ДЕРЕВЕНСКИЙ КИЛЛЕР
ДЕРЕВЕНСКИЙ КИЛЛЕР
Человек в телогрейке рубит дрова. Звук топора: тук-тук, тук-тук отражается в пустых бараках. Человек в куртке дергает за тросик бензопилы. Раз, другой, третий. Упор, замах, рывок. Наконец пила схватывается. Струя опилок летит на снег. Оконный проем скалится новыми выпилом.
-Деревенский киллер. Слыхал о таком? - как бы, между прочим, спрашивает Витек.
-Нет. А кто это? - интересуюсь я
Витька отсюда. Я - нет. Оба живем в Москве. Но сейчас мы здесь. Стоим высоко на кирпичной водокачке и наблюдаем, как двое мужиков распиливают поселок на дрова. Полено за поленом, балка за балкой, барак за бараком.
-Был тут чудик. Местная знаменитость. Про него в телеке сняли передачу.
-Расскажи?
Пахнет дымом и морозом. Приятный, жилой запах. Если не думать о том, из чего он получается.
-Один прыткий паренек, Венерки Штукатуровой сын, закончив школу, слонялся без дела. Работы нет и денег тоже. А жить надо. Поехал в город. В базарный день встал на рынке с нарисованным фломастером плакатом "Решаю вопросы".
Подходили люди. Интересовались вопросами жилищно-коммунальными. Пенсиями. Ценой на лекарства. Переживали по вопросам личным. Неразделенной любви. Водки и сглаза. Задавали вопросы философские: "Когда кончится бардак? Наступит ли кирдык Америке?"
Паренек отчаялся. Но тут, наконец, появился клиент - неустановленная следствием личность. У вопроса, заданного личностью, было имя и должность - начальник поселкового лесосклада Антипов.
Взяв задаток, паренек вернулся в поселок, заскочил за ружьем и пришел к Антипову. Тот ужинал вместе с женой. Открыл дверь. Паренек выстрелил. Жена закричала. Он привалил ее в подполе, налил себе водки, выпил и ушел.
На суде водка стала отягчающим обстоятельством. "Хладнокровный убийца." "Деревенский киллер." А это был обычный паренек, Штукатурихин сын.
Уехал на севера. Здесь, рядом, в соседний поселок. Стукнул охранника тяжелым и убег. Кругом брошенные деревни. Живи в любой. Застукали в одной, ушел в другую. Его уж и искать перестали, да сам нашелся. Спер пачку макарон из продуктового. Бежит с ними по улице Пельше. Навстречу наш участковый. Киллер бросил в него пачку, а участковый выстрелил из пистолета. Как видно, попал - снег был в крови и макаронах. Участковому прилепили звездочку. Деревенского же киллера с тех пор никто не видел.
-Здорово. И всё это было в телевизоре?
-Почти. Ты же знаешь журналистов. Говорят и показывают ерунду.
-Да. Хороших историй мало.
-Ты держись за меня! Я тут все истории знаю. Без меня ничего не случается.
-А кто еще знал этого киллера?
-Все. Да хоть Мишка. Бывший председатель.
И мы стали спускаться с башни. Лестница скрежетала и раскачивалась под нами.
Про башню эту, кстати, есть такая история. У Мишки в совхозе работал Митька Сорванцов. Сорванцов, в данном случае, - фамилия. Митьку по пьяни тянуло на подвиги. В город, на рыбалку, к бабам. Или, на худой конец, просто подраться. Но всего больше он любил залезть на верхотуру.
Отмечали день народного единства, переходящего в октябрьскую революцию. Митька с чьей-то красной майкой полез на башню. На верхней площадке, где мы только что стояли с Витьком, он взял майку в зубы, подтянулся и вылез на кровлю. Вывесил майку на громоотводе и спустился вниз.
В другое время никто б ничего не заметил, но на носу были выборы. Прошел слух, что власть в поселке перешла в руки коммунистов. В городе в это не верили. Но слухи множились. Когда заговорили о суверенитете поселка, из города были вынуждены отправить на места комиссию.
