"Герой"
Забурилась тут в древние дали собственных постов. И среди тех, что давно и плотно заросло мхом, нашла несколько вполне себе ничегошных и годных. В основном все поток мыслей, косящий под рецензии, однако написано вполне, а актуальность не утрачена даже спустя много лет.
А если не утрачена актуальность, то это уже не статья и не рецензия - это очерк. То есть - несколько иной калибр.
Значит, можно сдуть с них пыль многих лет и выставить все это на показ почтеннейшей публике под новым экологическим (и "эко", и "логическим") тэгом "поросшее мхом".
Режиссер - Чжан Имоу. В ролях - Джет Ли, Тони Люн Чу Вэй, Мэгги Чун, Даоминг Чен, Донни Йен. Гонконг. 2002.
…И жил в душе его страх, ибо знал он, что нельзя пройти войну, не вынеся на своем теле шрамы и раны всех ее ужасов. И понимал он, что великая цель его потребует великих жертв, а за результат придется расплатиться собственной свободой.
Окружала его пустота, неразграниченность пространства - ибо в пустоте невозможно ни спрятаться, ни затаиться. А о помыслах и мыслях проникшего в пространство чужака рассказывало ему пламя свечей. И нельзя было Безымянному приблизиться к императору Цинь ближе, чем на сто шагов, ведь страх тоже имеет границы. Но сотня шагов для страха не такое уж большое расстояние.
Он появился из-за линии горизонта, и копыта лошадей поднимали плотную белесую пыль, сквозь которую пробивались тугие, острые лучи солнца.
Именно его прихода - Безымянного - ждал император больше 10 долгих лет. И знал тиран и правитель, мучимый, словно головной болью, неотступным страхом, что именно Безымянный дарует ему свободу и давно утраченную возможность увидеть восход вне стен дворца.
И принес воин без имени доказательства того, что более императору нечего бояться, и возложили слуги к ногам тирана три меча, еще недавно принадлежавших главным врагам его - Небу, Сломанному Мечу и Летящему Снегу.
Страх перестал казаться огромным, опасность искусно спрятала свою жалящую змеиную голову, а три меча разрубили сто шагов, сократив их до ничтожных десяти. И только воздух и свечи разделяли Безымянного и императора. Не знал кровавый тиран, войной шедший по собственной земле, что человек, сидящий напротив, прибыл во дворец, чтобы убить его.
Был долгий разговор, окрашенный в разные цвета. И цвет Безымянного был красный. В нем было все: пролились неслышным плачем невесомые слезы дождя и глянцево блестели влажные черные и белые камни игры «го», кипела ярость поединка и оглушало тихое, нервно-трепетное пение струн цисяньцинь под чуткими пальцами слепого музыканта. Смешалось легкое скольжение пера каллиграфа и упругая дрожь вонзившейся в стену стрелы, воздушные рукава красного кимоно и горькая тягучая досада измены.
И рассекал острый клинок трепет опавших листьев, сталь искрилась на солнце, ослепляя и завораживая, а кровь окрасила багрянцем осенний лес, и стало золото его листвы червонным.
Меч Безымянного оказался быстрей меча Неба, а Сломанный Меч не поверил Летящему Снегу, заподозрив ее в измене.
Но сказал император: «Ложь».
И лопнули струны под пальцами незрячего музыканта, и испуганный звук замер в сером плачущем небе отголоском умершего эха.
«То, что они предали друг друга - ложь. И твой рассказ тоже - ложь».
Казалось императору, что цвет истины - бирюзово-голубой. Цвет самопожертвования и преданности: как цвет моря, как цвет ранних летних сумерек, как цвет неба над его землей. И думал он, что именно в этом цвете сила ветра и сухость пыли, балетное волшебство боя над зеркальным озером и еле слышный звон чаши, соприкоснувшейся со сталью меча…
Император ошибся - ведь и он только человек. Ибо цвет истины был белый, а один из главных его врагов стал единственным, кто до конца понял смысл всех его войн.
