ЗаБУМчивое путешествие
Всем известно, улицы Куйбышева и Комсомольская - самые-самые бежицкие улицы. Но, говоря «Куйбышева и Комсомольская» почти всегда имеют в виду коротенький недокилометр от Ульянова до БУМа с его каштанами, домами позднесталинского периода и широкими тротуарами. Действительно, эти три-четыре квартала могут служить эталоном провинциальной городской архитектуры; если б нынешние застройщики хотя бы одним глазком взглянули на них, они уже никогда не смогли бы произнести словосочетания «точечная застройка путём возведения восемнадцатиэтажного здания общего назначения». Ну, или смогли бы, но точно понимая, что ад - это тоже внутри нас.
Так вот знайте же: БУМом (позиция №1) счастье не заканчивается. Самые-самые поддерживают свой статус почти до пересечения с Литейной, но уже в номинации «идеально сохранённая среда городской окраины». Одна планировка чего стоит: где ещё можно встретить жилые кварталы, нарезанные не квадратами, а… ромбами? Гляньте, гляньте на план; видите? Натурально, ромбы! Совершенно не ясно, как шла градостроительная мысль, но даже просто смотреть приятно - если бы не метастазы современной муравейной застройки (позиция №2), выпученные, выгнутые, разорвавшие все логические связи и перекрывающие кислород живому организму района.
Но не планировки ради вышли мы в турпоход по заБУМью, а за разгадкой географической тайны: однажды, пробегая диагоналями от Молодёжки до Почты, обнаружилось физически невозможное - ручей. Настоящий ручей с широким руслом, журчащий через дворы, поперёк переулка Брянского и куда-то там ещё, вдаль, к Десне.
Мы, конечно, опупели. Неоткуда тут взяться ручью! На Ульянова нету русла, на XXII партсъезда нету, а между ними - вот оно! Прибежали домой, открыли Яндекс-карты. Действительно, нету, дома кругом. Увеличили до 100% - действительно, есть, вот он, извивается тёмно-изумрудным провалом через два приусадебных участка. И всё. То есть, выходит из трубы и уходит в трубу? Но почему? И, главное, откуда?
…Вышли ближе к обеду, взявши с собою не только Перепелову и Кудрицкую, коренных бежицких жительниц, но и манекенщицу Машу, и не потому, что та умеет хохотать по-французски, а потому ещё, что она провела здесь большую часть своего детства - у бабушки, в собственном доме.
И пошли.
Надобно сразу заметить, что между Куйбышева и Комсомольской разница идеологическая, как между пивом и вишнёвой наливкой. Виной тому асфальт, который по Куйбышева сколько-то времени назад уложили довольно тщательно, а до Комсомольской так и не добрались. Теперь первая - стремительная трасса для редких мотогонщиков, а вторая - щастье вдумчивого пешехода. При этом и та и другая полны остатков былой архитектурной атмосферы, и даже (не)затейливый частный новострой пропитался заБУМным духом и не выходит за рамки общечеловеческих ценностей.
То и дело кричали мы друг другу «ну что за прелесть!» и перебегали с одной стороны Куйбышева на другую, чтобы поближе рассмотреть знаменитые б-ские деревянные крылечки с навесами, резные наличники, и даже настоящую черепичную крышу на полузаброшенном сарайке; при этом не переставая слушать Машины рассказы о бабушкиных рассказах. Заселившись здесь вскорости после войны, строились, как умели, в основном из дерева, нешироко, но уютно. Приусадебные участки пользовали в качестве источника пропитания, плюс держали скотину, как минимум коз. Отдыхали шикарно: по выходным выбирались семьями на променад и фланировали до административного центра и обратно, болтая со встречными знакомцами. Есть ли на свете более благодатное занятие? От неторопливого уклада у местных жителей на долгие годы выработался более спокойный и вдумчивый взгляд на жизнь, и даже постперестроечная Маша, прибегая к бабушке со своей ул. Камозина, замечала разительное отличие между многоэтажной дворовой шпаной и беспечными частновладельческими подружками.
