Олег Будницкий о еврейских погромах. Часть I
Из книги Олега Витальевича Будницкого «Российские евреи между красными и белыми (1917-1920)».
Еврейским погромам эпохи Гражданской войны, беспрецедентным по числу жертв и жестокости в истории России, современники и историки неоднократно пытались найти рациональные объяснения. Назовем некоторые из них: месть за участие евреев в большевизме и разрушении России; экономические противоречия, обострившиеся в период хозяйственной разрухи; банальное стремление погромщиков пограбить; на более конкретном уровне - «неправильное» голосование еврейских партий в Раде по вопросу об украинской независимости; выстрелы по отступающим войскам из окон еврейских квартир или домов и т. д.
На наш взгляд, очевидно, что эти объяснения служат лишь для «рационализации» иррационального. Если Троцкий возглавляет Красную армию, следовательно, надо отрубить руки местечковому сапожнику, изнасиловать его жену и размозжить голову его ребенку - понятно, что в этом силлогизме что-то не так. Если еврейские социалистические партии «неправильно» голосуют в Раде, то какую ответственность несут за них избиратели, проголосовавшие за партии религиозные или, в большинстве своем, вообще не участвовавшие ни в каких выборах и от политики далекие? Если евреи хотят сражаться против большевиков в рядах белых, то почему их категорически не приемлет офицерское сообщество, ведь они ведут себя политически «правильно»? Наконец, в схему «ответственности» евреев за большевизм и погромов, как «наказания» за это, не укладываются погромы, осуществлявшиеся войсками Красной армии при малейшем ослаблении дисциплины.
[Читать далее]Всего в 1918-1920 гг. только на Украине приблизительно в 1300 населенных пунктах произошло свыше 1500 еврейских погромов. Были убиты и умерли от ран, по разным оценкам, от 50-60 до 200 тыс. евреев. Около 200 тыс. были ранены и искалечены. Были изнасилованы тысячи женщин. Около 50 тыс. женщин стали вдовами, около 300 тыс. детей остались сиротами. Несмотря на то, что сведения о погромах и погибших стали более или менее систематически собираться с мая 1919 г., точное число жертв вряд ли когда-нибудь будет установлено. Евреев убивали на дороге, в поле, в поездах; иногда погибали целые семьи, и некому было рассказать об их судьбе...
По «консервативным» оценкам Н. Гергеля, больше всего погромов на Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 г. приходится на долю войск Директории и ее союзников - 439 (40% общего числа погромов, проценты даются округленно), далее следуют различные банды - 307 (25%), белые - 213 (17%), красные - 106 (9%), григорьевцы - 52 (4%), неустановленные погромщики - 33 (3%), польские войска - 32 (3%). Войсками Директории и ее союзников за это время было убито 16 706 евреев (54%), белыми - 5235 (16,9%), различными бандами - 4615 (14,9%), григорьевцами - 3471 (11,2%), красными - 725 (2,3%), поляками - 134 (0,4%), неизвестными - 36 (0,1%).
Иногда убийства бывали массовыми. 15 февраля 1919 г. в Проскурове за четыре часа отрядом атамана Семесенко было вырезано около 1650 евреев в отместку за неудавшийся большевистский переворот. Евреев убивали банды различных атаманов (Струка, Зеленого, Тютюнника, Козырь-Зирки, Соколовского и др.); войска взбунтовавшегося красного командира Н.А. Григорьева (бывшего офицера царской армии) уничтожили в Елисаветграде в период с 15 по 20 мая 1919 г., по разным данным, от 1300 до трех тысяч евреев. В Фастове бригадой терских казаков под командованием полковника В.Ф. Белогорцева с 23 по 26 сентября 1919 г. было убито от 1300 до 1500 человек из десятитысячного еврейского населения города.
Иногда погромщики убивали «всего лишь» несколько или несколько десятков человек или ограничивались грабежом. Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны зверствами.
Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо варили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытавшихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз» и т. п.
Зверствовали не только банды различных «батек». Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограничились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то особенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного. В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые. Велижскому начальнику милиции, оказавшемуся не только коммунистом, но еще и евреем, вырвали два золотых зуба, раскаленными на огне шомполами прокалывали ноги около пальцев, вырезали куски мяса, после чего еще живого положили в костер.
Это лишь один эпизод. От рук «добровольцев» гибли «седобородые “коммунисты”, застигнутые в синагоге за фолиантами Талмуда», младенцы, вместе с их матерями и бабушками; евреев расстреливали, но чаще кололи, рубили, вешали, топтали лошадьми, иногда закапывали в землю заживо. Жертв перед тем, как убить, нередко пытали. Тысячи женщин были изнасилованы. Насиловали и девочек, и 70-летних старух; часто изнасилования были групповыми; иногда насиловали женщин на глазах у их мужей или детей.
Сотрудникам Архива восточно-европейского еврейства удалось установить имена более 16 тыс. убитых; почти в 10 тыс. случаев известен возраст жертв. Три четверти убитых были мужчинами, четверть - женщинами - или могли бы ими стать. Могли бы - ибо 11% погибших составляли дети и подростки (обоего пола) моложе 17 лет. Если считать, что в результате погромов число убитых и умерших от ран составило 50 тыс. человек (минимальная цифра, называемая историками и демографами), и принять, что распределение жертв по возрасту было пропорционально известному, то получается, что львиная доля погибших - 63% - приходится на людей в возрасте между 17 и 50 годами. От рук погромщиков погибли более 200 младенцев в возрасте до одного года, более тысячи детей в возрасте от года до семи, почти четыре тысячи детей в возрасте между восемью и шестнадцатью годами. Без малого тринадцать тысяч убитых были старше пятидесяти лет. Еще раз повторим, что это самые осторожные расчеты. Если верны оценки современных исследователей, то указанные цифры следует увеличить втрое...
Среди погромщиков «почетное» место занимали войска белых. И.М. Чериковер был недалек от истины, когда писал, что «по отношению к общему числу погромов на Украине в те годы погромы Добровольческой армии составляют лишь одну пятую... Но это общее число за все годы 1918-1921, а погромы Д. А. продолжались всего несколько месяцев. В эти месяцы добровольцы побили все рекорды. Их погромы были интенсивнее других, удар - острее и число погромов - больше»…
С точки зрения Штифа, социально-политическая часть программы белых «заключала в себе все признаки реставрации, возврата к России дореволюционного периода», что отчетливо проявилось «в отношении добровольцев к трем основным вопросам российской жизни: аграрному, рабочему и окраинно-национальному. Возврат земли помещикам, подавление рабочего движения и открытая русификация, полное презрение к жизненным национальным нуждам «инородцев» - таковы три кита этой программы. В этой программе еврейское бесправие и рабство были неотъемлемой органической частью». Погромы, заключал Штиф, «это реакция реставраторов на еврейское равноправие, достигнутое в ненавистной революции, первый шаг к закрепощению евреев».