«Даже мои слуги считают меня всего лишь жестоким тираном. Понять же мои цели и побуждения смог лишь тот, кого я считал своим врагом…»
Скользил клинок Сломанного Меча, и просыпался песок мудростью рождавшихся иероглифов - «Все под небесами». И пытался воин убедить мстителя, что император должен жить, потому что только он может положить конец хаосу, объединив всех под небесами.
Трепетал огонь десятков свечей, выдавая колебания Безымянного, не знавшего еще, что выстраданная мудрость воина сильнее пылающей боли мстителя…
***
Возьмите все цвета радуги и смешайте каждый из них с чистейшей озерной водой. Окрасьте ими ускользающую невесомость шелка кимоно. Наполните собственные сны вкусом беспрестанного ветра: иногда горького, иногда терпкого, иногда прянного. Нарисуйте хрупкую истонченность прохладного воздуха солнечного осеннего дня. Осыпьте все золотом - металлом императорского цвета. Нет-нет, не пошлым золотом драгоценных украшений, а тем, что покрывает купола. Отразите все в холодной, почти обжигающей стали клинка. Замрите, боясь невольно разрушить то, что создало воображение. Остановите мгновение, уловив брошенный из-под длинных ресниц взгляд. Вдохните жизнь в героев, которые, вполне возможно, никогда не существовали. Научите их мыслить и чувствовать.
И тогда получится легенда…
Всмотритесь в каждый миг проходящего действа - ведь это фантастически красиво. Кажется иногда: такое нельзя придумать, такое можно увидеть только во сне, ведь только там фантазия и воображение ничем не ограничены.
Увидеть, запомнить все до мелочей - таких многочисленных и таких важных - и превратить в явь, сохранив все нюансы сновидения: яркость, насыщенность, атмосферу, ритм, объем, красоту, плавность, невероятную выверенность каждого движения.
И только соприкоснувшись со всем этим, становится ясно, что же такое - «Герой». Ведь он соткан из яркости, дождя, поэтичности и почти детского удивления - такого не бывает!
Не бывает? Ну что ж, попробуйте сказать это собственным снам.
Оригинал 2011 года: https://kornet-azarov.livejournal.com/31676.html
А если не утрачена актуальность, то это уже не статья и не рецензия - это очерк. То есть - несколько иной калибр.
Значит, можно сдуть с них пыль многих лет и выставить все это на показ почтеннейшей публике под новым экологическим (и "эко", и "логическим") тэгом "поросшее мхом".
Режиссер - Чжан Имоу. В ролях - Джет Ли, Тони Люн Чу Вэй, Мэгги Чун, Даоминг Чен, Донни Йен. Гонконг. 2002.
…И жил в душе его страх, ибо знал он, что нельзя пройти войну, не вынеся на своем теле шрамы и раны всех ее ужасов. И понимал он, что великая цель его потребует великих жертв, а за результат придется расплатиться собственной свободой.
Окружала его пустота, неразграниченность пространства - ибо в пустоте невозможно ни спрятаться, ни затаиться. А о помыслах и мыслях проникшего в пространство чужака рассказывало ему пламя свечей. И нельзя было Безымянному приблизиться к императору Цинь ближе, чем на сто шагов, ведь страх тоже имеет границы. Но сотня шагов для страха не такое уж большое расстояние.
Он появился из-за линии горизонта, и копыта лошадей поднимали плотную белесую пыль, сквозь которую пробивались тугие, острые лучи солнца.
Именно его прихода - Безымянного - ждал император больше 10 долгих лет. И знал тиран и правитель, мучимый, словно головной болью, неотступным страхом, что именно Безымянный дарует ему свободу и давно утраченную возможность увидеть восход вне стен дворца.
И принес воин без имени доказательства того, что более императору нечего бояться, и возложили слуги к ногам тирана три меча, еще недавно принадлежавших главным врагам его - Небу, Сломанному Мечу и Летящему Снегу.
