Огни Большеземельской тундры
Оригинал взят у varandej в Огни Большеземельской тундры
Длинный и малолюдный Ненецкий автономный округ разделён Печорой практически напополам: слева - Малоземельская тундра и Канин полуостров, справа - Большеземельская тундра и Югорский полуостров, по трём единственным сёлам которого ( Усть-Кара, Амдерма и Каратайка) мы ехали в прошлых частях. Но от Каратайки до Нарьян-Мара ещё полтысячи километров через всю Большеземельскую тундру, и в эти два дня пути мы увидели, как наполняют российский бюджет, как живут на северах рабочие, как не надо искать оленеводов и как Варандей не попал на Варандей.
Река Каратаиха, в двадцати километрах от устья которой стоит показанная в прошлой части Каратайка разделяет скалистый Югорский полуостров и мягкую болотистую Большеземельскую тундру, которая для Севера - что Дикое поле для Юга. Мы пересели в Xpen с прицепом, в его кузове по сравнению с нашей чинной компанией было шумно и весело. Народ устроил игру "Правда или вызов", и как раз тогда, когда дело дошло до неприличных вопросов, в заиндевелом окне вдруг показался яркий свет. За пять дней пути я успел привыкнуть, что единственные огни в тундре принадлежат другим двум машинам нашего каравана, но сам оттенок был на них непохож - в темноте светил огненный факел. Мы приехали на буровую:
2.
Это Сарембой, одно из множества нефтяных месторождений, обустраивающихся одно за другим в Большеземельской тундре. Конкретно здесь начали бурить в 2015 году, нисколько не смущаясь обвала цен на нефть.
2а.
Мне казалось, что воздух здесь чуть-чуть теплее, хотя всё равно в глубоком минусе - но факел ли его подогревал или просто началась оттепель - я так и не понял.
3.
Шум факела тонул в рёве моторов целого стада бензовозов, ждущих своей очереди. Туда-сюда среди машин и ламп сновали тёмные фигурки рабочих и водителей, а далеко по тундрам сверкали фонари других скважин. Наши водители тут же устроились на ночь в какой-то балок, да и нам ночевать рядом с другими людьми, с машинами и столовой после ночей в тундре было как-то веселее:
4.
А выйдя утром поутру, я вздрогнул - в пространстве без кустов и деревьев глаз не всегда адекватно оценивает расстояние и масштаб, и потому на доли секунды мне показалось, что на меня бежит белый медведь. Затем стало ясно, что это просто песец:
5.
Песцов я видел в детстве на Командорских островах - по семейной легенде, они там меня чуть не съели, и во всяком случае я хорошо помню горящие глаза этих шавок, в сущности тех же шакалов. Летом они серые и облезлые, зато зимой в густом белом меху по-настоящему красивы. Но шакалий образ жизни непреодолим - песцы толкутся у балков, выискивая там объедки, и за два дня пути по Большеземельской тундре встретятся нам ещё не раз. А вот как буровая выглядит при свете дня, и бензовозы всё так же фырчат, часами не выключая двигатель на морозе, в ожидании своей порции нефти:
6.
Ещё в копилку вездеходов - "Четра", современная модель, выпускаемая тракторными заводами в Челябинске, Чебоксарах и Кургане.
7.
В одном из балков - крошечная рабочая столовая, где впрочем мы перекусить уже не успели. Из меню завтрака самое дорогое блюдо (творожная запеканка) стоило 57 рублей, хотя отсутствие мяса в завтраке для мужиков, вкалывающих на морозе, мне кажется мягко говоря странным.
8.
Собственно скважина:
9.
И факел, который можно разглядывать бесконечно. Что интересно - на нас тут было абсолютно ноль внимания: если уж мы сюда забрались - значит, видимо, так и должно быть.
10.
Ещё одна вышка поодаль - их тут целая россыпь, ведь месторождения, то есть подземные линзы нефти в порах земли, могут простираться на десятки километров:
11.
В сущности, Белое Безмолвие кончилось вместе с Югорским полуостровом - Большеземельская тундра вся исполосована мощными ЛУКойловскими зимниками, на которых непрерывно работает техника - такое я уже видел на зимнике-"автобане" Салехард-Надым.
12.
Трафик этих зимников весьма узнаваем - бензовозы, грузовики с оборудованием да чёрные джипы начальства. На этом фото вместо последних наш штабной зеленваген:
13.
Вышки тут и там - здесь нет месторождений-сверхгигантов, но относительно небольших - десятки. Всё это вместе, по обе стороны Печоры от Баренцева моря до Ухты, называется Тимано-Печерская нефтегазовой провинцией, и если Ямал и Югра - Третье Баку, то это уже Четвёртое:
14.