С.М. Дубнов назвал погромы на Украине «третьей гайдамачиной». Он писал, что украинский народ с середины XVII в. «в моменты политической смуты исполняет “миссию” истребления еврейства с большим рвением, чем его предшественники в века крестовых походов»...
Нетрудно заметить, что в схему Дубнова не вписывались «добровольческие» погромы. Великий еврейский историк это, конечно, понимал, и попытался снять противоречие: «“Деникинщина” или погромы антибольшевистской Добровольческой армии, - делал он сноску, - самые зверские из погромов того времени, составляют как будто исключение из нашего общего тезиса, поскольку в этом движении участвовали разнородные этнические элементы России, от бывшей царской гвардии из дворян до кавказских инородцев. Но тут надо помнить следующие обстоятельства: 1) театром военных действий была территория Украины; 2) зачинщиками в кровавой расправе с евреями являлись по большей части казаки, которые с 17-го века во всех подобных подвигах являлись предтечами гайдамаков; 3) как и в былые эпохи, вслед за казацкой военной расправой идет “мирная” крестьянская расправа - гайдамацкий грабеж, увоз награбленного из городов в деревни и т. п.»
Преимущественно на «украинский» характер погромов указывал и еще один из их первых «летописцев» - С.И. Гусев-Оренбургский, составивший свою «Багровую книгу» по материалам Комитета помощи пострадавшим от погромов при российском Красном кресте в Киеве. Гусев-Оренбургский включил в свою книгу описание и «добровольческих деяний», однако подчеркивал, что «история Украины - это летопись еврейских погромов... Проходит перед нашими глазами пятое по счету украинское массовое кровавое действо, - страшный кровавый разлив, оставивший за собой все ужасы протекших времен».
И.М. Чериковер считал, что понять «злобно-антисемитскую идеологию и погромные действия Добровольческой армии» можно лишь уяснив «природу добровольческого белого движения». Вслед за Штифом Чериковер писал, что «добровольческое движение было по существу движением реставрации и полного возврата назад к старому», его участники были проникнуты «лютой ненавистью не только к октябрю, но и к февралю, не только к большевикам, но и к революции вообще». Той революции, которая сделала евреев равноправными гражданами.
И.Б. Шехтман, в отличие от Дубнова, считал, что свой погромный антисемитизм Добровольческая армия «не вскормила в специфических условиях украинской обстановки, но принесла его с собой на Украину готовым»... Он полагает, что пока деникинцы находились в пределах Дона, Кубани, Крыма и «даже в Харькове - все было более или менее спокойно для евреев». «Но как только белые армии вступали на коренную Украину и встречали готовую почву, то с энтузиазмом и размахом присоединялись к погромам». О. Файджес также склонен придавать особое значение украинской почве.
На наш взгляд, вряд ли несколько десятков или сотен пройденных километров могут превратить регулярную воинскую часть в течение нескольких недель в банду погромщиков и убийц, если для этого нет определенных предпосылок - прежде всего психологических и идейных. Заметим также, что на великорусских территориях белые уничтожали евреев с не меньшим энтузиазмом, чем на украинских.
Белые дважды захватывали Балашов и оба раза их пришествие сопровождалось еврейскими погромами. По сведениям местных жителей, было убито по меньшей мере 35 человек, белые увели с собой также некоторое количество арестованных, включая женщин и детей.
Рейд конного корпуса под командованием генерала К.К. Мамонтова по тылам Красной армии сопровождался убийствами евреев, которых специально разыскивали.
В Козлове мамонтовцы за четверо суток разгромили все еврейские квартиры. Евреев рубили и расстреливали в домах, на улицах, на лестницах. Погром сопровождался грабежом, в котором принимали участие как местные жители, так и окрестные крестьяне. Вступившие в Козлов 30 августа 1919 г. красные части «увидели мертвый город: главная улица, как и другие, была совершенно пуста; кроме изуродованных трупов убитых евреев и рабочих, трупов лошадей, на улицах не было никого и ничего».
В Ельце похороны жертв погрома проходили с 7 по 10 сентября. На еврейском кладбище похоронили 53 трупа как мужчин, так и женщин. Среди убитых были две девушки 17-19 лет, которых сначала изнасиловали, а потом убили, а также мальчики четырех, пяти и шести лет. «Трупы валялись везде: в лесу, в овраге, в реке и даже в колодцах». Среди них были изуродованные настолько, что хоронить их пришлось неопознанными. Сапожник Шнехер протестовал против того, что у него из мастерской забирают товар. Его и еще двух мастеров-евреев увели, впоследствии их трупы обнаружили в разных местах уезда. Около 200 человек разных национальностей пропали без вести. Черноволосого и чернобородого писателя М.М. Пришвина, жившего в то время в Ельце, мамонтовцы приняли за еврея; ему чудом удалось избежать гибели. Потеря пальто, которое прихватили воины, выглядела на фоне такой перспективы мелочью.
П. Кенез пришел к выводу, что «антисемитизм был не периферийным и не случайным аспектом идеологии белых; это был центральный пункт их мировоззрения». По его мнению, «русский офицерский корпус императорской России издавна был пропитан антисемитизмом». Однако «нормальный» антисемитизм офицеров «слабо сопоставим с той убийственной одержимостью, которая развилась у них в ходе гражданской войны. Наличие евреев на важных постах советского режима вне всякого сомнения увеличило их ненависть, но это не может быть исчерпывающим объяснением, поскольку очевидно, что большинство советских лидеров и сотрудников ЧК были такими же русскими, как они сами».
Кенез сравнивает белых офицеров с нацистами, полагая, что в период Гражданской войны их антисемитизм достиг «патологических размеров»: «Этот новый и жгучий антисемитизм родился из потребности объяснить, не столько другим, сколько самим себе, почему случилась революция. С точки зрения реакционного офицерства, ответственность за случившееся несли прежде всего инородцы-евреи. Они были микробами, подточившими здоровое тело прежней России. Чем более офицеры приходили в отчаяние от сбивающего их с толку окружающего мира, тем более патологическим становился их антисемитизм. Они убивали все больше и больше евреев и для них было необходимым оправдать себя выдумыванием зловещего еврейского заговора. Возможно, это звучит парадоксально, но участие в погромах увеличивало их антисемитизм... Это единственное, что придавало для них смысл миру, казавшемуся бессмысленным. По меньшей мере в этом аспекте белые офицеры были предшественниками нацистов».
