о грехе и о гидравлике
"А мы на встречу по реке шли на кораблике
И рассуждали о грехе и о гидравлике."
М.Щербаков
'Грех' - ещё одно слово, утратившее своё изначальное значение и ставшее чуть ли не перевёртышем смысла, если говорить о таковом в христианстве. В духе утверждения, что "филология важнее чем философия", интересно и полезно здесь проследить за постепенным изменением направления движения октавы понимания.
Для определения того качества, что в современных переводах текстов Нового завета называется "грехом", в исходном греческом варианте текстов НЗ использовалось аж девять разных слов, с совершенно различными значениями -- гамартия, парабасис, адикия, аномия, параномия и т.п... Позднее в переводах -- видимо, чтобы напрасно не загонять паству оттенками смысла -- все эти слова были слепленны в единый "грех".
Но наиболее часто (как кто-то подсчитал, 300 раз) использовавшееся в языке НЗ из этих слов: гамартия (hamartia).
'Гамартия', в оригинальном смысле, означает "промах по мишени или цели". Слово это использовал ещё Гомер, в значении брошенного копья, не поразившего цель. Правда, у Аристотеля его смысл уже был более туманным - для обозначения любой ошибки - иногда серьёзной, иногда нет. Но, во времена написания Нового Завета, слово это активно применялось в стрельбе из лука -- в смысле, "не попасть в бычий глаз".
То есть, главным вопросом здесь являлось не исполнение неких внешних священных законов, отступая от которых ты впадаешь в грех, а соблюдая - попадаешь на механические небеса... Наоборот, речь шла об активной позиции, в которой человек должен иметь собственную цель и неотступно следовать ей. Единственный грех в такой позиции - промах, как промах против себя. Но если у тебя нет внутренней цели, то ты и не способен даже грешить.
Понятно, что это вопрос не наличия некой жизненной цели -- успешности, умения топтать других, для приобретения известности и богатства... Наоборот, подобные цели только сильнее укрепляют позиции наших внутренних господ Самолюбиных и Тщеславиных, лишая последних шансов для пробуждения и роста чего-то реального в нас.
Также, традиционное понимание "греха" пытается привязать его к обычному чувственному мышлению. Тогда как для понимания задач подобной работы, мы должны прежде всего учиться думать по-новому, достичь метанойи -- психологического мышления, способного осознавать реальность за пределами сферы наших чувств и тела.
Второй, не менее важный, вопрос, помимо цели -- точность попадания. Даже имея реальную цель, с дурной головой и кривыми, дрожащими от волнения руками её не поразишь. Цель может быть совершенно замечательной, но каждый раз выпущенная нами стрела будет лишь следовать причудливой равнодействующей розе ветров благих пожеланий... Для попадания в цель требуется уже координация и слаженная работа всех наших центров -- ума, тела и эмоций.
Так что, о вопросе греха, как такового, можно говорить только уже после появления у нас постоянной цели, нашей способности направленным вниманием удерживать её в прицеле, ну и способности не промахнуться, если чё... Но всё это предполагает длительную работу над собой, 'делание' -- с достижением, по гурджиевской классификации, уровня 'человека номер 4' -- обладающего самовспоминанием (направленным вниманием с постоянной целью), а также уже сбалансированного в своих основных функциях (как говорится, "чтобы хотелось и моглось").
По поводу поддержания баланса, а также связи цели и греха, хорошо сказано у П.Д.Успенского:
"Во всём - в питании, в удовольствиях, в продолжительности сна - существует граница между необходимым и излишним. После чего начинается "грех". Здесь необходимо разъяснение: "грех" - это нечто такое, что не является необходимым.
- Но если люди будут воздерживаться от всего, что в данное время не является необходимым, - сказал я, - на что станет похожа их жизнь? И как они могут знать, что необходимо, а что нет?
