Ферганские анклавы. Часть 1: Ворух (Таджикистан в Киргизии)
Оригинал взят у varandej в Ферганские анклавы. Часть 1: Ворух (Таджикистан в Киргизии)
На карте очертания Таджикистана напоминают силуэт дракона, идущего в сторону Персии, оглядываясь на Китай... и роняя одинокую слезу с длинной "головы" Согдийской области. Эта "слеза" - и есть Ворух, небольшой, и тем не менее второй по величине (32 тыс. жителей, 130 квадратных километров) после Соха среди многочисленных эксклавов трёх стран, какими-то причудами советской власти появившихся в предгорьях Ферганской долины. Досюда рукой подать из показанного в прошлой части Чорку с его древнейшим в постсоветских странах деревянным зданием, но только - через несколько километров Киргизии.
Не знаю, когда и при каких обстоятельствах Ворух был основан, но вот история того, каким образом он стал анклавом кажется относительно понятной. Собственно, по первоначальному размежеванию он анклавом и не был, и на довоенных советских картах хорошо видно, что характерный выступ Таджикистана (а ранее и вовсе Узбекистана, к коему относилась изначально Ходжентская область) от Исфары вглубь Киргизии был гораздо толще, чем сейчас, и нигде не прерывался. Но размежевание Туркестана, в перенаселённо-многонациональной Ферганской долине в принципе не очень-то возможное, происходило раньше коллективизации и прикрепления кочевников к земле - и может быть поэтому между Чорку и Ворухом оказалась вбита пара киргизских деревень. Позже здесь не раз менялись статусы регионов и республик, уточнялись границы, перераспредялись земли, и как-то-как-то незаметно к 1970-м годам вдруг оказалось, что нить, на которой держался Ворух, оборвалась, и он превратился в эксклав. Теперь между Таджикистаном и Киргизией идёт вялотекущий территориальный спор: Таджикистан апеллирует к картам 1920-х годов, требуя соединить Ворух с "материком", а Киргизия, возможно просто возмущённая такой наглостью, претендует на сам Ворух, и если в дни нашего визита (октябрь-2016) тут всё было очень спокойно, то например в 2013-м году случались стычки с массовыми драками и перестрелками пограничников. Вдобавок, вся западная половина Баткенской области, - самая дальняя периферия Кыргызстана, где стоят торговая Исфана и шахтёрская Сулюкта, - фактически сама является анклавом, с остальной страной соединённым лишь через труднодоступные высокогорья Туркестанского хребта... однако единственная трасса проходит как раз-таки через "материково-таджикский" Чорку, а не через спорный эксклав.
На эту трассу, хорошо заметную на карте ЭМ-13, и вывез нас живший близ неё Юсуф, о гостеприимном доме которого я рассказывал в прошлой части. Мы, конечно, волновались, нарушая границу, но сами таджикистанцы свободно ездят из Воруха в Чорку и дальше на север - границы Таджикистана с Киргизией в основном абсолютно прозрачны, и только останавливаться на киргизской трассе со своими таджикскими номерами Юсуф не захотел. Мимо мелькали красные флаги с жёлтыми солнцами, надписи на киргизском, люди в войлочных колпаках... Вот на переднем плане - киргизский Кёк-Таш, вдали покинутый нами Чорку, а может быть просматривается и Самаркандик - киргизский аил по ту сторону таджикистанского выступа:
2.
Ак-Суу (Белая река) - это киргизское название Исфаринки, но за мостом - опять Таджикистан, буквально километр его территории. И там, где стоит красная машина мы вновь свернули с ровного киргизского асфальта на таджикскую "стиральную доску" - направо Чорку, налево дорога в Ворух:
3.
Но сам Ворух дальше, а здесь - сужающийся конец того заметного на карте "когтя", дальние выселки Чорку. Под ногами - Таджикистан, ближайшие горы - Киргизия, средняя гряда - опять Таджикистан, ледяные пики - снова Киргизия, но по ту их сторону - тоже Таджикистан, на этот раз "материковый". Самая высокая гора - возможно, пик Скалистый (5621м), высшая точка Туркестанского хребта и всего Гиссаро-Алая.