Полемизируя с Кенезом, Р. Пайпс пишет, что было бы абсурдно, «рисуя картину белого движения, искать в нем зерна нацизма и видеть в антисемитизме “центр его мировосприятия”»; центром этим, по мнению Пайпса, был национализм. Пайпс согласен, что «белый офицерский корпус, не говоря уж о казачестве», заражался антисемитизмом по мере развития Гражданской войны все больше. «Но даже и в этом случае, - считает историк, - неправильно усматривать прямую связь между этой имеющей эмоциональную природу ненавистью и антисемитскими эксцессами, происходившими во время гражданской войны». По его мнению, «погромщиками двигало скорее не религиозное и националистическое рвение, а обыкновенная жадность: самые чудовищные зверства среди белых совершали терские казаки, никогда до этого евреев не знавшие и видевшие в них исключительно источник поживы».
По мнению Пайпса, «как только погромы и бандитизм стали обыденным явлением, евреи с неизбежностью стали главными их жертвами: они воспринимались как чужаки, они были беспомощны и их считали богатыми». Схеме Пайпса следует автор другого обобщающего труда о революции и Гражданской войне в России О. Файджес. Отдавая должное пропаганде белых, изображавшей большевизм как результат еврейского заговора, Файджес пишет, почти дословно повторяя Пайпса, что инициаторами погромов были казаки и их командиры, а погромщиками двигал инстинкт грабить, насиловать и убивать евреев, которые воспринимались как богатые, чуждые и слабые.
«Мгновенное и заразительное распространение антисемитизма» в результате революции 1917 г. Пайпс считает результатом фатального стечения обстоятельств: фактическая ликвидация Черты оседлости в период Первой мировой войны, появление евреев во внутренних районах России, затем, после 1917 г., приход немалого числа евреев во властные структуры создали у населения впечатление, что революция «принесла разорение всем, и только евреи, они одни, выгадали от нее». Пайпс полагает, что резкое изменение произошло зимой 1918-1919 гг., когда в «Южной белой армии возникло враждебное отношение к евреям». Поводом к этому послужили три обстоятельства: активная роль евреев в ЧК, осуществлявшей красный террор; последствие эвакуации германских войск - вопреки ожиданиям белых, большевистский режим, который, по их мнению, держался лишь благодаря поддержке Германии, устоял; в поисках нового козла отпущения российские антибольшевики обратили внимание прежде всего на евреев; наконец, убийство царской семьи, в котором немедленно были обвинены евреи...
Причины погромов 1919-1920 гг. коренятся, по нашему мнению, не только в событиях революции и Гражданской войны. Они стали кульминацией антиеврейского насилия, начавшегося в 1914 г. Акты насилия против евреев начались с первых же дней Первой мировой войны, причем начались еще до официальной санкции военных властей. Период мобилизации, когда войска скапливались на железнодорожных узлах, ознаменовался рядом нападений на евреев. Случались нападения на евреев и позднее, во время призыва в армию ратников ополчения 2-го разряда в августе 1915 г. К незначительным нарушениям порядка Херсонским губернатором были отнесены избиения ратниками «прохожих евреев», «причинение» еврею Варшавскому двух легких ножевых ран, наряду с бросанием камней в окна домов, принадлежавших евреям. Впрочем, по сравнению с творившимся к тому времени в прифронтовой полосе, это были в самом деле пустяки.
Все еврейское население было взято Главным командованием под подозрение. Евреи априори были сочтены нелояльными, склонными к измене и шпионажу в пользу противника. Шпиономания приобрела поистине патологический характер. Евреев обвиняли в том, что они «сносятся с неприятелем при помощи подземных телефонов и аэропланов и снабжают его золотом и съестными припасами». По одной из версий, евреи привязывали золото под гусиные перья, и птицы уносили его к противнику, по другой - золотом наполнялись внутренности битой птицы, которая отправлялась в Германию. В Березницах Волынской губернии священник сообщил народу с церковного амвона, что евреи - шпионы и что в животе коровы найден телефон, приспособленный ими для связи с неприятелем. Властям поступали доносы об отправке евреями депеш в Германию «в яйцах кур ценных пород» или о заготовке евреями г. Вильно «в подземельях и трущобах» кастрюль для выплавки снарядов для противника.
Фантастические истории о евреях циркулировали в русской армии. Евреи якобы пытались переправить немцам полтора миллиона рублей золотом, спрятав их в гробу; еврей-мельник связывался с австрийцами посредством телефона, установленного в подвале; другие, наоборот, перерезали русские телефонные линии и соединяли провода с австрийскими; евреи использовали костры и световые сигналы для передачи информации противнику; они подавали сигналы из окон собственных домов, с деревьев и крыш домов, раскрывая врагу расположение русских войск; евреи строили планы об организации мятежа в Кронштадте и пытались переправить план восстания немцам в Данциг, опустив запечатанную бутылку в море, и т. д. и т. п. Недостаток разменной монеты, особенно вблизи фронта, породил слухи, что «евреи прячут серебро для немцев». В Петрограде были проведены обыски в хоральной синагоге и в квартире председателя ее правления И.А. Варшавского. Охотники за шпионами искали «аппарат для сношений с неприятелем по беспроволочному телеграфу»…
Как пишет автор новейшего исследования о российской контрразведке начала века Н.В. Греков, «в отличие от западных правительств, пытавшихся обуздать стихийно возникшую шпиономанию, правящие круги России узрели в ней неожиданного союзника в борьбе с внешними и внутренними угрозами безопасности империи. С началом войны шпиономания в России распространилась одновременно и в высших кругах армейского командования, и среди населения. Поэтому ее влияние очень быстро сказалось на политической и экономической жизни страны»...
Обвинения евреев в массовом шпионаже и снабжении противника можно было бы списать на невежество обывателей и темноту солдат, набранных по большей части из крестьян, но официальные власти ушли от них недалеко. Летом 1915 г. МВД разослало губернаторам циркуляр, гласивший, что «по поступившим в Департамент полиции непроверенным сведениям, германцы, с целью подорвать благосостояние крестьянского населения России», намереваются произвести посредством особых машин выжигание хлебов на корню, а помогают им в этом немцы, состоящие в русском подданстве, и «привлеченные к этому делу путем подкупа евреи». Эта информация была сообщена также Министерству финансов, которое разослало ее управляющим казенными палатами.
