Чуковский об ужасах тоталитаризма. Часть III
Из дневников Корнея Ивановича Чуковского.
16 декабря 1962 г.
При Сталине было просто: бей интеллигенцию, уничтожай всех, кто самостоятельно думает! Но сейчас это гораздо труднее: выросли массы технической интеллигенции, без которой государству нельзя обойтись, - и вот эти массы взяли на себя функцию гуманитарной интеллигенции - и образовали нечто вроде общественного мнения.
2 октября 1963 г.
Говоря о сталинских временах, С. сказал:
- Подумайте: только в одном «Аркосе» пять директоров один за другим были сняты и расстреляны. Теперь они все реабилитированы. Так? (он любит, рассказывая что-нб., приговаривать: «так?») Пять директоров! Ясно, что уже 3-й, 4-й, 5-й думали не о деле, а о том, как бы им уцелеть.
Тут Солд. говорит.
- Особенно пострадали партийцы.
И конечно, это не верно: особенно пострадали интеллигенты. Из писателей: Бенедикт Лившиц, Осип Мандельштам, Марина Цветаева, Гумилев, Мирский, Копелев, Солженицын, Добычин, Зощенко, Ахматова, Эйхлер, Заболоцкий, Бабель, Мих. Кольцов, Ал. Введенский, Хармс, Васильева, Бруно Ясенский, Пильняк, Ел. Тагер.
[Читать далее]9 октября 1963 г.
Разговорился с одним отдыхающим о Макаренко. Он говорит:
- Макаренко - дутая фигура. Его метод никуда не годится. Да и таланта у него маловато. Его «Педагогическая поэма» - вздор.
Я спрашиваю:
- А чем вы занимаетесь?
- Бывший учитель.
Все кругом засмеялись. Оказалось, это маршал Соколовский.
10 января 1964.
Селих рассказал, как в «Известиях» и в «Правде» (случайно в один день) появились рецензии, ругающие «Наполеона» Тарле. «Книга-то очень хорошая, но ее нужно было выругать, т. к. предисловие к ней написал Радек».
- Так ругали бы Радека. Зачем же ругать книгу Тарле.
- Вы ничего не понимаете. Так всегда делается.
Дальше он рассказал то, что я знаю. Что Тарле написал Сталину письмо, просил разрешения ответить своим рецензентам в газете, Сталин ответил ему письмом:
«Академику Тарле
(Тарле был тогда исключен из Академии)
Не нужно отвечать в газете. Вы ответите им во 2-м издании Вашего прекрасного труда».
Оказывается, Сталин вызвал Мехлиса и Стельмаха (описка, следует читать: Селиха. - Е. Ч.) и сделал им нахлобучку за злобные выпады против Тарле. «И мы тогда признали свою ошибку и обещали похвалить эту книгу», - закончил Селих.
- Значит, вы хвалите и браните только по распоряжению начальства.
- А как же иначе!
3 февраля 1964 г.
Снастин, заместитель Ильичева, говорил мне во время прогулки, что существует много рукописей Ленина, не вошедших в «Собр. соч.» - одна из них о Ворошилове - о том, как В. развалил армию. «Мы не печатаем: жаль старика».
Рассказывал о Шепилове, к-рый нынче служит в архиве: разбирает военные бумаги XIX века. «Мы дали ему квартирку на Кутузовском - две комнаты. Он запротестовал: мало. Где я буду держать мои бумаги? - Мы даем вам квартиру не для бумаг, а для жилья».
Молотов не взял никакой работы. «Он упрямый, нераскаянный».
18 февраля 1964 г.
Сейчас ушел от меня Влад. Семенович Лебедев. Вот его воззрения, высказанные им в долгой беседе. Шолохов - великий писатель, надорванный сталинизмом. «Разве так писал бы он, если бы не страшная полоса сталинизма. - Вы, К. И., не знаете, а у меня есть документы, доказывающие, что Сталин намеревался физически уничтожить Шолохова. К счастью, тот человек, который должен был его застрелить, в последнюю минуту передумал. Человек этот жив и сейчас. Леонов, исписавшийся, выжатый как лимон, - тоже жертва сталинизма: «Вот, мол, меня Горький любил». Тем и живет. И его «Русский лес» такая чушь. Анну Ахматову я люблю и чту: в то самое время, когда велась против нее травля, она писала стихи о Родине.
15 декабря 1964 г.
Был вчера благороднейший Елизар Мальцев. 1½ часа рассказывал о заседании в Горкоме партии. Страшно взволнован, потрясен, рассказывал нервно, вскакивал, хихикал, вскрикивал. «Я сказал Егорычеву, а он говорит... А Борщаговский... А Антокольский... А Слуцкий крикнул с места... А Щипачев схватился за сердце и упал... вызвали врача... а Сергей Сергеевич Смирнов... Прижали Егорычева...»