4.
На проезжей части дехкане, конечно же знакомые Юсуфа, веяли собранный рис:
5.
Сами рисовники с их неповторимым узором - ещё в Таджикистане, а скалы уже киргизские:
6.
Но дальше Юсуф посоветовал мне не вынимать фотоаппарат - мы во второй раз пересекаем территорию Киргизии, небольшую ровную степь, отделяющую чоркухские выселки от Воруха - это 7-8 километров. Кадры сняты на обратном пути из окна маршрутки, которая пересекает Киргизию не дважды, а только один раз - здесь, трассу с кадра №3 минуя поперёк.
7.
Утром здесь не было вообще никаких признаков границ, а вечером стояли у обочины, словно гаишники, скучающие солдаты - по двое с той и с другой стороны, причём - только на "чоркухской", а не "ворухской" границе. Примерно как на этом граффити:
8.
Тот самый Аксай с типично кыргызстанскойж быстровозводимой мечетью - такие, несколько тысяч штук для городов и аилов, " среднеазиатской демократии" когда-то подарила Саудовская Аравия.
9.
Ну вот и сам Ворух, официально лишь сельсовет Исфаринского района, один из географических курьёзов, оставленных крахом империи. В этом кадре таджикистанское всё, кроме разве что самого ближнего плана - и дорога, и дома, и горы:
10.
На въезде - магазин с резным балконом. Такой вот незамысловатой резьбой тут украшены многие дома, то есть в Ворухе работают свои резчики:
10а.
Дальше по очень крутой петле мы миновали глубокую долину Исфаринки, или вернее речки Каравшин, становящейся Исфаринкой после слияния с Кшемышем, вдоль которого и вытянут Ворух, состоящий из мощной главной улицы и бесчисленных переулочков по бокам. По сути дела это и не единое село, а что-то вроде "куста деревень", как где-нибудь на Русском Севере - его слагают "махалли" ( обычно этим словом называют городские кварталы) Точикон, Калача, Таги-Махалля, Сари-Канда, Майдон, Кишлок, Навабод, Гузар, Сари-Курум, Кучаи-Боло, Тидон и Сари-Дешти, которые в свою очередь группируются в Нижний и Верхний Ворух соответственно. И отличия между ними совсем не иллюзорны: Нижний Ворух говорит на матчинском диалекте таджикского, а Верхний - на каратегинском, и учитывая, что в гражданскую войну 1990-х Каратегин был оплотом исламистов, а Матча - оплотом националистов, можно понять, что с ворухскими шутки плохи.
11.
Но при всём том Ворух - вполне самодостаточный мирок с общими для всех махаллей особенностями. Его главные ориентиры - это многочисленные мазары, в более простороной нижней части представляющие собой обширные кладбища, отделённые высокими заборами от кварталов и дорог. В одном месте я успел заметить за деревьями высокий шест с рогами архара, от которых на меня повеяло Памиром, и уж во всяком случаи землёй "гальча" - таджикистанских горцев, к коим относятся и матчинцы.
12.
Кое-где попадаются целые мавзолеи:
13.
Но всё-таки мы в бывшем СССР, а потому нам встретился и скромный обелиск Победы:
14.
Да Ильич осторожно выглядывал из-за высокого забора:
14а.
Раньше он стоял, возможно, на маленькой и шумной центральной площади, куда и довёз нас Юсуф. В Ворух он ездил забирать тёщу, решившую повидаться с дочерью, но привезя нас сюда - сразу приметил знакомых, и о чём-то с ними перетерев, пообещал, что нас свозят в горы. Наши рюкзаки Юсуф пристроил в магазин, на прощание купил нам воды и уехал восвояси.
15.
Как оказалось, друзья Юсуфа собирались в горы на пикник, и согласились взять нас с собой, причём - совершенно бесплатно. В ожидании транспорта нас позвали в ближайшую ашхану выпить... не зелёного чая, который пьют таджики обычно, а кофе! Сельских кофеен, более характерных для Крыма и прочего "постосманского пространства", я в Средней Азии раньше не видел, и уж не знаю, ворухская ли это особенность. Внешне кофейня не отличалась от сотен других виденных мной в этих краях забегаловок, поэтому вот фотография из магазина - этот сельпо для Воруха что "Ашан" для большого города.
