Третья глава 009
А затем последовало падение Чехословакии. Чехи находились в неловкой ситуации, им не без труда удавалось бесконфликтно сосуществовать с Советским Союзом, все делая для того, чтобы случайно не обидеть страну Советов, но в то же самое время держа двери ведущие на Запад открытыми. Эта политика была заложена в 1943 году, когда чешские лидеры подписали договор со Сталиным, который, по мнению многих наблюдателей, обязывал Чехословакию стать частью советского блока. Президент Эдвард Бенеш и министр иностранных дел Ян Масарик, один из самых выдающихся дипломатов Европы, не смотря на эти договоренности, сумели избежать полного коммунистического контроля. Да и Сталин не стал консолидировать свою власть в этой стране в 1946 году после триумфа Коммунистической партии Чехословакии на выборах в Учредительное национальное собрание с ее 38% голосов, наилучшим результатом среди всех партий. К концу 1947 года соблазн перед западной помощью и внутренние политические изменения начали толкать чешское правительство в сторону от страны Советов. В этот раз Сталин, который, как в свое время Трумэн, вспомнил о ключевой роли Чехословакии в 1938 году (см. стр. 5-6), и решил привести в исполнение договор от 1943 года. Клемент Готвальд, лидер Коммунистической партии Чехословакии, потребовал роспуска независимых партий. В середине февраля 1948 года советские войска сосредоточились на границе, а Готвальд приказал собрать новый кабинет министров. Советская делегация высокопоставленных функционеров вылетела в Прагу с требованием отставки Бенеша. Коммунисты обрели полный контроль 25 февраля. Две недели спустя Масарик либо покончил жизнь самоубийством, либо, как считал Трумэн, он стал жертвой «грязной игры».
Трумэн справедливо заметил, что этот государственный переворот «пронес взрывную волну шока и потрясений через весь цивилизованный мир». С глазу на глаз он говорил, убежденный: «Мы стоим перед такой же ситуацией, что и Британия и Франция в 1938-9 годах с Гитлером» (*38). В конце 1947 года Венгрия стала жертвой подобного, хотя и менее драматичного, давления. Через два месяца новые возможности открылись перед Коминформбюро, как только прошли выборы в Италии. Пятого марта телеграмма пришла от генерала Клея в Германии. Клей писал: «Я чувствовал и был убежден, что вероятность новой войны возникнет, по крайней мере, лет через десять; но за последние несколько недель я заметил трудноуловимое изменение в советском поведении, которое … заставляет меня предположить драматичную внезапность ближайших событий». Десять дней кряду правительственные эксперты яростно работали, исследуя предостережения Клея и 16 марта предоставили Трумэну свои мрачные заверения, что война маловероятна в ближайшие 60 дней (*39). За два дня до этого 14 марта Сенат одобрил План Маршалла с 69 голосами за и 17 против. Законопроект перешел в Палату представителей, и Трумэн, опасавшийся «серьезных событий в Европе, разворачивающихся слишком быстро», решил появиться перед Конгрессом.
В своей речи примечательной из-за многократного подчеркивания «возрастающей угрозы» самому «выживанию свободы» президент провозгласил, что Плана Маршалла было недостаточно. Европа должна иметь «какое-нибудь средство защиты против внутренней и внешней агрессии». Он просил о всеобщем воинском обучении, возобновлении выборочной службы (которую он разрешил по прошествии одного года) и быстром прохождении Плана Маршалла через законодательные инстанции (*40). Через 12 дней Палата одобрила санкцию на выдачу денег под План.
Грамотно выбрав время и прибегнув к мрачной риторике, Трумэн в своей речи от 17 марта не только оживил прохождение плана, но и ускорил изменения во внешней политике США, которые была провозглашена еще предыдущим летом. Конгресс поставил свою печать, одобрив законопроект о выборочной службе. Хотя всеобщее воинское обучение, один из любимцев Форрестола, не встретило большого энтузиазма, предположительно скаредный Конгресс заменил его выделением средств на создание 75 авиационных групп ВВС, на 25% больше того, что первоначально запрашивал Форрестол.
Возможно, самый сильный эффект новой политики проявился в решимости администрации создавать сложные и в чем-то великие системы, которые будут не только поощрять военное развитие, но также вынудят Запад принять политическую перестройку и согласиться с ней. Первое из этих усилий привело к появлению Пакта Рио и новой политики в отношении Японии. Следующим, в чем-то отличным, и крайне важным шагом станет Организация Североатлантического договора (НАТО).
Где-то через 45 лет всплыли на поверхность документы, которые показали, что кризис 1948 года по большей части был придуман. Падение Чехословакии было, разумеется, фактом реальным, хотя его причины и подтексты были более сложны и двусмысленны, чем те, о которых трубил Трумэн в 1948 году. Менее сложными и двусмысленными были другие причины той военной паники. Сейчас уже абсолютно ясно, что чиновники США, особенно Форрестол и его советники из Пентагона, состряпали ту панику (включая замечательную телеграмму генерала Клея), чтобы напугать Конгресс до того состояния, в котором он будет безоговорочно ставить печать под всеми предложенными планами по наращиванию вооруженных сил (особенно ВВС, что было результатом лоббирования со стороны производителей авиационной техники, которые требовали выделения им больших средств) и введению всеобщего воинского обучения. Паника была также нацелена на то, чтобы подтолкнуть нейтрально мыслящих европейцев в объятья военного альянса с доминирующими в нем США в поисках безопасности. За исключением всеобщего образования тактика страха и паники сработала просто замечательно. Внутренние потребности, по крайней мере, как их сформулировали чиновники и интересы разных групп, вновь определили форму и направление внешней политики (*41).