- Опять вы заговорили на свой лад, - возразил Гурджиев. - Я вовсе не говорю обо всех людях. Они никуда не идут, и для них грехов не существует. Грехи - это то, что удерживает человека на месте, если он решил двигаться и если он способен двигаться. Грехи существуют только для тех людей, которые уже находятся на пути или приближаются к пути. И тогда грех - то, что останавливает человека, помогает ему обманывать себя, думать, что он работает, тогда как он просто спит. Грех - то, что погружает человека в сон, когда он решил пробудиться. А что погружает человека в сон? Опять-таки всё ненужное, излишнее. Необходимое всегда дозволено; но за его пределами начинается гипноз. Однако вы должны помнить, что это относится только к людям, которые работают или считают, что они работают. Работа в том и заключается, чтобы подвергать себя временным страданиям ради освобождения от страдания вечного. Но люди боятся страдания. Они желают удовольствия сейчас же, раз и навсегда. Они не хотят понять, что удовольствие есть принадлежность рая, что его нужно заработать. И это так не в силу каких-то случайных Или внутренних законов морали, а потому, что если человек получает удовольствие, не заработав его, он не сумеет удержать его, и удовольствие превратится в страдание. Но всё дело как раз в том, чтобы получить удовольствие и суметь удержать его. Тому, кто сумеет достичь этого, учиться нечему. Но путь к этому лежит через страдание. А тот, кто думает, что, оставаясь таким, каков он есть, он может доставить себе удовольствие, очень сильно заблуждается. И если он искренен перед самим собой, то наступит момент, когда он сам это увидит."
В заключение, продолжая стрелковые аналогии, интересно, что и сам символ христианства, крест, как бы служит той же цели. Перекрестье-ориентир, символизирующий с одной стороны -- встречу горизонтального и вертикального, с другой -- момент выбора... Какая из сторон сейчас сильнее во мне: жизнь или работа?.. Какую роль исполняю я в этой христовой драме: Иуды, Петра, Пилата, Ирода или Каифы, в данный момент? Или я уже сегодня, в очередной раз, "распял" (потенциального) Христа в себе? -- чтобы не сеял смуты среди народа Израиля и не мешал удовлетворению очередных мелочных желаний, нежеланий, одержимостей и прочих треволнений.
Как сказал один умный человек: "Даже если Христос был бы рождён тысячу раз в Вифлееме, если он не рождён в тебе - ты навсегда потерян для вечности". И никакой внешний символ или внешний Христос не помогут, если наш слабый магнетический центр видит ложные цели, а сам человек не способен или не хочет двигаться и учиться держать направление в потоке -- с пониманием законов пресловутой "гидравлики" топика.
И рассуждали о грехе и о гидравлике."
М.Щербаков
'Грех' - ещё одно слово, утратившее своё изначальное значение и ставшее чуть ли не перевёртышем смысла, если говорить о таковом в христианстве. В духе утверждения, что "филология важнее чем философия", интересно и полезно здесь проследить за постепенным изменением направления движения октавы понимания.
Для определения того качества, что в современных переводах текстов Нового завета называется "грехом", в исходном греческом варианте текстов НЗ использовалось аж девять разных слов, с совершенно различными значениями -- гамартия, парабасис, адикия, аномия, параномия и т.п... Позднее в переводах -- видимо, чтобы напрасно не загонять паству оттенками смысла -- все эти слова были слепленны в единый "грех".
Но наиболее часто (как кто-то подсчитал, 300 раз) использовавшееся в языке НЗ из этих слов: гамартия (hamartia).
'Гамартия', в оригинальном смысле, означает "промах по мишени или цели". Слово это использовал ещё Гомер, в значении брошенного копья, не поразившего цель. Правда, у Аристотеля его смысл уже был более туманным - для обозначения любой ошибки - иногда серьёзной, иногда нет. Но, во времена написания Нового Завета, слово это активно применялось в стрельбе из лука -- в смысле, "не попасть в бычий глаз".
То есть, главным вопросом здесь являлось не исполнение неких внешних священных законов, отступая от которых ты впадаешь в грех, а соблюдая - попадаешь на механические небеса... Наоборот, речь шла об активной позиции, в которой человек должен иметь собственную цель и неотступно следовать ей. Единственный грех в такой позиции - промах, как промах против себя. Но если у тебя нет внутренней цели, то ты и не способен даже грешить.
Понятно, что это вопрос не наличия некой жизненной цели -- успешности, умения топтать других, для приобретения известности и богатства... Наоборот, подобные цели только сильнее укрепляют позиции наших внутренних господ Самолюбиных и Тщеславиных, лишая последних шансов для пробуждения и роста чего-то реального в нас.