Еще на подъезде ее члены увидели болтающуюся над поселком тряпку и струхнули. Но отступать было некуда. Взяв в заложники главу поселения, они пошли к башне. Осмотрели, прикинули. Немного успокоились.
Приняли резолюцию: в связи со сложностью политического момента убрать революционный флаг с водокачки. Но кому исполнять? Послали за Сорванцовым. "Лезь!"- говорит глава. “Лезь!” - говорит комиссия. Митька снял шапку, глянул на башню. Перекрестился. “Трезвым” - говорит -"не залезу". Послали за водкой. Членам неймется: "Лейте ему полную, пусть лезет!" Но тут, наконец, оклемался глава. "А если сорвется? Кто за него отвечать будет?" Все молчат.
Разлили по стаканам. Выпили. Тряпка трепетала на ветру. "Жаль" - сказал председатель комиссии. "Жаль" - поддакнул глава. "Раньше, поди, на майские вешали?" - спросили члены. "Нет, башню еще при Совке забросили." - набрался храбрости Сорванцов. "Все равно жаль. Какая была страна!" - вздохнул председатель. Комиссия расселась по машинам и уехала.
По дороге к Мишке мы прошли магазин. Взяли буханку, нарезки и выпить. Бывший председатель копошился под замерзшим КрАЗом. Подсовывал под него тазы с углями.
-Бог в помощь, Мишенька! - поздоровался Витек с Мишкиными валенкам.
В поселке Мишка считается башковитым и очень от того уважаем. В бытность председателем он, вскорости после года, обещанного еще Хрущем, как дата начала коммунизма, отменил деньги. Вместо них платил совхозникам расписками. Тому было несколько причин. Во-первых по поводу происходящего в Москве говорили разное. Некоторые думали, что там и вправду наступил коммунизм. Другие просто считали, что москвичи зажрались. Во-вторых, деньги из Москвы приходить перестали, что могло говорить как о наступлении коммунизма, так и о том, что Москве стало совсем не до колхозников. А в-третьих, тратили деньги, пока они были, на вино, отчего вреда от них было больше, чем пользы. Мишкины же расписки отоваривали крупой, гречкой или макаронами. Но не водкой. Люди, поразмыслив, решили, что председатель - умный человек. Совхоз обанкротился, а репутация осталась.
Мы сидели у Мишки на кухне и слушали его рассуждения о киллере.
-Киллеров здесь нет и быть не может. Все киллеры в столице. Что должно быть у настоящего киллера? Яхта, дом на Канарах. А у этого паренька не было даже счета в банке. Значит кто он такой? Правильно. Шпа-на. Деревенская шпана. - Мишка убедился, что слова его произвели эффект и продолжил.
-Город и деревня в целом, одно и тоже. Но есть небольшие отличия. Ты, Витек, и ты, Андрюха. В городе вы - москвичи. А в деревне - москали. Так и с киллером. В городе он - понятие процессуальное. Заказчик, посредник, исполнитель. Но для деревни это сложно. Вот мы с вами соображаем на троих. Что это значит? Значит что мы - элита. Для большинства местных этот уровень культуры недоступен. Заказчик, посредник, исполнитель и собутыльники у нас - одно лицо.
- То есть, ты не веришь, что наш деревенский киллер стоял на базаре? - обиженно уточнил Витек.
-Конечно. - Мишка бросил взгляд в мою сторону. - Представь этот базар. Ящики с помидорами, ряды с женским бельем. И простого деревенского киллера. Куда ему ткнутся? К помидорам? Хачи сгрызут. К лифчикам? Квочки затопчут. Подумай, зачем было заказывать Антипова в городе? Эту гниду у нас каждый бы кончил. Ты. Я. Этот паренек. Кстати, как его звали?
-Не помню. Он сын Венерки Штукатуровой. Постой, он ведь из твоей лавки макароны спер?
-Какие макароны?
-Так в телевизоре сказали. Взял макароны в магазине за переездом и бросил их в участкового.
