Наука Идиотизма [ часть 2 ]
[ Продолжение, начало здесь. ]
Первые две триады:
Обычный, Супер и Архи Идиоты.
Безнадёжный, Сострадательный и Извивающийся...
~ • ~ • ~
. . . Путь знания ведёт лишь до стадии Просветлённого Идиота. О нём Гурджиев говорил иногда насмешливо и пренебрежительно, но чаще с глубоким состраданием: "Мне искренне жаль Просветлённого Идиота. Более несчастного создания просто не существует"... Просветлённый Идиот старался и карабкался изо всех сил и наконец достиг стадии, где он знает всё. Он точно знает, что ему надо делать - но сделать этого он не может. И в этом может даже нет его собственной вины. Причиной может быть и некий дефект в его наследственности. "Бабушкин или дедушкин. Возможно, его бабушка была проституткой. Сам он ничего с этим поделать не может, а бабушка уже мертва. И никто, даже Бог, не сможет ему здесь помочь". Такая ужасная ситуация Просветлённого Идиота глубоко беспокоила многих и Гурджиева часто спрашивали, есть ли из неё какой-то выход. Иногда он отвечал, что если бы такой Идиот пришёл к нему и смог заплатить достаточную сумму, возможно, он сумел бы ему помочь. Но ему пришлось бы вернуться со своих высот назад к Обычному Идиоту и начать всё заново. Это очень нелегко, ему пришлось бы оставить всё достигнутое уже с таким большим трудом. Но если бы он нашёл мужество для такого, он смог бы подняться сознательно от Обычного Идиота и, преодолев Просветлённого Идиота, достигнуть Номера Семнадцать.
Обычный Идиот, таким образом, является отправной точкой для роста понимания, которое будет способно преодолеть препятствия на своём пути и миновать злополучный тупик. Однажды я в полу-шутку спросил его, каким Идиотом был Мулла Насреддин. Он ответил, что конечно тот был Обычным Идиотом. Подобная простота, здравый смысл и, превыше всего, отсутствие самообмана являются верными признаками Обычного Идиота. Я думаю, что во Фрагментах этот тип представлен как 'обыватель'. Но помимо всего, это как раз тот ребёнок, которым мы должны стать, прежде чем можем надеяться войти в Царствие Небесное.
Супер Идиот очень редко конкретизировался. Ненадолго, Гурджиев поручал Директору добавлять пояснение: "То есть, всех Обычных Идиотов, кто являют собой нечто большее, чем просто ослиный хвост". Из этого можно сделать вывод, что в Супер Идиоте есть 'нечто'. Если ему ещё предстоит спуск к Обычному Идиоту, это 'нечто' является обременением или пережитком его самомнения, от которого он должен избавить себя. Если же он уже движется вверх по правой стороне шкалы, это 'нечто' являет собой некую реальную ценность, которую он приобрёл в своём внешнем мире, хоть он ещё и далёк от объективных внутренних достижений. Но стоит конечно сказать, что подобная интерпретация Супер Идиота является моим личным пониманием, подвешенным на непрочной нити из подсказок, данных Гурджиевым в нескольких случаях, когда он говорил о втором Идиоте.
Архи Идиот обладал более определённой ролью. Гурджиев часто назначал Архи Идиотами людей, занимавших важное положение для реализации его непосредственных планов, но которые не обладали соответствующим внутренним пониманием. Когда я был в Нью Йорке в январе 1949, я был переведён в статус Архи Идиота, поскольку был (на тот период) назначен 'Директором Англии'. Я чувствовал, что Гурджиев дразнил меня таким образом. Когда я вернулся в Европу, я начал более серьёзную работу с ним, после чего вскоре вернулся к Идиоту, которого сам выбрал изначально.
Единственной 'деталью' Архи Идиота, которую мне довелось услышать, была персональная шутка в отношении Пегги Флинч, отец которой был епископом (хотя Гурджиев всегда настаивал, что тот был архиепископом). Как бы то ни было, когда Пегги присутствовала, Директору было поручено добавить к тосту за Архи Идиота фразу 'И за здоровье всего высшего духовенства'... Легко обнаружить здесь подразумеваемый мотив, с изображением ситуации человека, всецело полагающегося на внешние вещи и не осознающего, что никакие видимые атрибуты обладания властью не способны затронуть собственное внутреннее ничтожество человека. С другой стороны, Архи Идиот в восходящем движении уже обладает определёнными реальными способностями, вызывающими уважение среди его собратьев.