А сверхгиганты все на шельфе, и пока в Баренцевом море запущена лишь одна буровая платформа "Приразломная", которую мне довелось в своё время увидеть в Мурманске перед отправкой на шельф. Она строилась в 1995-2011 годах (причём подозреваю 9/10 работ были сделаны за посленюю 1/10 часть этого срока) на базе норвежской платформы "Хаттон" 1980-х годов, от которой в ней осталась верхняя часть с жилыми модулями. На шельф её отбуксировали в 2011 году, а в 2013-м она прославилась на весь мир нападением "гринписовцев", впоследствии удивлявших уголовников из мурманского СИЗО неведомой статьёй "пиратство". В том же 2011-м году "Газпром" обсуждал планы сделать печальную Териберку нефтегазовым портом - самым ценным из месторождений полярного шельфа считается Штокман в 600 километрах от мурманского берега... но при нынешних ценах на углеводороды туда доберутся нескоро.
15. Мурманск, июль-2011.
Ну а центр всей этой системы в Ненецком округе - посёлок с хорошо знакомым каждому подписчику сего журнала названием Варандей. На самом деле давным-давно я просто листал карту, увидел это название, и так оно мне понравилось, что при создании ЖЖ в декабре 2007 года я взял его себе на позывной. Дальше популярность моего блога и посёлка Варандей начали расти пропорционально, хотя и в разном, конечно, масштабе. Собственно, Варандей представлял собой два посёлка - основанное в 1930-е годы оленеводческое село Старый Варандей, почти опустевшее в 1990-х, и выросший из базы геологов в 1970-х годах Новый Варандей. Там вроде даже есть постоянные жители, наподобие чернобыльских самосёлов вернувшиеся вопреки воле ЛУКойла в дома без коммуникаций, но сейчас Варандей - экономический центр Ненецкого автономного округа, вышедшего по средней зарплате на первое место в России. Ведь нефть мало добыть - её надо как-то вывезти, причём желательно подешевле, и на Варандее в 2008 году был введён в строй нефтеналивной терминал, представляющий собой гигантскую колонку в 22 километрах от берега, к которой подходят глубоководные танкеры. Варандейский порт стал своеобразной крышкой Тимано-Печерской нефти, и его запуск как бы откупорил её. На 2015-й год грузооборот Варандейского порта составил 22 миллионна тонн, это больше половины от грузооборота, например, Риги или Одессы. Меня, конечно, раз уж назвался Варандеем, в эту поездку все туда сватали... но в итоге не сложиось: первоначальный план доехать туда из Каратайки по льду Хайпудырской губы был крайне скептически встречен амдерминскими пограничниками (они же выполняли и роль МЧС), а крюк по Большеземельской тундре группа (хотя и не вся) сочла слишком большим для того, что мы на Варандее увидим. Так что за фотографиями (летними) отсылаю к sevprostor, а сам довольствуюсь лишь указателем на зимнике:
16.
На заднем плане кадра выше - лагень дорожников, обязательная часть пейзажа зимников. А к ледяной трассе с асфальтоподобной отсыпкой добавляется теперь и трубопровод:
17.
Такими Большеземельская тундра вдоль дорог буквально опутана, это куда дешевле бензовозов, но к тому же Сарембою, видимо, трубу ещё не провели:
18.
Кое-где в этой паутине - узлы, правильного названия которых я точно не знаю:
19.
А вот вдоль трубы ползёт гусеничный трактор, и - обратите внимание - свою бытовку тащит за собой. Ещё один экзотический вид северной техники, ещё более тяжёлой, чем вездеходы - это санно-тракторные поезда, по легенде создававшиеся чуть ли не для освоения Луны и исправно работающие даже в Антарктиде, доставляя полярников на легендарную станцию "Восток". Этот агрегат можно сравнить с путейской мотрисой, а бывают и полноценные "товарняки" из десятка вагонов, вот только скорость их 3-4км/ч - меньше, чем у неспешного пешехода.
20.
Но тундра за трубой всё такая же белая и бескрайняя, и кое-где у дороги мелькают балки и каркасы ненецких чумов:
21а.
"Мы приедем прямо в стадо!" - обещал нам ещё в Усть-Каре на кухне за навагой механик Сергей из штабной машины. Он единственный из команды знал эти края как свои пять пальцев, где-то тут у него есть свой балок для охоты и рыбалки на мелких, не заражённых рыбьими червями речках. И пол-поездки он с воодушевлением рассказывал нам, как мы завернём к его знакомым ненцам - настоящим, нетуристическим оленеводам, каслающим на пастбищах Чёрной реки и не очень-то идущих на контакт с чужими. Рассказывал об устройстве оленьего стада с тремя пасущимися вдали друг от друга частями - хоры (быки-производители), хабты (кастрированные быки) и важенки (оленихи с телятами), о каких-то нюансах охоты, быта, передвижения... Он говорил, что если на Земле случится ядерная война - то лучше всего её переживут ненцы. В общем, в какой-то момент мы съехали с зимника и нырнули по замёрзшей речке под трубопровод:
21.
