Книжный пост: три истории о дошколятах (две из них - новогодние)
Довольно редкий жанр, ИМХО, потому что бегло читать дети научаются обычно в начальной школе, и читать им интересно про своих плюс-минус ровесников. Но тем не менее у меня скопилась мини-подборка историй, где главные герои - дошкольники, и, думаю, она далеко не полна. Да, кажется, я включила в нее только эти рассказы и повесть, потому что они названы именами главных героев-дошколят (хотя, полагаю, и еще можно расширить список по такому же принципу наименования, новогодний характер тут определяющим признаком не является; если что-то докинете, буду благодарна, потому что мне на ум сходу ничего не приходит больше).
Аркадий Гайдар, "Чук и Гек"
Не знаю, что мне тут нравится больше: возвращение к себе той, которая читала "Чука и Гека", будучи их ровесницей, разделяла их опыт сиблинговости, не знаю, как еще это выразить, и заимствовала из рассказа образы для переживания похожего жизненного опыта (поездки на поезде, например) или же литературоведческие исследования, описывающие рассказ как развивающееся по законам чеховской драматургии произведение с элементами волшебной сказки, сказа, святочного рассказа и так далее. Увлекательно.
Василий Белов, "Даня"
Этот рассказ был в хрестоматии за второй класс (автора я как не помнила, так и не помню, каждый раз специально выискиваю по названию произведения), и в мои восемь лет он поразил меня точно переданным ощущением дома: несмотря на то, что дом Дани очень отличался от того, что являлось домом в моем понимании, это чувство "да, да, так оно и есть, так ты себя дома и ощущаешь!", кажется, впервые породило в моей голове идеи об авторском мастерстве - очень смутные идеи на тот момент, но, но. Перечитывая рассказ позже, я восхищалась тем, как читатель становится ровней герою - этому мальчику, который не может перешагнуть через уроненную на дорогу жердь и дотянуться до дверной ручки, который хочет учиться на папу и купить для бабушки тапки в купилке и для которого третьеклассник Борис - страшно взрослый человек. А это еще и новогодний рассказ, между прочим *намекает*.
Вера Панова, "Сережа": прочитала впервые в деревне у бабушки и запомнила повесть не столько благодаря самой повести, сколько благодаря ощущению, что это была капля живительной влаги в условиях сильных читательских ограничений, а потом, когда в 25+/30+ меня вдруг стали догонять гештальты, требующие перечитать всё, что я помню как читанное в детстве, то я нашла "Сережу" и перечитала. А потом еще раз. А потом еще раз. Потому что потрясающая повесть, конечно: написана в то время, когда Джон Боулби еще только начинал формулировать про теорию привязанности, а популяризатор этой теории в России Людмила Петрановская еще не родилась, но вся жизнь Сережи - отличный иллюстративный материал для студентов, специалистов и родителей. И как Пановой удалось передать взгляд на мир маленького мальчика с этими его представлениями о том, что когда мама предлагает (ну как предлагает - в кавычках "предлагает", естественно), чтобы у них был папа, то в Сережином понимании этот архетипический папа не может иметь ничего общего с Коростелевым, который регулярно ходит к ним в гости... Как она описывает эти отношения со временем, когда ты еще не понимаешь, что такое время, эти отношения с вещами, с ребятами постарше, со взрослыми, которые разговаривают свои скучные разговоры (на взрослый взгляд такими скучными не являющиеся, разумеется), со взрослыми, которые непредсказуемы, деспотичны и всемогущи... Нежная, тонкая, хрупкая, как душа ребенка, повесть о том, каково это - быть ребенком.
Почему-то Вера Панова была для меня автором единственной повести, а тут сходила на ее страницу в Википедию и столько всего обнаружила - и рассказы, и повести, и романы... Ух, раззудись плечо!
ИМХИ по книжкам
Аркадий Гайдар, "Чук и Гек"
Не знаю, что мне тут нравится больше: возвращение к себе той, которая читала "Чука и Гека", будучи их ровесницей, разделяла их опыт сиблинговости, не знаю, как еще это выразить, и заимствовала из рассказа образы для переживания похожего жизненного опыта (поездки на поезде, например) или же литературоведческие исследования, описывающие рассказ как развивающееся по законам чеховской драматургии произведение с элементами волшебной сказки, сказа, святочного рассказа и так далее. Увлекательно.
Василий Белов, "Даня"
Этот рассказ был в хрестоматии за второй класс (автора я как не помнила, так и не помню, каждый раз специально выискиваю по названию произведения), и в мои восемь лет он поразил меня точно переданным ощущением дома: несмотря на то, что дом Дани очень отличался от того, что являлось домом в моем понимании, это чувство "да, да, так оно и есть, так ты себя дома и ощущаешь!", кажется, впервые породило в моей голове идеи об авторском мастерстве - очень смутные идеи на тот момент, но, но. Перечитывая рассказ позже, я восхищалась тем, как читатель становится ровней герою - этому мальчику, который не может перешагнуть через уроненную на дорогу жердь и дотянуться до дверной ручки, который хочет учиться на папу и купить для бабушки тапки в купилке и для которого третьеклассник Борис - страшно взрослый человек. А это еще и новогодний рассказ, между прочим *намекает*.
Вера Панова, "Сережа": прочитала впервые в деревне у бабушки и запомнила повесть не столько благодаря самой повести, сколько благодаря ощущению, что это была капля живительной влаги в условиях сильных читательских ограничений, а потом, когда в 25+/30+ меня вдруг стали догонять гештальты, требующие перечитать всё, что я помню как читанное в детстве, то я нашла "Сережу" и перечитала. А потом еще раз. А потом еще раз. Потому что потрясающая повесть, конечно: написана в то время, когда Джон Боулби еще только начинал формулировать про теорию привязанности, а популяризатор этой теории в России Людмила Петрановская еще не родилась, но вся жизнь Сережи - отличный иллюстративный материал для студентов, специалистов и родителей. И как Пановой удалось передать взгляд на мир маленького мальчика с этими его представлениями о том, что когда мама предлагает (ну как предлагает - в кавычках "предлагает", естественно), чтобы у них был папа, то в Сережином понимании этот архетипический папа не может иметь ничего общего с Коростелевым, который регулярно ходит к ним в гости... Как она описывает эти отношения со временем, когда ты еще не понимаешь, что такое время, эти отношения с вещами, с ребятами постарше, со взрослыми, которые разговаривают свои скучные разговоры (на взрослый взгляд такими скучными не являющиеся, разумеется), со взрослыми, которые непредсказуемы, деспотичны и всемогущи... Нежная, тонкая, хрупкая, как душа ребенка, повесть о том, каково это - быть ребенком.
Почему-то Вера Панова была для меня автором единственной повести, а тут сходила на ее страницу в Википедию и столько всего обнаружила - и рассказы, и повести, и романы... Ух, раззудись плечо!
ИМХИ по книжкам