Всемирный день переводчика нынче
Некоторым боком я к этому делу тоже причастна, ибо университетских дипломов у меня есть аж две штуки - химика и технического переводчика. Не знаю, как сейчас, а в мое время при соответствующей базе переводческий диплом получить можно было параллельно с основным, чем я и воспользовалась.
Как показало дальнейшее, это было очень правильное решение! В «бурные девяностые»,да и потом в Канаде свободный английский мне очень пригодился и заодно принес немало курьезных ситуаций. Судите сами.
Последние четыре года перед эмиграцией работал Женя на крупную французскую фирму. Сидел в офисе рядом с ТЮЗом, мотался по командировкам от Лондона до Иркутска и даже умудрился пропустить торжественный момент рождения Костеца, попав в принудительном порядке на стажировку в Бургундию. Так что папа звонил нам в роддом, буквально не слезая с горного велосипеда, а сестрички колбасились вокруг меня с воплями "Федорова, корми быстрее, тебе муж из Франции звонит!".
Когда малой слегка подрос, с Жениной фирмы мне начала мало-помалу обламываться переводческая халтурка. То техническую документацию перевести, до деловое предложение. Особенно приятно было править после машинного перевода. Там иногда такие перлы попадались - просто песня. Как-то раз в название контракта вкралась формулировочка «входное отверстие выгребной ямы» (имелся в виду бассейн-отстойник), а сокращение Rev. (revision - версия), переводилось исключительно как «преподобный».
Самое приятное началось позже, когда меня стали привлекать к делу в качестве гида-переводчика. Французским об ту пору я владела в объеме двух слов «мерси» и «бонжур». Сакраментальную фразу про же не манж па сис жур муж строго велел при коллегах не произносить во избежание конфуза.
Опекаемые французы иногда по-английски изъяснялись, это слегка облегчало задачу. Но если попадался сугубо франкофонный субъект, это была жуть! Помнится, одна такая дама, сопровождавшая мужа - сотрудника головного офиса - в деловой поездке осталась в бурном восторге после того, как я ее часов шесть водила по Москве в липкую июльскую жару.
Только предотъездной отключкой мозгов можно объяснить, почему вдруг я начала ей впаривать что-то сильно умное про Дом Литератора, Булгакова, Грибоедова, Герцена и т.п. Учитывая, что говорили мы с ней на абсолютно разных языках, для меня совершенная загадка - ЧТО она поняла? Зато Новодевичий произвел на даму совершенно неизгладимое впечатление. После нашей прогулки она поведала мужу, что видела могилу самого потрясающего генерала - героя всех времен и народов, который в одиночку победил Наполеона и еще стихи писал. Муж дамы (по совместительству кто-то из Жениных начальников) на торжественном обеде высказал моему супругу кучу комплиментов в мой адрес и пересказал упомянутый рассказ. Когда до Константиныча дошло, что речь вообще-то шла о Денисе Давыдове, он с большим трудом удержал на физиономии серьезное выражение.
Еще одна славная поездочка была у нас году в девяносто шестом, когда Женя с непосредственным патроном отправились в Питер на какую-то нефтяную выставку, а меня взяли в качестве личного гида для еще одного французского деятеля (кажется, его звали Дени). Женин начальник - дядюшка Инге - был вообще очень колоритной личностью. По его собственному утверждению, с Россией его связывали самые интимные связи, ибо его родитель в свое время угодил в плен под Сталинградом (немцем он был, кстати), прошел лагеря, вернулся в бундес-Германию и воспитал потомство в глубочайшей любви и уважении к нашей стране.
Дядюшка Инге предпочел Германию Франции, женился на парижанке, дабы быстрее и лучше выучить язык, а в качестве места работы избрал Россию. Как истинный немец, он весьма уважал пиво, поэтому вечера мы проводили за дегустацией какого-нибудь очередного сорта. Вообще, поездка была на редкость приятная. Жили мы в "Охтинской" окнами на Смольный, мой подопечный меня не слишком донимал. Бедолага, он не предполагал, насколько я люблю Питер и как долго могу по нему бродить. В первый же день он запросился назад в гостиницу буквально после обеда, сказав, что ноги его уже не носят. А прошли-то всего-ничего - от Московского вокзала до Адмиралтейства, у Исакия чуть-чуть покружили, ну и в Эрмитаже побродили совсем малость. Так что свободного времени у меня оставалось море - и по городу побегать и друзей повидать.
Добрый дядюшка Инге решил преподнести "своим русским друзьям" - то бишь нам с Женей - небольшой сюрприз. Ужинали мы обычно где-то в городе, осваивая различные питерские рестораны. И вот он решил сводить нас в какое-то очень специальное место, адрес которого ему шепнули друзья во Франции. Оказался этот ресторанчик, насколько я помню, на улице Пестеля неподалеку от Исаакиевского собора. Старинный особняк, чинные метрдотели - ресторан как ресторан. Столики, правда, полукругом около сцены...
Началось шоу, что-то такое в стиле "рашн-деревяшен" с кокошниками, сарафанами и т.п., и тут на сцену вылез солист в солдатской шинели и сапогах на босу ногу. Мы как-раз что-то очень интересное обсуждали, поэтому я к танцорам-то особо не приглядывалась. Потом довольно рассеянно глянула в их сторону... и в этот момент вьюнош небрежным жестом расстался с шинелькой, оставшись буквально в чем мама родила...
- Шмяк! - кусок котлеты по-киевски рухнул с моей вилки в тарелку, взметнув масляные волны.
- Ой! - белая блузка от масла стала совсем прозрачной...
Галантный муж пожертвовал со своего плеча пиджачок, в котором я слегка утонула, но, по крайней мере, не стало видно пятен. Дядюшка Инге бурно радовался - подобной реакции с моей стороны он никак не ожидал. Кстати, на вьюноше, вроде бы, потом обнаружилась какая-то условная тряпочка в роли фигового листка.
Да, оставшаяся часть концерта была вполне фольклорной, без эксцессов.
Опасное это дело - переводчиком работать!