(*38) Margaret Truman, Harry S. Truman (New York, 1973), p. 392; история о отношениях Чехословакии-СССР см. Vojtech Mastny, Russia’s Road to the Cold War (New York, 1979), pp. 133-142, 281-282.
(*39) Forrestal Diaries, pp. 387, 395.
(*40) Documents on American Foreign Relations, X (1948): 5-9.
(*41) Frank Kofsky, Harry S. Truman and the War Scare of 1948 (New York, 1995), особенно «Вступительное слово» к изданию 1995 года.
Трумэн справедливо заметил, что этот государственный переворот «пронес взрывную волну шока и потрясений через весь цивилизованный мир». С глазу на глаз он говорил, убежденный: «Мы стоим перед такой же ситуацией, что и Британия и Франция в 1938-9 годах с Гитлером» (*38). В конце 1947 года Венгрия стала жертвой подобного, хотя и менее драматичного, давления. Через два месяца новые возможности открылись перед Коминформбюро, как только прошли выборы в Италии. Пятого марта телеграмма пришла от генерала Клея в Германии. Клей писал: «Я чувствовал и был убежден, что вероятность новой войны возникнет, по крайней мере, лет через десять; но за последние несколько недель я заметил трудноуловимое изменение в советском поведении, которое … заставляет меня предположить драматичную внезапность ближайших событий». Десять дней кряду правительственные эксперты яростно работали, исследуя предостережения Клея и 16 марта предоставили Трумэну свои мрачные заверения, что война маловероятна в ближайшие 60 дней (*39). За два дня до этого 14 марта Сенат одобрил План Маршалла с 69 голосами за и 17 против. Законопроект перешел в Палату представителей, и Трумэн, опасавшийся «серьезных событий в Европе, разворачивающихся слишком быстро», решил появиться перед Конгрессом.
В своей речи примечательной из-за многократного подчеркивания «возрастающей угрозы» самому «выживанию свободы» президент провозгласил, что Плана Маршалла было недостаточно. Европа должна иметь «какое-нибудь средство защиты против внутренней и внешней агрессии». Он просил о всеобщем воинском обучении, возобновлении выборочной службы (которую он разрешил по прошествии одного года) и быстром прохождении Плана Маршалла через законодательные инстанции (*40). Через 12 дней Палата одобрила санкцию на выдачу денег под План.
Грамотно выбрав время и прибегнув к мрачной риторике, Трумэн в своей речи от 17 марта не только оживил прохождение плана, но и ускорил изменения во внешней политике США, которые была провозглашена еще предыдущим летом. Конгресс поставил свою печать, одобрив законопроект о выборочной службе. Хотя всеобщее воинское обучение, один из любимцев Форрестола, не встретило большого энтузиазма, предположительно скаредный Конгресс заменил его выделением средств на создание 75 авиационных групп ВВС, на 25% больше того, что первоначально запрашивал Форрестол.
Возможно, самый сильный эффект новой политики проявился в решимости администрации создавать сложные и в чем-то великие системы, которые будут не только поощрять военное развитие, но также вынудят Запад принять политическую перестройку и согласиться с ней. Первое из этих усилий привело к появлению Пакта Рио и новой политики в отношении Японии. Следующим, в чем-то отличным, и крайне важным шагом станет Организация Североатлантического договора (НАТО).
Где-то через 45 лет всплыли на поверхность документы, которые показали, что кризис 1948 года по большей части был придуман. Падение Чехословакии было, разумеется, фактом реальным, хотя его причины и подтексты были более сложны и двусмысленны, чем те, о которых трубил Трумэн в 1948 году. Менее сложными и двусмысленными были другие причины той военной паники. Сейчас уже абсолютно ясно, что чиновники США, особенно Форрестол и его советники из Пентагона, состряпали ту панику (включая замечательную телеграмму генерала Клея), чтобы напугать Конгресс до того состояния, в котором он будет безоговорочно ставить печать под всеми предложенными планами по наращиванию вооруженных сил (особенно ВВС, что было результатом лоббирования со стороны производителей авиационной техники, которые требовали выделения им больших средств) и введению всеобщего воинского обучения. Паника была также нацелена на то, чтобы подтолкнуть нейтрально мыслящих европейцев в объятья военного альянса с доминирующими в нем США в поисках безопасности. За исключением всеобщего образования тактика страха и паники сработала просто замечательно. Внутренние потребности, по крайней мере, как их сформулировали чиновники и интересы разных групп, вновь определили форму и направление внешней политики (*41).
(*38) Margaret Truman, Harry S. Truman (New York, 1973), p. 392; история о отношениях Чехословакии-СССР см. Vojtech Mastny, Russia’s Road to the Cold War (New York, 1979), pp. 133-142, 281-282.
(*39) Forrestal Diaries, pp. 387, 395.
(*40) Documents on American Foreign Relations, X (1948): 5-9.
(*41) Frank Kofsky, Harry S. Truman and the War Scare of 1948 (New York, 1995), особенно «Вступительное слово» к изданию 1995 года.