16.
Сама площадь, скорее всего, и служит границей верхних и нижних махаллей Воруха. Ниже магазина - администрация и школа, и здесь же - конец асфальтовой дороги. А нам, между тем, подали транспорт - старый советский мотоцикл с плоской дощатой платформой вместо коляски, основное средство передвижения верхних махаллей Воруха:
17.
Так я второй раз за тот год проехался на " бешеной табуретке" - только не в рельсовом (см. по ссылке), а в автодорожном виде. Уселся я поначалу не очень удобно, быстро завалился на спину и до первой пересадки, оглушаемый рёвом мотора под апплодисменты прохожих, ехал по кишлаку вверх тормашками:
18.
На самом деле сидеть тут лучше осторожно - с непривычки угодить ногой между спиц колеса ничего не стоит:
18а.
А мимо мелькали глухие фасады, немощённые улицы, ярко разодетые люди, ныряющий под домами быстрый тёмный арык и глина-глина-глина во всех своих проявлениях:
19.
Мазары Верхнего Воруха в основном меньше и вычурнее нижних:
20.
21.
22.
Но глаз цепляется не только за мазары:
23.
За последней махаллёй кишлак словно рассеялся, внезапно оставшись где-то внизу, и мы поехали через сады, по любовно обложенной белым камнем, словно где-нибудь в Англии, горной дороге:
24.
Над речкой - трубы арыков, её же собственных водоотводов:
25.
Впереди то и дело показывалась острая гора, издалека казавшаяся очень высокой. С "материковым" Таджикистаном Ворух не сообщается даже через высокогорье, а горы Туркестанского хребта выше него называют иногда Киргизской Патагонией, и они весьма популярны у альпинистов (см. здесь или здесь).
26.
Восемь километров по ущелью мы ехали минут 40 - два перегруженных мотоцикла ползли в гору шумно и натужно, и периодически, причём по очереди, ломались. На дороге попадались то ослики:
27.
То машины:
28.
Ворухский анклав, при том что в поперечнике он не больше 16 километров, удивительно самодостаточен - в нём есть кишлак крупнее иных городов, есть быстрая и чистая река, есть поля и рисовники внизу и сады наверху, а ещё выше - пастбища и дикие горы, богатые дичью. Дорога приводит к местной зоне отдыха, которую открывает, конечно же, главный ворухский мазар у могилы местночтимого святого Абдуллы Шибергани - возможно, проповедника, судя по имени пришедшего сюда из Афганистана. Тут на переднем плане, впрочем, могила местной жительницы, умершей в 21 веке:
29.
А мазар отмечает колода огромного дерева. Заходить глубже и фотографировать таджики мне не разрешили:
30.
Но с удовольствием сфотографировались сами, включая бородатого муллу:
31.
А выше мазара на километр или полкилометра вдоль русла быстрого Кшемыша тянутся навесы и домики для пикников - как ни удивительно, но в глубокой Средней Азии есть та очаровательная устроенность размеренной жизни, которая у меня например всегда ассоциировалась с бюргерской Европой.
Здесь и расположились люди с кадра выше (кроме муллы, конечно), оставив нас погулять по окрестностям:
32.
Вид вниз. Большую часть Воруха занимают горы, может и не самые живописные в Средней Азии... но горы красивы всегда:
33.
Выше курорта - ровно постриженные скотиной и густо ей же унавоженные пастбища, на которые, читал, порой тайком ходят своими тропами и киргизы:
34.
Гора над Ворухом - конечно же не Скалистый, а что-то поближе, возможно в черте эксклава, и пониже раза в два - высота окрестных вершин около 2500 метров. На пастбище - странное сооружение чабанского укрытия, купол из глины и всякой фигни:
35.
Но фигни, надо сказать, довольно интересной - вот эти коробки скорее всего привезены из хаджа:
35а.
Спускаясь со склона, мы встретили двух таджиков, и у того, который здоровый, небритый и в длинном плаще, в руке оказалось ружьё - ни дать ни взять басмачи!
36.
