(no subject)
Постой, жж, не убегай! Мне тоже есть что рассказать по популярной сегодня теме об отношениях православия и социума.
Дом, в котором моя с семья жила с 32-го года, стоял в аккурат напротив Крестовоздвиженской церкви. Сначала, говорят, в нем были церковные подсобные помещения, потом, в начале двадцатого века - казармы. А после революции - коммуналка.
Место наше было благодатное, намоленное, и даже магазин-стекляшка назывался в народе «у попа».
- Товарищ, портвейн где брали?
- У попа выкинули!
Никакого иного влияния на общество церковь тогда не оказывала.
В конце 90-х мой сосед Пашка подружился с настоятелем - о.Андреем. Тот был примерно моего возраста и не дурак выпить. Мажористый такой чувак с рыжей бородкой и иномаркой. Иномарку он, к слову, безвоздмездно (то есть, даром) давал Пашке потаксовать, когда у того случались проблемы с работой. Сребролюбия тут не наблюдалось, будем справедливы.
В остальном чел меня выбесил с первой минуты знакомства, когда протянул руку для поцелуя (поцелуя, Карл!) и предложил называть его «отец Андрей». Я и сейчас-то импульсивен, а тогда вообще был динамит. Поэтому просто поинтересовался: «Андрей, ты что, охуел? Это при живом-то папе в соседней квартире? И руки убери, пра-ативный!»
В общем, не задалась любовь. Но выпивать вместе доводилось, и это было познавательно.
Например, съездив в Москву на какой-то свой православный междусобойчик он, восторженно и невпопад окая, докладывал нам, что «на Соборе посчастливилось лицезреть Его Святейшество Патриарха Олексия и прочих наших иерархов»
Моя реплика, что лучше бы заняться поиском Бога была признана неуместной и обидной.
И правда ведь, какой нахуй бох, когда ты самого Патриарха видел!
Однажды сидим мы с Пашкой вечером у него, болтаем, кофе пьем. И тут стук в общую дверь первого этажа, запертую уже по случаю позднего часа. Ну как стук? Долбёжка натуральная. Дверь, даром, что из лиственичных досок толщиной в двадцать сантиметров, аж содрогается. И ор такой, хорошо поставленным голосом: «Паша, открывай, я вина принес! Открывай, сука! Калифорнийского!»
А сосед, надо сказать, накануне где-то выпивал, поэтому конкретно в тот момент жаждал трезвой жизни. Он живо погасил свет и затаился: типа, нет тут никакого Паши, не было и сегодня не будет!
Но сан позволял гостю видеть сквозь стены, и он продолжал кулаками молотить в дверь. Потом ногами. Бухой же. Потом опять руками, но уже в окна. Голосил как с амвона: «Я, Паша, блять, знаю, что ты дома! Ты, блять, меня не уважаешь! Ты, блять, со мной выпить отказываешься!» И так минут десять. Затем вновь переместился в сени, к общей двери.
Кончилось все по-пастырски величаво: «Ну и хуй с тобой. Не хочешь - и не надо!» И - хлобысь бутылками о каменный пол!
Фельдкурат Отто Кац, чистой воды!
Это я все к чему?
Клирики в народ как ходили, так и ходят. Будь ты хоть отец Андрей, хоть отец Дмитрий. И проповедь нам, очерствевшим, несут как могут. Иногда, правда, не донося. А если кто жестоковыйный от своих злых путей на путь истинный не обратится, то да будет тому по изустному преданию: «Кто там в церкви матерится?! Щас кадилом наебну!»
Да, и еще: пока писал, вспомнил частушку из детства. Простите, православные, не могу молчать:
Едет поезд, рельсы гнутся,
Под мостом попы скребутся.
Самый маленький попок
Скребёт кирзовый сапог.
Ничего нет нового под солнцем.
Нужно только поменять «рельсы» на «скрепы».
Дом, в котором моя с семья жила с 32-го года, стоял в аккурат напротив Крестовоздвиженской церкви. Сначала, говорят, в нем были церковные подсобные помещения, потом, в начале двадцатого века - казармы. А после революции - коммуналка.
Место наше было благодатное, намоленное, и даже магазин-стекляшка назывался в народе «у попа».
- Товарищ, портвейн где брали?
- У попа выкинули!
Никакого иного влияния на общество церковь тогда не оказывала.
В конце 90-х мой сосед Пашка подружился с настоятелем - о.Андреем. Тот был примерно моего возраста и не дурак выпить. Мажористый такой чувак с рыжей бородкой и иномаркой. Иномарку он, к слову, безвоздмездно (то есть, даром) давал Пашке потаксовать, когда у того случались проблемы с работой. Сребролюбия тут не наблюдалось, будем справедливы.
В остальном чел меня выбесил с первой минуты знакомства, когда протянул руку для поцелуя (поцелуя, Карл!) и предложил называть его «отец Андрей». Я и сейчас-то импульсивен, а тогда вообще был динамит. Поэтому просто поинтересовался: «Андрей, ты что, охуел? Это при живом-то папе в соседней квартире? И руки убери, пра-ативный!»
В общем, не задалась любовь. Но выпивать вместе доводилось, и это было познавательно.
Например, съездив в Москву на какой-то свой православный междусобойчик он, восторженно и невпопад окая, докладывал нам, что «на Соборе посчастливилось лицезреть Его Святейшество Патриарха Олексия и прочих наших иерархов»
Моя реплика, что лучше бы заняться поиском Бога была признана неуместной и обидной.
И правда ведь, какой нахуй бох, когда ты самого Патриарха видел!
Однажды сидим мы с Пашкой вечером у него, болтаем, кофе пьем. И тут стук в общую дверь первого этажа, запертую уже по случаю позднего часа. Ну как стук? Долбёжка натуральная. Дверь, даром, что из лиственичных досок толщиной в двадцать сантиметров, аж содрогается. И ор такой, хорошо поставленным голосом: «Паша, открывай, я вина принес! Открывай, сука! Калифорнийского!»
А сосед, надо сказать, накануне где-то выпивал, поэтому конкретно в тот момент жаждал трезвой жизни. Он живо погасил свет и затаился: типа, нет тут никакого Паши, не было и сегодня не будет!
Но сан позволял гостю видеть сквозь стены, и он продолжал кулаками молотить в дверь. Потом ногами. Бухой же. Потом опять руками, но уже в окна. Голосил как с амвона: «Я, Паша, блять, знаю, что ты дома! Ты, блять, меня не уважаешь! Ты, блять, со мной выпить отказываешься!» И так минут десять. Затем вновь переместился в сени, к общей двери.
Кончилось все по-пастырски величаво: «Ну и хуй с тобой. Не хочешь - и не надо!» И - хлобысь бутылками о каменный пол!
Фельдкурат Отто Кац, чистой воды!
Это я все к чему?
Клирики в народ как ходили, так и ходят. Будь ты хоть отец Андрей, хоть отец Дмитрий. И проповедь нам, очерствевшим, несут как могут. Иногда, правда, не донося. А если кто жестоковыйный от своих злых путей на путь истинный не обратится, то да будет тому по изустному преданию: «Кто там в церкви матерится?! Щас кадилом наебну!»
Да, и еще: пока писал, вспомнил частушку из детства. Простите, православные, не могу молчать:
Едет поезд, рельсы гнутся,
Под мостом попы скребутся.
Самый маленький попок
Скребёт кирзовый сапог.
Ничего нет нового под солнцем.
Нужно только поменять «рельсы» на «скрепы».