О тех, кто предал Францию #1
Прочитал на досуге сборник очерков, написанных французскими авторами (от Андре Моруа до Жюля Ромэна) в начале 1940-х. Это - не научная литература, однако зарисовки писателей интересны для понимания того, как современники видели причины поражения Франции. Вырисовывается следующая картина:
- в самой Франции существовала правая опасность. Организация "боевые кресты", подкармливаемая правыми политиками, неплохо отрабатывала вложения. Как Тардье говорил на суде: "Я считал разумным противопоставить могущественным силам беспорядка силы порядка. Мне приходилось считаться с возможностью выступления 400-500 тысяч коммунистов. «Боевые кресты» очень хорошо выполняли мои задания. Они обеспечивали порядок везде и всегда, когда бы я их об этом ни просил". Но кровавых псов не всегда легко держать на поводке: в 1937-1938 годах был раскрыт разветвлённый заговор правых "кагуляров", готовивших переворот, изъято 500 тяжелых и 65 легких пулеметов, 30 орудий ПТО И ПВО, две тонны взрывчатых веществ, найдены замаскированные форты и укреплённые огневые точки. Впрочем, власть ограничилась "спортивной рыбалкой", отпустив большинство пойманных фашистов - впоследствии пополнивших ряды коллаборационистов;
- на внешнеполитической арене французские политики долгое время вели себя в духе И.В. Бунша - Лаваль рассказывал о переговорах с Муссолини: "С Муссолини я вспомнил мою молодость, когда я был социалистом, а он - свою. И сразу нашлась общая почва, что-то такое очень дорогое и для одного, и для другого. И так оно и получилось, что у нас, вместо разногласий, началось с согласия... Ну, я, конечно, подарил ему эту Эфиопию";
- в предвоенное время и до весны 1940-го года французов кормили нелепыми измышлениями о том, что нацисты ничтожны, и не сегодня-завтра Германия рухнет сама собой. "Бессмысленные рассказы о слабости нацистского режима принимались во Франции за чистую монету - воистину грезы, которые желание выдавало за явь"; "В ходу были фантастические сообщения, якобы из самой Германии, о том, что страна находится накануне катастрофы из-за голода". Этот взгляд не просто транслировала пресса, его разделяли дипломаты: "Германия, изнемогающая под тяжким бременем вооружений, нуждается в передышке. Есть основание полагать, что она не в состоянии выдержать еще один год такого экономического напряжения", и даже военные: во время "странной войны" союзное командование было уверено, что удушит Германию блокадой. Генералы говорили: "Война закончена. Она уже выиграна", а офицеры разрабатывали условия мира и вешали на стену карту Германии, разделенной на пять частей;
- единственной опасностью, которую видел правящий класс, были коммунисты. "Газеты... стали открыто называть русских «врагом номер первый». Германия была разжалована на второе место. Один из членов британского парламента сказал мне на митинге в Париже: «Читаешь французскую прессу, и создаётся впечатление, будто Франция воюет с Россией, а с немцами она разве что находится в натянутых отношениях»." Но это была не случайность и не ошибка: война была использована буржуазией для уничтожения прав рабочих. Даладье принадлежит фраза "Франция должна снова взяться за работу". "Что означает эта загадочная фраза: уничтожение в самой основе недавних социальных реформ и 40-часовой рабочей недели. Он призывал покончить с этим драгоценным завоеванием французских рабочих. Отныне Франция должна будет работать 48 часов в неделю, а если необходимо, то и больше. Сверхурочная работа... не может более оплачиваться «по нынешним раздутым расценкам» и не может быть поставлена в зависимость «от пустых формальностей»". Неудивительно, что после этого пришлось запретить коммунистическую партию (несмотря на скепсис военных, опасавшихся недовольства армии и рабочих). Пресса писала: "В тюрьмах много тысяч коммунистов и почти нет германских агентов";