Широкое распространение получила ложная информация о «еврейской измене» в Кужах, недалеко от Шавлей (Шауляя). Сообщение об измене было напечатано 5 мая 1915 г. в издававшемся при штабе главнокомандующего «Нашем вестнике», перепечатано в «Правительственном вестнике», а затем едва ли не во всех российских газетах, да к тому же еще и расклеено в виде плакатов на улицах наряду с важнейшими известиями с театра военных действий. Приказ, в котором рассказывалось о деле в Кужах, командиры были обязаны по распоряжению высших военных властей довести до каждого рядового. Суть дела излагалась следующим образом. В ночь с 27 на 28 апреля немцами было произведено нападение на отдыхавшие в Кужах части одного из пехотных полков. Причем немцы были спрятаны местными евреями в подвалах, а по сигнальному выстрелу евреи подожгли Кужи со всех сторон.
Проведенное депутатами Государственной думы А.Ф. Керенским и Н.М. Фридманом расследование показало, что в Кужах в момент нападения немцев евреев не было вообще. Все они ушли после артиллерийского обстрела и вызванного им пожара. Кужи были местечком преимущественно литовским и из 40 домов в нем всего три принадлежало евреям. В местечке оказалось в общей сложности пять небольших погребов, и лишь два из них имели три - три с половиной метра в длину и два метра в ширину. Понятно, что вся история была скорее всего выдумана офицерами, «проспавшими» нападение противника, несмотря на предупреждения местных жителей, что немцы неподалеку. Тем не менее власти отказались напечатать опровержение.
Политика преследования евреев явилась не только результатом личного антисемитизма главнокомандующего - великого князя Николая Николаевича и в особенности начальника его штаба генерала Н.Н. Янушкевича. Эта политика предусматривалась военной теорией; сведения о вредных и полезных элементах населения офицеры получали в военных училищах и академиях. Теория подтверждала предубеждения, впитываемые большинством православного населения России с детства. Евреи были иноверцами, отринувшими Христа; они были эксплуататорами, не пахавшими и не сеявшими, но умудрявшимися извлекать прибыль из воздуха; они были смутьянами, подрывавшими власть царя и основы русской жизни. Они были воплощением всего чуждого и враждебного. В Черте оседлости, где большинство мобилизованных никогда ранее не бывало, это особенно бросалось в глаза. Евреи говорили на другом языке, были по-особому одеты, их обычаи были странными и внушавшими подозрения. Они очень подходили на роль виновников военных неудач и материальных неурядиц. В то же время они были совершенно беззащитны. Начальство объясняло поражения еврейской «изменой» и санкционировало насилие по отношению к евреям. Каков был предел этого насилия - определялось в каждом конкретном случае...
По распоряжению российского командования в качестве превентивной меры против еврейского шпионажа и измены были предприняты массовые депортации еврейского населения из прифронтовой полосы. Депортировано было около 250 тыс. чел... Высылали не только евреев, но также немцев, цыган, венгров, турок. Депортации сопровождались насилием, подозрения евреев в сочувствии к противнику и в шпионаже приводили к скоротечным военно-полевым судам, приговоры которых были предрешены. Впрочем, чаще всего дело до суда не доходило. Как говорил кн. Павлу Долгорукову один из военных судей, ему «не пришлось подписать ни одного смертного приговора (по делам о «еврейском шпионстве» - О.Б.), так как каждый ротный и батальонный командир вешают без суда тех, кто кажется им шпионами». По немецким данным, в первые недели войны по подозрению в шпионаже было казнено свыше ста евреев. Вполне вероятно, что общее число казненных было гораздо выше. По сведениям сотрудника Красного креста, только в Ивангороде было повешено несколько десятков евреев но, как он записал в дневнике, «по-видимому, шпионство среди них все еще процветает».
Жизнь евреев в зоне военных действий стоила крайне дешево, если вообще чего-то стоила. Британский представитель при русской армии генерал А. Нокс, заночевав в одном из польских местечек, обнаружил утром труп еврея, повешенного на дереве напротив двери дома, в котором он спал. Еврея повесили служащие штаба корпуса «за шпионаж». Понятно, что они не стали тратить время, чтобы убедиться в обоснованности своих подозрений. Другой раз один из русских генералов сообщил Ноксу, что был вынужден повесить трех евреев, якобы за нападение на казака. В результате «евреи стали очень вежливыми», хладнокровно записал британец.
…если под подозрение брался, к примеру, еврей-торговец, то на учет ставились также его компаньоны или деловые партнеры. В подозреваемые попадали нередко торговцы, бывавшие за границей, или же лица, имевшие за границей, особенно во враждебных странах, родственников...
/От себя: но мы-то знаем, что такое могло происходить только во время сталинских репрессий/.
Для «нейтрализации» еврейского населения военные прибегли наряду с депортациями к более «рациональной» практике взятия заложников. Евреев было легко выселить, однако гораздо сложнее «вселить», ибо «принимавшие» губернии были к этому не готовы, и власти нашли менее затратный способ борьбы с «изменой». 24 мая 1915 г. великий князь Николай Николаевич «признал необходимым, в предупреждение их преступных выступлений, брать из числа правительственных раввинов и богатых евреев заложников под стражу, подвергая имущество их в то же время секвестру, с предупреждением сих последних о применении к ним, в случае малейшего попустительства со стороны евреев, клонящегося во вред нашей армии, самых репрессивных мер»…
/От себя: и снова - нам известно, что так поступали только большевики по отношению к благородным дворянам/.
Раненые и награжденные орденами и медалями евреи также подлежали высылке из той местности или тех городов, в которых евреям было запрещено находиться без специального разрешения... В проекте заявления (так и не направленном по назначению) на имя председателя Совета Министров С.М. Дубнов писал в июне 1915 г.: «Недавно министр внутренних дел (Н.А. Маклаков. - О. Б.) разрешил раненым на войне евреям, остающимся до выхода из лазаретов в Петрограде для “приспособления себе искусственных конечностей” жить в столице не более двух месяцев, после чего эти инвалиды-калеки изгоняются из столицы государства, при защите которого они лишились рук и ног».
Депортации нередко сопровождались насилиями, грабежами и погромами. Грабежи часто производились под прикрытием «реквизиций» и фактически санкционировались сверху. Штаб 4-й армии Юго-Западного фронта разъяснил в ответ на запрос о «порядке проведения реквизиций на театре военных действий и в угрожаемых районах»: «У жидов забирать всё».