Обратите внимание на следы - песцы снуют и дволь зимника... А мы вновь углубились в Белое Безмолвие, которого до цели было километров двадцать. Но что ещё рассказать о тундре сверх того, что было в прошлых частях? Бугры пучения и впадины-аласы, зайцы, куропатки и полярные совы, карликовые леса по колено человеку, невредимыми встающие из под резиновых колёс наших машин... Мы ехали вдоль накатанной снегоходной тропы, мимо проплывали то балок, то шалаш... а я начинал что-то подозревать - тропы выглядела накатанной, но под тем же Надымом, когда оленеводы подошли к городу, снегоходы сновали по ней по несколько раз за час, тут же мы не видели никого не встречного, ни попутного.
22а.
"Стойбище" встретило нас пустым балком и заметёнными следами. Снегоходка уходила дальше, но это могло быть и десять, и сто километров. Я в бешенстве пнул сапогом наст - именно из-за него олени ушли куда-то в другое место, где можно докопаться до ягеля под более рыхлым снегом. Связаться с оленеводами не было никакой возможности - у них, конечно, есть спутниковый телефон, но он обычно выключен, и звонят с него (по 170 рублей за минуту) не им, а они. Подавлена оказалась вся группа: у одних слетел напрасно день, который можно было бы потратить с большей пользой, другие (как я) понимали, что шанса попасть к настоящим оленеводам с нечуждым для них человеком (а значит - некоторой степенью доверия) второй раз может не выпасть.
22.
Водители, как обычно в непонятной ситуации, засели обедать. Мы принесли в балок припасённые для оленеводов продукты и с согласия Сергея забрали оттуда оленью шкуру - такой вот натуральный обмен и безналичный рассчёт. Стойбище без оленей я показывал под Антипаютой, оленей без стойбища - под Надымом, в том числе на Дне оленевода. А вот всё вместе так и не задалось...
23.
Так, ни с чем, мы и покинули стойбище. В какой-то момент далеко в снегу я увидел нечто, но уже не помню почему, не попросил притормозить. Фотография ультразумом, однако, вышла совершенно не резкой, и я теперь теряюсь в догадках, что там - ржавая заглушка скважины или сядэй - ненецкий идол. Теоретически последних немало на Чёрной реке. Религия ненцев исключительно закрытая, святилища они создавали в как можно более глухих местах, и единственного в своей жизни аутентичного сядэя я видел пока что лишь в сыктывкарском музее.
23а.
Машины ехали в закат... Пожалуй самый интересный полярный "спецеффект" после северных сияний - это "тройное Солнце", его отражения в микроскопических кристалликах воздушного льда. На морозе иногда по бокам возникают два полноценных Солнцах, но в те дни было относительно тепло, и потому появились лишь радужные огоньки.
24.
Я думал, что дальше будет особо красиво - но солнце ушло не за горизонт, а медленно и печально истлело в дымке. Такой эффект я прежде видел в Кызылкумах, но там была пыль, а что здесь - даже не знаю.
25.
Уже затемно, перевалив очередные мусюры (так тут называют холмистые гряды), очередные каньоны без скал да ещё один зимник, мы достигли места ночлега - базы дорожников из свезённых на зиму балков.
26.
Здесь мы встретили XPEN незнакомой прежде конструкции - как позже нам рассказали в Усинске, на базе белорусского агровездехода "Роса". Эта база принадлежит компании "Аметист", занимающейся обслуживанием северных дорог, и именно в ней работали водителями Николай и Раджаб, прежде чем создали свою машину под те же нужды.
27.
Пока решали, "кто с кем спит" (так мы называли ежевечерние споры о том, кому удалиться из кузова на ночь - нас было шестеро, а он вмещал лишь пятерых), мы с Ольгой пошли в административный балок погреться. Там работал телевизор, и я узнал, что сирийская армия вот-вот освободит Пальмиру и что в Бельгии взорвали аэропорт... удивительно было отсюда думать о том, что есть и Пальмира, и Бельгия. Двое мужиков из нашей группы пошли в баню первыми, но натопили так, что мне поплохело уже в предбаннике. В итоге мы пошли к жилым балкам за сопкой, да по дороге успели заблудиться и вывезла нас в итоге та самая "Роса" с кадра выше - идти с полкилометра, но не случайно рабочие называют этот путь "перевалом Дятлова"!. Луна медленно ползла вверх по световому столбу...
27а.
Первым делом мы наведались в столовую, которую здесь называют "котлобак". Там за 100-150 рублей набрали макарон, печёночных котлет, лимонада и кампота, да разговорились с поворихами. "У мужиков две радости - баня и котлобак, а у бабы - только баня!" - рассмеялись те в ответ. Обе поворихи из Кировской области, работают здесь непрерывно с ноября, причём в две смены - то есть с 4 утра до десяти вечера. Платят за это 40 тысяч в месяц - конечно, в разы больше, чем в родном городке, но явно маловато, и не исключаю, что работать непрерывной вахтой они вызвались сами, потому что иначе на месяц выходило бы уже не 40 тысяч, а 20. Однако, на судьбу они не жалуются и не унывают, и как мне показалось с их слов - тут неплох человеческий климат...
