Советский займ (1945-1946)
Эпиграф: «СССР является главенствующей силой в Восточной Европе», и, признавая главенство советской власти в регионе, «единственным практичным следующим шагом с нашей стороны стало бы применение всего нашего имеющегося влияния для улучшения сложившейся ситуации» (с) Ф.Д. Рузвельт, январь 1945 на встрече с группой сенаторов США.
Причин возникновения Холодной войны много. Можно начать перечислять, устать и все равно что-то ключевое упустить. Все они переплетены и взаимосвязаны между собой, и нет возможности показать на один конкретный источник разногласий и обвинить его в наибольшей причастности к раздору, что опасным торфом под сантиметрами дерна принялся тлеть в отношениях между США и СССР, но вычленить и рассмотреть тот или иной фактор по отдельности, шаг за шагом, вполне осуществимо.
Ниже будет рассмотрена проблема советского займа, т. е. займа США Советскому Союзу в период 1945-1946 года. Есть понимание, что теоретически, будучи выданным, этот займ вполне мог «приручить» СССР, заручиться его согласием по текущим острым политическим вопросам (доступ американцев к рынку Восточной Европы, статус оккупационных зон в Германии, выборы и правительства в Восточной Европе), а раз так, то нет прелюдии взаимных претензий, непонимания и нагнетания чувства стойкой бескомпромиссности с обеих сторон, и следовательно Холодная война не наступает. Центральный вопрос, на который я хочу ответить в этой статье, был ли у этого займа шанс быть выданным заемщику?
Нужен ли был займ СССР на цели послевоенного восстановления? Безусловно, да. Ф.Д. Рузвельт понимал это, и был готов содействовать. Рузвельт также понимал, что СССР был особым, если не сказать разборчивым, заемщиком, который мог и отказаться от кредита в случае нагрузки договора неприемлемыми условиями, поэтому Рузвельт решил действовать pro bono, надеясь на то, что процедура обслуживания долга смягчит общую позицию СССР, закинет крючок с насаженными на него новыми займами и договорами, после чего условия перестанут быть неприемлемыми для советской стороны и войдут в следующие договоренности с большей легкостью. Займ без дополнительных условий - такова была позиция Рузвельта. Ее разделяли Министерство финансов и Министерство торговли, но не Государственный департамент.
Могли ли США выдать такой займ? Рузвельт также осознавал и ограничение своих возможностей. Если выдавать займ, то откуда брать деньги? Частный капитал отметаем незамедлительно. Государственный займ просто так не выдать без согласия Конгресса, в котором хотя и было демократическое большинство, но надеяться на то, что тот беспрекословно начнет выдавать новые займы после шестидесятимиллиардного ленд-лиза и выпуска военных облигаций, было нельзя (не говоря уж о том, что в силе оставался Закон Джонсона от 1934 года, который запрещал правительству США давать в долг тем иностранным правительствам, которые не расплатились со Штатами еще по старым долгам). В конце 1943 года обнаружилась юридическая лазейка в виде все еще работающего ленд-лиза, который можно было не сворачивать после капитуляции Третьего Рейха, а продолжать использовать в качестве канала по поставке материалов в СССР для послевоенного восстановления. Раздел 3С Соглашения по ленд-лизу позволял выдачу кредита со ставкой в 2 и 2/3 процента годовых.
Предварительные переговоры шли в 1944 году и подвисли в воздухе, так как советская сторона желала уменьшить процент и отсрочить дату первых выплат долга. Чтобы понять тогдашние представления СССР о «справедливых условиях», то в качестве точки отсчета следует взять предложение Микояна от 1 февраля 1944 года о ставке в полпроцента (0.5%) со сроком на 25 лет на сумму в один миллиард. Прошел почти год, и вот в январе 1945 года Молотов знакомит американцев с эволюционировавшей советской позицией: 6 миллиардов со ставкой в 2.5% с началом выплат через 10 лет. Переговоры в рамках 3С по-прежнему находились в тупике. Тут, конечно, виновата советская сторона, которая, руководствуясь ложными представлениями о заинтересованности капиталистов в рынке СССР и их страхе перед новой рецессией, упрямо боролась за лучшие условия займа, выжидала и затягивала, вместо того, чтобы схватиться за миллиард-другой пока дают. Но и война на тот момент еще не закончилась, ленд-лиз поставлялся широкой рекой, и острого разрыва в материальных поставках СССР пока еще не ощущал. Долгий договорной процесс протекал в комфортной обстановке, затягиваясь. В апреле 1945 года Рузвельт умирает, во главе исполнительной власти оказывается совершенно другой политик, а месяц спустя переговоры в рамках 3С сворачиваются по инициативе американской стороны. Политики кабинета времен Рузвельта с просоветскими настроениями постепенно покидают свои посты: министр финансов Генри Моргентау ушел в отставку в середине 1945 года, а министр торговли Генри Уоллес был уволен в 1946 после конфронтации с государственным секретарем Бирнсом.