На самом деле, конечно, охотники, и старший из этого ружья бил кекликов (куропаток), да только охота не ладилась. Ружьё оказалось красивым, с гравировкой металлических частей, но вблизи его сфотографировать я позабыл. Охотник предложил пострелять и нам по подвешенной на куст пластиковой бутылке, и я разумеется промахнулся, а Оля - попала.
37.
По тем горам, как сказал охотник, лучше не ходить - поймают пограничники:
38.
Ещё одно чабанское укрытие - валун с пещеркой:
39.
Вернувшись к навесам и посидев немного с мужиками за грандиозной дыней и сочным виноградом, мы решили спускаться в кишлак пешком - под гору да по прохладе это не казалось сложным. Но на пол-дороги из-за поворот вдруг беззвучно выкатился нагнавший нас мотоцикл с молодым таджиком за рулём. Беззвучно - потому что с мотором тут ездят только в гору, а под гору - просто катятся.
40.
Так, в тишие, под шум деревьев, мы снова спустились в кишлак, и молодой таджик спросил, видели ли мы когда-нибудь водяные мельницы? Я - видел и раньше, в ущелье Ширкент, что ведёт от индустриального Турсунзаде к следами динозавров, но здесь конечно не упустил возможности показать их ещё и Оле. И не доехав до площади, мы свернули в закоулки.
41.
Облик их весьма нагляден - Воруху трудно расти вширь, поэтому он больше растёт ввысь:
42.
Используя крыши для хозяйственных площадок:
43.
А в этом доме прекрасно всё - и фахверк, и резьба, и надпись про "великую Россию":
44.
Так мы спустились к паре мельниц по разные стороны речки. Первая встретила нас тишиной:
45.
Но внутри крепко и вкусно пахло мукой, лежащей у жерновов толстым слоем - мельница явно рабочая, просто может быть вода подаётся на неё по расписанию:
46.
Будущие лепёшки:
47.
Переходим речку:
48.
Вторая мельница у искусственного водопадика смотрелась поживее:
49.
И её жернова реально крутились. Эти мельницы гораздо крупнее, чем в Ширкенте, за сутки мелют до 3,5 тонн зерна каждая:
50.
:
Колёса у среднеазиатских водяных мельниц расположены в основном горизонтально, причём обратите внимание - здесь поток воды заходит на них с крутого оборота:
51а.
Общий вид конструкции. Подобные водяные мельницы не редкость в горных сёлах Средней Азии... но иная обыденность порой интереснее патентованных достопримечательностей.
51.
Куда ещё съездить в Ворухе ни мы, ни водитель более не придумали, поэтому от мельниц мы поехали на площадь, чтобы там сесть в курсирующую каждые полчаса-час маршрутку до Исфары. Сами, без местного на мотоцикле, мы по Воруху так и не погуляли, и я не знаю, было ли это рискованным - но во всяком случае людей в погонах мы не увидели здесь ни разу, а на маршрутке уехали так же беспрепятственно, как приехали на частной машине утром.
52.
Ворух хорош ещё и тем, что он совсем не испорчен туризмом. Здесь даже никто не орёт "хэллоу!", а в крайнем случае "Привет!", потому что иностранец "по умолчанию", если он сюда доехал - это россиянин, с которым ворухский гастрбайтер когда-то подружился да пригласил погостить. Смотреть в Ворухе в общем-то нечего, но атмосфера острова-анклава впечатляет. Это тот же Таджикистан, но какой-то другой, словно более искренний и может быть меньше изменившийся с советской эпохи - так часто бывает с частями, оторванными от целого.
53.
На этом окончательно покинем Таджикистан, и я не знаю, вернусь ли я эту далёкую, красивую, гостеприимную, но тревожную своим будущим страну. Всего же в Ферганской долине 8 анклавов, причём 6 из них - в Баткенской области, так что в следующей части отправимся в Баткен - самый молодой и маленький областной центр постсоветского пространства.
ФЕРГАНИСТАН-2016
Обзор поездки, а так же оглавление и другие посты о Долине.
Западная Фергана.
Исфара и Канибадам.
Зумрад и Чорку.
