О свободе творчества
У меня в этой книге довольно много мата. Не то чтобы персонажи прям непрерывно матерятся, но когда надо, то они нифига не стесняются. И когда я только приступал к работе над книгой, редактор меня очень вежливо попросил, чтобы я мат поубирал. Потому что, сами понимаете, иначе книгу придется издавать 18+, запаянной в пленку, и... Ну, короче, потом выяснилось, что редактор просто не очень внимательно книгу прочитал. Потому что на фоне всего остального, что там есть, мат - это цветочки. Нежные невинные незабудочки. Не факт, что эту книгу вообще получится издать... ну ладно, поглядим. Короче, запрос был отменен.
Но поначалу я честно старался мат убирать. Даже не потому, что я такой хороший послушный котик, а потому что, если сочтут нужным, мат поубирают при редактуре, и лучше я это сам сделаю, потому что когда такие вещи делают постфактум, видно, что фразу резали по живому.
И вот какая любопытная вещь выяснилась. Я же, в общем, когда перевожу, совершенно не стесняюсь. Я запросто могу не оставить в длинной реплике вообще ни одного из тех слов, что были в оригинале. Я могу написать вместо fuck you "вот черт!", а вместо Oh shit! - "Блядь!" Я много чего могу, если сочту нужным. Тем любопытнее было выяснить, что, оказывается, некоторых вещей я не могу. Не в смысле, что прям вот не могу физически, а в смысле, что херня получается, и я это вижу.
Вот смотрите. Допустим, у меня персонаж. Мальчик из очень интеллигентной семьи, и сам очень умный и интеллигентный. Музыкой занимается, книжки умные читает, говорит и думает длинными сложноподчиненными предложениями и запросто употребляет слова в восемь слогов (в английском это прям первый признак человека с IQ выше 120). Нормальный, короче, такой мальчик, я сам таким был в этом возрасте. При этом, когда ему надо, он спокойно разговаривает матом. Именно разговаривает, а не ругается, потому что именно эти слова уместны в данной ситуации (слова в самом деле уместны, потому что ситуации там одна другой краше). Все эти "факи" - это часть речевой стратегии данного персонажа, часть его "коммуникативной дорожки", как говорила Безяева. Если я их поубираю, если я, допустим, вместо "ебучая Лаванда Гласс" сейчас стыдливо напишу "гребаная Лаванда Гласс" - образ изменится и развалится. Ну, не совсем развалится, я его костылями-то подопру, но он перестанет быть таким цельным и убедительным, как в оригинале. Потому что такие мальчики, как он, именно так и должны думать и разговаривать (он же это по большей части не вслух говорит, он про себя это думает в основном). Это часть именно данного образа - например, там есть другой мальчик, попроще, из семьи попроще, и он мат использует на порядок реже, и вот как раз он-то матом именно что ругается, и из его речи эти злосчастные матюки как раз можно было бы убрать безболезненно. А тут нет.
То есть свобода переводчика - она такая, относительная свобода-то. Да, я не цепляюсь за слова. Я могу, например, перевести фразу “Not my finest hour” как "Я выглядел не лучшим образом", потому что именно это он и говорит, русская фраза тут эквивалентна английской, хотя слова все другие. Я не слова перевожу, я перевожу смысл, и я перевожу образ. Моя задача, в конечном счете - чтобы персонаж в переводе остался таким же, каким он был в оригинале. Поэтому я не могу просто взять и выбросить какие-то слова только потому, что их, видите ли, нельзя употреблять в печатном тексте. Потому что употребление этих слов - существенная часть образа персонажа, таким, как автор его придумал (или таким, каким вижу его я, если я сам автор).
Но поначалу я честно старался мат убирать. Даже не потому, что я такой хороший послушный котик, а потому что, если сочтут нужным, мат поубирают при редактуре, и лучше я это сам сделаю, потому что когда такие вещи делают постфактум, видно, что фразу резали по живому.
И вот какая любопытная вещь выяснилась. Я же, в общем, когда перевожу, совершенно не стесняюсь. Я запросто могу не оставить в длинной реплике вообще ни одного из тех слов, что были в оригинале. Я могу написать вместо fuck you "вот черт!", а вместо Oh shit! - "Блядь!" Я много чего могу, если сочту нужным. Тем любопытнее было выяснить, что, оказывается, некоторых вещей я не могу. Не в смысле, что прям вот не могу физически, а в смысле, что херня получается, и я это вижу.
Вот смотрите. Допустим, у меня персонаж. Мальчик из очень интеллигентной семьи, и сам очень умный и интеллигентный. Музыкой занимается, книжки умные читает, говорит и думает длинными сложноподчиненными предложениями и запросто употребляет слова в восемь слогов (в английском это прям первый признак человека с IQ выше 120). Нормальный, короче, такой мальчик, я сам таким был в этом возрасте. При этом, когда ему надо, он спокойно разговаривает матом. Именно разговаривает, а не ругается, потому что именно эти слова уместны в данной ситуации (слова в самом деле уместны, потому что ситуации там одна другой краше). Все эти "факи" - это часть речевой стратегии данного персонажа, часть его "коммуникативной дорожки", как говорила Безяева. Если я их поубираю, если я, допустим, вместо "ебучая Лаванда Гласс" сейчас стыдливо напишу "гребаная Лаванда Гласс" - образ изменится и развалится. Ну, не совсем развалится, я его костылями-то подопру, но он перестанет быть таким цельным и убедительным, как в оригинале. Потому что такие мальчики, как он, именно так и должны думать и разговаривать (он же это по большей части не вслух говорит, он про себя это думает в основном). Это часть именно данного образа - например, там есть другой мальчик, попроще, из семьи попроще, и он мат использует на порядок реже, и вот как раз он-то матом именно что ругается, и из его речи эти злосчастные матюки как раз можно было бы убрать безболезненно. А тут нет.
То есть свобода переводчика - она такая, относительная свобода-то. Да, я не цепляюсь за слова. Я могу, например, перевести фразу “Not my finest hour” как "Я выглядел не лучшим образом", потому что именно это он и говорит, русская фраза тут эквивалентна английской, хотя слова все другие. Я не слова перевожу, я перевожу смысл, и я перевожу образ. Моя задача, в конечном счете - чтобы персонаж в переводе остался таким же, каким он был в оригинале. Поэтому я не могу просто взять и выбросить какие-то слова только потому, что их, видите ли, нельзя употреблять в печатном тексте. Потому что употребление этих слов - существенная часть образа персонажа, таким, как автор его придумал (или таким, каким вижу его я, если я сам автор).