Кроме домов частной застройки попадались нам и государственные учреждения, большей частью заброшенные или перестроенные, но - о, чудо - вписанные в общий план как бы рукою профессионального дизайнера на компьютере апл-макинтош. Интересно, гармония эта сложилась случайно или осмысленно? И, если не случайно, то что первично: городская застройка задала общий тон строительству, или архитектор интуитивно выхватил нужную тональность? Увы, уже не узнать никогда, но факт остаётся фактом: заброшенный корпус детского кожвендиспансера (позиция №3), розовый, кирпичный, с острыми скатами над двумя отдельными входами, хочется немедленно выкупить и устроить себе сногсшибательный модный лофт. Или хостел.
.
Единственное здание, сумевшее огорчить нас нелепым ремонтом, оказалось заведением общественного питания, которое точнее всего опишут отзывы в сети:
«Это заведение даже похуже «Императрицы» будет. Регулярные драки, даже скорее побоища и контингент туда ходящий вызывает панический страх....одним словом, это место подойдет вульгарным особам.»
«Хотела сказать, что не согласна с мнениями девушек, которым не понравилось это заведение, ведь они слишком молоды и им не хватает тусовок ,вечеринок, а также не привыкли к обиденной жизни. Кафе - это место, где сидят адыкватные люди. Я приехала из Москвы с друзьями и сидела там с ними. Очень понравилось национальная еда и оформление.
Приедим ещё раз туда непременно!»
Авторская орфография и пунктуация сохранены, разумеется.
Зато вдруг два раза подряд порадовал дом № 103 (позиция №4). Казалось бы, чем может порадовать краеведа пятиэтажная хрущёвка, довольно-таки облезлая? А вот чем: во-первых, неожиданным геометрическим решением. То ли два отдельностоящих дома кто-то когда-то соединил полукруглой цитаделью, то ли горархитектура изначально заложила неожиданный финт в проект, но вместо унылого советского панельного домино вышла обаятельная нелепость. Во-вторых, внутри №103 обнаружился жилищно-коммунальный рай: такого чистенького, ухоженного и уютного общественного двора давненько не попадалось нам в путешествиях. Общим собранием тургруппы решено было считать, что правильная окружающая среда благотворно повлияла на менталитет местных жителей.
… Да, мы признаём, что не далее как в прошлом номере в отчёте о прогулке по пятому микрорайону мы ужаснулись, описывая точь-в-точь такую же архитектурную коллизию: два дома, соединённых квазиподъездом. И тем не менее стоим на своём: в пятом микрорайоне - отвратительно. На Куйбышева, 103 - очаровательно. Почему так - тема для отдельного коллёквиума, как говаривал один наш хороший знакомый.
Самое удивительное, дома совершенно деревенского типа, то тут то там разбросанные по улице, вписываются в общие рамки ничуть не хуже, чем закруглённая хрущёба. Чудеса да и только.
Но чудеса кончаются, как только лоб в лоб упираешься в громаду современной новостройки. Выйдя к розовому анфасу (позиция №5) ещё не пронумерованного дома (судя по тому, что стоит он между №№63 и 67 по ул. Калужской, его номер будет 65-м), мы были поражены не столько нелепостью увиденного, сколько звуковыми эффектами.
Предположивши, что у стен такого чудовища славно будет по ночам грабить и насиловать прохожих, кто-то вскричал угрожающе: «Иди сюда, девочка!» - и дом загудел, отозвался эхом, сотней всех своих балконов. Но когда дипломированная академическая певица Кудрицкая, пытаясь сгладить тяжкое впечатление, пропела несколько нот хорошо поставленным контральто, дом остался глух и нем, как треснутая чугунная ванна. Встревоженные, мы бросились прочь, провожаемые кривой надписью на розовой стене «Дибил касарылый, сдесь нет наркотчиков».
Выйдя к неизвестно откуда взявшемуся тут короткому, но глубокому овражку (позиция №6), с опаской прокрались вдоль изрисованной стены гаражей и замерли: «Чу! Где мы? Энибади хоум?». Любой бы замер. По всему судя тут и находится гнездо пресловутых наркотчиков: чёрный зев заброшенного гаража для крупногабаритных машин (позиция №7 ), без ворот снаружи и, местами, без стен внутри.
