиденное в бывшем ареале обитания отдаёт погостом, но, опять же, это не лучше и не хуже, а просто по-другому и вернусь ка я лучше в компанию моих друзей, но об этом в следующий раз.