Одиннадцатая глава 006
За год до начала президентской кампании 1972 года Никсона угнетал целый сомн трудностей. Затем произошел замечательный крутой разворот. Контроль над ростом зарплат и цен временно приостановил рост инфляции. Экономическая картинка начала проясняться, хотя и за счет союзников. Военный призыв был урезан и студенческие антивоенные демонстрации испарились словно по мановению руки. Но что более существенно, в июле 1971 года Никсон перехватил внешнеполитическую инициативу своим поразительным заявлением, что он будет первым президентом, посетившим Китай.
Еще с 1969 года оба государства посылали друг другу закамуфлированные сигналы, намекая на то, что они были бы не прочь начать отношения с чистого листа. Никсон и Мао надеялись использовать друг друга для сдерживания советской мощи. Уровень страха Китая перед Советской Россией подскочил в 1969-1970 годах, когда около одного миллиона советских солдат разместились в лагерях на обширной территории вдоль китайско-советской границы. Произошли столкновения с китайскими подразделениями. Никсон также надеялся развить китайский рынок, который мог бы принести американским предпринимателям такое необходимое им экономическое облегчение - и войти в Китай до того, как Япония замкнет на себя наиболее перспективные торговые потоки. Благосклонный Мао был готов к переговорам.
Основное препятствие на пути планов президента могло возникнуть внутри страны, где на протяжении тридцати лет не покладая рук орудовало китайское лобби, неустанно убеждая американцев, не без помощи самого Никсона, что правительство Чан Кайши на Тайване является настоящим Китаем, а не правительство Мао. Оппозиция действительно возникла, в частности в недрах Американской федерации труда, но у президента оставалось достаточно места для уверенного политического маневра. В середине 1960-х годов опрос общественного мнения показал, что около 25% американских граждан не знали, что в Китае было коммунистическое правительство (*25). Более того, Никсона нельзя было обвинить в том, что он проявлял слабину в отношении коммунистов. Он построил свою политическую репутацию на том, что громогласно назвал Эдлая Стивенсона, президентского кандидата от демократов в 1952 году, «потакателем и умиротворителем агрессора …, который получил свою ученую степень в Университете трусливого сдерживания коммунистов имени Дина Ачесона». В 1971 году Никсон уже мог не бояться, что некоторые политики припомнят ему слова того раннего Никсона.
Его поездка в Китай в 1972 году была оглушительным успехом. Был подписан договор о дружбе, началась взаимная торговля, СССР заставили с опаской смотреть в будущее, в котором вырисовывались контуры возможного сино-американского союза, и через несколько месяцев китайцы вступили в ООН. Одновременно с этим делегацию Чан Кайши исключили из состава организации (Чан умер в 1975 году, будучи последним живущим из Большой Четверки времен Второй мировой войны; чиновники США начали все чаще квалифицировать вопрос Тайваня как внутреннюю проблему Китая, и к 1980 году Китай и Тайвань уже сотрудничали в некоторых экономических областях).
Китайское турне и замедление Вьетнамской войны сделали возможным визит Никсона в Москву. Он стал первым президентом США, который посетил столицу СССР. Его поездка должна была начаться в середине 1972 года, однако Северный Вьетнам предпринял неожиданную атаку, которая грозила свержением правительства Южного Вьетнама. Никсона, которого уже тогда называли «самым большим бомбардировщиком в мировой истории», ответил, начав интенсивные воздушные рейды. Напряженный процесс расставания со страной под названием «Операция полузащитник» (президент был преданным фанатом американского футбола) сопровождался вылетами бомбардировщиков, бомбящими и разбрасывающими мины в ключевых портах Северного Вьетнама. Линдон Джонсон отказывался минировать порты; он опасался возможного повреждения или уничтожения советского или китайского судна, что привело бы к обострению кризиса и вывода его на более высокий уровень, кризис между мировыми державами.