Обходить печальный памятник развитому социализму было не с руки, далеко, да и неизвестно как. Держась друг друга, ломаной змейкой проскочили мы дурнопахнущее чрево развалин и, чувствуя себя слегка пострадавшими при зомби-апокалипсисе, вывалились во вполне себе уютный дворик. На вопрос: «А что, отцы, привидения у вас тут водятся?» два дворовых сизоносых джузеппе радостно замахали руками:
- Это вот? Так это ж гаражи при военной части! Тут-то часть стояла - уууу, какая… машин одних… уууу, брат…
И долго ещё кричали вослед о былом величии. Точно!- вспоминали мы на ходу, здесь же где-то была закрытая воинская часть, и немаленькая. Сразу стало понятно обилие новеньких многоэтажек, слепившихся за нашими спинами в ребристый силикатный клубок - на месте военного городка развернулись (позиция №8 ). Кстати, на Яндекс-панорамах, снятых тройку лет назад, на месте многоэтажек по ул. Калужской показывают заросший дурным кустом пустырь.
На Молодой Гвардии все помягчели и даже заулыбались мечтательно, уж больно, всё ж таки, приятная улица: широкая, зелёная, отротуаренная. За гнутым профильным листом всё ещё зияет рваная рана, оставшаяся после сноса «Фантома» (позиция №9), легендарного ночного клуба девяностых; но даже заброшенный пустырь наверняка лучше того, что на нём вскоре может быть построено. Оттеняя это последнее соображение аккурат напротив пустыря всё ещё стоит милейший трёхэтажный домишко (позиция №10), круглое чердачное окно которого всё детство наводило Машу на мысль, что там кто-то живёт. Кто-то, понимаете? Как в песне: «Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой». Жутко, интересно, волшебно; у каждого ребёнка в шаговой доступности должно быть такое чердачное окно. По крайней мере если вы твёрдо хотите, чтобы он научился впоследствии хохотать по-французски.
Кстати, неподалёку, на переулке Металлистов, 51 (позиция №11), обнаружился родной брат кожвендиспансера, такой же остроскатный и розовый. Вряд ли живущие в нём считают себя счастливцами, но так ведь и какие-нибудь среднестатистические питерцы не шибко радуются жизни в сыром каменном колодце. И тем не менее.
Впрочем, это всё мимоходом, пока Маша вела нас к историческому артефакту, старинному фонарю. И оно того стоило. Неизвестно когда фонарь был тут установлен; неизвестно, когда его ажурных собратьев заменили на скучные железные палки; неизвестно, по каким причинам оставили его стоять без проводов, ламп и всяческих объяснимых причин. Но кому нужны документальные подробности, если ясно как день: некогда из платяного шкафа дома 78 по улице Комсомольской (позиция №12)выскочила белая колдунья Джадис, королева Чарна, воткнула фонарь в землю и сбежала, испугавшись песни Великого Льва Аслана.
Нарния, равнина Фонарного Столба - вот истинный адрес нашего путешествия этим солнечным днём. Да хоть обсмейтесь.
От фонаря до переулка Брянского рукой подать, и - вот он, географически необъяснимый ручей (позиция №13), вполне себе журчит под перекинутыми мостками, несмотря на жаркий летний день.
- Кто - ручей?! - взъярились местные жители, - Это - ручей?!!! Это, блин, ливнёвка! Все нервы нам вымотала! Чуть ли не с Нового Городка воду в Десну спускает, а у нас тут Венеция каждую весну и осень. А всё потому что раньше ливнёвка по пустырю шла себе и шла, а потом её в трубу закатали, а потом вдоль улицы Металлистов всякие придурки стали многоэтажки стали возводить. Что они там с этой трубой наваяли - никто не знает, но теперь видали, какая лужа? Вечная!
Действительно, на углу многоэтажки по Медведева, 56, плескалась знатная коричневая лужища (позиция №14).