Ворух. Таджикский анклав в Киргизии.
Баткен.
Чон-Гара. Узбекский анклав в Киргизии.
На карте очертания Таджикистана напоминают силуэт дракона, идущего в сторону Персии, оглядываясь на Китай... и роняя одинокую слезу с длинной "головы" Согдийской области. Эта "слеза" - и есть Ворух, небольшой, и тем не менее второй по величине (32 тыс. жителей, 130 квадратных километров) после Соха среди многочисленных эксклавов трёх стран, какими-то причудами советской власти появившихся в предгорьях Ферганской долины. Досюда рукой подать из показанного в прошлой части Чорку с его древнейшим в постсоветских странах деревянным зданием, но только - через несколько километров Киргизии.
Не знаю, когда и при каких обстоятельствах Ворух был основан, но вот история того, каким образом он стал анклавом кажется относительно понятной. Собственно, по первоначальному размежеванию он анклавом и не был, и на довоенных советских картах хорошо видно, что характерный выступ Таджикистана (а ранее и вовсе Узбекистана, к коему относилась изначально Ходжентская область) от Исфары вглубь Киргизии был гораздо толще, чем сейчас, и нигде не прерывался. Но размежевание Туркестана, в перенаселённо-многонациональной Ферганской долине в принципе не очень-то возможное, происходило раньше коллективизации и прикрепления кочевников к земле - и может быть поэтому между Чорку и Ворухом оказалась вбита пара киргизских деревень. Позже здесь не раз менялись статусы регионов и республик, уточнялись границы, перераспредялись земли, и как-то-как-то незаметно к 1970-м годам вдруг оказалось, что нить, на которой держался Ворух, оборвалась, и он превратился в эксклав. Теперь между Таджикистаном и Киргизией идёт вялотекущий территориальный спор: Таджикистан апеллирует к картам 1920-х годов, требуя соединить Ворух с "материком", а Киргизия, возможно просто возмущённая такой наглостью, претендует на сам Ворух, и если в дни нашего визита (октябрь-2016) тут всё было очень спокойно, то например в 2013-м году случались стычки с массовыми драками и перестрелками пограничников. Вдобавок, вся западная половина Баткенской области, - самая дальняя периферия Кыргызстана, где стоят торговая Исфана и шахтёрская Сулюкта, - фактически сама является анклавом, с остальной страной соединённым лишь через труднодоступные высокогорья Туркестанского хребта... однако единственная трасса проходит как раз-таки через "материково-таджикский" Чорку, а не через спорный эксклав.
На эту трассу, хорошо заметную на карте ЭМ-13, и вывез нас живший близ неё Юсуф, о гостеприимном доме которого я рассказывал в прошлой части. Мы, конечно, волновались, нарушая границу, но сами таджикистанцы свободно ездят из Воруха в Чорку и дальше на север - границы Таджикистана с Киргизией в основном абсолютно прозрачны, и только останавливаться на киргизской трассе со своими таджикскими номерами Юсуф не захотел. Мимо мелькали красные флаги с жёлтыми солнцами, надписи на киргизском, люди в войлочных колпаках... Вот на переднем плане - киргизский Кёк-Таш, вдали покинутый нами Чорку, а может быть просматривается и Самаркандик - киргизский аил по ту сторону таджикистанского выступа:
2.
Ак-Суу (Белая река) - это киргизское название Исфаринки, но за мостом - опять Таджикистан, буквально километр его территории. И там, где стоит красная машина мы вновь свернули с ровного киргизского асфальта на таджикскую "стиральную доску" - направо Чорку, налево дорога в Ворух:
3.
Но сам Ворух дальше, а здесь - сужающийся конец того заметного на карте "когтя", дальние выселки Чорку. Под ногами - Таджикистан, ближайшие горы - Киргизия, средняя гряда - опять Таджикистан, ледяные пики - снова Киргизия, но по ту их сторону - тоже Таджикистан, на этот раз "материковый". Самая высокая гора - возможно, пик Скалистый (5621м), высшая точка Туркестанского хребта и всего Гиссаро-Алая.
4.
На проезжей части дехкане, конечно же знакомые Юсуфа, веяли собранный рис:
5.