Еврейским погромам эпохи Гражданской войны, беспрецедентным по числу жертв и жестокости в истории России, современники и историки неоднократно пытались найти рациональные объяснения. Назовем некоторые из них: месть за участие евреев в большевизме и разрушении России; экономические противоречия, обострившиеся в период хозяйственной разрухи; банальное стремление погромщиков пограбить; на более конкретном уровне - «неправильное» голосование еврейских партий в Раде по вопросу об украинской независимости; выстрелы по отступающим войскам из окон еврейских квартир или домов и т. д.
На наш взгляд, очевидно, что эти объяснения служат лишь для «рационализации» иррационального. Если Троцкий возглавляет Красную армию, следовательно, надо отрубить руки местечковому сапожнику, изнасиловать его жену и размозжить голову его ребенку - понятно, что в этом силлогизме что-то не так. Если еврейские социалистические партии «неправильно» голосуют в Раде, то какую ответственность несут за них избиратели, проголосовавшие за партии религиозные или, в большинстве своем, вообще не участвовавшие ни в каких выборах и от политики далекие? Если евреи хотят сражаться против большевиков в рядах белых, то почему их категорически не приемлет офицерское сообщество, ведь они ведут себя политически «правильно»? Наконец, в схему «ответственности» евреев за большевизм и погромов, как «наказания» за это, не укладываются погромы, осуществлявшиеся войсками Красной армии при малейшем ослаблении дисциплины.
[Читать далее]Всего в 1918-1920 гг. только на Украине приблизительно в 1300 населенных пунктах произошло свыше 1500 еврейских погромов. Были убиты и умерли от ран, по разным оценкам, от 50-60 до 200 тыс. евреев. Около 200 тыс. были ранены и искалечены. Были изнасилованы тысячи женщин. Около 50 тыс. женщин стали вдовами, около 300 тыс. детей остались сиротами. Несмотря на то, что сведения о погромах и погибших стали более или менее систематически собираться с мая 1919 г., точное число жертв вряд ли когда-нибудь будет установлено. Евреев убивали на дороге, в поле, в поездах; иногда погибали целые семьи, и некому было рассказать об их судьбе...
По «консервативным» оценкам Н. Гергеля, больше всего погромов на Украине в период с декабря 1918 по декабрь 1919 г. приходится на долю войск Директории и ее союзников - 439 (40% общего числа погромов, проценты даются округленно), далее следуют различные банды - 307 (25%), белые - 213 (17%), красные - 106 (9%), григорьевцы - 52 (4%), неустановленные погромщики - 33 (3%), польские войска - 32 (3%). Войсками Директории и ее союзников за это время было убито 16 706 евреев (54%), белыми - 5235 (16,9%), различными бандами - 4615 (14,9%), григорьевцами - 3471 (11,2%), красными - 725 (2,3%), поляками - 134 (0,4%), неизвестными - 36 (0,1%).
Иногда убийства бывали массовыми. 15 февраля 1919 г. в Проскурове за четыре часа отрядом атамана Семесенко было вырезано около 1650 евреев в отместку за неудавшийся большевистский переворот. Евреев убивали банды различных атаманов (Струка, Зеленого, Тютюнника, Козырь-Зирки, Соколовского и др.); войска взбунтовавшегося красного командира Н.А. Григорьева (бывшего офицера царской армии) уничтожили в Елисаветграде в период с 15 по 20 мая 1919 г., по разным данным, от 1300 до трех тысяч евреев. В Фастове бригадой терских казаков под командованием полковника В.Ф. Белогорцева с 23 по 26 сентября 1919 г. было убито от 1300 до 1500 человек из десятитысячного еврейского населения города.
Иногда погромщики убивали «всего лишь» несколько или несколько десятков человек или ограничивались грабежом. Погромы сопровождались редкостными даже для Гражданской войны зверствами.
Украинские «повстанцы» заживо хоронили евреев, «заживо варили в большом котле на центральной площади местечка», топили, а пытавшихся выплыть «укладывали прикладами», «пачками укладывали на рельсы и пускали паровоз» и т. п.
Зверствовали не только банды различных «батек». Польские легионеры в местечке Долгиново Виленской губернии не ограничились грабежом и избиением евреев нагайками. Они отрезали чем-то особенно не угодившему им еврею уши и нос, выкололи глаза, поломали руки и ноги. После чего пошли обедать, а вернувшись, расстреляли несчастного. В садистской изобретательности с легионерами соперничали белые. Велижскому начальнику милиции, оказавшемуся не только коммунистом, но еще и евреем, вырвали два золотых зуба, раскаленными на огне шомполами прокалывали ноги около пальцев, вырезали куски мяса, после чего еще живого положили в костер.
Это лишь один эпизод. От рук «добровольцев» гибли «седобородые “коммунисты”, застигнутые в синагоге за фолиантами Талмуда», младенцы, вместе с их матерями и бабушками; евреев расстреливали, но чаще кололи, рубили, вешали, топтали лошадьми, иногда закапывали в землю заживо. Жертв перед тем, как убить, нередко пытали. Тысячи женщин были изнасилованы. Насиловали и девочек, и 70-летних старух; часто изнасилования были групповыми; иногда насиловали женщин на глазах у их мужей или детей.
Сотрудникам Архива восточно-европейского еврейства удалось установить имена более 16 тыс. убитых; почти в 10 тыс. случаев известен возраст жертв. Три четверти убитых были мужчинами, четверть - женщинами - или могли бы ими стать. Могли бы - ибо 11% погибших составляли дети и подростки (обоего пола) моложе 17 лет. Если считать, что в результате погромов число убитых и умерших от ран составило 50 тыс. человек (минимальная цифра, называемая историками и демографами), и принять, что распределение жертв по возрасту было пропорционально известному, то получается, что львиная доля погибших - 63% - приходится на людей в возрасте между 17 и 50 годами. От рук погромщиков погибли более 200 младенцев в возрасте до одного года, более тысячи детей в возрасте от года до семи, почти четыре тысячи детей в возрасте между восемью и шестнадцатью годами. Без малого тринадцать тысяч убитых были старше пятидесяти лет. Еще раз повторим, что это самые осторожные расчеты. Если верны оценки современных исследователей, то указанные цифры следует увеличить втрое...
Среди погромщиков «почетное» место занимали войска белых. И.М. Чериковер был недалек от истины, когда писал, что «по отношению к общему числу погромов на Украине в те годы погромы Добровольческой армии составляют лишь одну пятую... Но это общее число за все годы 1918-1921, а погромы Д. А. продолжались всего несколько месяцев. В эти месяцы добровольцы побили все рекорды. Их погромы были интенсивнее других, удар - острее и число погромов - больше»…
С точки зрения Штифа, социально-политическая часть программы белых «заключала в себе все признаки реставрации, возврата к России дореволюционного периода», что отчетливо проявилось «в отношении добровольцев к трем основным вопросам российской жизни: аграрному, рабочему и окраинно-национальному. Возврат земли помещикам, подавление рабочего движения и открытая русификация, полное презрение к жизненным национальным нуждам «инородцев» - таковы три кита этой программы. В этой программе еврейское бесправие и рабство были неотъемлемой органической частью». Погромы, заключал Штиф, «это реакция реставраторов на еврейское равноправие, достигнутое в ненавистной революции, первый шаг к закрепощению евреев».
