Народ безмолвствует
.
«ГИБЕЛЬ БОГОВ», П.Шеро, БАЙРЁЙТСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ, Германия, 1976г. (10)
А вот интересно, из четырех частей вагнеровского Кольца оперный хор задействован только в последней, в «Гибели богов». Это случайность или автор закладывал тут какой-то смысл?
Хоровых сцен в «Гибели богов» совсем немного, и хор никогда не выходит на первый план, в либретто они названы вассалами, соответственно и ведут себя, составляя фон для сеньоров, героев и сказочных существ. Не поют, а только подпевают. А в финальной сцене даже и не поют, а только пристутствуют на сцене (в ремарках либретто). Вполне можно было и без хора обойтись, но тогда зачем?
А если тут концепция, то какая ? Гибнут боги - появляется хор? Ведь хор в опере это «народ» (масса, «простые люди», не имеющие имен и отдельных музыкальных партий).
У Патриса Шеро именно такая концепция, уж не знаю, у Вагнера он ее нашел или сам придумал, но он ставит «Гибель богов» именно про это: гибнут боги, остаются люди.
И не только эту оперу, он и весь цикл выстраивает к такому финалу (под эту концепцию). Когда вспоминаешь после четвертой первые три оперы, народные сцены выстраиваются в линию.
В «Золоте Рейна» это упомянутые в либретто, но не имеющие голоса, гномы нибелунги, обращенные в рабство Альберихом. Народные массы в страдательном залоге.
В «Валькирии» родня Хундинга. Они только упоминаются в рассказе Зигмунда, режиссер выводит их на сцену. Темная, косная масса крестьян, противостоящая герою-одиночке, травящая его, как нарушителя всех законов.
И наконец вассалы Гунтера в «Гибели богов». Судя по одежде - горожане, жители страны. Во втором действии они встречают невесту Гунтера и жениха его сестры. В третьем они охотятся вместе с Гунтером и Хагеном, слушают рассказ Зигфрида на привале, изредка вставляя реплики. И на фразе "Что сделал ты?" (реакция на убийство Зигфрида Хагеном) вокальная партия хора заканчивается.
А в спектакле начинается самое интересное. Народ выходит на авансцену, но пока еще не может ничего сказать. Музыка прощается с Зигфридом, хор скорбит молча. Ремарка Вагнера: Окружающие стоят неподвижно, горестно удручённые.
Третий акт оперы ничего существенного не добавляет к уже сложившимся образам главных действующих лиц. Развивается только линия хора. Вассалы смотрят, как Хаген убивают их сеньора (последнее в череде братоубийств из-за кольца) и в следующей сцене получают еще один урок - прощальная ария Брунгильды подводит смысловой итог всему циклу. Брунгильда поет обращаясь ко всем собравшимся (на сцене и в зале).
Повернувшись спиной к зрительному залу народ смотрит на погребальный костер (в этом момент зрители должны ощутить себя частью этого хора, мы вместе смотрим на происходящее). В либретто Вагнера написано - Из развалин обрушившегося дворца мужчины и женщины, глубоко потрясённые, смотрят на разгорающийся небесный пожар. Уже не вассалы Гунтера, поскольку Гунтера убили, просто мужчины и женщины, такие же как зрители, народ.
Но на последних тактах режиссер разворачивает их одного за другим лицом к залу и они застывают большой групповой мизансценой.
Всё - богов нет, героев нет, аристократов нет, волшебников-колдунов нет. Нет надежд эпохи просвещения, эпохи прогресса, эпохи революций, нет надежд на романтического героя, нет надежд на простодушного, чистого сердцем героя, нет надежд на женскую мудрость валькирии. И кольцо всевластия ушло под воду. Всё это ушло. А мы остались.
«ГИБЕЛЬ БОГОВ», П.Шеро, БАЙРЁЙТСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ, Германия, 1976г. (10)
А вот интересно, из четырех частей вагнеровского Кольца оперный хор задействован только в последней, в «Гибели богов». Это случайность или автор закладывал тут какой-то смысл?
Хоровых сцен в «Гибели богов» совсем немного, и хор никогда не выходит на первый план, в либретто они названы вассалами, соответственно и ведут себя, составляя фон для сеньоров, героев и сказочных существ. Не поют, а только подпевают. А в финальной сцене даже и не поют, а только пристутствуют на сцене (в ремарках либретто). Вполне можно было и без хора обойтись, но тогда зачем?
А если тут концепция, то какая ? Гибнут боги - появляется хор? Ведь хор в опере это «народ» (масса, «простые люди», не имеющие имен и отдельных музыкальных партий).
У Патриса Шеро именно такая концепция, уж не знаю, у Вагнера он ее нашел или сам придумал, но он ставит «Гибель богов» именно про это: гибнут боги, остаются люди.
И не только эту оперу, он и весь цикл выстраивает к такому финалу (под эту концепцию). Когда вспоминаешь после четвертой первые три оперы, народные сцены выстраиваются в линию.
В «Золоте Рейна» это упомянутые в либретто, но не имеющие голоса, гномы нибелунги, обращенные в рабство Альберихом. Народные массы в страдательном залоге.
В «Валькирии» родня Хундинга. Они только упоминаются в рассказе Зигмунда, режиссер выводит их на сцену. Темная, косная масса крестьян, противостоящая герою-одиночке, травящая его, как нарушителя всех законов.
И наконец вассалы Гунтера в «Гибели богов». Судя по одежде - горожане, жители страны. Во втором действии они встречают невесту Гунтера и жениха его сестры. В третьем они охотятся вместе с Гунтером и Хагеном, слушают рассказ Зигфрида на привале, изредка вставляя реплики. И на фразе "Что сделал ты?" (реакция на убийство Зигфрида Хагеном) вокальная партия хора заканчивается.
А в спектакле начинается самое интересное. Народ выходит на авансцену, но пока еще не может ничего сказать. Музыка прощается с Зигфридом, хор скорбит молча. Ремарка Вагнера: Окружающие стоят неподвижно, горестно удручённые.
Третий акт оперы ничего существенного не добавляет к уже сложившимся образам главных действующих лиц. Развивается только линия хора. Вассалы смотрят, как Хаген убивают их сеньора (последнее в череде братоубийств из-за кольца) и в следующей сцене получают еще один урок - прощальная ария Брунгильды подводит смысловой итог всему циклу. Брунгильда поет обращаясь ко всем собравшимся (на сцене и в зале).
Повернувшись спиной к зрительному залу народ смотрит на погребальный костер (в этом момент зрители должны ощутить себя частью этого хора, мы вместе смотрим на происходящее). В либретто Вагнера написано - Из развалин обрушившегося дворца мужчины и женщины, глубоко потрясённые, смотрят на разгорающийся небесный пожар. Уже не вассалы Гунтера, поскольку Гунтера убили, просто мужчины и женщины, такие же как зрители, народ.
Но на последних тактах режиссер разворачивает их одного за другим лицом к залу и они застывают большой групповой мизансценой.
Всё - богов нет, героев нет, аристократов нет, волшебников-колдунов нет. Нет надежд эпохи просвещения, эпохи прогресса, эпохи революций, нет надежд на романтического героя, нет надежд на простодушного, чистого сердцем героя, нет надежд на женскую мудрость валькирии. И кольцо всевластия ушло под воду. Всё это ушло. А мы остались.