Мишка почесал затылок.
-Точно. Говорили. Но у меня макарон никто не брал. Водку брали. Пиво брали. А макарон нет.
-Может быть это были не макароны?
-Может быть это был не мой магазин?
-За переездом только твой. Он и в телевизоре был. Улица Пельше.
-Ерунда какая-то. - Мишка бросил тоскливый взгляд на застывший за окном КРАЗ и предложил: - Мужики, а не сходить ли вам к Палычу? Одной пол-литрой не разберешься. Палыч при исполнении. Он все разъяснит.
Цвик-цвик скрипел снег под ботинками. Вжик-вжик кушала поселок бензопила. Мы шли не застегнувшись, без шапок, обгоняя друг дружку. Путь наш пролегал мимо магазина.
-Какая-то нескладуха. Ты ж здесь, вроде бы, все истории знаешь? - бросил я на ходу.
-Ну.
-Что ну? Говорил, сам ему ружье заряжал.
-Да я его в глаза не видывал. Только по телевизору. И даже по телеку его не было. Штукатуриха в слезах, размытое фото и много незнакомых людей с черным прямоугольником над носом. Какая разница?
-Понимаешь, Вить. Придумать я сам что хочешь могу. Но нужно настоящее. Настоящих историй мало.
-А чем эта не настоящая? Журналистов из квартирок на Чистых в голову не бери. Здесь тоже можно жить в трех комнатах. И каждую зиму пилить одну из них на дрова. Представь? Что здесь журналюги увидели? Да хрен знает что! Могли спросить меня. Мишку. Палыча. Сорванцова. Глухонемую старуху Николавну. Здесь все всё знают. А показали какие-то черные квадратики. Но не ссы. Во всем разберемся.
-Договорились. Ты будешь Шерлоком, я Ватсоном. Или наоборот.
Палыча нашли в сельсовете. Он сидел в комнате с портретом президента. Посреди комнаты стояли два табурета. На табуретах лежал гроб. На крышке гроба - милицейская фуражка.
-Старушку хороним. - предупредил наш вопрос Палыч. - На сельсоветский кошт.
Я осторожно отодвинул крышку и заглянул внутрь гроба. Там было пусто. Облегченно вздохнул. Закрыл ее. Витек плюхнул на гроб закусь. Палыч достал рюмки. Придвинул стулья. Расстегнув куртку, выкатил пузо в гимнастерке.
-Одна гражданочка. - начал Палыч - Полезла третьего дня в печку. У нее бани нет. Точнее, не было. Нагрела в чугуне воды. Взяла с собой веник. Закрылась изнутри.
И вот, пока она мылась, зашел печник. Летом он ей новую печку клал. Старая была худая, дымила. На новую бабка заняла у всей улицы. И у печника. Всем отдала, а ему нет. Не понравилось ей, как он ложит.
Печник большая зануда. Факт. Стал к бабке захаживать. Придет, сядет и молчит. Час молчит, другой. Помолчав, начнет разговоры. Бабка и так и сяк и к соседям, и ко мне прибегала, но печник не сдавался. Начала ему должок возвращать. Оставалась тысяча рублей.
Зашел печник и увидел: перед печью одежда сложена. Догадался, что бабка внутри. Сел перед устьем и молчит. А бабка, догадавшись кто это, тоже молчит - тысячу жалко.
Печник посидел с часок и повел разговоры. "Такая ты рассякая, злоупотребляешь доверием труженников, не бабка ты - паразит, вроде опенка или поганки." Выговорился и замолчал. И бабка молчит. Печник крикнул в печку: "Эй старуха, не угорела еще?" Бабка молчит. Печник снова за свое: такая ты рассякая. Потом опять: "Ты как там, не угорела?" Так и просидел до вечера. А бабка все молчала.
Уходя, печник открыл печку. В ней бабка. Уже готовая. Угорела из экономии. За тысячу рублей в ящик сыграла.