Никсон, однако, считал, что он был обязан показать американскую несгибаемость именно в тот момент, когда американская армия покидала Вьетнам и приближалась президентская кампания. Киссинджер позднее объяснит, что «дело было не в грядущем московском саммите, а в том, что его [Никсона] политический зад был на линии огня». Разговор с СССР Киссинджер вел предельно жестко. Киссинджер сообщил Советам, что, хотя война уничтожила Джонсона как политика, но «Никсон не позволит, чтобы три президента подряд покинули свой пост при аномальных обстоятельствах» (*26). Затем он подбросил им наживку. Политика и экономика всегда были тесно взаимосвязаны в советско-американских отношениях - заметил Киссинджер. Если СССР желал получить экономическую помощь, то им нужно было сотрудничать в политической сфере. Эта «взаимосвязь» была ключом к успеху саммита.
Никсон не просчитался. Не взирая на ход событий в Вьетнаме, СССР желал вести переговоры. Их готовность была официально озвучена на XXIV съезде КПСС в 1971, когда Брежнев представил на рассмотрение «программу мира», которая определила советский взгляд, особенно на разрядку, на все 1970-е гг. Программа Брежнева 1971 года покоилась на четырех столпах, но только лишь один из них был устойчивым.
Самой сильной опорой была армия. В свою эру Хрущев пытался увеличить советское влияние преимущественно через советские экономические успехи и используя революционные ситуации в новообразованных государствах. Медлительный Брежнев не испытывал подобных иллюзий; экономика в его время испытывала серьезные проблемы и большая часть зарубежных революционеров не доверяли русским тяжелым на руку. Брежнев, этот гражданский, любитель щеголять в военной форме, сделал ставку на внушительное увеличение военных сил страны. Он повышал оборонные бюджеты на постоянные 3 процента в год (тогда, как США урезали свои военные расходы после Вьетнама) и призывал каждого дееспособного молодого человека, достигшего 17 лет, на двухлетнюю военную службу и держал его в армейском резерве до 50 лет. Армия в 5 миллионов солдат стояла под ружьем. Брежнев планировал применять ее в качестве своего дипломатического оружия с целью получения политических дивидендов, особенно во время переговоров с США. Американцам теперь приходилось вести с ним дела на равных, как с супердержавой. И все же ему отчаянно нужна была их помощь, чтобы поддержать остальные три, более слабы, опоры, от которых будущий успех советской политики также зависел.
(*25) Barry B. Hughes, The Domestic Context of American Foreign Policy (San Francisco, 1978), p. 57.
(*26) William Safire, Before the Fall (Garden, N.Y., 1975), pp. 434-436, 452.
[Никсон и Мао в 1972]
Еще с 1969 года оба государства посылали друг другу закамуфлированные сигналы, намекая на то, что они были бы не прочь начать отношения с чистого листа. Никсон и Мао надеялись использовать друг друга для сдерживания советской мощи. Уровень страха Китая перед Советской Россией подскочил в 1969-1970 годах, когда около одного миллиона советских солдат разместились в лагерях на обширной территории вдоль китайско-советской границы. Произошли столкновения с китайскими подразделениями. Никсон также надеялся развить китайский рынок, который мог бы принести американским предпринимателям такое необходимое им экономическое облегчение - и войти в Китай до того, как Япония замкнет на себя наиболее перспективные торговые потоки. Благосклонный Мао был готов к переговорам.
Основное препятствие на пути планов президента могло возникнуть внутри страны, где на протяжении тридцати лет не покладая рук орудовало китайское лобби, неустанно убеждая американцев, не без помощи самого Никсона, что правительство Чан Кайши на Тайване является настоящим Китаем, а не правительство Мао. Оппозиция действительно возникла, в частности в недрах Американской федерации труда, но у президента оставалось достаточно места для уверенного политического маневра. В середине 1960-х годов опрос общественного мнения показал, что около 25% американских граждан не знали, что в Китае было коммунистическое правительство (*25). Более того, Никсона нельзя было обвинить в том, что он проявлял слабину в отношении коммунистов. Он построил свою политическую репутацию на том, что громогласно назвал Эдлая Стивенсона, президентского кандидата от демократов в 1952 году, «потакателем и умиротворителем агрессора …, который получил свою ученую степень в Университете трусливого сдерживания коммунистов имени Дина Ачесона». В 1971 году Никсон уже мог не бояться, что некоторые политики припомнят ему слова того раннего Никсона.
