Белое и красное
Листал журнал ув.Salery и попробовал детализировать его калькуляции о русском офицерстве в гражданской войне (см. здесь).
Итак, профессор Волков сообщает нам, что к концу 1917 года за вычетом летальных потерь офицерский корпус бывшей императорской армии насчитывал 320 тысяч человек. Характерно, что примерно половина из них были этакими скороспелками, произведенными в офицеры из школ прапорщиков (40%от общего числа) и из вольноопределяющихся и нижних чинов (7%). Это к вопросу о качественном составе русского офицерства в 1917 году. Об этом, ранее писал и сам Сергей Волков.
Тем не менее, 320 тысяч офицеров - это внушительная сила. На начальном этапе гражданской войны она могла бы, вероятно, нанести поражение Советам. При желании. А вот было ли такое желание в наличии?
По цифрам получается, что не очень. Большевики довольно быстро истребили 20 тыс. (6%) еще до того, как они oпределились со своим решением. С учетом офицеров- эмигрантов (ок. 2%) офицерский корпус сократился до 295 тысяч. Из этого числа четверть офицеров устранились от борьбы за "историчeскую" Россию: 40.5 тыс. (ок. 14% от оставшихся), находясь на советской территории, сидели тихо и не отсвечивали, нигде не участвуя, а около 35 тыс. (12%) вступили в армии или отсиживались на территориях новых образований типа Украины. Таким образом, наличный корпус сократился ешё на 26% до 220 тысяч человек.
Вот эти 220 тысяч разделились следующим образом: 23% (ок. 50 тысяч) поступили на службу к большевикам, а 77% прошли через "белые формирования и их учреждения" (по формулировке Волкова). Здесь не совсем ясно вот что: нет сомнений, что офицеры, "забритые" большевиками, (Волков утверждает, что абсолютное большинство воевало по принуждению) воевали за Красную армию, так сказать, в полном составе, но так ли это в отношении тех, кто служил в "формированиях и учреждениях"?
В своей книге “Трагедия русского офицерства” (М., 1999) Сергей Волков сообщает, что примерно 32% офицеров Белой армии пало в боях (ок. 55 тыс.), а остaвшиеся приблизительно в равных количeствах (ок. 58 тыс. и там, и там) эмигрировали или оказались на территории Совдепии. Всего же из того состава, что имелся в наличии после большевистских репрессий, (295 тысяч) в 1918-1920 гг. эмигрировала одна треть (ок. 100 тыс.). Погибло до 65 тысяч офицеров, из них до 55 тыс. белых. Таким образом, потери красных и белых офицеров соотносятся как 1:5,5.
К чему всё это? К тому, что главный тезис ув. профессора Волкова состоит в том, что русское офицерство отвергло революцию и большевиков, но трагически проиграло в гражданской войне. Однако мы видим, что каждый четвертый сразу занял позицию "моя хата с краю" (сюда я включаю и тех, кто пошел на службу в новоявленные формирования отколовшихся территорий). Около трети эмигрировала. И даже, если среди оставшихся сражавшихся за белых было в два раза больше, чем за красных, то полегло их почти в 6 раз больше.
Но самое главное. Как пишет Волков в вышеупомянутой книге, в 1918 году «бывшие» составляли до 75% всего комсостава красной армии. К 1926-27 гг. в командном составе РККА количество бывших офицеров и военных чиновников состaвляло уже не более четвертой части, продолжая сокращаться (11709 в 1926 г. (24%), 8952 в 1927 г. (21%)). Однако бывшие генералы, хотя их число, сотрудничавших с большевиками, сократилось с 800 в 1918 году до 192 в 1926, и до 154 в 1927 г., все равно составляли 76% высшего командного состава. Бывшие полковники/подполковники, сократившись числе с 2000 до 867 и 692 соответственно, составляли 58-59% старшего командного состава.
Т.е. и пятой части бывших офицеров оказалось достаточно, чтобы возглавить красную армию и привести ее к победе. За страх ли, за совесть ли «бывшие» служили у красных с достаточной эффективностью, включая и гораздо более низкий уровень потерь (Видимо неплохо соблюдали чапаевский картофельный принцип). То, что в три раза большее количество офицеров подвизалось в различных белых формированиях, как оказалось, не имело значения. Точно так же, как не имел значения и тот факт, что заговорщики, отстранившие российского государя от власти, составляли лишь несколько процентов от общего числа генералов императорской армии, а важно было их положение и способность реализовать заговор.