Тосты за первых трёх Идиотов проходили обычно быстро.
Четвёртый же тост очень часто становился критическим, переломным моментом застолья. Атмосфера полностью менялась и ощущение непосредственной значимости нашей жизни объединяло всех. Тост за Безнадёжного Идиота неизменно сопровождался подробными пояснениями...
Гурджиев называл подобные пояснения кратким изложением того, что даётся в Эзотерической Группе, где все тосты идут с очень детальными комментариями, требующими до получаса для изложения. Эти детали касаются семи аспектов каждого из Идиотов. Экзотерической же группе раскрываются лишь два из этих аспектов...
Детали Безнадёжного Идиота менялись со временем, но окончательная форма фиксировалась за много месяцев до смерти Гурджиева. Звучала она так: "За здоровье всех Безнадёжных Идиотов, субъективных и объективных. Иначе говоря, за здоровье всех Безнадёжных Идиотов - готовых кандидатов на то, чтобы сдохнуть собачьей смертью". С конца 1948 года и далее, особенно в последние месяцы своей жизни, он включил ещё одну 'добавку', которую произносил не Директор, а кто-то другой в комнате. Под конец это неизменно была Элизабет Мейолл. Добавка эта содержала некое пояснение деталей тоста. "Попутно, надо добавить, что лишь те смогут умереть достойно, кто работал над собой. Те же, кто в жизни не работал над собой, раньше или позже, но неизбежно, сгинут как грязные псы".
Гурджиев часто брал этот тост как стартовую точку для разговора о цели. "Каждый должен иметь цель. Если у вас нет цели, то вы не человек. Возьмите эту очень простую цель - не подохнуть как собака. Каждый может поставить себе такую цель. Это не какая-то большая цель. Это маленькая цель. Но если вы сможете достичь её - умереть достойно - тогда, возможно, вы сможете поставить себе более значительную цель". Неотвратимую силу этого представления неизмеримо усиливала также глубочайшая серьёзность его голоса. А слыша повторение этого день за днём, возникало ощущение чего-то вколачиваемого в глубины сознания. Ты уже просто не мог уклониться от поставленного вопроса: "Если ты не работаешь, то неизбежно погибнешь".
Гурджиев легко и внезапно мог переходить от серьёзности к лёгкому общению, часто с отклонением от темы. Однажды, когда как раз произносился тост, в квартиру пришёл почтальон с заказным письмом из Америки. Как обычно, его пригласили к столу выпить. Услышав тост, он произнёс: "C’est bien vrai - qui ne travaille pas, tôt ou tard, il crèvera comme un chien" ( Это правда - кто не работает, рано или поздно умрет как собака ). От этих слов Гурджиев пришел в такой восторг, что почтальон был отпущен весь нагруженный подарками.
Пятый тост - за Сострадательного Идиота, в следующем изложении: "За здоровье всех Сострадательных Идиотов, симпатических и антипатических". Позже он добавил ещё третью категорию "И нечто среднее" ( so-so-so ). Через короткое время появились дальнейшие пояснения, "То есть, за здоровье всех Сострадательных Идиотов, в ком есть подлинная жалость, и за здоровье всех, делающих что-то лишь из хвастовства и желания показать себя". В качестве иллюстрации, Гурджиев приводил историю о лежащем на обочине дороги голодном человеке. Подлинный Сострадательный Идиот без оглядки отдаст свои последние крохи, чтобы помочь ему. А Антипатический Идиот сначала оглядится по сторонам, не смотрит ли кто на него? "Возможно, невеста или отец невесты наблюдает за ним из окна. Тогда он тоже даст свои последние крохи. Если же никто не смотрит, он быстро пройдёт мимо. Возможно, даже пнув лежащего. Я презираю таких Идиотов".