Сами рисовники с их неповторимым узором - ещё в Таджикистане, а скалы уже киргизские:
6.
Но дальше Юсуф посоветовал мне не вынимать фотоаппарат - мы во второй раз пересекаем территорию Киргизии, небольшую ровную степь, отделяющую чоркухские выселки от Воруха - это 7-8 километров. Кадры сняты на обратном пути из окна маршрутки, которая пересекает Киргизию не дважды, а только один раз - здесь, трассу с кадра №3 минуя поперёк.
7.
Утром здесь не было вообще никаких признаков границ, а вечером стояли у обочины, словно гаишники, скучающие солдаты - по двое с той и с другой стороны, причём - только на "чоркухской", а не "ворухской" границе. Примерно как на этом граффити:
8.
Тот самый Аксай с типично кыргызстанскойж быстровозводимой мечетью - такие, несколько тысяч штук для городов и аилов, " среднеазиатской демократии" когда-то подарила Саудовская Аравия.
9.
Ну вот и сам Ворух, официально лишь сельсовет Исфаринского района, один из географических курьёзов, оставленных крахом империи. В этом кадре таджикистанское всё, кроме разве что самого ближнего плана - и дорога, и дома, и горы:
10.
На въезде - магазин с резным балконом. Такой вот незамысловатой резьбой тут украшены многие дома, то есть в Ворухе работают свои резчики:
10а.
Дальше по очень крутой петле мы миновали глубокую долину Исфаринки, или вернее речки Каравшин, становящейся Исфаринкой после слияния с Кшемышем, вдоль которого и вытянут Ворух, состоящий из мощной главной улицы и бесчисленных переулочков по бокам. По сути дела это и не единое село, а что-то вроде "куста деревень", как где-нибудь на Русском Севере - его слагают "махалли" ( обычно этим словом называют городские кварталы) Точикон, Калача, Таги-Махалля, Сари-Канда, Майдон, Кишлок, Навабод, Гузар, Сари-Курум, Кучаи-Боло, Тидон и Сари-Дешти, которые в свою очередь группируются в Нижний и Верхний Ворух соответственно. И отличия между ними совсем не иллюзорны: Нижний Ворух говорит на матчинском диалекте таджикского, а Верхний - на каратегинском, и учитывая, что в гражданскую войну 1990-х Каратегин был оплотом исламистов, а Матча - оплотом националистов, можно понять, что с ворухскими шутки плохи.
11.
Но при всём том Ворух - вполне самодостаточный мирок с общими для всех махаллей особенностями. Его главные ориентиры - это многочисленные мазары, в более простороной нижней части представляющие собой обширные кладбища, отделённые высокими заборами от кварталов и дорог. В одном месте я успел заметить за деревьями высокий шест с рогами архара, от которых на меня повеяло Памиром, и уж во всяком случаи землёй "гальча" - таджикистанских горцев, к коим относятся и матчинцы.
12.
Кое-где попадаются целые мавзолеи:
13.
Но всё-таки мы в бывшем СССР, а потому нам встретился и скромный обелиск Победы:
14.
Да Ильич осторожно выглядывал из-за высокого забора:
14а.
Раньше он стоял, возможно, на маленькой и шумной центральной площади, куда и довёз нас Юсуф. В Ворух он ездил забирать тёщу, решившую повидаться с дочерью, но привезя нас сюда - сразу приметил знакомых, и о чём-то с ними перетерев, пообещал, что нас свозят в горы. Наши рюкзаки Юсуф пристроил в магазин, на прощание купил нам воды и уехал восвояси.
15.
Как оказалось, друзья Юсуфа собирались в горы на пикник, и согласились взять нас с собой, причём - совершенно бесплатно. В ожидании транспорта нас позвали в ближайшую ашхану выпить... не зелёного чая, который пьют таджики обычно, а кофе! Сельских кофеен, более характерных для Крыма и прочего "постосманского пространства", я в Средней Азии раньше не видел, и уж не знаю, ворухская ли это особенность. Внешне кофейня не отличалась от сотен других виденных мной в этих краях забегаловок, поэтому вот фотография из магазина - этот сельпо для Воруха что "Ашан" для большого города.
