ПЕРЕЧИТЫВАЯ ЭРНСТА МАЙРА - пост 1
Эрнст Майр (1904-2005) - несомненно выдающийся зоолог (изначально - орнитолог) XX века - продолжает поражать меня как разносторонностью своих знаний, так и глубиной своей научной интуиции, которая заставляла его - иногда явно (декларативно), иногда неявно (между строк) - сомневаться во многих положениях того самого учения, которое, казалось бы, уже получило публичное признание и связывалось (в этом публичном признании) с его именем. Читать тексты Майра - одно удовольствие, поскольку там многое "не по госту" (не по госту смодулировавших затем его же учение учебников) и всё это несмотря на ошибочность той генетической подложки (интерпретации данных ранней генетики в отношении понимания морфогенеза как передачи информации от предка к потомку), которая со школьных лет известна нам как догма ХТН (хромосомная теория наследственности), которая, в свою очередь, стала основой СТЭ (так называемой синтетической теории эволюции), которая в свою очередь (дедка за репку...) была положена Майром в объяснение его " биологической концепции вида" (БКВ). Однако задумана БКВ была Майром именно как орнитологом, эко-географом и натуралистом, т.е. еще до того как его сознание натуралиста было оплодотворено разработками школы Моргана. Поэтому многие положения БКВ остаются очень правильными и в первую очередь в понимании того, что же регулирует жизнь животных в плане их исторической экогеографии (именно животных, т.е. подвижных организмов, у которых между их строением и структурой среды есть мощная гибкая прослойка-амортизатор, именуемая поведением), и в первую очередь таких животных, как птицы (у кого этот амортизатор первой категории), на которых и сформировалось сознание Майра как зоогеографа, эколога и эволюциониста (да и таксономиста - систематика).
ЭрнстМайр ЗООЛОГИЧЕСКИЙ ВИД И ЭВОЛЮЦИЯ (из-во МИР, Москва 1968)
Вводная глава к книге - Эволюционная биология (о теории и фактах)
(на чем строится мышления Майра)
Но сначала дам важнейшие сентенции из Предисловия к книге проф. Гептнера, которые полностью отвечают духу текста Вводной главы самого Майра и являются прямым укором многими нынешними таксономистами-тушечниками [ничего обидного в этом слове нет - таксономия животных начиналась как распознание отличий на тушках - о чем опять же критически писал Майр, и сортировка тушечной изменчивости до сих пор в головах многих есть основа восприятия биоразнообразия (плюс сравнение гаплотипов, получаемое из лаборатории как результат анализа .... - что там напишут); физиология, этология и экология лишь декларируются как довесочный признак (не разработано никаких формализованных шкал оценок), а для подстилающей поведение нейрологии (структура организации психики) даже нет элементарного языка описания].
"Во всем круге наук о животных едва ли есть другая отрасль, судьба которой была бы так причудлива, как судьба систематики. Большинство наук, однажды возникнув, обычно развиваются довольно равномерно (...) Систематика же за свою без малого трехсотлетнюю историю переживала столь резкие "взлеты и падения", как, пожалуй, ни одна другая наука. Особенно резко менялись отношение к этой науке и место её в зоологии.(...) Парадоксальным образом эволюционизм (19 века) (...) привел к своеобразному нигилистическому отношению к систематике, а временами даже к отрицанию её, как науки. (...) Нельзя не признать, что повинны в этом в известной мере были сами систематики. Не без влияния известного скептического отношения Дарвина к виду они, если позволительно так выразиться, "запутались" в понимании вида, т.е. того явления природы, без осмысления которого систематика не может создать ни собственной теории, ни участвовать в создании общебиологической теории. Без теории же, само собой разумеется, ни одна отрасль знания не может жить полнокровной жизнью".
Теперь уже сам Майр - очень важное его наблюдение:
с.21-22 - (Майр, 1969)- "Развитие эволюционной теории служит наглядной иллюстрацией того, сколь велика роль "духа времени". В каждый период времени определенная группа фактов ... настолько сильно занимает умы, что какой-либо иной точке зрения чрезвычайно трудно рассчитывать на сколько-нибудь объективное внимание" . ...
(KM - удивительно, как это пророчески звучит с позиции знаний сегодняшнего дня в отношении самих ХТН и СТЭ, игнорировавших возражения целого поколения "несогласных" генетиков (особенно ботаников) и множества натуралистов XX века (см. мои посты под тэгом История эволюционистики). И потому особенно пророчески (почти с сарказмом) звучат следующие слова Майра: "То обстоятельство, что синтетическая теория эволюции в настоящее время признана всеми, само по себе еще нельзя считать доказательством её правильности. Хорошим предостережением служит нам история о том, с каким презрением мутационисты первого десятилетия нашего века обрушивались на современных им натуралистов, убежденных в постепенности изменений и в исключительной важности внешней среды...".