- Самое же главное, трубу не чистит никто. Вообще. Представляете?
- Точно, - задумчиво вспомнила Маша, - тут же пустырь был… на месте застройки… и канава… и вся Бежица коз пасла… а я и забыла… чудеса!
Канава была с проточной водой, весной на мелководье пели лягушки, на дне росли водоросли и ряска, и даже пиявки водились. С мостков в воду периодически падали дети на велосипедах, а весь этот район назывался Городок. Немудрено, что новый микрорайон за железнодорожным полотном стал называться Новым Городком.
И мы побрели восвояси, раздираемые противоречивыми чувствами: сопереживая брянско-переульцам в их горе и остро завидуя им же, ибо переулок невообразимо хорош: узкий, заросший, старенький, но живой.
…Хотелось кофе с булкою и полежать, улица Комсомольская становилась всё тенистее и прозрачней, но вдруг вся тургруппа стала, как вкопанная. Вы бы тоже остановились, найдя идеальный дом, квинтэссенцию всего заБУМья. Зелёный, резной, ажурный и, в качестве вишенки на торте, с расстеленным перед воротами ковром, прямо на газоне.
Очарованные, прилипли мы к забору, некультурно тыча пальцами во всё новые детали, пока не выманили из дому озадаченную нашим неприкрытым восторгом хозяйку. Старушка лет семидесяти с гаком аккуратно спустилась с крыльца и, не определив в зеваках вредоносности, стала рассказывать свою и дома историю - как рассказывает человек, изголодавшийся по общению.
Дом по Комсомольской, 69 (позиция №15), после войны построен был отцом и братом старушки. Брат - вот он, на плакате к Бессмертному Полку, юный партизан Корчагин Анатолий. Вот его инициалы, К и А, вырезаны лобзиком на наличнике. Войну юный партизан Корчагин пережил, а послевоенный футбол - нет: упал на поле, получил ботинком в висок и через несколько дней умер. Второй этаж дома так и остался нежилым: отец загоревал и бросил стройку. Не для кого стало строить.
Улица после войны жила энергично: строились, пахали-сажали-заготавливали. Гуляли по вечерам. В пятидесятые по частному сектору ходил автобус; в семидесятые катались зимними вечерами на лыжах, благо по всей Комсомольской горели фонари, а между деревьев накатывались две лыжни. Лыжников было множество, вся бежицкая интеллигенция ездила до Почты и обратно.
Вдоль улицы, не поверите, шла отводная канава, да такая полноводная, что однажды в ней на глазах у родителей чуть не утонул маленький мальчик: стоял на мостках, ел кусок хлеба, оскользнулся, ушёл под воду и течением почти затянут был в трубу, но отец успел ухватить сына за руку с зажатым в ней хлебом, торчавшую над водой. С годами вода ушла, а почему - неизвестно. То ли густые липы вытянули из земли верховые воды, то ли климат поменялся.
А дом теперь надо продавать. Тяжело одной в большом старом доме…
Если бы наш поход начался от дома №69, наверное, вы читали бы сейчас историю одного дома и одной семьи, ибо ничего интереснее, чем маленькие человеческие истории мы лично представить себе не умеем. Но солнце валилось в кроны лип, ноги гудели, а впереди Машей была обещана настоящая брусчатка, и со старушкой нехотя пришлось распрощаться; она долго смотрела нам вслед.
- Блин! Здорово было бы пройтись вот так по всей улице и записать истории каждого человека. И книжку выпустить.
- Нечего мелочиться. Нужно найти сумасшедшего миллиардера, получить грант и пройтись по всем улицам - вообще по всем. И выпустить многотомник «История всех». До конца жизни можно только этим и заниматься.
- Аминь.