Контраст между Безнадёжным и Сострадательным Идиотами, на мой взгляд, очень значителен. Последний смотрит вне себя, в правильном ли, или неправильном направлении. Первый же озабочен лишь собой. Отличие 'субъективно' безнадёжного в том, что, даже осознавая безнадёжность, он может решиться на борьбу, не ожидая результата. 'Объективно' Безнадёжный Идиот даже не подозревает, что что-то не так, поэтому даже сам вопрос борьбы для него не встаёт. Он гибнет как собака, поскольку вполне доволен своей собачьей жизнью. Но в обоих случаях эта драма происходит для Безнадёжного Идиота в его собственной душе.
Сострадательный Идиот же пребывает во власти внешней ситуации. Он глядит вокруг и соотносит себя с другими, которым нужна помощь. Но если он не обманывает себя, он может осознать, что не в состоянии помочь другим, пока сам не обладает 'бытием'. Когда он увидит своё фактическое небытие и этот факт проникнет глубоко в его жизненный опыт, он 'сознательно нисходит' в состояние Безнадёжного Идиота. Если ему уже удалось спуститься до Обычного Идиота и он продолжает работу над собой вверх по шкале понимания, он сталкивается с невыполнимой задачей 'сознательного восхождения' до стадии 'Извивающегося Идиота'. Всего для Сострадательного Идиота существуют три различные возможности. Описанное даёт некое представление о чрезвычайном богатстве смысла, скрытом в Науке Идиотизма.
Извивающийся Идиот: в этом тосте обычно не было пояснений касательно позитивного и негативного аспектов. Хотя Гурджиев давал два варианта пояснений, указывающих на такое различие. Он говорил об Извивающемся Идиоте (по-французски, 'Idiot Récalcitrant'), который не признаёт, что он идиот - он убеждён в том, что может 'делать': "Такой Идиот приходит ко мне и просит ему помочь. Я доказываю ему, что он идиот. И он соглашается: 'Да, я идиот'. Но потом он уходит и начинает думать, 'Но почему же я идиот? Не я ли купил вот эту вещь за сто франков, а продал потом за двести? Нет, я вовсе не идиот, это м-р Гурджиев - идиот'. Потом он приходит опять ко мне, чтобы объяснить, что он не идиот. Я бью ему в челюсть, выбивая два зуба. И вот он вновь начинает понимать, что он идиот. Но когда он уходит, всё начинается сначала".
Следующий аспект Извивающегося Идиота описывается другим сравнением. "Он похож на рыбу, выброшенную из воды. Как и рыба, он знает, что не может жить без воды. У него есть совсем немного времени, чтобы вернуться обратно в воду. Но у него нет ног, чтобы он смог вернуться сам. Если же я поднимаю его, чтобы вернуть обратно в воду, он начинает извиваться и ускользает из моих рук, и я не могу ему помочь".
В обоих описанных случаях Извивающемуся Идиоту трудно помочь. Его конфликт теперь происходит одновременно во внутреннем и внешнем мире. Ни в одном из них не может он найти покой. В нём нет ни веры, ни безнадёжности. И он не сострадателен, поскольку слишком сильно занят своим внутренним миром. Но в то же время он борется. Он не удовлетворён. Даже когда он отказывается поверить, что он идиот, он не верит своему собственному суждению, возвращаясь обратно, чтобы убедить своего учителя. Его позитивное качество в том, что он старается изо всех сил, и эта его борьба может привести к чему-то.
Тост за Извивающегося Идиота всегда дополнялся ещё одной деталью: "И за здоровье всех истерических женщин". В этом месте Гурджиев часто добавлял, что все женщины истеричны по своей природе. Никогда за свои восемьдесят лет он не встречал женщину, которая не была бы истеричной. Но использование им слова 'истеричный' имело специальное значение. Оно подразумевало, как я это понимаю, отсутствие рассудительности и тенденцию к крайностям. Не помню ни одной попытки пояснения причин стыковки этого конкретного тоста с истерическими женщинами, но мне кажется, что это каким-то образом связано со словами Вельзевула о том, что женщина не бывает способной на независимое суждение...