16.
Сама площадь, скорее всего, и служит границей верхних и нижних махаллей Воруха. Ниже магазина - администрация и школа, и здесь же - конец асфальтовой дороги. А нам, между тем, подали транспорт - старый советский мотоцикл с плоской дощатой платформой вместо коляски, основное средство передвижения верхних махаллей Воруха:
17.
Так я второй раз за тот год проехался на " бешеной табуретке" - только не в рельсовом (см. по ссылке), а в автодорожном виде. Уселся я поначалу не очень удобно, быстро завалился на спину и до первой пересадки, оглушаемый рёвом мотора под апплодисменты прохожих, ехал по кишлаку вверх тормашками:
18.
На самом деле сидеть тут лучше осторожно - с непривычки угодить ногой между спиц колеса ничего не стоит:
18а.
А мимо мелькали глухие фасады, немощённые улицы, ярко разодетые люди, ныряющий под домами быстрый тёмный арык и глина-глина-глина во всех своих проявлениях:
19.
Мазары Верхнего Воруха в основном меньше и вычурнее нижних:
20.
21.
22.
Но глаз цепляется не только за мазары:
23.
За последней махаллёй кишлак словно рассеялся, внезапно оставшись где-то внизу, и мы поехали через сады, по любовно обложенной белым камнем, словно где-нибудь в Англии, горной дороге:
24.
Над речкой - трубы арыков, её же собственных водоотводов:
25.
Впереди то и дело показывалась острая гора, издалека казавшаяся очень высокой. С "материковым" Таджикистаном Ворух не сообщается даже через высокогорье, а горы Туркестанского хребта выше него называют иногда Киргизской Патагонией, и они весьма популярны у альпинистов (см. здесь или здесь).
26.
Восемь километров по ущелью мы ехали минут 40 - два перегруженных мотоцикла ползли в гору шумно и натужно, и периодически, причём по очереди, ломались. На дороге попадались то ослики:
27.
То машины:
28.
Ворухский анклав, при том что в поперечнике он не больше 16 километров, удивительно самодостаточен - в нём есть кишлак крупнее иных городов, есть быстрая и чистая река, есть поля и рисовники внизу и сады наверху, а ещё выше - пастбища и дикие горы, богатые дичью. Дорога приводит к местной зоне отдыха, которую открывает, конечно же, главный ворухский мазар у могилы местночтимого святого Абдуллы Шибергани - возможно, проповедника, судя по имени пришедшего сюда из Афганистана. Тут на переднем плане, впрочем, могила местной жительницы, умершей в 21 веке:
29.
А мазар отмечает колода огромного дерева. Заходить глубже и фотографировать таджики мне не разрешили:
30.
Но с удовольствием сфотографировались сами, включая бородатого муллу:
31.
А выше мазара на километр или полкилометра вдоль русла быстрого Кшемыша тянутся навесы и домики для пикников - как ни удивительно, но в глубокой Средней Азии есть та очаровательная устроенность размеренной жизни, которая у меня например всегда ассоциировалась с бюргерской Европой.
Здесь и расположились люди с кадра выше (кроме муллы, конечно), оставив нас погулять по окрестностям:
32.
Вид вниз. Большую часть Воруха занимают горы, может и не самые живописные в Средней Азии... но горы красивы всегда:
33.
Выше курорта - ровно постриженные скотиной и густо ей же унавоженные пастбища, на которые, читал, порой тайком ходят своими тропами и киргизы:
34.
Гора над Ворухом - конечно же не Скалистый, а что-то поближе, возможно в черте эксклава, и пониже раза в два - высота окрестных вершин около 2500 метров. На пастбище - странное сооружение чабанского укрытия, купол из глины и всякой фигни:
35.
Но фигни, надо сказать, довольно интересной - вот эти коробки скорее всего привезены из хаджа:
35а.
Спускаясь со склона, мы встретили двух таджиков, и у того, который здоровый, небритый и в длинном плаще, в руке оказалось ружьё - ни дать ни взять басмачи!
36.