Я слушал и думал: при чем же здесь литература? Дело литераторов - не знать этих чиновников, забыть о их существовании - только тогда можно остаться наследниками Белинского, Тютчева, Герцена, Чехова. Почему между мною и Чеховым должен стоять запуганный и в то же время нагловатый чиновник. Я микроскопический, недостойный, но несомненный наследник Чеховых, Тургеневых, Куприна, Бунина, я целыми днями думаю о них, о своих законных предках, а не о каких-то невежественных и бездарных Егорычевых.
15 августа 1965 г.
Впервые в жизни слушаю радио и вижу, что «радио - опиум для народа». В стране с отчаянно плохой экономикой, с системой абсолютного рабства так вкусно подаются отдельные крошечные светлые явления, причем раритеты выдаются за общие факты - рабскими именуются все другие режимы за исключением нашего.
…
С таким же правом можно сказать: газета - опиум для народа. Футбол - опиум для народа. А какие песни - всё бодряцкие - прикрывающие собою общее уныние. И персонажи - всё бодрячкú - «вот, Ив. Пафнутьич, расскажи нам, как вы достигли в своем колхозе таких изумительных успехов...».
18 августа 1965 г.
Ужас - радио. Все передачи «Юности» сплошные мармеладно-сладкие сопли.
Говорил Гагарин как поп:
«Вам открыты все пути», а если Люша захочет поехать в Голландию, а если я захочу написать, что «Русский лес» Леонова плох - этот путь будет мне закрыт.
2 декабря 1967 г.
Очевидно каждому солдату во время войны выдавалась, кроме ружья и шинели, книга Сталина «Основы ленинизма». У нас в Переделкине в моей усадьбе стояли солдаты. Потом они ушли на фронт и каждый из них кинул эту книгу в углу моей комнаты. Было экземпляров 60. Я предложил конторе городка писателей взять у меня эти книги. Там обещали, но надули. Тогда я ночью, сознавая, что совершаю политическое преступление, засыпал этими бездарными книгами небольшой ров в лесочке и засыпал их глиной. Там они мирно гниют 24 года, - эти священные творения нашего Мао.
14 апреля 1968 г.
Наступил год сталинского террора - 1937-й. Отечественные хунвейбины распоясались. Шло поголовное уничтожение интеллигенции. Среди моих близких были бессмысленно арестованы писатели, переводчики, физики, художники, артисты. Каждую ночь я ждал своей очереди.
/От себя: поразительно! На протяжении всего 1937-го года автор пишет о том, как беззаботно проводит время с приятелями-писателями, капризничавшими из-за отсутствия яйца в санаторных щах, а спустя 31 год внезапно вспомнил о том, как его близких поголовно уничтожали, а сам он «каждую ночь ждал своей очереди»./
17 сентября 1968 г.
С моими книгами - худо. «Библию» задержали, хотя она вся отпечатана (50.000 экз.). «Чукоккалу» задержали. Шестой том урезали, выбросив лучшие статьи, из оставшихся статей выбросили лучшие места. «Высокое искусство» лежит с мая, т. к. требуют, чтобы я выбросил о Солженицыне.
Я оравнодушил, хотя больно к концу жизни видеть, что все мечты Белинских, Герценов, Чернышевских, Некрасовых, бесчисленных народовольцев, социал-демократов и т. д., и т. д. обмануты - и тот социальный рай, ради которого они готовы были умереть - оказался разгулом бесправия и полицейщины.
13 октября 1968 г.
Теперь, когда происходит хунвейбинская расправа с интеллигенцией, когда слово интеллигент стало словом ругательным - важно оставаться в рядах интеллигенции, а не уходить из ее рядов - в тюрьму. Интеллигенция нужна нам здесь для повседневного интеллигентского дела.
25 июля 1969 г.
В США сейчас очень плохая духовная атмосфера. Там побывал Елизар Мальцев, отец которого, темный крестьянин, работал там лесником и был сброшен браконьерами в воду, где и утонул. У Елизара там две сестры, одна - официантка в кафе, другая музыкантша. Он провел там месяц, собирая материалы, чтобы написать повесть об отце (но ведь подобная повесть написана Короленко «Без языка»). Елизар тоже «без языка». Он видал там только русских. Говорит, что нравы там бандитские, что негры творят там бесчинства и т. д. Обо всем этом поведала жена Елизара - милая Александра Ивановна, которая после чтения «Анти-Дюринга» стала православной (бывшая комсомолка). Это массовое явление. Хорошие люди из протеста против той кровавой брехни, которой насыщена наша жизнь, уходят в религию.