Его поездка в Китай в 1972 году была оглушительным успехом. Был подписан договор о дружбе, началась взаимная торговля, СССР заставили с опаской смотреть в будущее, в котором вырисовывались контуры возможного сино-американского союза, и через несколько месяцев китайцы вступили в ООН. Одновременно с этим делегацию Чан Кайши исключили из состава организации (Чан умер в 1975 году, будучи последним живущим из Большой Четверки времен Второй мировой войны; чиновники США начали все чаще квалифицировать вопрос Тайваня как внутреннюю проблему Китая, и к 1980 году Китай и Тайвань уже сотрудничали в некоторых экономических областях).
Китайское турне и замедление Вьетнамской войны сделали возможным визит Никсона в Москву. Он стал первым президентом США, который посетил столицу СССР. Его поездка должна была начаться в середине 1972 года, однако Северный Вьетнам предпринял неожиданную атаку, которая грозила свержением правительства Южного Вьетнама. Никсона, которого уже тогда называли «самым большим бомбардировщиком в мировой истории», ответил, начав интенсивные воздушные рейды. Напряженный процесс расставания со страной под названием «Операция полузащитник» (президент был преданным фанатом американского футбола) сопровождался вылетами бомбардировщиков, бомбящими и разбрасывающими мины в ключевых портах Северного Вьетнама. Линдон Джонсон отказывался минировать порты; он опасался возможного повреждения или уничтожения советского или китайского судна, что привело бы к обострению кризиса и вывода его на более высокий уровень, кризис между мировыми державами.
Никсон, однако, считал, что он был обязан показать американскую несгибаемость именно в тот момент, когда американская армия покидала Вьетнам и приближалась президентская кампания. Киссинджер позднее объяснит, что «дело было не в грядущем московском саммите, а в том, что его [Никсона] политический зад был на линии огня». Разговор с СССР Киссинджер вел предельно жестко. Киссинджер сообщил Советам, что, хотя война уничтожила Джонсона как политика, но «Никсон не позволит, чтобы три президента подряд покинули свой пост при аномальных обстоятельствах» (*26). Затем он подбросил им наживку. Политика и экономика всегда были тесно взаимосвязаны в советско-американских отношениях - заметил Киссинджер. Если СССР желал получить экономическую помощь, то им нужно было сотрудничать в политической сфере. Эта «взаимосвязь» была ключом к успеху саммита.
Никсон не просчитался. Не взирая на ход событий в Вьетнаме, СССР желал вести переговоры. Их готовность была официально озвучена на XXIV съезде КПСС в 1971, когда Брежнев представил на рассмотрение «программу мира», которая определила советский взгляд, особенно на разрядку, на все 1970-е гг. Программа Брежнева 1971 года покоилась на четырех столпах, но только лишь один из них был устойчивым.
Самой сильной опорой была армия. В свою эру Хрущев пытался увеличить советское влияние преимущественно через советские экономические успехи и используя революционные ситуации в новообразованных государствах. Медлительный Брежнев не испытывал подобных иллюзий; экономика в его время испытывала серьезные проблемы и большая часть зарубежных революционеров не доверяли русским тяжелым на руку. Брежнев, этот гражданский, любитель щеголять в военной форме, сделал ставку на внушительное увеличение военных сил страны. Он повышал оборонные бюджеты на постоянные 3 процента в год (тогда, как США урезали свои военные расходы после Вьетнама) и призывал каждого дееспособного молодого человека, достигшего 17 лет, на двухлетнюю военную службу и держал его в армейском резерве до 50 лет. Армия в 5 миллионов солдат стояла под ружьем. Брежнев планировал применять ее в качестве своего дипломатического оружия с целью получения политических дивидендов, особенно во время переговоров с США. Американцам теперь приходилось вести с ним дела на равных, как с супердержавой. И все же ему отчаянно нужна была их помощь, чтобы поддержать остальные три, более слабы, опоры, от которых будущий успех советской политики также зависел.
(*25) Barry B. Hughes, The Domestic Context of American Foreign Policy (San Francisco, 1978), p. 57.
(*26) William Safire, Before the Fall (Garden, N.Y., 1975), pp. 434-436, 452.
[Никсон и Мао в 1972]