«СКАЗКИ ГОФМАНА». ОФФЕНБАХ. БОТЕ

[leonidluchkin]

«СКАЗКИ ГОФМАНА»
Гофман - Оффенбах
Дюссельдорфская драма
Постановка - Маркус Боте


Из анонса театра:

«Обычно сказки Е. Т. А. Гофмана начинаются банальностью: бидермейерская семья за обеденным столом, юристы, музыканты с незначительным доходом, словом, персонажи из ближайшего окружения Гофмана. <…> Сам писатель - еще и музыкант, художник-карикатурист, государственный служащий и юрист, умудрялся при большой загруженности писать рассказы, в которых романтическая тоска пронизывает будничный пейзаж городских буржуа начала XIX века. Задолго до По, Стивенсона и Кафки, Гофман стал образцом подражания, оказавшим влияние на жанр хоррора и романов о вампирах. Но больше всего его рассказы являются Протоколами вспышек фантазии их автора. Гофман был зажат между искусством и карьерой, между необходимостью находиться в рамках и восставать. В середине затянувшегося судебного разбирательства, в котором его обвинили в преступлении против чиновников юстиции, Гофман умер от сифилиса в Берлине в 1822 году».

Амбициозный режиссер Маркус Боте работает на стыке оперы и драмы. Выпущенное пару сезонов назад его драматическое решение моцартовского «Фигаро» до сих пор остается хитом продаж Дюссельдорфского Шаушпильхауса. На этот раз Боте явил публике адаптацию неоконченной фантастической оперы Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана» по мотивам пьесы Жюля Барбье и Мишеля Карре, впервые исполненной после смерти композитора в 1881 году в Парижской Опера-Комик. Вместо пяти актов - облегченный вариант либретто, девять песен и три новеллы Гофмана -«Песочный человек», «Советник Креспель», «Приключения в ночь под новый год». В одном действии и трех главах постановщик рассказывает о последних днях Гофмана (1776-1822), вынужденного вести двойной образ жизни: в рабочие часы он - успешный адвокат, а в остальное время - даровитый художник, композитор и поэт. Но, как в сюжетах его карикатур, жизнь учит стесняться божественного дара и приземляет любую фантазию едкой сатирой. Постановщик прокомментировал свой замысел так: «В моем спектакле Гофман - творец, юрист, бонвиван, потерпевший крах». Что ж. Один из популярных бродячих сюжетов мировой культуры - завсегдатай пабов, топящий в хмеле любовную тоску.



В зале воцаряется гробовая тишина, когда красный бархатный занавес открывает бидермейерскую обстановку сцены (художник - Роберт Швиир). Сколь лукава театральная традиция этого стильного мещанства! Если вы услышите когда-нибудь, что пьесу вновь наряжают в эту простодушную смесь ампира с романтизмом, знайте, театр предложит вам непродолжительное путешествие на сказочную планету бюргеров с легким послевкусием. Всегда!

И тут просторная комната в пепельно-приглушенных тонах. В ней книг больше, чем мебели. Несколько расчищенных точек, между которыми с бутылкой в руке он бредет, спотыкаясь о сложенные стопки томов, в сказочный мир вымысла, где его воображаемый герой влюбляется, переживает приливы счастья и вдохновения. Именно здесь гофманская идиллия смешивается с кошмарными воспоминаниями. Такой странный коктейль в герметичном сосуде его захламленного убежища. Вход сюда, судя по пыли, завален давно. Те, кто сумеет попасть в это пространство, не имеет признаков жизни. В колдовской час, сквозь прорези стены, состоящей из резиновых полос, порой незаметно, а иногда и с эффектным пре-под-выходом появляются «они».



Первая гостья - Муза Морица Фюрмана (яркий образ талантливого актера). Грим, как у Леджеровского Джокера из фильма «Темный рыцарь». Именно он устраивает показ поучительной сказки в стилистике немого кино, в которой Песочный человек встречает на своем пути страшного мага Коппелиуса, крадущего детские глаза, нужные для создания идеальной женщины. Оформитель Коппелиус на правах устроителя кабинета еще не раз разрушит комфорт гофмановского уединения.

Затем следует история о тринадцатилетней Юлии Маркус из Бамбурга, страдающей неизвестной болезнью, способной ее погубить, если она начнет петь. Патриция Вапинска играет несколько ипостасей идеала - и Юлию, и ясноликую французскую куклу Олимпию, ставшую шаблоном для тиражирования автоматических механизмов. Она же Дапертутто, который у Оффенбаха варит убийственный яд, а у Боте вместе с Отцом Гофмана (Винфрид Купперс) - ставящие протагонисту смертельный диагноз доктора.