А булыжная мостовая - нашлась (позиция №16)! Ага. Вылезла, выпросталась из-под асфальта небольшими окошками, вся такая антиевропейская, кривенько уложенная, щербатая и очаровательная донельзя. Эту бы мостовую, да в этих липах, да со старыми фонарями, да с домой №69 явить миру - вот тебе и готовый туристический объект. Прямо перед глазами стоит это гипотетическое совещание в горсовете:
- На повестке дня вопрос о придании улице Комсомольской статуса туристического объекта. Пункт первый: объявление моратория на многоэтажную застройку жилых кварталов между улицами XXII партсъезда и Ульянова…
И тишина в ответ. Замогильная просто тишина. Правда же?
Так вот знайте же: БУМом (позиция №1) счастье не заканчивается. Самые-самые поддерживают свой статус почти до пересечения с Литейной, но уже в номинации «идеально сохранённая среда городской окраины». Одна планировка чего стоит: где ещё можно встретить жилые кварталы, нарезанные не квадратами, а… ромбами? Гляньте, гляньте на план; видите? Натурально, ромбы! Совершенно не ясно, как шла градостроительная мысль, но даже просто смотреть приятно - если бы не метастазы современной муравейной застройки (позиция №2), выпученные, выгнутые, разорвавшие все логические связи и перекрывающие кислород живому организму района.
Но не планировки ради вышли мы в турпоход по заБУМью, а за разгадкой географической тайны: однажды, пробегая диагоналями от Молодёжки до Почты, обнаружилось физически невозможное - ручей. Настоящий ручей с широким руслом, журчащий через дворы, поперёк переулка Брянского и куда-то там ещё, вдаль, к Десне.
Мы, конечно, опупели. Неоткуда тут взяться ручью! На Ульянова нету русла, на XXII партсъезда нету, а между ними - вот оно! Прибежали домой, открыли Яндекс-карты. Действительно, нету, дома кругом. Увеличили до 100% - действительно, есть, вот он, извивается тёмно-изумрудным провалом через два приусадебных участка. И всё. То есть, выходит из трубы и уходит в трубу? Но почему? И, главное, откуда?
…Вышли ближе к обеду, взявши с собою не только Перепелову и Кудрицкую, коренных бежицких жительниц, но и манекенщицу Машу, и не потому, что та умеет хохотать по-французски, а потому ещё, что она провела здесь большую часть своего детства - у бабушки, в собственном доме.
И пошли.
Надобно сразу заметить, что между Куйбышева и Комсомольской разница идеологическая, как между пивом и вишнёвой наливкой. Виной тому асфальт, который по Куйбышева сколько-то времени назад уложили довольно тщательно, а до Комсомольской так и не добрались. Теперь первая - стремительная трасса для редких мотогонщиков, а вторая - щастье вдумчивого пешехода. При этом и та и другая полны остатков былой архитектурной атмосферы, и даже (не)затейливый частный новострой пропитался заБУМным духом и не выходит за рамки общечеловеческих ценностей.
То и дело кричали мы друг другу «ну что за прелесть!» и перебегали с одной стороны Куйбышева на другую, чтобы поближе рассмотреть знаменитые б-ские деревянные крылечки с навесами, резные наличники, и даже настоящую черепичную крышу на полузаброшенном сарайке; при этом не переставая слушать Машины рассказы о бабушкиных рассказах. Заселившись здесь вскорости после войны, строились, как умели, в основном из дерева, нешироко, но уютно. Приусадебные участки пользовали в качестве источника пропитания, плюс держали скотину, как минимум коз. Отдыхали шикарно: по выходным выбирались семьями на променад и фланировали до административного центра и обратно, болтая со встречными знакомцами. Есть ли на свете более благодатное занятие? От неторопливого уклада у местных жителей на долгие годы выработался более спокойный и вдумчивый взгляд на жизнь, и даже постперестроечная Маша, прибегая к бабушке со своей ул. Камозина, замечала разительное отличие между многоэтажной дворовой шпаной и беспечными частновладельческими подружками.
Кроме домов частной застройки попадались нам и государственные учреждения, большей частью заброшенные или перестроенные, но - о, чудо - вписанные в общий план как бы рукою профессионального дизайнера на компьютере апл-макинтош. Интересно, гармония эта сложилась случайно или осмысленно? И, если не случайно, то что первично: городская застройка задала общий тон строительству, или архитектор интуитивно выхватил нужную тональность? Увы, уже не узнать никогда, но факт остаётся фактом: заброшенный корпус детского кожвендиспансера (позиция №3), розовый, кирпичный, с острыми скатами над двумя отдельными входами, хочется немедленно выкупить и устроить себе сногсшибательный модный лофт. Или хостел.