28.
Балки, то есть жилые вагончики, снаружи выглядят так:
29.
Внутри - общая кухня и две комнаты, похожие на вагонные купе (только со шкафчиками). Чистенько, но очень тесно и душно, и в общем плохо представляю, как в таких прожить несколько месяцев. Туалет общий на улице, типа "сортир" с обогревателем, мыться - в бане, два дня мужских - один женский. Впрочем, сливной канализации и душа вполне может не быть и в домах этих людей "на земле", а тут куда больше платят и куда честнее отношения между людьми.
30.
Чтобы вечером быть в Нарьян-Маре, мы встали в 4 утра. Рассвет на "перевале Дятлова": длинное тонкое Солнце встаёт над балками и машинами, над горой земли для отсыпки, над следами песцов и колёс. Страна работает:
31.
В снегу у лагеря вдруг обнаружилось целое стадо куропаток... Это вот за таких тушек мужики из Каратайки (см. прошлую часть) поймали в капкан полярную сову, которую мы, выкупив у них, пытались выходить. Она умерла, пока мы ночевали, именно здесь...
32.
Между тем, тундра на нашем пути начала понемногу меняться. Появились деревья:
33.
Их всё больше, они всё стройнее и выше:
34.
Иногда на горизонте возникает целый лес!
35.
Так, дорогами нефтяников, мы достигли Харьяги - посёлка на полпути из Нарьян-Мара в Усинск, куда со стороны последнего даже ведёт бетонная дорога. Вернее, Харьяга - это река, а посёлок официально Харьягинский - но кто его так называет?
36.
Сейчас тут живут исключительно вахтовики: Харьягинское месторождение, открытое в 1970-м году, в Ненецком округе второе по величине после Хыльчую.
37.
Однако мне Харьяга более известна по заметкам удалых автостопщиков, по морозам с дальнобойщиками и вахтовками, включая бензовозы, которым брать пассажиров запрещено, прорывающиеся в Нарьян-Мар, прославленный ещё в 1995 году одной из первых экспедиций a-krotov. Говорят, тут есть даже культовое кафе "Наташа", где водилы обедают, а стопщики впрашиваются, но мы ничего похожего на кафе не приметили.
38.
Вот так добывают российскую нефть, а значит некоторое количество денег каждого из нас:
39.
Оставив на "своей" базе в Харьяге надоевший прицеп, мы взяли курс на Нарьян-Мар по старому зимнику-"хайвею", пожалуй самому известному в России на пару с зимником Салехард-Надым. Обратите внимание на сугробы левее дороги - это ни что иное, как накатанная тракторами изгородь от перемётов:
40.
Кое-где мелькают мосты, иногда для нас открытые, а иногда нет - как и между Салехардом и Надымом тут строится трасса. Какой зимник окажется самым известным, когда эти два превратятся в круглогодичные дороги?
41.
Но вряд ли по рассказу чувствуется, сколь изнуряющим был этот путь! Километры, километры, километры, одни и те же тряска и рёв мотора, одни и те же снега за окном, одни и те же переговоры шофёров по рации, одно и то же "Ылё!" ("алло" то есть) нашего водителя Антона... Ожидание поломки и простоя, мысль о том, что снова придётся спать в тесноте и кто-то один из кузова должен будет искать себе другое место. Мы с Ольгой в основном ехали в кабине, поочереди на пассажирском сидении или засыпая на лавке за ним.
42.
Напоследок - вот такой этюд с обратного пути. Мы заезжали на базу за уже упоминавшимся прицепом, сделав небольшой крюк, и уже по дороге к основной трассе, задремав, я проснулся от восклицания Антона "Ведь только что же ехал!". На обочине колёсами кверху лежал "Камаз" или что-то на него похожее, и действительно двадцать минут назад тут ничего не лежало. Вооружившись фонарями, я вылез и обошёл машину, увидев за её лобовым стеклом водителя, стоявшего в полный рост поперёк кабины и пытающегося открыть дверь. Я поинтересовался вежливо, нужна ли помощь, на что камазист ответил, что он уже своим позвонил и скоро за ним приедут, а потом вылез через дверь, как через люк.
43.
В следующей части - про Нарьян-Мар, столицу всех этих тундр.
ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
Видеотрейлер экспедиции.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Усинск. Нефтеград в Коми.
