Перечитывая ВК: о спасении героев
Знаете, что меня потрясло сильнее всего, когда я читал ВК в первый раз и еще не знал, чем все кончится? Спасение Фродо и Сэма. О том, что Кольцо будет уничтожено и мир спасется от Тьмы, я, несмотря на всю вторичную веру в то, что вся эта история разворачивается здесь и сейчас и завершится неизвестно чем, в глубине души все-таки догадывался. Но я был твердо уверен, что Фродо с Сэмом погибнут. Ну потому что ясно же было, к чему все идет. Сэм, наивный, на что-то еще надеялся, но мы-то с Фродо люди умные и трезвые, мы-то знали. Все, на что стоило надеяться - это что им все-таки удастся уничтожить Кольцо. И это уже было чудом и подвигом. Уничтожили - ну и молодцы, ну и герои. А спастись самим - этого никто не обещал. Герой, в общем-то, и не обязан спасаться. Сделал дело - умирай смело. И тут вдруг орлы!.. Вот это была всем эвкатастрофам эвкатастрофа. Паче чаяния, вопреки всякой логике.
На самом деле, это и неудивительно. Что в серьезной книге герой должен умереть - это распространенный прием. Потому что главный герой сказки и приключенческого романа, конечно же, обязательно выживет, несмотря ни на что. Даже из мертвых, и то воскреснет. Поэтому самый надежный способ дать понять, что ты не такой, что ты серьезен - это героя убить. Совсем. Насмерть. Смерть главного героя сразу превращает дешевое популярное чтиво в героическую сагу или шекспировскую трагедию. Пусть читатель (или зритель) до последнего волнуется, переживает за героя - и пусть героя в конце концов все-таки убьют. Пусть погибнут все, к кому читатель успел привязаться, и только кто-то из второстепенных персонажей останется, чтобы оплакать героев и рассказать, как все было (ну, и можно еще отомстить, как Паленый Кари). Пышным цветом этот прием расцвел уже в Новое время, но на самом деле это различие существовало почти всегда. Возрождение различало "трагедию" (где "все умерли"), и "комедию" (где все кончается хорошо; почему, собственно, и у Данте-то "Божественная комедия" - потому что для героя все хорошо заканчивается, а не потому, что там что-то веселое). А уж к двадцатому-то веку это настолько навязло в зубах, что сделалось практически штампом. Все спаслись - слащавый романчик для быдла. Главный герой погибает - настоящая серьезная книга.
Так что совершенно не удивительно, что я ожидал гибели главных героев. Эта книга была слишком серьезной, слишком НАСТОЯЩЕЙ для банального и пошлого спасения в последний момент. И на самом деле, если бы Толкин их убил, половина критиков, считающих "Властелин Колец" "подростковым чтивом", была бы о книге совсем другого мнения. Это был бы серьезный, взрослый роман, там сразу бы увидели и глубокий символизм, и тонкую аллегорию, и сложный замысел, и руку подлинного мастера. Тем более, что для дальнейшего развития сюжета они ведь и не нужны. И Арагорн взошел бы на трон без Фродо и Сэма. И точно так же возвращались бы по домам остальные герои, поминая отважных хоббитов тихим, добрым словом. И Хоббитанию бы очистили без них. И сколько вышло бы прекрасных, пронзительных сцен!.. Ну, только что Кормалленского поля бы не было - ну, не было бы Кормалленского поля.
Но к середине двадцатого века этот прием в самом деле навяз в зубах и сделался штампом. Другой великий писатель, Толкина никогда не читавший, в те же годы сказал: "Что же тут величественного? Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных. Терпеть я этого не могу". И Толкин отверг возможность написать серьезную, взрослую, трагическую книгу. И отправил орлов.
И получилась комедия. В дантовском смысле. А Толкин стал родоначальником нового жанра.
На самом деле, это и неудивительно. Что в серьезной книге герой должен умереть - это распространенный прием. Потому что главный герой сказки и приключенческого романа, конечно же, обязательно выживет, несмотря ни на что. Даже из мертвых, и то воскреснет. Поэтому самый надежный способ дать понять, что ты не такой, что ты серьезен - это героя убить. Совсем. Насмерть. Смерть главного героя сразу превращает дешевое популярное чтиво в героическую сагу или шекспировскую трагедию. Пусть читатель (или зритель) до последнего волнуется, переживает за героя - и пусть героя в конце концов все-таки убьют. Пусть погибнут все, к кому читатель успел привязаться, и только кто-то из второстепенных персонажей останется, чтобы оплакать героев и рассказать, как все было (ну, и можно еще отомстить, как Паленый Кари). Пышным цветом этот прием расцвел уже в Новое время, но на самом деле это различие существовало почти всегда. Возрождение различало "трагедию" (где "все умерли"), и "комедию" (где все кончается хорошо; почему, собственно, и у Данте-то "Божественная комедия" - потому что для героя все хорошо заканчивается, а не потому, что там что-то веселое). А уж к двадцатому-то веку это настолько навязло в зубах, что сделалось практически штампом. Все спаслись - слащавый романчик для быдла. Главный герой погибает - настоящая серьезная книга.
Так что совершенно не удивительно, что я ожидал гибели главных героев. Эта книга была слишком серьезной, слишком НАСТОЯЩЕЙ для банального и пошлого спасения в последний момент. И на самом деле, если бы Толкин их убил, половина критиков, считающих "Властелин Колец" "подростковым чтивом", была бы о книге совсем другого мнения. Это был бы серьезный, взрослый роман, там сразу бы увидели и глубокий символизм, и тонкую аллегорию, и сложный замысел, и руку подлинного мастера. Тем более, что для дальнейшего развития сюжета они ведь и не нужны. И Арагорн взошел бы на трон без Фродо и Сэма. И точно так же возвращались бы по домам остальные герои, поминая отважных хоббитов тихим, добрым словом. И Хоббитанию бы очистили без них. И сколько вышло бы прекрасных, пронзительных сцен!.. Ну, только что Кормалленского поля бы не было - ну, не было бы Кормалленского поля.
Но к середине двадцатого века этот прием в самом деле навяз в зубах и сделался штампом. Другой великий писатель, Толкина никогда не читавший, в те же годы сказал: "Что же тут величественного? Стыдно убивать героев для того, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных. Терпеть я этого не могу". И Толкин отверг возможность написать серьезную, взрослую, трагическую книгу. И отправил орлов.
И получилась комедия. В дантовском смысле. А Толкин стал родоначальником нового жанра.