Ну, не чокаясь! И вот что думаю. Печник, конечно, мужик не плохой, но нет ли здесь состава преступления?
Мы выпили, стукнув рюмки о крышку гроба. Палыч отер усы. Витек, выдержав паузу, спросил про деревенского киллера.
-Деревенский киллер? Был такой. Факт. Попал на карандаш еще по взлому мохнатого сейфа. Но пошел за убийство.
С Антиповым вышло вот что. Гнида эта вечно что-то с лесом крутила. Есть версия, что за это и мочканули. Но я так не думаю. У Антипова жена молодая? Факт. Сам Антипов был страшный и плешивый: факт. Вот моя версия. Антипов уехал в город. Паренек этот прискакал к Антипихе с двумя гандонами и шоколадкой. Пошли шуры-муры. Вдруг возвращается Антипов. Паренек стреляет в него из его же ствола: результат баллистической экспертизы. По-джентельменски запирает дролю в погребе и садится по статье "заказное убийство". Логично?
-Логично. А как он сбежал? Как его ловили? - спросил я. Витька разлил по последней. Портрет президента, улыбаясь, плыл перед глазами.
-Да его и не ловили. Сделали галочки ради засаду у Штукатурихи под забором. Она живет у кладбища. Спрятались за могилами. Провели там всю ночь. Никого не видели. Кроме главы поселения, который в четыре утра, в тумане гулял между крестов. Что он там делал? А? -ехидно спросил Палыч.
-Может, тут какая-то связь... - начал Витька, озираясь на дверь в кабинет главы.
-Может, глава, того... - я попытался сформулировать хоть что-то. Но не смог. Президент улыбаясь, подмигивал мне. Я старался не смотреть в его сторону.
-Связь тут точно есть. Сыщики вы хреновы. - рассмеялся Палыч. - На блядках он был. Есть тут гражданочка. Живет за кладбищем. К ней и ходил.
Мы облегченно рассмеялись. Хлопнули последнюю.
-А макароны? - спросил я.
-Макароны жена в печке томит. С курицей. Зайдете? Только дайте часок-другой. Бабку бы закопать.
Выйдя от участкового, Витек и я пошли под снежинками, сыпавшимся нам за шиворот. Снег заглушал бензопилу. Мы шли к кладбищу.
-Видишь? Здесь все на виду. Все прозрачно. Все просто. - убеждал Витька по дороге к Штукатуровой.
Дорога вела мимо магазина.
-Может, мы чайку с ней выпьем? - предложил я и купил пачку "Родных Просторов".
Кладбище было на отшибе, в конце улицы Строителей. Мы шли по ее середине, между колей. Машин не было. Слева и справа стояли заколоченные дома. Штукатурихин был последним с правой стороны. За ним начинались сугробы, переходящие в могилы. Где-то здесь сидел в засаде участковый.
Дверь была распахнута. В сенях на полу были разбросаны луковицы. Мы постучались. Никого. Зашли. В комнате горел телевизор. "Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!" Мы вышли обратно на мороз.
На кладбище кто-то был. Завернув за дом мы, стараясь не оступиться, побрели по стежке через сугробы. В огородке ближней могилы увидели двоих - полную пожилую женщину и парня. На женщине было пальто нараспашку, на парне - треники и незаправленная рубаха. Он был бос. Оба были с непокрытой головой. Парень держал в руках длинный шест, на каких в деревнях вывешивают лук. Тем концом, на котором все еще болталась луковица, парень пытался ударить женщину, прячущуюся за могилами. Женщина визжала и звала на помощь.
Витек зашел в огородку. Парень, увлеченный дуэлью, не заметил его. Витька молча и резко саданул ему за ухо. Парень рухнул в снег, дернулся и затих.
-Спасибо - сказала женщина и разрыдалась.
Я посмотрел на парня. Ему было лет семнадцать, не больше. Сидел в снегу и смотрел на нас стеклянным взглядом. От него пахло спиртом.
-Вы, надо полагать, Венера. - начал я.