На самом деле, конечно, охотники, и старший из этого ружья бил кекликов (куропаток), да только охота не ладилась. Ружьё оказалось красивым, с гравировкой металлических частей, но вблизи его сфотографировать я позабыл. Охотник предложил пострелять и нам по подвешенной на куст пластиковой бутылке, и я разумеется промахнулся, а Оля - попала.
37.
По тем горам, как сказал охотник, лучше не ходить - поймают пограничники:
38.
Ещё одно чабанское укрытие - валун с пещеркой:
39.
Вернувшись к навесам и посидев немного с мужиками за грандиозной дыней и сочным виноградом, мы решили спускаться в кишлак пешком - под гору да по прохладе это не казалось сложным. Но на пол-дороги из-за поворот вдруг беззвучно выкатился нагнавший нас мотоцикл с молодым таджиком за рулём. Беззвучно - потому что с мотором тут ездят только в гору, а под гору - просто катятся.
40.
Так, в тишие, под шум деревьев, мы снова спустились в кишлак, и молодой таджик спросил, видели ли мы когда-нибудь водяные мельницы? Я - видел и раньше, в ущелье Ширкент, что ведёт от индустриального Турсунзаде к следами динозавров, но здесь конечно не упустил возможности показать их ещё и Оле. И не доехав до площади, мы свернули в закоулки.
41.
Облик их весьма нагляден - Воруху трудно расти вширь, поэтому он больше растёт ввысь:
42.
Используя крыши для хозяйственных площадок:
43.
А в этом доме прекрасно всё - и фахверк, и резьба, и надпись про "великую Россию":
44.
Так мы спустились к паре мельниц по разные стороны речки. Первая встретила нас тишиной:
45.
Но внутри крепко и вкусно пахло мукой, лежащей у жерновов толстым слоем - мельница явно рабочая, просто может быть вода подаётся на неё по расписанию:
46.
Будущие лепёшки:
47.
Переходим речку:
48.
Вторая мельница у искусственного водопадика смотрелась поживее:
49.
И её жернова реально крутились. Эти мельницы гораздо крупнее, чем в Ширкенте, за сутки мелют до 3,5 тонн зерна каждая:
50.
:
Колёса у среднеазиатских водяных мельниц расположены в основном горизонтально, причём обратите внимание - здесь поток воды заходит на них с крутого оборота:
51а.
Общий вид конструкции. Подобные водяные мельницы не редкость в горных сёлах Средней Азии... но иная обыденность порой интереснее патентованных достопримечательностей.
51.
Куда ещё съездить в Ворухе ни мы, ни водитель более не придумали, поэтому от мельниц мы поехали на площадь, чтобы там сесть в курсирующую каждые полчаса-час маршрутку до Исфары. Сами, без местного на мотоцикле, мы по Воруху так и не погуляли, и я не знаю, было ли это рискованным - но во всяком случае людей в погонах мы не увидели здесь ни разу, а на маршрутке уехали так же беспрепятственно, как приехали на частной машине утром.
52.
Ворух хорош ещё и тем, что он совсем не испорчен туризмом. Здесь даже никто не орёт "хэллоу!", а в крайнем случае "Привет!", потому что иностранец "по умолчанию", если он сюда доехал - это россиянин, с которым ворухский гастрбайтер когда-то подружился да пригласил погостить. Смотреть в Ворухе в общем-то нечего, но атмосфера острова-анклава впечатляет. Это тот же Таджикистан, но какой-то другой, словно более искренний и может быть меньше изменившийся с советской эпохи - так часто бывает с частями, оторванными от целого.
53.
На этом окончательно покинем Таджикистан, и я не знаю, вернусь ли я эту далёкую, красивую, гостеприимную, но тревожную своим будущим страну. Всего же в Ферганской долине 8 анклавов, причём 6 из них - в Баткенской области, так что в следующей части отправимся в Баткен - самый молодой и маленький областной центр постсоветского пространства.
ФЕРГАНИСТАН-2016
Обзор поездки, а так же оглавление и другие посты о Долине.
Западная Фергана.
Исфара и Канибадам.
Зумрад и Чорку.
Ворух. Таджикский анклав в Киргизии.
Баткен.
Чон-Гара. Узбекский анклав в Киргизии.