- до весны 1940-го не прекращалась торговля между непримиримыми врагами. Италия поставляла Франции бомбардировщики, Франция поставляла Германии железную руду, Германия поставляла Франции уголь. "А товары идут!" (с)
(продолжение следует)
- в самой Франции существовала правая опасность. Организация "боевые кресты", подкармливаемая правыми политиками, неплохо отрабатывала вложения. Как Тардье говорил на суде: "Я считал разумным противопоставить могущественным силам беспорядка силы порядка. Мне приходилось считаться с возможностью выступления 400-500 тысяч коммунистов. «Боевые кресты» очень хорошо выполняли мои задания. Они обеспечивали порядок везде и всегда, когда бы я их об этом ни просил". Но кровавых псов не всегда легко держать на поводке: в 1937-1938 годах был раскрыт разветвлённый заговор правых "кагуляров", готовивших переворот, изъято 500 тяжелых и 65 легких пулеметов, 30 орудий ПТО И ПВО, две тонны взрывчатых веществ, найдены замаскированные форты и укреплённые огневые точки. Впрочем, власть ограничилась "спортивной рыбалкой", отпустив большинство пойманных фашистов - впоследствии пополнивших ряды коллаборационистов;
- на внешнеполитической арене французские политики долгое время вели себя в духе И.В. Бунша - Лаваль рассказывал о переговорах с Муссолини: "С Муссолини я вспомнил мою молодость, когда я был социалистом, а он - свою. И сразу нашлась общая почва, что-то такое очень дорогое и для одного, и для другого. И так оно и получилось, что у нас, вместо разногласий, началось с согласия... Ну, я, конечно, подарил ему эту Эфиопию";
- в предвоенное время и до весны 1940-го года французов кормили нелепыми измышлениями о том, что нацисты ничтожны, и не сегодня-завтра Германия рухнет сама собой. "Бессмысленные рассказы о слабости нацистского режима принимались во Франции за чистую монету - воистину грезы, которые желание выдавало за явь"; "В ходу были фантастические сообщения, якобы из самой Германии, о том, что страна находится накануне катастрофы из-за голода". Этот взгляд не просто транслировала пресса, его разделяли дипломаты: "Германия, изнемогающая под тяжким бременем вооружений, нуждается в передышке. Есть основание полагать, что она не в состоянии выдержать еще один год такого экономического напряжения", и даже военные: во время "странной войны" союзное командование было уверено, что удушит Германию блокадой. Генералы говорили: "Война закончена. Она уже выиграна", а офицеры разрабатывали условия мира и вешали на стену карту Германии, разделенной на пять частей;
- единственной опасностью, которую видел правящий класс, были коммунисты. "Газеты... стали открыто называть русских «врагом номер первый». Германия была разжалована на второе место. Один из членов британского парламента сказал мне на митинге в Париже: «Читаешь французскую прессу, и создаётся впечатление, будто Франция воюет с Россией, а с немцами она разве что находится в натянутых отношениях»." Но это была не случайность и не ошибка: война была использована буржуазией для уничтожения прав рабочих. Даладье принадлежит фраза "Франция должна снова взяться за работу". "Что означает эта загадочная фраза: уничтожение в самой основе недавних социальных реформ и 40-часовой рабочей недели. Он призывал покончить с этим драгоценным завоеванием французских рабочих. Отныне Франция должна будет работать 48 часов в неделю, а если необходимо, то и больше. Сверхурочная работа... не может более оплачиваться «по нынешним раздутым расценкам» и не может быть поставлена в зависимость «от пустых формальностей»". Неудивительно, что после этого пришлось запретить коммунистическую партию (несмотря на скепсис военных, опасавшихся недовольства армии и рабочих). Пресса писала: "В тюрьмах много тысяч коммунистов и почти нет германских агентов";
- до весны 1940-го не прекращалась торговля между непримиримыми врагами. Италия поставляла Франции бомбардировщики, Франция поставляла Германии железную руду, Германия поставляла Франции уголь. "А товары идут!" (с)
(продолжение следует)