Петербург.
Город Петербург - самый настоящий человек. Москва и Петербург как мама и папа, только развелись давно. И получается, мама - такая молодящаяся шумная невротическая тётка под 45 с обострённым ощущением собственной значимости, а папа - тихий интеллигентный уютный дяденька, который всегда стучится, прежде чем войти в комнату. Конечно, дети предпочитают жить с мамой и лишь изредка навещать отца, краснеть и слёзно обещать приезжать почаще. Вообще, это город - топонимическая симфония; только площадь Искусств или парк Тихий отдых чего стоят! А это милое соперничество - «нумерация вагонов поезда начинается со стороны Москвы». Мне нравятся петербуржцы - они извиняются, наступив на ногу; советуют, как лучше нести большую дорожную сумку, и где покупать наименее опасный для жизни алкоголь. Это определённо МОЁ. Здесь меньше бессмысленных рекламных билбордов, уродливых гипермаркетов - всё как-то размереннее, умнее. Лабиринты питерских колодцев с их гулким разлетающимся эхом - отдельная сказка. Здесь всё на своих местах. Здесь нет надрывов - здесь никто не разбивал нам (трём сумасшедшим) сердца - все девочки учат географию кончиками пальцев, светящейся кожей запястий. Так всегда. Есть город и огневые точки - здесь ты ждала, а он забыл, в этом кафе вы говорили и, казалось, время поглотил бархат голосовых связок, а в этой аптеке ты покупала гематоген, потому что это его любимое лакомство.
Так и с Питером теперь - кинотеатр «Художественный», где Маша сладко спала, колоннада Исаакиевского собора, где мы поняли раз и навсегда, что здоровье уже не то, кофейня Московского вокзала, где мы нашли трёх идеальных мужчин, русский музей, где мы истошно мучались солью на промокших сапогах и видели самого Петра Первого. Живого! Ну и, конечно, наша квартирка на Невском 65. Наше уютное гнёздышко Раскольникова с высоченными потолками, настоящей резной лестницей на площадке; с дружелюбным полтергейстом и невидимыми соседями. В этой квартире у нас случились все самые страшные, и поэтому такие приятные грехи - чревоугодия, излишества, плотские радости и всеобщая бездуховность - если вкратце.
Девочки. Это ведь море нежности - водят по городу за руку, постоянно чмокают то в ухо, то в щёку, треплют волосы, беспокойно оборачиваются на улице, когда пропадаешь из поля зрения; готовят самую прекрасную на земле пасту и даже пытаются слушать, когда читаешь им в три ночи на затуманенной кухне «Бегущую с волками» Эстес. Они спят друг на друге перед телевизором, посапывая тихонько. Ну а я лежу напротив - и почти плачу от умиления. Это всё дорогого стоит. И я опять прихожу к мысли, что у меня нет таких средств. И, скорее всего, вся эта благодать временна; но разве это важно, когда они просыпаются - и опять нескончаемый смех, кусания, объятия - воплощённая богова любовь в целом. Мы вместе тянем: «снова стою одна, снова курю, мама, снооооова…», подпеваем Серёже Бабкину, танцуем без преувеличения дикие танцы, а по ночам болеем маниями преследования. Это моё сумасшедшее счастье. Решительно некогда думать, тем более страдать или нечто подобное. Это как продолжительный сеанс психотерапии: «Вы хотите поговорить об этом? Разбудите, когда захотите»
Смена обстановки, безусловно, идёт мне на пользу. Голова свежеет, как будто летний грозовой ливень прошёл. Мысли сами собой по полочкам укладываются - и будто бы всё яснее, прозрачнее. Я отчётливо понимаю, куда идти, не понимаю зачем, но направление как никогда очевидное. Я знаю, от чего стоит отказаться. Я знаю, от кого стоит отказаться; а кого - умолять остаться здесь навсегда. Прозрение что ли очередное. Надо жить у воды, не стесняться собственной улыбки, ничего не усложнять; и это только вопрос желания, не более. Самоедство - худшая из пыток; хватит пилить себя за упущенное - оставшейся жизни хватит, чтобы выучить все уроки. Хватит портить жизнь окружающим; любое тупое ничтожество способно на подвиги. И тут не угадаешь.