.
Единственное здание, сумевшее огорчить нас нелепым ремонтом, оказалось заведением общественного питания, которое точнее всего опишут отзывы в сети:
«Это заведение даже похуже «Императрицы» будет. Регулярные драки, даже скорее побоища и контингент туда ходящий вызывает панический страх....одним словом, это место подойдет вульгарным особам.»
«Хотела сказать, что не согласна с мнениями девушек, которым не понравилось это заведение, ведь они слишком молоды и им не хватает тусовок ,вечеринок, а также не привыкли к обиденной жизни. Кафе - это место, где сидят адыкватные люди. Я приехала из Москвы с друзьями и сидела там с ними. Очень понравилось национальная еда и оформление.
Приедим ещё раз туда непременно!»
Авторская орфография и пунктуация сохранены, разумеется.
Зато вдруг два раза подряд порадовал дом № 103 (позиция №4). Казалось бы, чем может порадовать краеведа пятиэтажная хрущёвка, довольно-таки облезлая? А вот чем: во-первых, неожиданным геометрическим решением. То ли два отдельностоящих дома кто-то когда-то соединил полукруглой цитаделью, то ли горархитектура изначально заложила неожиданный финт в проект, но вместо унылого советского панельного домино вышла обаятельная нелепость. Во-вторых, внутри №103 обнаружился жилищно-коммунальный рай: такого чистенького, ухоженного и уютного общественного двора давненько не попадалось нам в путешествиях. Общим собранием тургруппы решено было считать, что правильная окружающая среда благотворно повлияла на менталитет местных жителей.
… Да, мы признаём, что не далее как в прошлом номере в отчёте о прогулке по пятому микрорайону мы ужаснулись, описывая точь-в-точь такую же архитектурную коллизию: два дома, соединённых квазиподъездом. И тем не менее стоим на своём: в пятом микрорайоне - отвратительно. На Куйбышева, 103 - очаровательно. Почему так - тема для отдельного коллёквиума, как говаривал один наш хороший знакомый.
Самое удивительное, дома совершенно деревенского типа, то тут то там разбросанные по улице, вписываются в общие рамки ничуть не хуже, чем закруглённая хрущёба. Чудеса да и только.
Но чудеса кончаются, как только лоб в лоб упираешься в громаду современной новостройки. Выйдя к розовому анфасу (позиция №5) ещё не пронумерованного дома (судя по тому, что стоит он между №№63 и 67 по ул. Калужской, его номер будет 65-м), мы были поражены не столько нелепостью увиденного, сколько звуковыми эффектами.
Предположивши, что у стен такого чудовища славно будет по ночам грабить и насиловать прохожих, кто-то вскричал угрожающе: «Иди сюда, девочка!» - и дом загудел, отозвался эхом, сотней всех своих балконов. Но когда дипломированная академическая певица Кудрицкая, пытаясь сгладить тяжкое впечатление, пропела несколько нот хорошо поставленным контральто, дом остался глух и нем, как треснутая чугунная ванна. Встревоженные, мы бросились прочь, провожаемые кривой надписью на розовой стене «Дибил касарылый, сдесь нет наркотчиков».
Выйдя к неизвестно откуда взявшемуся тут короткому, но глубокому овражку (позиция №6), с опаской прокрались вдоль изрисованной стены гаражей и замерли: «Чу! Где мы? Энибади хоум?». Любой бы замер. По всему судя тут и находится гнездо пресловутых наркотчиков: чёрный зев заброшенного гаража для крупногабаритных машин (позиция №7 ), без ворот снаружи и, местами, без стен внутри.