Что касается обсуждаемой суммы займа, то для сопоставления я ссылаюсь на отчет OSS (предтеча ЦРУ), в котором сообщалось, что на 1944 год СССР потерял промышленного капитала на 16 миллиардов долларов и прочего имущества (инвентарь) на 4 миллиарда. Золотые резервы и планируемые репарации позволяли СССР к 1948 достичь довоенного уровня инвестиций в промышленность без какого-либо займа. Один-два миллиарда долларов в долг ускорили бы процесс восстановления всего лишь на два месяца. Ленд-лиза Советским Союзом было всего получено на 11 миллиардов.
После занятия Трумэном президентского кресла рузвельтовское благоволительное отношение к СССР сменилось на жестко-требовательное. Уже никто в администрации президента не думал о том, чтобы выдать просто обычный займ. Впервые отчетливо была озвучена связь между перспективами выдачи кредита и советским внешнеполитическим поведением. Польский вопрос «испортил» американцев. Получить займ в новых обстоятельствах потребовало бы от Сталина широкого спектра уступок в Восточной Европе, на что он, разумеется, идти не желал, отдавая наивысший приоритет вопросам государственной безопасности. Казалось бы, конец истории. Рузвельт мог дать кредит, а Трумэн не мог. Рузвельт мог затянуть СССР в тенета капиталистического глобального мира, а Трумэн, напротив, антагонизировал Сталина (в то числе, резко сократил поставки ленд-лиза 12 мая 1945 года, и это неожиданное эмбарго СССР счел недружественным шагом), выкинул его на задворки экономического мирового потока и упустил шанс предотвратить Холодную войну. Но есть еще ньюансы.
Вернемся в январь 1945 года к предложению Молотова выдать ему 6 миллиардов. Это была официальная заявка Советского Союза о займе, и Администрация президента как примерный бюрократ ее рассматривала. Исполнительная власть США раскололась по этому вопросу: министр финансов Генри Моргентау и его главный помощник Гарри Уайт были за начало переговоров, а вот Государственный департамент в лице государственного секретаря Эдварда Стеттиниуса, заместителя Клейтона, посла Гарримана и министра ВМС США Форрестола заронили в голову Рузвельта сомнения, и тот отложил этот вопрос на потом. А потом будет уже поздно, или труднее, так как в феврале в Ялте Сталин дает обещание допустить свободные выборы в Восточной Европе, и в марте-апреле 1945 года Польша и проблема «люблинского правительства» впервые омрачила советско-американские отношения. Если бы не советники из госдепа, то переговоры бы начались, и никакой вопрос по люблинскому правительству гирями бы не висел и кредит бы выдали непринужденно по линии Эксимбанка (правда, наверно меньше $6 млрд; где-то между $1 и $3 млрд. долл.). А так колеблющийся ФДР решил подождать до конца Ялтинской конференции, и хороший момент был упущен. Следует добавить, что в январе Моргентау, безустанный поборник идеи экономической помощи Советскому Союзу, чтобы вырвать Рузвельта из-под тлетворного влияния Госдепа, предлагает свой план выдать 10 миллиардов СССР на 35 лет по ставке в 2 процента и чтобы в качестве оплаты Москва, частично, обеспечила поставки сырья, которого не хватало в то время в США. Январь 1945 года действительно был последним шансом советской экономики получить безоговорочную помощь со стороны США.
