Дневник похода 2017. Запись № 16.
«А чей-то ночь зловещая такая? Мигают на погосте огоньки…» (с) Т. Шаов.
Может кто-то и не согласится с моим мнением, но стоянка без костра и стоянка с костром - это совершенно разные вещи. Да, когда ты залезаешь в палатку и тянешь к газовой горелке озябшие руки, ноги и прочие конечности… а тент над тобой в это время покрывается каплями конденсата, которые падают на голову… В этом тоже что-то есть.
Показать полностью… На любителя, разумеется… Но, вот проблема - конечностей у команды много, капель с потолка тоже. Чайник закипает медленно, а газ надо экономить. Малейшее неосторожное движение грозит опрокинуть источник тепла и тогда прожжённое дно палатки станет наименьшим из зол…
Другое дело, если огня хватает на всех, когда он освещает уютную лесную полянку. Тут можно и нормально вещи просушить, с наслаждением стянув с себя сырое термобелье и развесив его на ближайших ветках. Или просто посидеть у костра, медитируя на пламя. Раз за разом кипятить чайник - ведь дров хватает. Именно этот походный уют составляет половину удовольствия во время путешествий. Для меня, по крайней мере. Особенно когда температура падает до -3 и ниже.
- Все! Во мне проснулся Ленин, - возвестила я, вываливаясь из бурелома с солидного размера бревном на плече и кидая его к остальной куче дров.
- Какая неприятность… - меланхолично отозвался папа, подкладывая в костер вывернутый с комлем сухой лиственничный ствол, - Согреем небо?
В темноте огонь будто отрезает нас от остального мира. Поневоле веришь в магический круг. Особенно, если вслушиваться в шепот реки. Шум порога порождает неясные голоса. Ты всматриваешься в тени, которые выхватывает пламя. Луна проглядывает в прорези между дымных облаков, поминутно меняющих очертания.
- Ксюша, давай споем что-то из «Мельницы», - песни любимой группы напоминают заклинания и звучат как нельзя более кстати в такой обстановке. Пламя обжигает лицо, ели покачивают корявыми ветками. И кажется, что ты в самом деле варишь приворотное зелье или гадаешь по воде.
Но заклинания - заклинаниями, а вот охотничьи избушки - это отдельная тема. В одной из них мы на этом маршруте заночевали. Из-за чего впечатлительная Поля потом отказывалась слушать мои байки, пока мы не прибыли в город.
Я в свое время начиталась «Сибирской Жути». Это такой сборник экспедиционных былей и небылей в нескольких томах. В том числе там рассказывалось, что входящему в пустующий таежный домик путешественнику необходимо сперва поздороваться с его хозяином. Ну, с домовым…
Меня с детства папа водил по лесу и учил просить прощения у дерева, если живую ветку ломаю по какой-то надобности. Поэтому к рекомендациям по поводу заброшенных избушек я относилась со всей серьезностью. Городской житель сейчас усмехнется и скажет: «Вот придумали!». А тем не менее, бывают места, где тебе комфортно, а где - не очень. Да и некоторые мои знакомые в путешествиях сталкивались с чем-то непонятным, наводящим на некоторые мысли… А уж когда я стала свидетелем, что построивший в тайге такую избушку человек подходит к ней и без тени улыбки сперва стучит, а потом громко оповещает: «Здравствуйте! Это мы, не ждали?..», хотя там заведомо никого нет…
Я не настаиваю ни на чем… Просто есть некоторые вещи, которых мы не знаем. Поэтому мне проще спросить разрешения у избушки, чем потом… расхлебывать. Считайте это чем хотите.
В домике мы разместились вполне комфортно, хотя топить одновременно печку, и поддерживать на улице костер для меня было напряжно. Первая была нужна, чтобы прогреть единственную комнату, второй - для того чтобы обсушить снаряжение.
- Как ясное солнышко... То потухнет, то погаснет, - сокрушалась я, бегая с сухими ветками от одного очага к другому, будто продажный интендант между вражескими лагерями. Дверь сочувственно скрипела мне вслед. Пахло сыростью. Через маленькое окошко едва проникал свет. На стенах предыдущие постояльцы написали много чего интересного. Мы явно были не первыми тут за последний месяц, так что с дровами в округе была напряженка.
Папа приготовил бефстроганов из сушеных мяса и картошки, с сублимированной сметаной в качестве заправки. Было очень вкусно. Уставшие за день девочки и Адмирал повалились спать в избе на полатях, которые застелили ковриками и спальниками. Печка-чугунка немного чадила, но грела. А я отправилась на улицу исполнять свой кулинарный долг - печь оладушки. Этого подвига от меня никто не требовал, но ведь обещала же…
На печке это было сделать невозможно, так что я привычно ограничилась костром, веслом, блинной мукой и прочими ингредиентами.
Огонь равномерно потрескивал. Успокоившись за его судьбу и подбросив еще пару бревен, я взяла грязные миски (иначе тесто замешивать не в чем) и пошла их мыть. Честно говоря, спускаться в одиночку по камням, среди нависающих над головой веток деревьев… в полной темноте… совсем не хотелось.
- Ведьмы мы, али не ведьмы - патриотки, али нет… - процитировала я Владимира Высоцкого, придавая самой себе ускорение.
Справа от нашей стоянки в Харматалоу бурно вливалась речка Луппайоган. Ивы, склонившиеся к воде, слегка светились в лунном свете. Листья шелестели. Изломы камней, зачерненные тенью, мешали нормально сориентироваться.
Когда-то давно, на даче, на посиделках у костра, меня просили ребята: «Расскажи что-то страшное! Но чтобы потом было не очень страшно». В итоге приходилось мне даже мальчишек домой провожать, скрывая, что мне тоже ой как боязно из-за собственных баек. Вот и сейчас я себя чувствовала так же, как детстве. Вроде гордо переведешь народ через густую тень, а потом же еще обратно одной возвращаться…
Я наклонилась над водой, принявшей цвет черненного серебра, стала отмывать посуду… и поймала себя на том, что ощущаю чей-то взгляд в спину. «Русалочье место» - окрестила я. Ивы согласно кивнули.
Оступаясь на камнях, я поспешно взлетела обратно к избушке, ободрав руки об траву и ветки. Потом заставила себя доделать тесто для оладий. Подбросила еще дров в огонь, соорудила подобие плиты - два толстых бревна сложила вместе, чтобы ставить на них байдарочное весло, заменяющее сковородку. Накапала на лопасть масло, вылила пару ложек теста. Оно быстро зарумянилось, и я скинула два первых оладушка в свежевымытую миску.
Ивы все шуршали, река продолжала бормотать. Взгляд со спины никуда не девался. Я не выдержала и пошла будить папу. Он честно встал и отсидел со мной оладушевскую вахту. На утро оказалось, что я в темноте в одну миску с тестом насыпала сахар, а в другую - сухой кисель (они были в одинаковых бутылках). И в таком виде зажарила. Второй вариант девочкам даже больше понравился - там ягоды были.
- Но ты только больше не повторяй нам, пожалуйста, что это «Русалочье место», ладно? - попросили они. Рассказ о моих ночных похождениях подруг в восторг не привел, они поспешили опять укутаться в спальники. Вставать очень не хотелось. В избушке тепло, печка и еда. А на улице дождь… Опять дождь.