Но тут же - вопреки своему же здравому предупреждению - Майр пишет (с. 22) -"перечитывая книги, опубликованные в 1909 году, в связи с 50-летним юбилеем "Происхождения видов , мы ясно видим, насколько разнородны были представления эволюционистов того времени. С тех пор произошли разительные изменения. В1959 году во всем мире проходили симпозиумы и конференции, посвященные столетию теории Дарвина. В них участвовали все ведущие ученые-эволюционисты. Анализируя труды симпозиумов, ....мы поражаемся полному единодушию их участников в объяснении эволюции. Это единодушие служит лучшим свидетельством того, насколько прочно обоснована и внутренне логична синтетическая теория". (и далее о том, что есть лишь немногочисленные противники этой теории, оперирующие ламаркистскими и финалистскими концепциями и демонстрирующие незнание основ генетики....").
Полагаю, что в конце своей жизни Майр уже так не думал. К началу 21 века "немногочисленные противники" стали очень многочисленными и все громче и смелее обвиняли СТЭ в жутком редукционизме её генетической подоплеки. Та часть молекулярных генетиков, которая стала называть себя эпигенетиками (сред них как раз многие практики-медики, - т.е. все это шло от требований самой жизни), доказали саму возможность наследования "по Ламарку", когда спровоцированные напрямую (средой) изменения в соме передаются - как маркирующая эти изменения эпи- информация - в гаметы (в обход изменения самих матриц), и со временем (в поколениях) направленная реакция системы развития на эту информацию (в гаметах) проявляет себя как повышение устойчивости осуществления данных (спровоцированных средой) изменений. Но это только частные случаи. Главное же, что "противники" перечитали Ламарка и поняли (заново узнали), что утрированное "наследование приобретенных признаков" совсем не главное в его понимании эволюции.
Другие "противники", тоже обратившись в прошлое, с удивлением обнаружили, что была и более уравновешенная здравая идея адаптивной эволюции "от среды к генам" - т.е. "сверху вниз", - начиная с пластичного буфера поведения (идея эта известна как концепция "органического отбора" Л.Моргана- Болдуина или "эффект Болдуина"; - это другой Морган, Ллойд Морган, оба изучали "психологию поведения" животных). И что эта идея идеальна сообразна с тем огромным пластом фактологии биологии развития и сравнительной морфо-экологии, который был обозначен как developmeтtal plasticity и flexible phenotype ("пластичность развития" и "гибкий фенотип", хотя устоявшихся переводов на русский язык нет, и оба дополняющие друг друга термина, особенно первый, есть ничто иное как "модификационная изменчивость" у Шмальгаузена и "определенная изменчивость" у Дарвина. - Нет ничего нового под Луной, но историческое переоткрытие важного старого часто сопровождается перезагрузкой файлов лексического отображения тех же самых смыслов в скорректированной временем новой языковой среде). Кстати, в отношении совсем ранних генетиков (так называемых менделистов) создатели ХТН и СТЭ писали то же самое, что сейчас говорят о генетиках моргановской школы (Майр 1969, с.24) - "ранние менделисты - первые биологи, .... которые действительно разбирались в генетике, - неправильно интерпретировали в сущности почти все эволюционные явления".
Сейчас (конец первой одной пятой 21 века) мы снова видим, насколько разнородны представления эволюционистов (неизбежная фаза дестабилизации в коллективном сознании) даже в рамках так называемого extended synthesis (тут и разные течения в эво-дево, разные версии ЭТЭ и т.д.), а в отношении генетической подоплеки СТЭ на грунтовке ХТН можно написать тоже самое, что Майр писал в середине XX века о противлении СТЭ, используя ту же самую фразеологию,- "лишь немногочисленные противники", "кто еще оперирует теоретической фикцией Вейсмана" (замечу- в её очень упрощенном варианте) и т.д. и т.д. Лишнее подтверждение тому, что наука, как (1) познавательная деятельность индивидуумов (приобретение новой информации) и (2) инертная трансформация коллективного сознания, участвующего в накоплении, пережевывании и распространении информации, - не прямолинейный забег к цели на стометровую дистанцию. В какой-то степени это стайерский забег вокруг стадиона, с расширением эллипса "одного круга" (а иногда переход на другой эллипс напоминает движение по ленте Мёбиуса) и с различными фальстартами, участники которых в азарте движения не всегда обращают внимание на крики судьи и не побежавших, - что мол "не по правилам" и вообще не в ту сторону побежали (но бежится ведь хорошо! - И вообще приятно быть первым, пусть и на сто метровом отрезке стайерской дистанции). Если же, говоря о 2, вспомнить о проблемах психологии коллективного сознания и о социальных аспектах организации науки (будет уже 3 - там и деньги, и гранты, и субординация; почет и уважение (и наоборот) - "отцов" и начальников; личный карьеризм и судьбы науки в конкретной политической обстановке, - то уйдем в такие глубины океана, в которые уже попробовал как-то погрузиться Кун (и что мы делать точно не будем). О воззрениях Майра продолжим в следующий раз.