~ • ~ • ~
< Продолжение здесь . . . >
Первые две триады:
Обычный, Супер и Архи Идиоты.
Безнадёжный, Сострадательный и Извивающийся...
~ • ~ • ~
. . . Путь знания ведёт лишь до стадии Просветлённого Идиота. О нём Гурджиев говорил иногда насмешливо и пренебрежительно, но чаще с глубоким состраданием: "Мне искренне жаль Просветлённого Идиота. Более несчастного создания просто не существует"... Просветлённый Идиот старался и карабкался изо всех сил и наконец достиг стадии, где он знает всё. Он точно знает, что ему надо делать - но сделать этого он не может. И в этом может даже нет его собственной вины. Причиной может быть и некий дефект в его наследственности. "Бабушкин или дедушкин. Возможно, его бабушка была проституткой. Сам он ничего с этим поделать не может, а бабушка уже мертва. И никто, даже Бог, не сможет ему здесь помочь". Такая ужасная ситуация Просветлённого Идиота глубоко беспокоила многих и Гурджиева часто спрашивали, есть ли из неё какой-то выход. Иногда он отвечал, что если бы такой Идиот пришёл к нему и смог заплатить достаточную сумму, возможно, он сумел бы ему помочь. Но ему пришлось бы вернуться со своих высот назад к Обычному Идиоту и начать всё заново. Это очень нелегко, ему пришлось бы оставить всё достигнутое уже с таким большим трудом. Но если бы он нашёл мужество для такого, он смог бы подняться сознательно от Обычного Идиота и, преодолев Просветлённого Идиота, достигнуть Номера Семнадцать.
Обычный Идиот, таким образом, является отправной точкой для роста понимания, которое будет способно преодолеть препятствия на своём пути и миновать злополучный тупик. Однажды я в полу-шутку спросил его, каким Идиотом был Мулла Насреддин. Он ответил, что конечно тот был Обычным Идиотом. Подобная простота, здравый смысл и, превыше всего, отсутствие самообмана являются верными признаками Обычного Идиота. Я думаю, что во Фрагментах этот тип представлен как 'обыватель'. Но помимо всего, это как раз тот ребёнок, которым мы должны стать, прежде чем можем надеяться войти в Царствие Небесное.
Супер Идиот очень редко конкретизировался. Ненадолго, Гурджиев поручал Директору добавлять пояснение: "То есть, всех Обычных Идиотов, кто являют собой нечто большее, чем просто ослиный хвост". Из этого можно сделать вывод, что в Супер Идиоте есть 'нечто'. Если ему ещё предстоит спуск к Обычному Идиоту, это 'нечто' является обременением или пережитком его самомнения, от которого он должен избавить себя. Если же он уже движется вверх по правой стороне шкалы, это 'нечто' являет собой некую реальную ценность, которую он приобрёл в своём внешнем мире, хоть он ещё и далёк от объективных внутренних достижений. Но стоит конечно сказать, что подобная интерпретация Супер Идиота является моим личным пониманием, подвешенным на непрочной нити из подсказок, данных Гурджиевым в нескольких случаях, когда он говорил о втором Идиоте.
Архи Идиот обладал более определённой ролью. Гурджиев часто назначал Архи Идиотами людей, занимавших важное положение для реализации его непосредственных планов, но которые не обладали соответствующим внутренним пониманием. Когда я был в Нью Йорке в январе 1949, я был переведён в статус Архи Идиота, поскольку был (на тот период) назначен 'Директором Англии'. Я чувствовал, что Гурджиев дразнил меня таким образом. Когда я вернулся в Европу, я начал более серьёзную работу с ним, после чего вскоре вернулся к Идиоту, которого сам выбрал изначально.
Единственной 'деталью' Архи Идиота, которую мне довелось услышать, была персональная шутка в отношении Пегги Флинч, отец которой был епископом (хотя Гурджиев всегда настаивал, что тот был архиепископом). Как бы то ни было, когда Пегги присутствовала, Директору было поручено добавить к тосту за Архи Идиота фразу 'И за здоровье всего высшего духовенства'... Легко обнаружить здесь подразумеваемый мотив, с изображением ситуации человека, всецело полагающегося на внешние вещи и не осознающего, что никакие видимые атрибуты обладания властью не способны затронуть собственное внутреннее ничтожество человека. С другой стороны, Архи Идиот в восходящем движении уже обладает определёнными реальными способностями, вызывающими уважение среди его собратьев.