Длинный и малолюдный Ненецкий автономный округ разделён Печорой практически напополам: слева - Малоземельская тундра и Канин полуостров, справа - Большеземельская тундра и Югорский полуостров, по трём единственным сёлам которого ( Усть-Кара, Амдерма и Каратайка) мы ехали в прошлых частях. Но от Каратайки до Нарьян-Мара ещё полтысячи километров через всю Большеземельскую тундру, и в эти два дня пути мы увидели, как наполняют российский бюджет, как живут на северах рабочие, как не надо искать оленеводов и как Варандей не попал на Варандей.
Река Каратаиха, в двадцати километрах от устья которой стоит показанная в прошлой части Каратайка разделяет скалистый Югорский полуостров и мягкую болотистую Большеземельскую тундру, которая для Севера - что Дикое поле для Юга. Мы пересели в Xpen с прицепом, в его кузове по сравнению с нашей чинной компанией было шумно и весело. Народ устроил игру "Правда или вызов", и как раз тогда, когда дело дошло до неприличных вопросов, в заиндевелом окне вдруг показался яркий свет. За пять дней пути я успел привыкнуть, что единственные огни в тундре принадлежат другим двум машинам нашего каравана, но сам оттенок был на них непохож - в темноте светил огненный факел. Мы приехали на буровую:
2.
Это Сарембой, одно из множества нефтяных месторождений, обустраивающихся одно за другим в Большеземельской тундре. Конкретно здесь начали бурить в 2015 году, нисколько не смущаясь обвала цен на нефть.
2а.
Мне казалось, что воздух здесь чуть-чуть теплее, хотя всё равно в глубоком минусе - но факел ли его подогревал или просто началась оттепель - я так и не понял.
3.
Шум факела тонул в рёве моторов целого стада бензовозов, ждущих своей очереди. Туда-сюда среди машин и ламп сновали тёмные фигурки рабочих и водителей, а далеко по тундрам сверкали фонари других скважин. Наши водители тут же устроились на ночь в какой-то балок, да и нам ночевать рядом с другими людьми, с машинами и столовой после ночей в тундре было как-то веселее:
4.
А выйдя утром поутру, я вздрогнул - в пространстве без кустов и деревьев глаз не всегда адекватно оценивает расстояние и масштаб, и потому на доли секунды мне показалось, что на меня бежит белый медведь. Затем стало ясно, что это просто песец:
5.
Песцов я видел в детстве на Командорских островах - по семейной легенде, они там меня чуть не съели, и во всяком случае я хорошо помню горящие глаза этих шавок, в сущности тех же шакалов. Летом они серые и облезлые, зато зимой в густом белом меху по-настоящему красивы. Но шакалий образ жизни непреодолим - песцы толкутся у балков, выискивая там объедки, и за два дня пути по Большеземельской тундре встретятся нам ещё не раз. А вот как буровая выглядит при свете дня, и бензовозы всё так же фырчат, часами не выключая двигатель на морозе, в ожидании своей порции нефти:
6.
Ещё в копилку вездеходов - "Четра", современная модель, выпускаемая тракторными заводами в Челябинске, Чебоксарах и Кургане.
7.
В одном из балков - крошечная рабочая столовая, где впрочем мы перекусить уже не успели. Из меню завтрака самое дорогое блюдо (творожная запеканка) стоило 57 рублей, хотя отсутствие мяса в завтраке для мужиков, вкалывающих на морозе, мне кажется мягко говоря странным.
8.
Собственно скважина:
9.
И факел, который можно разглядывать бесконечно. Что интересно - на нас тут было абсолютно ноль внимания: если уж мы сюда забрались - значит, видимо, так и должно быть.
10.
Ещё одна вышка поодаль - их тут целая россыпь, ведь месторождения, то есть подземные линзы нефти в порах земли, могут простираться на десятки километров:
11.
В сущности, Белое Безмолвие кончилось вместе с Югорским полуостровом - Большеземельская тундра вся исполосована мощными ЛУКойловскими зимниками, на которых непрерывно работает техника - такое я уже видел на зимнике-"автобане" Салехард-Надым.
12.
Трафик этих зимников весьма узнаваем - бензовозы, грузовики с оборудованием да чёрные джипы начальства. На этом фото вместо последних наш штабной зеленваген:
13.
Вышки тут и там - здесь нет месторождений-сверхгигантов, но относительно небольших - десятки. Всё это вместе, по обе стороны Печоры от Баренцева моря до Ухты, называется Тимано-Печерская нефтегазовой провинцией, и если Ямал и Югра - Третье Баку, то это уже Четвёртое:
14.
А сверхгиганты все на шельфе, и пока в Баренцевом море запущена лишь одна буровая платформа "Приразломная", которую мне довелось в своё время увидеть в Мурманске перед отправкой на шельф. Она строилась в 1995-2011 годах (причём подозреваю 9/10 работ были сделаны за посленюю 1/10 часть этого срока) на базе норвежской платформы "Хаттон" 1980-х годов, от которой в ней осталась верхняя часть с жилыми модулями. На шельф её отбуксировали в 2011 году, а в 2013-м она прославилась на весь мир нападением "гринписовцев", впоследствии удивлявших уголовников из мурманского СИЗО неведомой статьёй "пиратство". В том же 2011-м году "Газпром" обсуждал планы сделать печальную Териберку нефтегазовым портом - самым ценным из месторождений полярного шельфа считается Штокман в 600 километрах от мурманского берега... но при нынешних ценах на углеводороды туда доберутся нескоро.