Страх перестал казаться огромным, опасность искусно спрятала свою жалящую змеиную голову, а три меча разрубили сто шагов, сократив их до ничтожных десяти. И только воздух и свечи разделяли Безымянного и императора. Не знал кровавый тиран, войной шедший по собственной земле, что человек, сидящий напротив, прибыл во дворец, чтобы убить его.
Был долгий разговор, окрашенный в разные цвета. И цвет Безымянного был красный. В нем было все: пролились неслышным плачем невесомые слезы дождя и глянцево блестели влажные черные и белые камни игры «го», кипела ярость поединка и оглушало тихое, нервно-трепетное пение струн цисяньцинь под чуткими пальцами слепого музыканта. Смешалось легкое скольжение пера каллиграфа и упругая дрожь вонзившейся в стену стрелы, воздушные рукава красного кимоно и горькая тягучая досада измены.
И рассекал острый клинок трепет опавших листьев, сталь искрилась на солнце, ослепляя и завораживая, а кровь окрасила багрянцем осенний лес, и стало золото его листвы червонным.
Меч Безымянного оказался быстрей меча Неба, а Сломанный Меч не поверил Летящему Снегу, заподозрив ее в измене.
Но сказал император: «Ложь».
И лопнули струны под пальцами незрячего музыканта, и испуганный звук замер в сером плачущем небе отголоском умершего эха.
«То, что они предали друг друга - ложь. И твой рассказ тоже - ложь».
Казалось императору, что цвет истины - бирюзово-голубой. Цвет самопожертвования и преданности: как цвет моря, как цвет ранних летних сумерек, как цвет неба над его землей. И думал он, что именно в этом цвете сила ветра и сухость пыли, балетное волшебство боя над зеркальным озером и еле слышный звон чаши, соприкоснувшейся со сталью меча…
Император ошибся - ведь и он только человек. Ибо цвет истины был белый, а один из главных его врагов стал единственным, кто до конца понял смысл всех его войн.
«Даже мои слуги считают меня всего лишь жестоким тираном. Понять же мои цели и побуждения смог лишь тот, кого я считал своим врагом…»
Скользил клинок Сломанного Меча, и просыпался песок мудростью рождавшихся иероглифов - «Все под небесами». И пытался воин убедить мстителя, что император должен жить, потому что только он может положить конец хаосу, объединив всех под небесами.
Трепетал огонь десятков свечей, выдавая колебания Безымянного, не знавшего еще, что выстраданная мудрость воина сильнее пылающей боли мстителя…
***
Возьмите все цвета радуги и смешайте каждый из них с чистейшей озерной водой. Окрасьте ими ускользающую невесомость шелка кимоно. Наполните собственные сны вкусом беспрестанного ветра: иногда горького, иногда терпкого, иногда прянного. Нарисуйте хрупкую истонченность прохладного воздуха солнечного осеннего дня. Осыпьте все золотом - металлом императорского цвета. Нет-нет, не пошлым золотом драгоценных украшений, а тем, что покрывает купола. Отразите все в холодной, почти обжигающей стали клинка. Замрите, боясь невольно разрушить то, что создало воображение. Остановите мгновение, уловив брошенный из-под длинных ресниц взгляд. Вдохните жизнь в героев, которые, вполне возможно, никогда не существовали. Научите их мыслить и чувствовать.
И тогда получится легенда…
Всмотритесь в каждый миг проходящего действа - ведь это фантастически красиво. Кажется иногда: такое нельзя придумать, такое можно увидеть только во сне, ведь только там фантазия и воображение ничем не ограничены.
Увидеть, запомнить все до мелочей - таких многочисленных и таких важных - и превратить в явь, сохранив все нюансы сновидения: яркость, насыщенность, атмосферу, ритм, объем, красоту, плавность, невероятную выверенность каждого движения.
И только соприкоснувшись со всем этим, становится ясно, что же такое - «Герой». Ведь он соткан из яркости, дождя, поэтичности и почти детского удивления - такого не бывает!
Не бывает? Ну что ж, попробуйте сказать это собственным снам.
Оригинал 2011 года: https://kornet-azarov.livejournal.com/31676.html