Обходить печальный памятник развитому социализму было не с руки, далеко, да и неизвестно как. Держась друг друга, ломаной змейкой проскочили мы дурнопахнущее чрево развалин и, чувствуя себя слегка пострадавшими при зомби-апокалипсисе, вывалились во вполне себе уютный дворик. На вопрос: «А что, отцы, привидения у вас тут водятся?» два дворовых сизоносых джузеппе радостно замахали руками:
- Это вот? Так это ж гаражи при военной части! Тут-то часть стояла - уууу, какая… машин одних… уууу, брат…
И долго ещё кричали вослед о былом величии. Точно!- вспоминали мы на ходу, здесь же где-то была закрытая воинская часть, и немаленькая. Сразу стало понятно обилие новеньких многоэтажек, слепившихся за нашими спинами в ребристый силикатный клубок - на месте военного городка развернулись (позиция №8 ). Кстати, на Яндекс-панорамах, снятых тройку лет назад, на месте многоэтажек по ул. Калужской показывают заросший дурным кустом пустырь.
На Молодой Гвардии все помягчели и даже заулыбались мечтательно, уж больно, всё ж таки, приятная улица: широкая, зелёная, отротуаренная. За гнутым профильным листом всё ещё зияет рваная рана, оставшаяся после сноса «Фантома» (позиция №9), легендарного ночного клуба девяностых; но даже заброшенный пустырь наверняка лучше того, что на нём вскоре может быть построено. Оттеняя это последнее соображение аккурат напротив пустыря всё ещё стоит милейший трёхэтажный домишко (позиция №10), круглое чердачное окно которого всё детство наводило Машу на мысль, что там кто-то живёт. Кто-то, понимаете? Как в песне: «Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой». Жутко, интересно, волшебно; у каждого ребёнка в шаговой доступности должно быть такое чердачное окно. По крайней мере если вы твёрдо хотите, чтобы он научился впоследствии хохотать по-французски.
Кстати, неподалёку, на переулке Металлистов, 51 (позиция №11), обнаружился родной брат кожвендиспансера, такой же остроскатный и розовый. Вряд ли живущие в нём считают себя счастливцами, но так ведь и какие-нибудь среднестатистические питерцы не шибко радуются жизни в сыром каменном колодце. И тем не менее.
Впрочем, это всё мимоходом, пока Маша вела нас к историческому артефакту, старинному фонарю. И оно того стоило. Неизвестно когда фонарь был тут установлен; неизвестно, когда его ажурных собратьев заменили на скучные железные палки; неизвестно, по каким причинам оставили его стоять без проводов, ламп и всяческих объяснимых причин. Но кому нужны документальные подробности, если ясно как день: некогда из платяного шкафа дома 78 по улице Комсомольской (позиция №12)выскочила белая колдунья Джадис, королева Чарна, воткнула фонарь в землю и сбежала, испугавшись песни Великого Льва Аслана.
Нарния, равнина Фонарного Столба - вот истинный адрес нашего путешествия этим солнечным днём. Да хоть обсмейтесь.
От фонаря до переулка Брянского рукой подать, и - вот он, географически необъяснимый ручей (позиция №13), вполне себе журчит под перекинутыми мостками, несмотря на жаркий летний день.
- Кто - ручей?! - взъярились местные жители, - Это - ручей?!!! Это, блин, ливнёвка! Все нервы нам вымотала! Чуть ли не с Нового Городка воду в Десну спускает, а у нас тут Венеция каждую весну и осень. А всё потому что раньше ливнёвка по пустырю шла себе и шла, а потом её в трубу закатали, а потом вдоль улицы Металлистов всякие придурки стали многоэтажки стали возводить. Что они там с этой трубой наваяли - никто не знает, но теперь видали, какая лужа? Вечная!
Действительно, на углу многоэтажки по Медведева, 56, плескалась знатная коричневая лужища (позиция №14).
- Самое же главное, трубу не чистит никто. Вообще. Представляете?
- Точно, - задумчиво вспомнила Маша, - тут же пустырь был… на месте застройки… и канава… и вся Бежица коз пасла… а я и забыла… чудеса!