15. Мурманск, июль-2011.
Ну а центр всей этой системы в Ненецком округе - посёлок с хорошо знакомым каждому подписчику сего журнала названием Варандей. На самом деле давным-давно я просто листал карту, увидел это название, и так оно мне понравилось, что при создании ЖЖ в декабре 2007 года я взял его себе на позывной. Дальше популярность моего блога и посёлка Варандей начали расти пропорционально, хотя и в разном, конечно, масштабе. Собственно, Варандей представлял собой два посёлка - основанное в 1930-е годы оленеводческое село Старый Варандей, почти опустевшее в 1990-х, и выросший из базы геологов в 1970-х годах Новый Варандей. Там вроде даже есть постоянные жители, наподобие чернобыльских самосёлов вернувшиеся вопреки воле ЛУКойла в дома без коммуникаций, но сейчас Варандей - экономический центр Ненецкого автономного округа, вышедшего по средней зарплате на первое место в России. Ведь нефть мало добыть - её надо как-то вывезти, причём желательно подешевле, и на Варандее в 2008 году был введён в строй нефтеналивной терминал, представляющий собой гигантскую колонку в 22 километрах от берега, к которой подходят глубоководные танкеры. Варандейский порт стал своеобразной крышкой Тимано-Печерской нефти, и его запуск как бы откупорил её. На 2015-й год грузооборот Варандейского порта составил 22 миллионна тонн, это больше половины от грузооборота, например, Риги или Одессы. Меня, конечно, раз уж назвался Варандеем, в эту поездку все туда сватали... но в итоге не сложиось: первоначальный план доехать туда из Каратайки по льду Хайпудырской губы был крайне скептически встречен амдерминскими пограничниками (они же выполняли и роль МЧС), а крюк по Большеземельской тундре группа (хотя и не вся) сочла слишком большим для того, что мы на Варандее увидим. Так что за фотографиями (летними) отсылаю к sevprostor, а сам довольствуюсь лишь указателем на зимнике:
16.
На заднем плане кадра выше - лагень дорожников, обязательная часть пейзажа зимников. А к ледяной трассе с асфальтоподобной отсыпкой добавляется теперь и трубопровод:
17.
Такими Большеземельская тундра вдоль дорог буквально опутана, это куда дешевле бензовозов, но к тому же Сарембою, видимо, трубу ещё не провели:
18.
Кое-где в этой паутине - узлы, правильного названия которых я точно не знаю:
19.
А вот вдоль трубы ползёт гусеничный трактор, и - обратите внимание - свою бытовку тащит за собой. Ещё один экзотический вид северной техники, ещё более тяжёлой, чем вездеходы - это санно-тракторные поезда, по легенде создававшиеся чуть ли не для освоения Луны и исправно работающие даже в Антарктиде, доставляя полярников на легендарную станцию "Восток". Этот агрегат можно сравнить с путейской мотрисой, а бывают и полноценные "товарняки" из десятка вагонов, вот только скорость их 3-4км/ч - меньше, чем у неспешного пешехода.
20.
Но тундра за трубой всё такая же белая и бескрайняя, и кое-где у дороги мелькают балки и каркасы ненецких чумов:
21а.
"Мы приедем прямо в стадо!" - обещал нам ещё в Усть-Каре на кухне за навагой механик Сергей из штабной машины. Он единственный из команды знал эти края как свои пять пальцев, где-то тут у него есть свой балок для охоты и рыбалки на мелких, не заражённых рыбьими червями речках. И пол-поездки он с воодушевлением рассказывал нам, как мы завернём к его знакомым ненцам - настоящим, нетуристическим оленеводам, каслающим на пастбищах Чёрной реки и не очень-то идущих на контакт с чужими. Рассказывал об устройстве оленьего стада с тремя пасущимися вдали друг от друга частями - хоры (быки-производители), хабты (кастрированные быки) и важенки (оленихи с телятами), о каких-то нюансах охоты, быта, передвижения... Он говорил, что если на Земле случится ядерная война - то лучше всего её переживут ненцы. В общем, в какой-то момент мы съехали с зимника и нырнули по замёрзшей речке под трубопровод:
21.
Обратите внимание на следы - песцы снуют и дволь зимника... А мы вновь углубились в Белое Безмолвие, которого до цели было километров двадцать. Но что ещё рассказать о тундре сверх того, что было в прошлых частях? Бугры пучения и впадины-аласы, зайцы, куропатки и полярные совы, карликовые леса по колено человеку, невредимыми встающие из под резиновых колёс наших машин... Мы ехали вдоль накатанной снегоходной тропы, мимо проплывали то балок, то шалаш... а я начинал что-то подозревать - тропы выглядела накатанной, но под тем же Надымом, когда оленеводы подошли к городу, снегоходы сновали по ней по несколько раз за час, тут же мы не видели никого не встречного, ни попутного.