Итак, профессор Волков сообщает нам, что к концу 1917 года за вычетом летальных потерь офицерский корпус бывшей императорской армии насчитывал 320 тысяч человек. Характерно, что примерно половина из них были этакими скороспелками, произведенными в офицеры из школ прапорщиков (40%от общего числа) и из вольноопределяющихся и нижних чинов (7%). Это к вопросу о качественном составе русского офицерства в 1917 году. Об этом, ранее писал и сам Сергей Волков.
Тем не менее, 320 тысяч офицеров - это внушительная сила. На начальном этапе гражданской войны она могла бы, вероятно, нанести поражение Советам. При желании. А вот было ли такое желание в наличии?
По цифрам получается, что не очень. Большевики довольно быстро истребили 20 тыс. (6%) еще до того, как они oпределились со своим решением. С учетом офицеров- эмигрантов (ок. 2%) офицерский корпус сократился до 295 тысяч. Из этого числа четверть офицеров устранились от борьбы за "историчeскую" Россию: 40.5 тыс. (ок. 14% от оставшихся), находясь на советской территории, сидели тихо и не отсвечивали, нигде не участвуя, а около 35 тыс. (12%) вступили в армии или отсиживались на территориях новых образований типа Украины. Таким образом, наличный корпус сократился ешё на 26% до 220 тысяч человек.
Вот эти 220 тысяч разделились следующим образом: 23% (ок. 50 тысяч) поступили на службу к большевикам, а 77% прошли через "белые формирования и их учреждения" (по формулировке Волкова). Здесь не совсем ясно вот что: нет сомнений, что офицеры, "забритые" большевиками, (Волков утверждает, что абсолютное большинство воевало по принуждению) воевали за Красную армию, так сказать, в полном составе, но так ли это в отношении тех, кто служил в "формированиях и учреждениях"?
В своей книге “Трагедия русского офицерства” (М., 1999) Сергей Волков сообщает, что примерно 32% офицеров Белой армии пало в боях (ок. 55 тыс.), а остaвшиеся приблизительно в равных количeствах (ок. 58 тыс. и там, и там) эмигрировали или оказались на территории Совдепии. Всего же из того состава, что имелся в наличии после большевистских репрессий, (295 тысяч) в 1918-1920 гг. эмигрировала одна треть (ок. 100 тыс.). Погибло до 65 тысяч офицеров, из них до 55 тыс. белых. Таким образом, потери красных и белых офицеров соотносятся как 1:5,5.
К чему всё это? К тому, что главный тезис ув. профессора Волкова состоит в том, что русское офицерство отвергло революцию и большевиков, но трагически проиграло в гражданской войне. Однако мы видим, что каждый четвертый сразу занял позицию "моя хата с краю" (сюда я включаю и тех, кто пошел на службу в новоявленные формирования отколовшихся территорий). Около трети эмигрировала. И даже, если среди оставшихся сражавшихся за белых было в два раза больше, чем за красных, то полегло их почти в 6 раз больше.
Но самое главное. Как пишет Волков в вышеупомянутой книге, в 1918 году «бывшие» составляли до 75% всего комсостава красной армии. К 1926-27 гг. в командном составе РККА количество бывших офицеров и военных чиновников состaвляло уже не более четвертой части, продолжая сокращаться (11709 в 1926 г. (24%), 8952 в 1927 г. (21%)). Однако бывшие генералы, хотя их число, сотрудничавших с большевиками, сократилось с 800 в 1918 году до 192 в 1926, и до 154 в 1927 г., все равно составляли 76% высшего командного состава. Бывшие полковники/подполковники, сократившись числе с 2000 до 867 и 692 соответственно, составляли 58-59% старшего командного состава.
Т.е. и пятой части бывших офицеров оказалось достаточно, чтобы возглавить красную армию и привести ее к победе. За страх ли, за совесть ли «бывшие» служили у красных с достаточной эффективностью, включая и гораздо более низкий уровень потерь (Видимо неплохо соблюдали чапаевский картофельный принцип). То, что в три раза большее количество офицеров подвизалось в различных белых формированиях, как оказалось, не имело значения. Точно так же, как не имел значения и тот факт, что заговорщики, отстранившие российского государя от власти, составляли лишь несколько процентов от общего числа генералов императорской армии, а важно было их положение и способность реализовать заговор.