С.М. Дубнов назвал погромы на Украине «третьей гайдамачиной». Он писал, что украинский народ с середины XVII в. «в моменты политической смуты исполняет “миссию” истребления еврейства с большим рвением, чем его предшественники в века крестовых походов»...
Нетрудно заметить, что в схему Дубнова не вписывались «добровольческие» погромы. Великий еврейский историк это, конечно, понимал, и попытался снять противоречие: «“Деникинщина” или погромы антибольшевистской Добровольческой армии, - делал он сноску, - самые зверские из погромов того времени, составляют как будто исключение из нашего общего тезиса, поскольку в этом движении участвовали разнородные этнические элементы России, от бывшей царской гвардии из дворян до кавказских инородцев. Но тут надо помнить следующие обстоятельства: 1) театром военных действий была территория Украины; 2) зачинщиками в кровавой расправе с евреями являлись по большей части казаки, которые с 17-го века во всех подобных подвигах являлись предтечами гайдамаков; 3) как и в былые эпохи, вслед за казацкой военной расправой идет “мирная” крестьянская расправа - гайдамацкий грабеж, увоз награбленного из городов в деревни и т. п.»
Преимущественно на «украинский» характер погромов указывал и еще один из их первых «летописцев» - С.И. Гусев-Оренбургский, составивший свою «Багровую книгу» по материалам Комитета помощи пострадавшим от погромов при российском Красном кресте в Киеве. Гусев-Оренбургский включил в свою книгу описание и «добровольческих деяний», однако подчеркивал, что «история Украины - это летопись еврейских погромов... Проходит перед нашими глазами пятое по счету украинское массовое кровавое действо, - страшный кровавый разлив, оставивший за собой все ужасы протекших времен».
И.М. Чериковер считал, что понять «злобно-антисемитскую идеологию и погромные действия Добровольческой армии» можно лишь уяснив «природу добровольческого белого движения». Вслед за Штифом Чериковер писал, что «добровольческое движение было по существу движением реставрации и полного возврата назад к старому», его участники были проникнуты «лютой ненавистью не только к октябрю, но и к февралю, не только к большевикам, но и к революции вообще». Той революции, которая сделала евреев равноправными гражданами.
И.Б. Шехтман, в отличие от Дубнова, считал, что свой погромный антисемитизм Добровольческая армия «не вскормила в специфических условиях украинской обстановки, но принесла его с собой на Украину готовым»... Он полагает, что пока деникинцы находились в пределах Дона, Кубани, Крыма и «даже в Харькове - все было более или менее спокойно для евреев». «Но как только белые армии вступали на коренную Украину и встречали готовую почву, то с энтузиазмом и размахом присоединялись к погромам». О. Файджес также склонен придавать особое значение украинской почве.
На наш взгляд, вряд ли несколько десятков или сотен пройденных километров могут превратить регулярную воинскую часть в течение нескольких недель в банду погромщиков и убийц, если для этого нет определенных предпосылок - прежде всего психологических и идейных. Заметим также, что на великорусских территориях белые уничтожали евреев с не меньшим энтузиазмом, чем на украинских.
Белые дважды захватывали Балашов и оба раза их пришествие сопровождалось еврейскими погромами. По сведениям местных жителей, было убито по меньшей мере 35 человек, белые увели с собой также некоторое количество арестованных, включая женщин и детей.
Рейд конного корпуса под командованием генерала К.К. Мамонтова по тылам Красной армии сопровождался убийствами евреев, которых специально разыскивали.
В Козлове мамонтовцы за четверо суток разгромили все еврейские квартиры. Евреев рубили и расстреливали в домах, на улицах, на лестницах. Погром сопровождался грабежом, в котором принимали участие как местные жители, так и окрестные крестьяне. Вступившие в Козлов 30 августа 1919 г. красные части «увидели мертвый город: главная улица, как и другие, была совершенно пуста; кроме изуродованных трупов убитых евреев и рабочих, трупов лошадей, на улицах не было никого и ничего».
В Ельце похороны жертв погрома проходили с 7 по 10 сентября. На еврейском кладбище похоронили 53 трупа как мужчин, так и женщин. Среди убитых были две девушки 17-19 лет, которых сначала изнасиловали, а потом убили, а также мальчики четырех, пяти и шести лет. «Трупы валялись везде: в лесу, в овраге, в реке и даже в колодцах». Среди них были изуродованные настолько, что хоронить их пришлось неопознанными. Сапожник Шнехер протестовал против того, что у него из мастерской забирают товар. Его и еще двух мастеров-евреев увели, впоследствии их трупы обнаружили в разных местах уезда. Около 200 человек разных национальностей пропали без вести. Черноволосого и чернобородого писателя М.М. Пришвина, жившего в то время в Ельце, мамонтовцы приняли за еврея; ему чудом удалось избежать гибели. Потеря пальто, которое прихватили воины, выглядела на фоне такой перспективы мелочью.
П. Кенез пришел к выводу, что «антисемитизм был не периферийным и не случайным аспектом идеологии белых; это был центральный пункт их мировоззрения». По его мнению, «русский офицерский корпус императорской России издавна был пропитан антисемитизмом». Однако «нормальный» антисемитизм офицеров «слабо сопоставим с той убийственной одержимостью, которая развилась у них в ходе гражданской войны. Наличие евреев на важных постах советского режима вне всякого сомнения увеличило их ненависть, но это не может быть исчерпывающим объяснением, поскольку очевидно, что большинство советских лидеров и сотрудников ЧК были такими же русскими, как они сами».
Кенез сравнивает белых офицеров с нацистами, полагая, что в период Гражданской войны их антисемитизм достиг «патологических размеров»: «Этот новый и жгучий антисемитизм родился из потребности объяснить, не столько другим, сколько самим себе, почему случилась революция. С точки зрения реакционного офицерства, ответственность за случившееся несли прежде всего инородцы-евреи. Они были микробами, подточившими здоровое тело прежней России. Чем более офицеры приходили в отчаяние от сбивающего их с толку окружающего мира, тем более патологическим становился их антисемитизм. Они убивали все больше и больше евреев и для них было необходимым оправдать себя выдумыванием зловещего еврейского заговора. Возможно, это звучит парадоксально, но участие в погромах увеличивало их антисемитизм... Это единственное, что придавало для них смысл миру, казавшемуся бессмысленным. По меньшей мере в этом аспекте белые офицеры были предшественниками нацистов».