-Холоднокровней, Шерлок - осек меня Витек - Венерочка, ты как в порядке? Я - Витька, Витька-москаль, не узнаешь?
-Витенька, родненький, спасибо, убил бы меня, окаянный, сам ведь не знает что творит.
-А кто это? - вмешался я.
-Сын мой, убивец, чтоб он сдох.
Я еще раз осмотрел парня. Ему точно было не больше семнадцати. Цирроз, пожалуй, у него мог уже и быть, но успеть закончить школу, убить лесника, отсидеть, сбежать и исчезнуть он никак не мог.
-А другой? - спросил я Венеру.
-Что другой?
-Старшой то твой, Венерочка, как он? - перевел меня Витя.
Женщина удивленно смотрела на нас.
-Витенька, гляжу Москва тебе совсем головушку то скружила. Какой старшенький? Нет у меня никого, кроме этого гада. Нет и не было.
Мы с Витьком переглянулись. Женщина подошла к босоногому парню, обняла его и подняла из снега. Парень смотрел на нее стеклянными, непонимающими глазами. Я стряхнул с кладбищенского столика снег и положил на него коробку "Родных Просторов".
В этот момент за деревьями появилась процессия. Впереди шел участковый с какой то ведомостью. За ним четверо мужиков, по виду кочегаров, с гробом. Пара плакальщиц с иконой. Высокий, сутулый и очень худой мужичок в кепке со спущенными ушами шел позади всех и, кажется, плакал.
-Печник. - шепнул мне Витька.
Мы сняли шапки. Женщина обнимала своего пьяного сына. Это были сельские похороны. Никакой музыки. Только рыдания, приглушенные снегом, и плач бензопилы.
-Кажется, наше расследование зашло в тупик. - сказал я Витьке, когда мы ушли с кладбища.
-Это нормально. Вначале ясно все, а выпив, становится ничего не ясно. Это и есть русский детектив! - ответил Витек. Он был доволен собой.
-Но истории то не вышло.
-Да и хрен бы с ней. Я другую расскажу.
-Хорошо. Но сначала я хотел уточнить одну вещь. Знаешь ли ты, что такое абсурд?
-Да! Абсурд - это то, что мы видим вокруг нас.
-Правильно. Ну, валяй свою историю.
- В поселке нашем, как ты знаешь, нет указателей. И вот как то раз ехал через нас экскаватор на трале. Железная дорога делала какие то работы. Трал с техникой заблудился и попал в поселок. Доехал до центра, где развилка дорог. Шофер высунулся из кабины, спросил людей, сидевших у магазина. Они стали обстоятельно объяснять. Он их не дослушал. "Ладно" - сказал - "проехали". И уехал. Проехал километров пятьдесят до конца дороги. Понял, наконец, что уехал не туда. Вернулся на ту же развилку. Снова спросил людей. Они снова начали обстоятельные объяснения. Он снова их не дослушал. "Ладно" - говорит - "проехали". Уехал в другую сторону. Там дорога кончилась еще раньше. Он снова вернулся на ту же развилку и, разворачиваясь на ней, снес тралом крыльцо у магазина, а другим концом улетел в кювет. Собрались люди. Стали давать обстоятельные советы. Шофер спешит, бегает кругом. "Мне ехать надо!" - кричит. Позвали Мишку. Тот пригнал кое-какую технику. Стали тащить трал. А шофер все бегает. Ехать ему надо. Бегал-бегал и попал между тягачом и тралом, когда тягач сдавал назад. Сразу насмерть. Мокрое место, даже не мучился.
Мужик, что его задавил, здесь рядом живет. Чистая правда. За углом. Истинный крест. Зайдем к нему?
Мы снова стояли у водокачки. Человек в телогрейке рубил дрова. Человек в куртке пилил поселок на части. Пахло деревней и дымом.
-Витенька, когда я спросил про абсурд, я забыл спросить, знаешь ли ты, что такое правда? - спросил я.
-А сам то ты знаешь? - огрызнулся Витек.
-Ладно - сказал я - проехали.