Нарочито серьезная Судья в парике с буклями (Верена Рейчхард), она же невероятно смешная «Мать», ведут мучительный допрос - снизойдет ли, наконец, на Гофмана осознание грехов и чувство вины?! Словом, против поэта и его недостатков ополчился весь мир, требующий уничижительных признаний.



Лишь Миша, любящая, понимающая болтушка - жена в исполнении Клаудио Хьюбекер (жемчужина спектакля) терпеливо возвращает его к реальности. Надев кринолин, она легко принимает вид Донны Анны из оперы Моцарта, и послушно сносит приставания заигравшегося «мужа». Она же провожает своего любимого в последний путь. В финале отчаявшийся Гофман продает свое отражение Мефисто, нарядившемуся по этому случаю в венецианскую вдову. Под какофонию звуков пыльная пещера гофманской империи раскрывает адские врата, куда герой низвергается, унося за собой и верную супругу.

Вот такой Оффенбах-light на час 45 минут. К слову, поют актеры хорошо, несколько преувеличенно, кукольно, почти как в мультиках, иногда переводя музыку в чуть заметное мурлыканье, порой устраивая джазовые импровизации «на тему». При этом самых популярных арий для сопрано и тенора нет. Выбранные музыкальные сладости Оффенбаха исполняют вживую три музыканта джаз-бэнда, играющие на фортепиано, трубе, барабанах, контрабасе и тромбоне. Современная аранжировка Хеннинга Бекмана стилистически напоминает песни Брехта-Вайля 1920-30-х годов. Оперный пафос снижен, но общая картина гармонична, если можно так сказать о сюжете «у одра умирающего».



Словом, штучка занятная. И пища уму, и развлечение, и знакомый многим спиртуозный взрыв мозга с непременным желанием приключений и пошалить. Добавим прелестные шутки, актерское лукавство и курьезные обстоятельства комедии положений, и, как всегда, захочется «по второй». Однако вот еще что...

Актер Кристиан Эрих играет Гофмана мягким и уступчивым антигероем. Такой мечтательный мальчуган, существующий в двух пограничных состояниях - то спасается бегством от созданных воображением ужасов, то впадает в романтическую меланхолию и хандру. Такой пра-пра-пра-образ поп-звезды, мучимый непрошенными фанатами и комплексами: «Я - Фриц Ланг. Я - Метрополия. Я - Психо Хичкока». Честный бой идеалов и реалий в чаду испарений дурмана постаревший супер-стар проигрывает. Грустно. Но не глубоко.



Внимательный Жак Оффенбах в истории жизни Гофмана находит темы бессмертной оперы. Маркус Боте - сюжет о бессилии воображения. С его точки зрения гений немецкого романтизма - поэт, композитор, художник, юрист, театральный менеджер, неверный муж, алкоголик, сифилитик, провидец, наконец, - выстоявший несправедливо недолгую, насквозь несчастную жизнь, стал жертвой своего таланта. Зритель, не знакомый с оперой и фактами судьбы, отвечает на режиссерский посыл уходом из зала. Да и для остальных сверх прозаический месседж кажется тяжеловесным. Милые сердцу знатоков истории терзания героев XIX века, страждущих идеал, - обманные одежды, стыдливо прикрывающие утопию алкоголика века XXI, запутавшегося в фрейдистских связях и неисполнимых обязательствах. В результате - картинная суета, пустые хлопоты, паутина и быт. Тут скажешь разве: «Ах», или, как написал один из рецензентов: «словом, стряхнули пыль с полок, где-то между Барри и Кафкой». В итоге: обмануты и те, кто ждал Оффенбаха, и те, кто был готов выразить сочувствие Гофману.

Хотел вам порекомендовать перед походом в театр прочесть либретто и посмотреть цитируемый Боте немой фильм Ричарда Освальда «Ночь ужаса» 1916 года, но… спектакль снят с проката.

Вспоминаю по случаю тост…

Видео-ролик

Click to view

Постановка - Маркус Боте
Сценография - Роберт Швеер
Костюмы - Юстина Климчук
Музыка - Хеннинг Бекман (музыкальный руководитель)
Драматургия - Людвиг Хаук

Заняты:

Кристиан Эрих / Гофман
Мориц Фурман / «Альтер эго» Гофмана / Муза
Дирк Оссиг / Барон / Коппелиус Коппола / Джульетта
Винфрид Купперс / Старшее «альтер эго» Гофмана / Отец / Креспель / Доктор
Верена Рейнхардт/ Судья / «Мать»
Симин Сорайя / Юлия Марк / «Ребенок» / Антония
Патриция Вапинска / Юлия Марк / Олимпия / Дапертутто
Клаудиа Хюбеккер / Жена Гофмана / Донна Анна
Хеннинг Бекман / Музыкант
Кристоф Каммер / Музыкант
Ларс Куклински / Музыкант

Премьера - 30 апреля 2013 года
Продолжительность - 1 час 45 минут

Официальная страница спектакля на сайте театра

P.S.