22а.
"Стойбище" встретило нас пустым балком и заметёнными следами. Снегоходка уходила дальше, но это могло быть и десять, и сто километров. Я в бешенстве пнул сапогом наст - именно из-за него олени ушли куда-то в другое место, где можно докопаться до ягеля под более рыхлым снегом. Связаться с оленеводами не было никакой возможности - у них, конечно, есть спутниковый телефон, но он обычно выключен, и звонят с него (по 170 рублей за минуту) не им, а они. Подавлена оказалась вся группа: у одних слетел напрасно день, который можно было бы потратить с большей пользой, другие (как я) понимали, что шанса попасть к настоящим оленеводам с нечуждым для них человеком (а значит - некоторой степенью доверия) второй раз может не выпасть.
22.
Водители, как обычно в непонятной ситуации, засели обедать. Мы принесли в балок припасённые для оленеводов продукты и с согласия Сергея забрали оттуда оленью шкуру - такой вот натуральный обмен и безналичный рассчёт. Стойбище без оленей я показывал под Антипаютой, оленей без стойбища - под Надымом, в том числе на Дне оленевода. А вот всё вместе так и не задалось...
23.
Так, ни с чем, мы и покинули стойбище. В какой-то момент далеко в снегу я увидел нечто, но уже не помню почему, не попросил притормозить. Фотография ультразумом, однако, вышла совершенно не резкой, и я теперь теряюсь в догадках, что там - ржавая заглушка скважины или сядэй - ненецкий идол. Теоретически последних немало на Чёрной реке. Религия ненцев исключительно закрытая, святилища они создавали в как можно более глухих местах, и единственного в своей жизни аутентичного сядэя я видел пока что лишь в сыктывкарском музее.
23а.
Машины ехали в закат... Пожалуй самый интересный полярный "спецеффект" после северных сияний - это "тройное Солнце", его отражения в микроскопических кристалликах воздушного льда. На морозе иногда по бокам возникают два полноценных Солнцах, но в те дни было относительно тепло, и потому появились лишь радужные огоньки.
24.
Я думал, что дальше будет особо красиво - но солнце ушло не за горизонт, а медленно и печально истлело в дымке. Такой эффект я прежде видел в Кызылкумах, но там была пыль, а что здесь - даже не знаю.
25.
Уже затемно, перевалив очередные мусюры (так тут называют холмистые гряды), очередные каньоны без скал да ещё один зимник, мы достигли места ночлега - базы дорожников из свезённых на зиму балков.
26.
Здесь мы встретили XPEN незнакомой прежде конструкции - как позже нам рассказали в Усинске, на базе белорусского агровездехода "Роса". Эта база принадлежит компании "Аметист", занимающейся обслуживанием северных дорог, и именно в ней работали водителями Николай и Раджаб, прежде чем создали свою машину под те же нужды.
27.
Пока решали, "кто с кем спит" (так мы называли ежевечерние споры о том, кому удалиться из кузова на ночь - нас было шестеро, а он вмещал лишь пятерых), мы с Ольгой пошли в административный балок погреться. Там работал телевизор, и я узнал, что сирийская армия вот-вот освободит Пальмиру и что в Бельгии взорвали аэропорт... удивительно было отсюда думать о том, что есть и Пальмира, и Бельгия. Двое мужиков из нашей группы пошли в баню первыми, но натопили так, что мне поплохело уже в предбаннике. В итоге мы пошли к жилым балкам за сопкой, да по дороге успели заблудиться и вывезла нас в итоге та самая "Роса" с кадра выше - идти с полкилометра, но не случайно рабочие называют этот путь "перевалом Дятлова"!. Луна медленно ползла вверх по световому столбу...
27а.
Первым делом мы наведались в столовую, которую здесь называют "котлобак". Там за 100-150 рублей набрали макарон, печёночных котлет, лимонада и кампота, да разговорились с поворихами. "У мужиков две радости - баня и котлобак, а у бабы - только баня!" - рассмеялись те в ответ. Обе поворихи из Кировской области, работают здесь непрерывно с ноября, причём в две смены - то есть с 4 утра до десяти вечера. Платят за это 40 тысяч в месяц - конечно, в разы больше, чем в родном городке, но явно маловато, и не исключаю, что работать непрерывной вахтой они вызвались сами, потому что иначе на месяц выходило бы уже не 40 тысяч, а 20. Однако, на судьбу они не жалуются и не унывают, и как мне показалось с их слов - тут неплох человеческий климат...
28.
Балки, то есть жилые вагончики, снаружи выглядят так:
29.