Также, традиционное понимание "греха" пытается привязать его к обычному чувственному мышлению. Тогда как для понимания задач подобной работы, мы должны прежде всего учиться думать по-новому, достичь метанойи -- психологического мышления, способного осознавать реальность за пределами сферы наших чувств и тела.
Второй, не менее важный, вопрос, помимо цели -- точность попадания. Даже имея реальную цель, с дурной головой и кривыми, дрожащими от волнения руками её не поразишь. Цель может быть совершенно замечательной, но каждый раз выпущенная нами стрела будет лишь следовать причудливой равнодействующей розе ветров благих пожеланий... Для попадания в цель требуется уже координация и слаженная работа всех наших центров -- ума, тела и эмоций.
Так что, о вопросе греха, как такового, можно говорить только уже после появления у нас постоянной цели, нашей способности направленным вниманием удерживать её в прицеле, ну и способности не промахнуться, если чё... Но всё это предполагает длительную работу над собой, 'делание' -- с достижением, по гурджиевской классификации, уровня 'человека номер 4' -- обладающего самовспоминанием (направленным вниманием с постоянной целью), а также уже сбалансированного в своих основных функциях (как говорится, "чтобы хотелось и моглось").
По поводу поддержания баланса, а также связи цели и греха, хорошо сказано у П.Д.Успенского:
"Во всём - в питании, в удовольствиях, в продолжительности сна - существует граница между необходимым и излишним. После чего начинается "грех". Здесь необходимо разъяснение: "грех" - это нечто такое, что не является необходимым.
- Но если люди будут воздерживаться от всего, что в данное время не является необходимым, - сказал я, - на что станет похожа их жизнь? И как они могут знать, что необходимо, а что нет?
- Опять вы заговорили на свой лад, - возразил Гурджиев. - Я вовсе не говорю обо всех людях. Они никуда не идут, и для них грехов не существует. Грехи - это то, что удерживает человека на месте, если он решил двигаться и если он способен двигаться. Грехи существуют только для тех людей, которые уже находятся на пути или приближаются к пути. И тогда грех - то, что останавливает человека, помогает ему обманывать себя, думать, что он работает, тогда как он просто спит. Грех - то, что погружает человека в сон, когда он решил пробудиться. А что погружает человека в сон? Опять-таки всё ненужное, излишнее. Необходимое всегда дозволено; но за его пределами начинается гипноз. Однако вы должны помнить, что это относится только к людям, которые работают или считают, что они работают. Работа в том и заключается, чтобы подвергать себя временным страданиям ради освобождения от страдания вечного. Но люди боятся страдания. Они желают удовольствия сейчас же, раз и навсегда. Они не хотят понять, что удовольствие есть принадлежность рая, что его нужно заработать. И это так не в силу каких-то случайных Или внутренних законов морали, а потому, что если человек получает удовольствие, не заработав его, он не сумеет удержать его, и удовольствие превратится в страдание. Но всё дело как раз в том, чтобы получить удовольствие и суметь удержать его. Тому, кто сумеет достичь этого, учиться нечему. Но путь к этому лежит через страдание. А тот, кто думает, что, оставаясь таким, каков он есть, он может доставить себе удовольствие, очень сильно заблуждается. И если он искренен перед самим собой, то наступит момент, когда он сам это увидит."
В заключение, продолжая стрелковые аналогии, интересно, что и сам символ христианства, крест, как бы служит той же цели. Перекрестье-ориентир, символизирующий с одной стороны -- встречу горизонтального и вертикального, с другой -- момент выбора... Какая из сторон сейчас сильнее во мне: жизнь или работа?.. Какую роль исполняю я в этой христовой драме: Иуды, Петра, Пилата, Ирода или Каифы, в данный момент? Или я уже сегодня, в очередной раз, "распял" (потенциального) Христа в себе? -- чтобы не сеял смуты среди народа Израиля и не мешал удовлетворению очередных мелочных желаний, нежеланий, одержимостей и прочих треволнений.
Как сказал один умный человек: "Даже если Христос был бы рождён тысячу раз в Вифлееме, если он не рождён в тебе - ты навсегда потерян для вечности". И никакой внешний символ или внешний Христос не помогут, если наш слабый магнетический центр видит ложные цели, а сам человек не способен или не хочет двигаться и учиться держать направление в потоке -- с пониманием законов пресловутой "гидравлики" топика.