Полемизируя с Кенезом, Р. Пайпс пишет, что было бы абсурдно, «рисуя картину белого движения, искать в нем зерна нацизма и видеть в антисемитизме “центр его мировосприятия”»; центром этим, по мнению Пайпса, был национализм. Пайпс согласен, что «белый офицерский корпус, не говоря уж о казачестве», заражался антисемитизмом по мере развития Гражданской войны все больше. «Но даже и в этом случае, - считает историк, - неправильно усматривать прямую связь между этой имеющей эмоциональную природу ненавистью и антисемитскими эксцессами, происходившими во время гражданской войны». По его мнению, «погромщиками двигало скорее не религиозное и националистическое рвение, а обыкновенная жадность: самые чудовищные зверства среди белых совершали терские казаки, никогда до этого евреев не знавшие и видевшие в них исключительно источник поживы».
По мнению Пайпса, «как только погромы и бандитизм стали обыденным явлением, евреи с неизбежностью стали главными их жертвами: они воспринимались как чужаки, они были беспомощны и их считали богатыми». Схеме Пайпса следует автор другого обобщающего труда о революции и Гражданской войне в России О. Файджес. Отдавая должное пропаганде белых, изображавшей большевизм как результат еврейского заговора, Файджес пишет, почти дословно повторяя Пайпса, что инициаторами погромов были казаки и их командиры, а погромщиками двигал инстинкт грабить, насиловать и убивать евреев, которые воспринимались как богатые, чуждые и слабые.
«Мгновенное и заразительное распространение антисемитизма» в результате революции 1917 г. Пайпс считает результатом фатального стечения обстоятельств: фактическая ликвидация Черты оседлости в период Первой мировой войны, появление евреев во внутренних районах России, затем, после 1917 г., приход немалого числа евреев во властные структуры создали у населения впечатление, что революция «принесла разорение всем, и только евреи, они одни, выгадали от нее». Пайпс полагает, что резкое изменение произошло зимой 1918-1919 гг., когда в «Южной белой армии возникло враждебное отношение к евреям». Поводом к этому послужили три обстоятельства: активная роль евреев в ЧК, осуществлявшей красный террор; последствие эвакуации германских войск - вопреки ожиданиям белых, большевистский режим, который, по их мнению, держался лишь благодаря поддержке Германии, устоял; в поисках нового козла отпущения российские антибольшевики обратили внимание прежде всего на евреев; наконец, убийство царской семьи, в котором немедленно были обвинены евреи...
Причины погромов 1919-1920 гг. коренятся, по нашему мнению, не только в событиях революции и Гражданской войны. Они стали кульминацией антиеврейского насилия, начавшегося в 1914 г. Акты насилия против евреев начались с первых же дней Первой мировой войны, причем начались еще до официальной санкции военных властей. Период мобилизации, когда войска скапливались на железнодорожных узлах, ознаменовался рядом нападений на евреев. Случались нападения на евреев и позднее, во время призыва в армию ратников ополчения 2-го разряда в августе 1915 г. К незначительным нарушениям порядка Херсонским губернатором были отнесены избиения ратниками «прохожих евреев», «причинение» еврею Варшавскому двух легких ножевых ран, наряду с бросанием камней в окна домов, принадлежавших евреям. Впрочем, по сравнению с творившимся к тому времени в прифронтовой полосе, это были в самом деле пустяки.
Все еврейское население было взято Главным командованием под подозрение. Евреи априори были сочтены нелояльными, склонными к измене и шпионажу в пользу противника. Шпиономания приобрела поистине патологический характер. Евреев обвиняли в том, что они «сносятся с неприятелем при помощи подземных телефонов и аэропланов и снабжают его золотом и съестными припасами». По одной из версий, евреи привязывали золото под гусиные перья, и птицы уносили его к противнику, по другой - золотом наполнялись внутренности битой птицы, которая отправлялась в Германию. В Березницах Волынской губернии священник сообщил народу с церковного амвона, что евреи - шпионы и что в животе коровы найден телефон, приспособленный ими для связи с неприятелем. Властям поступали доносы об отправке евреями депеш в Германию «в яйцах кур ценных пород» или о заготовке евреями г. Вильно «в подземельях и трущобах» кастрюль для выплавки снарядов для противника.
Фантастические истории о евреях циркулировали в русской армии. Евреи якобы пытались переправить немцам полтора миллиона рублей золотом, спрятав их в гробу; еврей-мельник связывался с австрийцами посредством телефона, установленного в подвале; другие, наоборот, перерезали русские телефонные линии и соединяли провода с австрийскими; евреи использовали костры и световые сигналы для передачи информации противнику; они подавали сигналы из окон собственных домов, с деревьев и крыш домов, раскрывая врагу расположение русских войск; евреи строили планы об организации мятежа в Кронштадте и пытались переправить план восстания немцам в Данциг, опустив запечатанную бутылку в море, и т. д. и т. п. Недостаток разменной монеты, особенно вблизи фронта, породил слухи, что «евреи прячут серебро для немцев». В Петрограде были проведены обыски в хоральной синагоге и в квартире председателя ее правления И.А. Варшавского. Охотники за шпионами искали «аппарат для сношений с неприятелем по беспроволочному телеграфу»…
Как пишет автор новейшего исследования о российской контрразведке начала века Н.В. Греков, «в отличие от западных правительств, пытавшихся обуздать стихийно возникшую шпиономанию, правящие круги России узрели в ней неожиданного союзника в борьбе с внешними и внутренними угрозами безопасности империи. С началом войны шпиономания в России распространилась одновременно и в высших кругах армейского командования, и среди населения. Поэтому ее влияние очень быстро сказалось на политической и экономической жизни страны»...
Обвинения евреев в массовом шпионаже и снабжении противника можно было бы списать на невежество обывателей и темноту солдат, набранных по большей части из крестьян, но официальные власти ушли от них недалеко. Летом 1915 г. МВД разослало губернаторам циркуляр, гласивший, что «по поступившим в Департамент полиции непроверенным сведениям, германцы, с целью подорвать благосостояние крестьянского населения России», намереваются произвести посредством особых машин выжигание хлебов на корню, а помогают им в этом немцы, состоящие в русском подданстве, и «привлеченные к этому делу путем подкупа евреи». Эта информация была сообщена также Министерству финансов, которое разослало ее управляющим казенными палатами.