Внутри - общая кухня и две комнаты, похожие на вагонные купе (только со шкафчиками). Чистенько, но очень тесно и душно, и в общем плохо представляю, как в таких прожить несколько месяцев. Туалет общий на улице, типа "сортир" с обогревателем, мыться - в бане, два дня мужских - один женский. Впрочем, сливной канализации и душа вполне может не быть и в домах этих людей "на земле", а тут куда больше платят и куда честнее отношения между людьми.
30.
Чтобы вечером быть в Нарьян-Маре, мы встали в 4 утра. Рассвет на "перевале Дятлова": длинное тонкое Солнце встаёт над балками и машинами, над горой земли для отсыпки, над следами песцов и колёс. Страна работает:
31.
В снегу у лагеря вдруг обнаружилось целое стадо куропаток... Это вот за таких тушек мужики из Каратайки (см. прошлую часть) поймали в капкан полярную сову, которую мы, выкупив у них, пытались выходить. Она умерла, пока мы ночевали, именно здесь...
32.
Между тем, тундра на нашем пути начала понемногу меняться. Появились деревья:
33.
Их всё больше, они всё стройнее и выше:
34.
Иногда на горизонте возникает целый лес!
35.
Так, дорогами нефтяников, мы достигли Харьяги - посёлка на полпути из Нарьян-Мара в Усинск, куда со стороны последнего даже ведёт бетонная дорога. Вернее, Харьяга - это река, а посёлок официально Харьягинский - но кто его так называет?
36.
Сейчас тут живут исключительно вахтовики: Харьягинское месторождение, открытое в 1970-м году, в Ненецком округе второе по величине после Хыльчую.
37.
Однако мне Харьяга более известна по заметкам удалых автостопщиков, по морозам с дальнобойщиками и вахтовками, включая бензовозы, которым брать пассажиров запрещено, прорывающиеся в Нарьян-Мар, прославленный ещё в 1995 году одной из первых экспедиций a-krotov. Говорят, тут есть даже культовое кафе "Наташа", где водилы обедают, а стопщики впрашиваются, но мы ничего похожего на кафе не приметили.
38.
Вот так добывают российскую нефть, а значит некоторое количество денег каждого из нас:
39.
Оставив на "своей" базе в Харьяге надоевший прицеп, мы взяли курс на Нарьян-Мар по старому зимнику-"хайвею", пожалуй самому известному в России на пару с зимником Салехард-Надым. Обратите внимание на сугробы левее дороги - это ни что иное, как накатанная тракторами изгородь от перемётов:
40.
Кое-где мелькают мосты, иногда для нас открытые, а иногда нет - как и между Салехардом и Надымом тут строится трасса. Какой зимник окажется самым известным, когда эти два превратятся в круглогодичные дороги?
41.
Но вряд ли по рассказу чувствуется, сколь изнуряющим был этот путь! Километры, километры, километры, одни и те же тряска и рёв мотора, одни и те же снега за окном, одни и те же переговоры шофёров по рации, одно и то же "Ылё!" ("алло" то есть) нашего водителя Антона... Ожидание поломки и простоя, мысль о том, что снова придётся спать в тесноте и кто-то один из кузова должен будет искать себе другое место. Мы с Ольгой в основном ехали в кабине, поочереди на пассажирском сидении или засыпая на лавке за ним.
42.
Напоследок - вот такой этюд с обратного пути. Мы заезжали на базу за уже упоминавшимся прицепом, сделав небольшой крюк, и уже по дороге к основной трассе, задремав, я проснулся от восклицания Антона "Ведь только что же ехал!". На обочине колёсами кверху лежал "Камаз" или что-то на него похожее, и действительно двадцать минут назад тут ничего не лежало. Вооружившись фонарями, я вылез и обошёл машину, увидев за её лобовым стеклом водителя, стоявшего в полный рост поперёк кабины и пытающегося открыть дверь. Я поинтересовался вежливо, нужна ли помощь, на что камазист ответил, что он уже своим позвонил и скоро за ним приедут, а потом вылез через дверь, как через люк.
43.
В следующей части - про Нарьян-Мар, столицу всех этих тундр.
ARCTIC CHELLENGE-2016
Предыдущая часть - Надым, День оленевода и Мёртвая дорога.
Обзор поездки и оглавление серии.
Видеотрейлер экспедиции.
XPEN на дорогах Крайнего Севера. О нашем средстве передвижения.
Дорога через Белое Безмолвие
Хальмер-Ю. Мёртвый город за Воркутой.
Югорский полуостров. Усть-Кара.
Югорский полуостров. Амдерма.
Югорский полуостров. Каньонами до Каратайки.
Нефть и дороги Большеземельской тундры.
Нарьян-Мар. Город в устье Печоры.
Буран-day в Нарьян-Маре.
Пустозерск. Древнерусский Край Земли.
Усинск. Нефтеград в Коми.