Мерецков
На досуге прочитал биографию маршала К.А. Мерецкова из серии ЖЗЛ. Отмечу любопытные моменты:
- Мерецков родился в крестьянской семье, волею отца и местных энтузиастов выучился грамоте и уехал в город на заработки, работал слесарем;
- ещё до революции был знаком с большевиками из числа рабочих и инженеров, даже краем поучаствовал в конспиративной работе;
- в годы Гражданской занимал как военные, так и комиссарские должности;
- по службе был связан с И.П. Уборевичем (о котором оставил восторженные отзывы), и с В.К. Блюхером. Имел конфликт с А.И. Корком (из-за того, что последний серьёзно косячил при докладах И.В. Сталину, а К.А. Мерецков вынужден был его поправлять);
- военный советник в Испании, оставил достаточно нелицеприятные характеристики испанского политического руководства;
- так совпало, что пока я читал книгу, вышла лекция с А. Исаевым о К.А. Мерецкове, в которой Алексей Валерьевич сообщил, что формирование в 1940-1941-м 21 дополнительного мехкорпуса (т.е. доведение их общего числа до 29 штук) - ценная инициатива именно Мерецкова в бытность его начальником Генштаба. Жуков вроде как оказывается не при делах, ему эти планы достались "в наследство";
- косвенное отношение к герою повествования имеет приведённый в книге любопытный документ - черновик постановления Политбюро ЦК ВКП (б) №596, составленный в ночь с 21 на 22 июня 1941-го, который касался назначений командующих фронтами (Тюленева - командующим Южного фронта, Мерецкова - командующим Северного, Будённого - командующим армиями второй линии и т.д.);
- 23 июня 1941-го года К.А. Мерецков был вызван в Москву и арестован, пробыл в заключении два с половиной месяца, после чего был освобождён. История эта крайне туманна, мотивы как ареста, так и освобождения не вполне ясны;
- И.В. Сталин называл К.А. Мерецкова "хитрым ярославцем", что неоднозначно трактуется историками. Так, А.В. Исаев в упоминающейся лекции выводит происхождение прозвища из ярославского мятежа 1918-го года и увязывает с политической "физиономией" Мерецкова. Автор биографии пишет о фольклорном происхождении прозвища: "еврей надул татарина, еврея - цыган, цыгана - армянин, армянина - грек, грека - черт, черта - ярославский торговец" - что мне представляется более убедительным.
Ну и под занавес одна прямая цитата из книги (речь идёт о сыне маршала, который серьёзно повлиял на содержание книги):
"Владимиру Кирилловичу не нравилось, что я цитирую отрывки из записок некоторых современников Кирилла Афанасьевича, где имелась хотя бы малейшая критика, даже не критика, а тень ее в адрес полководца Мерецкова. Под его напором я зачастую сдавался и убирал из рукописи вызывавшие у него недовольство места".
Это конечно очень мило, но вообще-то читатели берут в руки исторические труды не для того, чтобы узнать, как сильно сын любит папу (хоть это и похвально). В связи с этим мне интересно, о чём вообще думают авторы, выдавая подобные пассажи? То ли у нас наука настолько деградировала, что демонстрация принципиального отказа даже от видимой объективности стала нормой, а изложение строго той версии событий, которую одобряет заказчик (несведущий в исторической науке) - обыденностью; то ли напротив - автор понимает, что такая позиция откровенно нездоровая, и честно уведомляет читателей "ребята, так и так, я был вынужден гнать пургу, иначе пацаны бы не одобрили, прошу отнестись к этому с пониманием".
- Мерецков родился в крестьянской семье, волею отца и местных энтузиастов выучился грамоте и уехал в город на заработки, работал слесарем;
- ещё до революции был знаком с большевиками из числа рабочих и инженеров, даже краем поучаствовал в конспиративной работе;
- в годы Гражданской занимал как военные, так и комиссарские должности;
- по службе был связан с И.П. Уборевичем (о котором оставил восторженные отзывы), и с В.К. Блюхером. Имел конфликт с А.И. Корком (из-за того, что последний серьёзно косячил при докладах И.В. Сталину, а К.А. Мерецков вынужден был его поправлять);
- военный советник в Испании, оставил достаточно нелицеприятные характеристики испанского политического руководства;
- так совпало, что пока я читал книгу, вышла лекция с А. Исаевым о К.А. Мерецкове, в которой Алексей Валерьевич сообщил, что формирование в 1940-1941-м 21 дополнительного мехкорпуса (т.е. доведение их общего числа до 29 штук) - ценная инициатива именно Мерецкова в бытность его начальником Генштаба. Жуков вроде как оказывается не при делах, ему эти планы достались "в наследство";
- косвенное отношение к герою повествования имеет приведённый в книге любопытный документ - черновик постановления Политбюро ЦК ВКП (б) №596, составленный в ночь с 21 на 22 июня 1941-го, который касался назначений командующих фронтами (Тюленева - командующим Южного фронта, Мерецкова - командующим Северного, Будённого - командующим армиями второй линии и т.д.);
- 23 июня 1941-го года К.А. Мерецков был вызван в Москву и арестован, пробыл в заключении два с половиной месяца, после чего был освобождён. История эта крайне туманна, мотивы как ареста, так и освобождения не вполне ясны;
- И.В. Сталин называл К.А. Мерецкова "хитрым ярославцем", что неоднозначно трактуется историками. Так, А.В. Исаев в упоминающейся лекции выводит происхождение прозвища из ярославского мятежа 1918-го года и увязывает с политической "физиономией" Мерецкова. Автор биографии пишет о фольклорном происхождении прозвища: "еврей надул татарина, еврея - цыган, цыгана - армянин, армянина - грек, грека - черт, черта - ярославский торговец" - что мне представляется более убедительным.
Ну и под занавес одна прямая цитата из книги (речь идёт о сыне маршала, который серьёзно повлиял на содержание книги):
"Владимиру Кирилловичу не нравилось, что я цитирую отрывки из записок некоторых современников Кирилла Афанасьевича, где имелась хотя бы малейшая критика, даже не критика, а тень ее в адрес полководца Мерецкова. Под его напором я зачастую сдавался и убирал из рукописи вызывавшие у него недовольство места".
Это конечно очень мило, но вообще-то читатели берут в руки исторические труды не для того, чтобы узнать, как сильно сын любит папу (хоть это и похвально). В связи с этим мне интересно, о чём вообще думают авторы, выдавая подобные пассажи? То ли у нас наука настолько деградировала, что демонстрация принципиального отказа даже от видимой объективности стала нормой, а изложение строго той версии событий, которую одобряет заказчик (несведущий в исторической науке) - обыденностью; то ли напротив - автор понимает, что такая позиция откровенно нездоровая, и честно уведомляет читателей "ребята, так и так, я был вынужден гнать пургу, иначе пацаны бы не одобрили, прошу отнестись к этому с пониманием".