Зона отчуждения. Часть 5: сёла и самосёлы
В прошлых частях я рассказал о Зоне отчуждения в целом, о ЧАЭС, о таких непохожих друг на друга Чернобыле и Припяти... но кроме двух городов Чернобыльская катастрофа накрыла около 230 селений в Киевской и Житомирской областях и примерно столько же в Беларуси. И если на белорусской стороне заражённые сёла в основном снесли и закопали, на украинской большинство из них так и стоит, зарастая лесом. Но кое-где в этих пустых деревнях можно увидеть ухоженные дома с покрашенными ставнями и тропикой к воротам - это "самосёлы". Так называют людей, самовольно вернувшихся в Зону отчуждения из эвакуации, в обход блокпостов партизанскими тропами, в большинстве своём старики, помнившие войну и не забывшие навыков жизни в земле, в одночасье ставшей "чужой". Слово "самосёл" многим кажется оскорбительным и циничным, ведь эти люди живут в родных дома и на родной земле. Их было чуть более тысячи, сейчас осталось менее двухсот, а остальные умерли в основном от обыкновенной старости или даже решились уйти на Большую землю. Двое - старик со старухой - живут даже в 10-километровой зоне.
Заброшенные деревни в Зоне отчуждения попадаются постоянно, особенно если свернуть с главной дороги, и откровенно говоря их вид не удивит человека, выросшего в русском Нечерноземье. Да, это утверждение донельзя в стиле топоблоггеров-истеричек, но это так - псковская или костромская глубинка визуально очень похожа на чернобыльскую. Вот только дороги тут очень необычные - почти без колдобин, но с прорастающей сквозь асфальт травой, да мусора по обочинам не увидеть:
2.
Мы остановились на полчаса в деревне с донельзя полесским названием Рудня-Вересня по дороге к заброшенном пионерлагерю "Сказочный".
3.
Полесье - вообще особенный край. Тут живут не украинцы и не белорусы, а "тутэйши" ("здешние") - народ с очень запоминающейся внешностью и непонятным говором. Атмосфера сельского Полесья очень точно передана Куприным в его "Олесе", мне даже нечего добавить. Леса в пойме Припяти столь глухи, что даже армии вермахта не могли из-за них соединиться. И в общем, полесские деревни видятся мне этаким собирательным образом восточно-славянской цивилизации. Вот такое кадры вполне могли быть сняты и на Украине, и в Беларуси, и в Латгалии, и в Республике Коми, и на Волге, и в предгорьях Алтая.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
Дома попадаются даже с резными наличниками:
10.
11.
Интересно, что Чернобыльская земля была и одним из "старообрядческих анклавов" - три таковых (ещё Ветка в Гомельской области и Стародубье в Брянской) слагали крупный "архипелаг", бывший колыбелью беглопоповства (то есть староверов-поповцев, не принявших в 1830-е годы Белокриницкого согласия и в ХХ веке объединившихся в своё, Новозыбковское согласие). Староверы в окрестностях Чернобыля составляли 15% населения, жили в основном на левом берегу Припяти, где в бывшем селе Замошня сохранилось архаичного вида кладбище и руины монастыря.
12.
Есть тут и несколько сельских церквей, в том числе деревянная Михаила Архангела (1800) в селе Красное. Самая старая церковь Зоны - Воскресенская (1760) в селе Толстый Лес, была типичной для украинского деревянного зодчества "трёхсрубкой", пережила и воинствующий атеизм, и войну, и саму катастрофу, но сгорела в 1996 году.
Куда лучше церквей в Зоне сохранились кладбища, на одно из которых - бывшего села Ямполь - мы заезжали в последний день. Подобные, типично полесские кладбища с грубыми деревянными крестами я видел и раньше - например, в белорусском Турове.
13.
Раз в год Зону открывают для всех желающих - "на гробки", то есть в дни поминовения усопших в середине мая. Кладбища тут ухожены и не забыты, и я бы сказал - выглядят куда лучше многих кладбищ Большой земли. Для многих эвакуированных эти могилы - последняя ниточка, связующая с родной землёй.
14.
15.
16.
17.
А вот подозрительная яма на краю погоста - видимо, некоторые решились эту "ниточку" порвать и перезахоронили своих родственников на Большой земле. Обратите внимание, кстати, и на то, какая в Полесье песчаная почва - она очень неплодородна, отсюда и полесское безлюдье. И увы, "чернобыльский след" стал такой же неотъемлемой частью Полесья, как лесные хутора, ведьмы, партизаны и деревянные церкви.
18.
Последним пунктом всего нашего путешествия в Зону отчуждения стало село Куловатое на её юго-восточном краю - разбитая дорога туда кажется бесконечной. Куловатое, вместе с соседними сёлами, входило в крупный совхоз, и как мне объяснил организатор, само по себе Куловатое "чистое", но другие деревни совхоза были "загрязнены", и власть сочла, что проще включить Куловатое в Зону и эвакуировать весь бывший совхоз. Ныне здесь живут 18 человек, то есть каждый десятый из самосёлов.
19.