Тосты за первых трёх Идиотов проходили обычно быстро.
Четвёртый же тост очень часто становился критическим, переломным моментом застолья. Атмосфера полностью менялась и ощущение непосредственной значимости нашей жизни объединяло всех. Тост за Безнадёжного Идиота неизменно сопровождался подробными пояснениями...
Гурджиев называл подобные пояснения кратким изложением того, что даётся в Эзотерической Группе, где все тосты идут с очень детальными комментариями, требующими до получаса для изложения. Эти детали касаются семи аспектов каждого из Идиотов. Экзотерической же группе раскрываются лишь два из этих аспектов...
Детали Безнадёжного Идиота менялись со временем, но окончательная форма фиксировалась за много месяцев до смерти Гурджиева. Звучала она так: "За здоровье всех Безнадёжных Идиотов, субъективных и объективных. Иначе говоря, за здоровье всех Безнадёжных Идиотов - готовых кандидатов на то, чтобы сдохнуть собачьей смертью". С конца 1948 года и далее, особенно в последние месяцы своей жизни, он включил ещё одну 'добавку', которую произносил не Директор, а кто-то другой в комнате. Под конец это неизменно была Элизабет Мейолл. Добавка эта содержала некое пояснение деталей тоста. "Попутно, надо добавить, что лишь те смогут умереть достойно, кто работал над собой. Те же, кто в жизни не работал над собой, раньше или позже, но неизбежно, сгинут как грязные псы".
Гурджиев часто брал этот тост как стартовую точку для разговора о цели. "Каждый должен иметь цель. Если у вас нет цели, то вы не человек. Возьмите эту очень простую цель - не подохнуть как собака. Каждый может поставить себе такую цель. Это не какая-то большая цель. Это маленькая цель. Но если вы сможете достичь её - умереть достойно - тогда, возможно, вы сможете поставить себе более значительную цель". Неотвратимую силу этого представления неизмеримо усиливала также глубочайшая серьёзность его голоса. А слыша повторение этого день за днём, возникало ощущение чего-то вколачиваемого в глубины сознания. Ты уже просто не мог уклониться от поставленного вопроса: "Если ты не работаешь, то неизбежно погибнешь".
Гурджиев легко и внезапно мог переходить от серьёзности к лёгкому общению, часто с отклонением от темы. Однажды, когда как раз произносился тост, в квартиру пришёл почтальон с заказным письмом из Америки. Как обычно, его пригласили к столу выпить. Услышав тост, он произнёс: "C’est bien vrai - qui ne travaille pas, tôt ou tard, il crèvera comme un chien" ( Это правда - кто не работает, рано или поздно умрет как собака ). От этих слов Гурджиев пришел в такой восторг, что почтальон был отпущен весь нагруженный подарками.
Пятый тост - за Сострадательного Идиота, в следующем изложении: "За здоровье всех Сострадательных Идиотов, симпатических и антипатических". Позже он добавил ещё третью категорию "И нечто среднее" ( so-so-so ). Через короткое время появились дальнейшие пояснения, "То есть, за здоровье всех Сострадательных Идиотов, в ком есть подлинная жалость, и за здоровье всех, делающих что-то лишь из хвастовства и желания показать себя". В качестве иллюстрации, Гурджиев приводил историю о лежащем на обочине дороги голодном человеке. Подлинный Сострадательный Идиот без оглядки отдаст свои последние крохи, чтобы помочь ему. А Антипатический Идиот сначала оглядится по сторонам, не смотрит ли кто на него? "Возможно, невеста или отец невесты наблюдает за ним из окна. Тогда он тоже даст свои последние крохи. Если же никто не смотрит, он быстро пройдёт мимо. Возможно, даже пнув лежащего. Я презираю таких Идиотов".