Широкое распространение получила ложная информация о «еврейской измене» в Кужах, недалеко от Шавлей (Шауляя). Сообщение об измене было напечатано 5 мая 1915 г. в издававшемся при штабе главнокомандующего «Нашем вестнике», перепечатано в «Правительственном вестнике», а затем едва ли не во всех российских газетах, да к тому же еще и расклеено в виде плакатов на улицах наряду с важнейшими известиями с театра военных действий. Приказ, в котором рассказывалось о деле в Кужах, командиры были обязаны по распоряжению высших военных властей довести до каждого рядового. Суть дела излагалась следующим образом. В ночь с 27 на 28 апреля немцами было произведено нападение на отдыхавшие в Кужах части одного из пехотных полков. Причем немцы были спрятаны местными евреями в подвалах, а по сигнальному выстрелу евреи подожгли Кужи со всех сторон.
Проведенное депутатами Государственной думы А.Ф. Керенским и Н.М. Фридманом расследование показало, что в Кужах в момент нападения немцев евреев не было вообще. Все они ушли после артиллерийского обстрела и вызванного им пожара. Кужи были местечком преимущественно литовским и из 40 домов в нем всего три принадлежало евреям. В местечке оказалось в общей сложности пять небольших погребов, и лишь два из них имели три - три с половиной метра в длину и два метра в ширину. Понятно, что вся история была скорее всего выдумана офицерами, «проспавшими» нападение противника, несмотря на предупреждения местных жителей, что немцы неподалеку. Тем не менее власти отказались напечатать опровержение.
Политика преследования евреев явилась не только результатом личного антисемитизма главнокомандующего - великого князя Николая Николаевича и в особенности начальника его штаба генерала Н.Н. Янушкевича. Эта политика предусматривалась военной теорией; сведения о вредных и полезных элементах населения офицеры получали в военных училищах и академиях. Теория подтверждала предубеждения, впитываемые большинством православного населения России с детства. Евреи были иноверцами, отринувшими Христа; они были эксплуататорами, не пахавшими и не сеявшими, но умудрявшимися извлекать прибыль из воздуха; они были смутьянами, подрывавшими власть царя и основы русской жизни. Они были воплощением всего чуждого и враждебного. В Черте оседлости, где большинство мобилизованных никогда ранее не бывало, это особенно бросалось в глаза. Евреи говорили на другом языке, были по-особому одеты, их обычаи были странными и внушавшими подозрения. Они очень подходили на роль виновников военных неудач и материальных неурядиц. В то же время они были совершенно беззащитны. Начальство объясняло поражения еврейской «изменой» и санкционировало насилие по отношению к евреям. Каков был предел этого насилия - определялось в каждом конкретном случае...
По распоряжению российского командования в качестве превентивной меры против еврейского шпионажа и измены были предприняты массовые депортации еврейского населения из прифронтовой полосы. Депортировано было около 250 тыс. чел... Высылали не только евреев, но также немцев, цыган, венгров, турок. Депортации сопровождались насилием, подозрения евреев в сочувствии к противнику и в шпионаже приводили к скоротечным военно-полевым судам, приговоры которых были предрешены. Впрочем, чаще всего дело до суда не доходило. Как говорил кн. Павлу Долгорукову один из военных судей, ему «не пришлось подписать ни одного смертного приговора (по делам о «еврейском шпионстве» - О.Б.), так как каждый ротный и батальонный командир вешают без суда тех, кто кажется им шпионами». По немецким данным, в первые недели войны по подозрению в шпионаже было казнено свыше ста евреев. Вполне вероятно, что общее число казненных было гораздо выше. По сведениям сотрудника Красного креста, только в Ивангороде было повешено несколько десятков евреев но, как он записал в дневнике, «по-видимому, шпионство среди них все еще процветает».
Жизнь евреев в зоне военных действий стоила крайне дешево, если вообще чего-то стоила. Британский представитель при русской армии генерал А. Нокс, заночевав в одном из польских местечек, обнаружил утром труп еврея, повешенного на дереве напротив двери дома, в котором он спал. Еврея повесили служащие штаба корпуса «за шпионаж». Понятно, что они не стали тратить время, чтобы убедиться в обоснованности своих подозрений. Другой раз один из русских генералов сообщил Ноксу, что был вынужден повесить трех евреев, якобы за нападение на казака. В результате «евреи стали очень вежливыми», хладнокровно записал британец.
…если под подозрение брался, к примеру, еврей-торговец, то на учет ставились также его компаньоны или деловые партнеры. В подозреваемые попадали нередко торговцы, бывавшие за границей, или же лица, имевшие за границей, особенно во враждебных странах, родственников...
/От себя: но мы-то знаем, что такое могло происходить только во время сталинских репрессий/.
Для «нейтрализации» еврейского населения военные прибегли наряду с депортациями к более «рациональной» практике взятия заложников. Евреев было легко выселить, однако гораздо сложнее «вселить», ибо «принимавшие» губернии были к этому не готовы, и власти нашли менее затратный способ борьбы с «изменой». 24 мая 1915 г. великий князь Николай Николаевич «признал необходимым, в предупреждение их преступных выступлений, брать из числа правительственных раввинов и богатых евреев заложников под стражу, подвергая имущество их в то же время секвестру, с предупреждением сих последних о применении к ним, в случае малейшего попустительства со стороны евреев, клонящегося во вред нашей армии, самых репрессивных мер»…
/От себя: и снова - нам известно, что так поступали только большевики по отношению к благородным дворянам/.
Раненые и награжденные орденами и медалями евреи также подлежали высылке из той местности или тех городов, в которых евреям было запрещено находиться без специального разрешения... В проекте заявления (так и не направленном по назначению) на имя председателя Совета Министров С.М. Дубнов писал в июне 1915 г.: «Недавно министр внутренних дел (Н.А. Маклаков. - О. Б.) разрешил раненым на войне евреям, остающимся до выхода из лазаретов в Петрограде для “приспособления себе искусственных конечностей” жить в столице не более двух месяцев, после чего эти инвалиды-калеки изгоняются из столицы государства, при защите которого они лишились рук и ног».
Депортации нередко сопровождались насилиями, грабежами и погромами. Грабежи часто производились под прикрытием «реквизиций» и фактически санкционировались сверху. Штаб 4-й армии Юго-Западного фронта разъяснил в ответ на запрос о «порядке проведения реквизиций на театре военных действий и в угрожаемых районах»: «У жидов забирать всё».