У октрытой калитки нас встретила хозяйка. Мы называли её по имени отчеству, но отчество я забыл, а про себя с первых минут называл её не иначе как баба Ганя. Ещё выезжая из Киева, мы закупили продуктов и лекарств - например, я вёз большую пачку чая и пакет риса. Но надо было видеть, с какой искренней радостью баба Ганя встретила нас и кинулась обнимать каждого вышедшего из микроавтобуса! Этим людям жить здесь очень одиноко...
20.
Типично полесская хата:
21.
Интерьер примерно как в этнографическом музее, и что на дворе не 1950-е годы, напоминает лишь телевизор во второй комнаате:
22.
23.
24.
На лежанке у русской печи - вторая бабушка, тихая и малоподвижная. Её лицо не по-хорошему бледное - может, просто почти не выходит на улицу, а может быть и белокровие (лейкимия)...
25.
Самосёлов "легализовали" лишь в 1993 году, а почему их не депортировали раньше - я так и не понял, может какие-то юридические тонкости, а может просто было не до них. Самыми тяжёлыми были первые годы - без электричества, без пенсий (вернее, пенсии приходили на Большую землю по месту эвакуации), без регулярной медпомощи. Затем Украина смирилась с их присутствием - восстановили коммуникации, выдали на каждое село радиотелефон, поставили на всевозможные учёты по фактическому месту пребывания. Самосёлы получают пенсии (с "чернобыльской" надбавкой), раз в неделю к ним приезжает передвижной магазин, и даже на смену радиотелефонам пришли мобильники. Тем не менее, живут они в основном натуральным хозяйством ("картошку или ягоды им не покупайте - обидятся!"). Вода из колодца:
26.
26а.
Утварь, кабачки и куры - более крупной скотины тут, впрочем, не держат:
27.
28.
Стол с дозиметром - чернобыльский натюрморт. Тем не менее, фонят эти продукты меньше, чем магазинные в Киеве.
29.
Такой вот прощальный фуршет. На который, кстати, пришли и другие саосёлы - вот тут из-за бабы Гани выглядывает ещё одна бабушка:
30.
Говорят, в последнее время в Зоне стали появляться уже действительно "самосёлы" - то есть люди, самовольно захватывающие пустующую землю. Охрана периодически ловит черничников и грибников, которые всё это собирают отнюдь не себе, а на продажу - это в Киевской области имейте в виду! Ещё говорят, что в последнее время тут повадились выращивать коноплю наркоманы и наркоторговцы. Есть даже слух, что землю в этих лесах покупают и киевские "сильные мира сего" и строят тут себе дачи - мне несложно в это поверить, власть имущие у нас быстро борзеют до того, что перестают считаться с законами не только юридическими, но и природными. Но впрочем, никаких признаков всего перечисленного я в Зоне не наблюдал, так что не берусь утверждать о правомерности этих слухов.
31.
Напоследок решили погулять по селу. Прямо за оградой дома бабы Гани зарастает автобусная остановка:
32.
Подавляющее большинство хат всё же покинуты:
33.
За околицей партизанского вида болото - не могу отделаться от мысли, что в нём нашёл свою смерть хотя бы один "немецко-фашистский захватчик" в 1941-43 годах. В воспоминаниях самосёлов красной нитью прослеживается сравнение Чернобыльской катастрофы и Великой Отечественной войны, тем более на глухих хуторах иные и фрица-то ни разу не видели:
34.
Делянка:
35.
Интересно, что за здание и когда построено? Жёлтая стенка как будто даже дореволюционная:
36.
За оградой, под соснами, кладбище:
37.
Собственно село. В одном из этих дворов ещё парочка стариков махали нам рукой, звали в гости, и мне было жалко отказать им. Здесь много кошек, но не припомню собак.
38.
Здесь потрясающе чистый воздух, и тишина не мёртвая, как в Припяти, а звенящая, переливчатая, природная. После Припяти, после заброшенны станций, детсадов, пионерлагерей на всём это просто отдыхал глаз.
39.
И в этом парадокс. Мы, например, спокойно уходили из микроавтобуса, не запирая его. В Зоне отчуждения как-то очень быстро перестаёшь бояться людей. Да, невидимая смерть тут затаилась под ногами, но люди... Никто не враг.
40.
Ещё один аспект Зоны, о котором я ничего не напишу, так как не встречал - это сталкеры. Ничего внятного не сумел расспросить даже об их "городском фольклоре", который конечно должен быть, как и у всякой субкультуры... впрочем, "пока что у сталкеров никто не умирал, поэтому легенды о Чёрном Сталкере здесь нет". Говорят, потерянные и забытые вещи они считают "данью Зоне". С ними можно попасть на многие объекты, закрытые к легальному осмотру - типа РЛС "Дуга" (она же Чернобыль-2 и "Русский дятел"). Но всё же сталкерскую тему оставлю кому-нибудь другому.
Зону Отчуждения я покинул в довольно опустошённом состоянии, и ещё несколько дней чувствовал себя подавлено, да и физическая слабость была такой, что близкие даже забеспокоились, не облучился ли я где. Да, это место впечатляет - но лучше бы его не было, и нищий райцентр Чернобыль (11 тыс. жит.) не выделялся бы среди других полесских городков с красивыми названиями.
Чернобыльская зона отчуждения.
Общее.
Чернобыльская АЭС.
Чернобыль.
Припять.
Сёла и самосёлы.
Славутич.