Канава была с проточной водой, весной на мелководье пели лягушки, на дне росли водоросли и ряска, и даже пиявки водились. С мостков в воду периодически падали дети на велосипедах, а весь этот район назывался Городок. Немудрено, что новый микрорайон за железнодорожным полотном стал называться Новым Городком.
И мы побрели восвояси, раздираемые противоречивыми чувствами: сопереживая брянско-переульцам в их горе и остро завидуя им же, ибо переулок невообразимо хорош: узкий, заросший, старенький, но живой.
…Хотелось кофе с булкою и полежать, улица Комсомольская становилась всё тенистее и прозрачней, но вдруг вся тургруппа стала, как вкопанная. Вы бы тоже остановились, найдя идеальный дом, квинтэссенцию всего заБУМья. Зелёный, резной, ажурный и, в качестве вишенки на торте, с расстеленным перед воротами ковром, прямо на газоне.
Очарованные, прилипли мы к забору, некультурно тыча пальцами во всё новые детали, пока не выманили из дому озадаченную нашим неприкрытым восторгом хозяйку. Старушка лет семидесяти с гаком аккуратно спустилась с крыльца и, не определив в зеваках вредоносности, стала рассказывать свою и дома историю - как рассказывает человек, изголодавшийся по общению.
Дом по Комсомольской, 69 (позиция №15), после войны построен был отцом и братом старушки. Брат - вот он, на плакате к Бессмертному Полку, юный партизан Корчагин Анатолий. Вот его инициалы, К и А, вырезаны лобзиком на наличнике. Войну юный партизан Корчагин пережил, а послевоенный футбол - нет: упал на поле, получил ботинком в висок и через несколько дней умер. Второй этаж дома так и остался нежилым: отец загоревал и бросил стройку. Не для кого стало строить.
Улица после войны жила энергично: строились, пахали-сажали-заготавливали. Гуляли по вечерам. В пятидесятые по частному сектору ходил автобус; в семидесятые катались зимними вечерами на лыжах, благо по всей Комсомольской горели фонари, а между деревьев накатывались две лыжни. Лыжников было множество, вся бежицкая интеллигенция ездила до Почты и обратно.
Вдоль улицы, не поверите, шла отводная канава, да такая полноводная, что однажды в ней на глазах у родителей чуть не утонул маленький мальчик: стоял на мостках, ел кусок хлеба, оскользнулся, ушёл под воду и течением почти затянут был в трубу, но отец успел ухватить сына за руку с зажатым в ней хлебом, торчавшую над водой. С годами вода ушла, а почему - неизвестно. То ли густые липы вытянули из земли верховые воды, то ли климат поменялся.
А дом теперь надо продавать. Тяжело одной в большом старом доме…
Если бы наш поход начался от дома №69, наверное, вы читали бы сейчас историю одного дома и одной семьи, ибо ничего интереснее, чем маленькие человеческие истории мы лично представить себе не умеем. Но солнце валилось в кроны лип, ноги гудели, а впереди Машей была обещана настоящая брусчатка, и со старушкой нехотя пришлось распрощаться; она долго смотрела нам вслед.
- Блин! Здорово было бы пройтись вот так по всей улице и записать истории каждого человека. И книжку выпустить.
- Нечего мелочиться. Нужно найти сумасшедшего миллиардера, получить грант и пройтись по всем улицам - вообще по всем. И выпустить многотомник «История всех». До конца жизни можно только этим и заниматься.
- Аминь.
А булыжная мостовая - нашлась (позиция №16)! Ага. Вылезла, выпросталась из-под асфальта небольшими окошками, вся такая антиевропейская, кривенько уложенная, щербатая и очаровательная донельзя. Эту бы мостовую, да в этих липах, да со старыми фонарями, да с домой №69 явить миру - вот тебе и готовый туристический объект. Прямо перед глазами стоит это гипотетическое совещание в горсовете:
- На повестке дня вопрос о придании улице Комсомольской статуса туристического объекта. Пункт первый: объявление моратория на многоэтажную застройку жилых кварталов между улицами XXII партсъезда и Ульянова…
И тишина в ответ. Замогильная просто тишина. Правда же?