И ещё. Девочкам. Может, не совсем правильно говорить и думать «Это временно. Это ненавсегда. Я знаю» Да какая к чёрту разница? Не порть кровь себе и ему. Можно сколько угодно долго «сжимать руки под тёмной вуалью», повторять «я не могу», а можно плюнуть и попробовать. И даже если обломится - попробовать снова и иначе? Можно сколь угодно долго делать кислую мину-«переубеди меня». А можно сдаться и сказать: «Знаешь я в ужасе от того, сколько власти надо мной в твоих руках». Может, пора начать просить о помощи, и что самое невероятное - эту помощь принимать? Может, пора идти вперёд, даже навстречу вьюге, даже зная, что за углом злая собака? Или продолжать сидеть и думать: «это не со мной всё, это само пройдёт, я только на ранку подую». Не будет так, не будет, ей Богу. Нужно собрать волю в кулак, забыть о ненавистном «Я-совсем-не-знаю-как-жить-2009», позволить себе заново доверяться, оставить прошлое в прошлом, снова пытаться быть счастливой. И хватит отрицать очевидное, ведь вкусное-вкусно, тёплое-греет, а от светлого-светло. Самообман выход, конечно, но ненадолго. Это же всё так очевидно, так почему же нельзя жить просто, умеренно и ладно…?
Так и с Питером теперь - кинотеатр «Художественный», где Маша сладко спала, колоннада Исаакиевского собора, где мы поняли раз и навсегда, что здоровье уже не то, кофейня Московского вокзала, где мы нашли трёх идеальных мужчин, русский музей, где мы истошно мучались солью на промокших сапогах и видели самого Петра Первого. Живого! Ну и, конечно, наша квартирка на Невском 65. Наше уютное гнёздышко Раскольникова с высоченными потолками, настоящей резной лестницей на площадке; с дружелюбным полтергейстом и невидимыми соседями. В этой квартире у нас случились все самые страшные, и поэтому такие приятные грехи - чревоугодия, излишества, плотские радости и всеобщая бездуховность - если вкратце.
Девочки. Это ведь море нежности - водят по городу за руку, постоянно чмокают то в ухо, то в щёку, треплют волосы, беспокойно оборачиваются на улице, когда пропадаешь из поля зрения; готовят самую прекрасную на земле пасту и даже пытаются слушать, когда читаешь им в три ночи на затуманенной кухне «Бегущую с волками» Эстес. Они спят друг на друге перед телевизором, посапывая тихонько. Ну а я лежу напротив - и почти плачу от умиления. Это всё дорогого стоит. И я опять прихожу к мысли, что у меня нет таких средств. И, скорее всего, вся эта благодать временна; но разве это важно, когда они просыпаются - и опять нескончаемый смех, кусания, объятия - воплощённая богова любовь в целом. Мы вместе тянем: «снова стою одна, снова курю, мама, снооооова…», подпеваем Серёже Бабкину, танцуем без преувеличения дикие танцы, а по ночам болеем маниями преследования. Это моё сумасшедшее счастье. Решительно некогда думать, тем более страдать или нечто подобное. Это как продолжительный сеанс психотерапии: «Вы хотите поговорить об этом? Разбудите, когда захотите»
Смена обстановки, безусловно, идёт мне на пользу. Голова свежеет, как будто летний грозовой ливень прошёл. Мысли сами собой по полочкам укладываются - и будто бы всё яснее, прозрачнее. Я отчётливо понимаю, куда идти, не понимаю зачем, но направление как никогда очевидное. Я знаю, от чего стоит отказаться. Я знаю, от кого стоит отказаться; а кого - умолять остаться здесь навсегда. Прозрение что ли очередное. Надо жить у воды, не стесняться собственной улыбки, ничего не усложнять; и это только вопрос желания, не более. Самоедство - худшая из пыток; хватит пилить себя за упущенное - оставшейся жизни хватит, чтобы выучить все уроки. Хватит портить жизнь окружающим; любое тупое ничтожество способно на подвиги. И тут не угадаешь.
И ещё. Девочкам. Может, не совсем правильно говорить и думать «Это временно. Это ненавсегда. Я знаю» Да какая к чёрту разница? Не порть кровь себе и ему. Можно сколько угодно долго «сжимать руки под тёмной вуалью», повторять «я не могу», а можно плюнуть и попробовать. И даже если обломится - попробовать снова и иначе? Можно сколь угодно долго делать кислую мину-«переубеди меня». А можно сдаться и сказать: «Знаешь я в ужасе от того, сколько власти надо мной в твоих руках». Может, пора начать просить о помощи, и что самое невероятное - эту помощь принимать? Может, пора идти вперёд, даже навстречу вьюге, даже зная, что за углом злая собака? Или продолжать сидеть и думать: «это не со мной всё, это само пройдёт, я только на ранку подую». Не будет так, не будет, ей Богу. Нужно собрать волю в кулак, забыть о ненавистном «Я-совсем-не-знаю-как-жить-2009», позволить себе заново доверяться, оставить прошлое в прошлом, снова пытаться быть счастливой. И хватит отрицать очевидное, ведь вкусное-вкусно, тёплое-греет, а от светлого-светло. Самообман выход, конечно, но ненадолго. Это же всё так очевидно, так почему же нельзя жить просто, умеренно и ладно…?