Советский обструкционизм - так администрация Трумэна называла причину, по которой он отказывался рассматривать заявку на займ в 6 миллиардов вплоть до осени 1945 года, но не отклоняя ее окончательно. В Администрации усиливалась позиция Госдепа, Бирнса и Гарримана, которые считали, что займ станет хорошим рычагом для решения текущих острых политических проблем (таких как Польша). Для усиления своей будущей переговорной позиции с СССР было решено немного подсластить наживку: (1) раз займ планировалось выдавать через Эксимбанк, а у того имелись ограничения по величине кредитной линии, то в июле 1945 Конгресс поднял финансирование Эксимбанка с 700 млн. до 3.5 млрд., а затем (2) законодательно вывел членов МВФ за рамки действия Закона Джонсона (одним из примеров советского обструкционизма было затягивание ратификации им соглашения с МВФ и Всемирным банком). Теперь СССР, если бы сыграл по правилам Бреттон-Вудса, мог рассчитывать на 3.5 млрд. долларов.
Гарриман сообщил Москве в августе 1945 года, что наконец-то появилась возможность рассмотреть их заявку, но попросил разместить ее вновь и на меньшую сумму. Таким образом второй шанс появился в сентябре 1945 года, когда Трумэн одобрил начало переговоров и оставил последнее слово за госсек-м Бирнсом, который специально затянул рассмотрение на полгода (официально задержка объяснялась тем, что Управление внешнеэкономических связей (FEA) реорганизовали, и заявку просто потеряли при перевозке дел). Причем СССР - по просьбе председателя Эксимбанка Кроули - подал вторую заявку в Эксимбанк на меньшую сумму ($1 млрд), так как Советам уже сообщили, что 6 млрд технически получить нет возможности. СССР так и представляется здесь терпеливым российским пенсионером, который послушно несет многочисленные справки в ПФ или банк. Бирнс затягивал начало переговоров до февраля 1946 года, поджидая удобного момента, а потом нагрузил экономический договор займа политическими условиями неприемлемыми для СССР. А вот если бы Трумэн не оставил этот вопрос в эксклюзивном ведении госсек-а Бирнса, то шанс все же на начало переговоров был и оставался до конца 1945 года, когда Сталин уже понял, что никаких миллиардов ему не видать, и в нетерпении вышел из Бреттон-Вудских соглашений.
Вся эта попытка Трумэна-Бирнса принудить СССР экономическим кнутом займа к политическим уступкам лаконично описана в книге У.Лафибера следующим образом: «За эти недели Советская Россия, до этого усердно работающая над получением займа в течение предыдущих пятнадцати месяцев, в конце концов, пришла к пониманию того, что Вашингтон не имел ни малейшего желания одалживать им миллиард долларов или какую-либо другую сумму. СССР отказался вступить во Всемирный банк и МВФ. Эти отказы похоронили американскую надежду использовать притягательность доллара для выдавливания Советской России из Восточной Европы и ее присоединения к Банку и МВФ, которые находились под контролем капиталистов».
19 апреля 1946 года Бирнс заявил, что «единственная страна, где деньги не оказали ожидаемого воздействия на государственную политику, это СССР». Тот миллиард, что подвис на счетах Эксимбанка с пометкой «займ для СССР», вскоре изменил свой статус и ушел во Францию. Так завершилась эпопея с займом на восстановление, который согласно планам должен был оказать существенное воздействие на политическую и экономическую политику США в Восточной Европе и подманить СССР перспективой послевоенной экономической помощи.
История была бы неполной, если не уточнить, что кое-какую мелочь СССР все же смог получить взаймы в тот непростой период. Переговоры по схеме 3С неожиданно ожили в октябре 1945 года, и Советский Союз получил 400 миллионов по ставке 2 и 2/3 процента. 250 миллионов из этой суммы пришли через Администрацию ООН по оказанию помощи и реабилитации (UNRRA). На 26 марта 1947 года СССР израсходовал почти всю эту сумму, за исключением 16 миллионов, после чего США перестали перечислять средства. Вопрос обслуживания этого займа вошел в общий пакет более обширного дипломатического спора по урегулированию расчетов по ленд-лизу, который затянулся на три десятилетия.
Использованные источники:
(1) Alan P. Dobson , US Economic Statecraft for Survival, 1933-1991: of sanctions, embargoes, and economic warfare;
(2) Kevin M. Casey, Saving International Capitalism during the Early Truman Presidency: The National Advisory Council on International Monetary and Financial Problems
дата: 1 октября 2014 года
автор: lafeber@lj