1.
Маркус Боте
- оперный постановщик. Родился в 1970 году. Обучался режиссуре музыкального театра в Гамбурге. Первый опыт - оперы современных композиторов «Гунтен» Хельмута Эринга и «Инфинито Неро» Сальваторе Шьяррино. Затем последовали постановки в оперных театрах - Ганновера, Немецком в Берлине, Штутгартском Государственном, Венской Фольксопер, Вашингтонском Национальном, а также в Гамбургской Драме, театрах Франкфурта и Базеля. С 2004 по 2008 был директор фестиваля и членом художественного совета театрального биеннале "Новые пьесы Европы» в государственном театре Висбадена. За спектакль во Франкфуртском Шаушпиле «Красный рыцарь Парсифаль» был удостоен Премии немецкого театра «FIST» 2010 года за «Режиссуру для детей и молодежи». Из последнего - спектакли во Франкфуртской драме «Сон в летнюю ночь», «Физики» и «Мастер и Маргарита». Являлся приглашенным гостем фестивальных программ - «Осеннего в Париже», Зальцбургского и Венецианского «Ла Фениче». Постоянно проживает в Базеле.

2.
За несколько месяцев до премьеры театр организовал акцию «Разыскиваем книги»! Для сбора изданий, используемых в сценическом решении художника Роберта Швиира, администрация Дюссельдорфской драмы объявила в прессе, что у зрителей есть возможность "подарить своим старым книгам вторую жизнь на Большой сцене театра".

3.
Первый немецкий фильм о вампирах Рихарда Освальда и Артура Робинсона «Ночи ужаса» 1916 года в России демонстрировался под названием «Препятствий нет судьбе жестокой». Сюжет таков: бедняжка Мария Лотти, продавщица магазине дамских нарядов, получила от Нью-Йоркского нотариуса сообщение о смерти дедушки Жозефе Лотти. «Старик не мог ничего мне оставить, он был очень беден», - уверяла она своего единственного друга Андре. Однако сообщение о смерти деда получила и воровская банда «Братья тьмы», намеренная заполучить наследство. Один из бандитов знакомится с Мари, вызывая у молодой девушки сердечную привязанность. Но счастье её было недолго: Мари оказалась брошенной. С разбитым сердцем и убитая горем, она бродит по городу, встретив еще одного члена банды «Братьев тьмы» - старуху Терезу, которая уговаривает девушку идти служить в кордебалет «Зелёной таверны», владельцем которой был атаман шайки. С этого дня тяжелые дни Мари становятся еще безрадостней. Потерявший ее след Андре совершенно случайно встречает свою подругу в «Зелёной таверне». Он уговаривает её бежать, так как антрепренер варьере - Кодон решил убить Мари. Повод для злого плана - письмо Нью-Йоркского нотариуса о предстоящем вступлении Мари Лотти в права владение имуществом. Оно должно появиться в почтовом ящике дома № 565 по улице Мера. Банда намерена заполучить это письмо и отнять наследство. Между тем, Мари и Андре бежали, преодолевая множество препятствий, и вновь потеряв друг друга. Между членами банды - Колоном и Терезой - возник конфликт. Они не смогли договориться. Из мести Тереза направляет полицию по следам шайки, и, таким образом, нарушает коварные планы. Андре находит Мари. Преследуемые сотрудниками отеля, по счастливой случайности они попадают в почтовый автомобиль, захваченный грабителями, где и знакомятся с содержанием нотариального письма. Чудом выбравшись из фургона, спасаются  на железной дороге. Банда «Братьев тьмы» схвачена, но сдаваться не собирается, взрывает осаждаемое здание и погибает. Мари и Андре вступают во владение наследством на «долго и счастливо».

4.
В 1919 г. Зигмунд Фрейд опубликовал разбор «Песочного человека» в очерке «Жуткое». С точки зрения Фрейда, страх потерять зрение, который преследует главного героя новеллы, есть не что иное, как вытесненный страх кастрации, которому, как любой психической травме, суждено возвращаться в сознание. На примере гофмановской истории Фрейд выводит определение категории жуткого: «всё то, что должно было оставаться тайным, скрытым, но вышло наружу».