Контраст между Безнадёжным и Сострадательным Идиотами, на мой взгляд, очень значителен. Последний смотрит вне себя, в правильном ли, или неправильном направлении. Первый же озабочен лишь собой. Отличие 'субъективно' безнадёжного в том, что, даже осознавая безнадёжность, он может решиться на борьбу, не ожидая результата. 'Объективно' Безнадёжный Идиот даже не подозревает, что что-то не так, поэтому даже сам вопрос борьбы для него не встаёт. Он гибнет как собака, поскольку вполне доволен своей собачьей жизнью. Но в обоих случаях эта драма происходит для Безнадёжного Идиота в его собственной душе.
Сострадательный Идиот же пребывает во власти внешней ситуации. Он глядит вокруг и соотносит себя с другими, которым нужна помощь. Но если он не обманывает себя, он может осознать, что не в состоянии помочь другим, пока сам не обладает 'бытием'. Когда он увидит своё фактическое небытие и этот факт проникнет глубоко в его жизненный опыт, он 'сознательно нисходит' в состояние Безнадёжного Идиота. Если ему уже удалось спуститься до Обычного Идиота и он продолжает работу над собой вверх по шкале понимания, он сталкивается с невыполнимой задачей 'сознательного восхождения' до стадии 'Извивающегося Идиота'. Всего для Сострадательного Идиота существуют три различные возможности. Описанное даёт некое представление о чрезвычайном богатстве смысла, скрытом в Науке Идиотизма.
Извивающийся Идиот: в этом тосте обычно не было пояснений касательно позитивного и негативного аспектов. Хотя Гурджиев давал два варианта пояснений, указывающих на такое различие. Он говорил об Извивающемся Идиоте (по-французски, 'Idiot Récalcitrant'), который не признаёт, что он идиот - он убеждён в том, что может 'делать': "Такой Идиот приходит ко мне и просит ему помочь. Я доказываю ему, что он идиот. И он соглашается: 'Да, я идиот'. Но потом он уходит и начинает думать, 'Но почему же я идиот? Не я ли купил вот эту вещь за сто франков, а продал потом за двести? Нет, я вовсе не идиот, это м-р Гурджиев - идиот'. Потом он приходит опять ко мне, чтобы объяснить, что он не идиот. Я бью ему в челюсть, выбивая два зуба. И вот он вновь начинает понимать, что он идиот. Но когда он уходит, всё начинается сначала".
Следующий аспект Извивающегося Идиота описывается другим сравнением. "Он похож на рыбу, выброшенную из воды. Как и рыба, он знает, что не может жить без воды. У него есть совсем немного времени, чтобы вернуться обратно в воду. Но у него нет ног, чтобы он смог вернуться сам. Если же я поднимаю его, чтобы вернуть обратно в воду, он начинает извиваться и ускользает из моих рук, и я не могу ему помочь".
В обоих описанных случаях Извивающемуся Идиоту трудно помочь. Его конфликт теперь происходит одновременно во внутреннем и внешнем мире. Ни в одном из них не может он найти покой. В нём нет ни веры, ни безнадёжности. И он не сострадателен, поскольку слишком сильно занят своим внутренним миром. Но в то же время он борется. Он не удовлетворён. Даже когда он отказывается поверить, что он идиот, он не верит своему собственному суждению, возвращаясь обратно, чтобы убедить своего учителя. Его позитивное качество в том, что он старается изо всех сил, и эта его борьба может привести к чему-то.
Тост за Извивающегося Идиота всегда дополнялся ещё одной деталью: "И за здоровье всех истерических женщин". В этом месте Гурджиев часто добавлял, что все женщины истеричны по своей природе. Никогда за свои восемьдесят лет он не встречал женщину, которая не была бы истеричной. Но использование им слова 'истеричный' имело специальное значение. Оно подразумевало, как я это понимаю, отсутствие рассудительности и тенденцию к крайностям. Не помню ни одной попытки пояснения причин стыковки этого конкретного тоста с истерическими женщинами, но мне кажется, что это каким-то образом связано со словами Вельзевула о том, что женщина не бывает способной на независимое суждение...
~ • ~ • ~
< Продолжение здесь . . . >