Эсер Георгий Покровский о деникинщине. Часть I
Из книги Георгия Константиновича Покровского «Деникинщина».
Хозяйничая на Дону, немцы через ротмистров Фрейберга и Энгельса вели с казаками переговоры по ликвидации группы большевиков, занимавшей Батайск, о пропуске большевиков, сгруппировавшихся на Кубани, в Северную Россию, о взятии Царицына. В целях скорейшего и наиболее успешного разрешения первого вопроса, немцами признано было необходимым соединить немецкие и донские силы под общим командованием, причем генерал Кнерцер будет на положении командующего корпусом, а Ростовский градоначальник, генерал Греков, на положении командира дивизии. …находящийся в Ростове уполномоченный ген. Гинденбурга майор Баккенгаузен… особенно интересовался зародившейся тогда Добровольческой Армией, о которой немцам только еще стало известно. Небезынтересен доклад генерала Краснова совету управляющих Донского правительства о разговоре его, Краснова, с упомянутым Баккенгаузеном.
[Ознакомиться]Баккенгаузен. Под чьим командованием находится и кому подчиняется Добровольческая Армия?
Краснов. Действует самостоятельно. Донскому правительству не подчиняется. Иногда действует во вред Дону, например, оголила фронт, уйдя из ст. Кагальницкой и Мечетинской.
Баккенгаузен. Какой состав?
Краснов. Двенадцать тысяч, из коих 75% казаков.
Баккенгаузен. На какие средства содержится?
Краснов. Средств союзники не дают. Донцы сначала давали, но с уходом Добровольческой Армии с Донской территории, вопрос о помощи остается открытым.
Баккенгаузен. Не верю. Генерал Алексеев должен придерживаться союзнической ориентации. Как комплектуется офицерский состав Добровольческой армии?
Краснов. Без участия Донского правительства. Иногда нельзя проверить, действительно ли поступающий есть офицер и каких убеждений. Среди офицерства раскол: отряд Дроздовского хочет уйти и поступить на службу или к Донскому или к Астраханскому войску.
Баккенгаузен. Можно ли организовать на Дону, на германские деньги, монархические офицерские отряды?
Краснов. На Дону их формировать неудобно, но на границах Дона можно…
Баккенгаузен. На границах Дона немцами устраивается ряд артиллерийских складов. Потребуется ли что-либо для Дона?
Краснов. Да, потребуется. Наш генеральный штаб представит списки.
…
…во главе власти Кубанского Края стали Краевая Законодательная Рада, правительство и выборный атаман, но... уже без иногороднего элемента... Иногороднее население, бесправие которого признавали руководители казачества, от участия во власти было отстранено.
20 августа 1918 года Кубанское Краевое Правительство опубликовывает «положение о выборах в чрезвычайную Кубанскую Краевую Раду», в коем кратко говорится, что «правом участия в выборах в Кубанскую Краевую Раду пользуются лица мужеского пола, принадлежащие: или к казачьему населению Кубанского Края, или к кубанским горским племенам, или к составу коренных жителей кубанских сельских общин и крестьянских земельных товариществ…»
Этот закон совсем почти устранил иногороднее население Кубанского Края от участия в выборах. А те немногие депутаты от коренного населения сел и городов, которые прошли в Краевую Раду, почти сплошь подозревались казачеством в большевизме. Насколько урезанными оказались права иногороднего населения, видно из того, что в Законодательной Раде, имеющей состав 80 человек, от иногороднего населения, составляющего 52% населения Кубани, оказалось всего-навсего 8 человек, т. е. 10% всего состава Рады. Наряду с этим новый избирательный закон пунктом 14 ввел в Краевую Раду «в качестве полноправного ее члена представителя Добровольческой Армии по назначению командующего». Эта новелла, не имеющая примера ни в одной из конституций культурных стран, допускающая смешение выборного начала в парламент с назначением по начальству, настолько была разделяема казачеством, что при избрании президиума Краевой Рады членом Рады Омельченко, кстати сказать, впоследствии высланным из пределов Кубани командованием Добровольческой Армии, было внесено и принято единогласно предложение, «чтобы в число членов президиума вошел представитель от Добровольческой Армии». Этой честью Добровольческая Армия не пожелала воспользоваться... Командование Добровольческой Армии понимало, что иметь в президиуме Рады своего представителя, значит брать на себя долю ответственности за направление деятельности Рады, что, конечно, не входило в расчеты командования.
Антагонизм между казачеством и иногородними настолько сильно в это время проявлялся, что у некоторых, наиболее пылких казакоманов, возникали мысли о выселении иногороднего населения из пределов Кубанской области. Член Рады Толкунов пошел еще дальше. Под веселое настроение Рады ультра-казак простым народным языком с трибуны Рады высказал мысль об уничтожении иногородних, если правительство отложит или затормозит этот вопрос. Председателю правительства Л. Л. Бычу пришлось смягчить остроту вопроса заявлением, что казачество может говорить лишь о выселении, а не об уничтожении иногородних... Что касается методов этой защиты, то товарищ председателя Законодательной Рады Рябцев их изложил весьма откровенно: «борьба с иногородними входила в одну из задач Законодательной Рады... законы о местном учредительном собрании, о конституции, ограничивающей власть атамана… и закон о земельных комитетах» - (т. е. все то, чего упорно добивались иногородние) - «приняты были Законодательной Радой не столько по необходимости, сколько из тактических соображений, чтобы сдержать натиск фракции иногородних и тем выиграть время»).
Конечно, если бы руководители казачества и не делали таких откровенных признаний, для иногородних тактика казачества была ясна, и в этой политике крылась немалая доля причины большевистских настроений в среде иногороднего населения. К сожалению, такая политика по отношению иногородних проявлялась не только на Кубани, но и на Дону. И здесь иногороднее население оказалось бесправным. И только, когда Деникинская армия, дойдя до Орла, стала откатываться назад, когда Дон был охвачен дезертирством и зеленой армией, большой процент которой состоял из иногороднего населения, наконец, когда раскаты пушек Красной Армии были слышны в Новочеркасске, только тогда Донское казачество… заговорило о необходимости предоставления политических прав иногороднему населению, проживающему на Дону…
Работавший все время рука об руку с Донским правительством член первой Государственной Думы Аладьин, видя бесправность иногороднего населения и вместе с тем большую опасность для дела борьбы с большевиками, в издаваемой им газете «Дон» попытался сделать выпады против казачества за его шовинизм в вопросе об иногородних. Однако попытка оказалась неудачной: газета была закрыта, а автор заподозрен в стремлении подорвать доверие к казачеству со стороны иногородних. Аладьин попал в «опалу», как заразившийся большевизмом, а новочеркасский официоз «Донские Ведомости» постарался на своих страницах заверить общество, что «враждебное к Дону трактование иногородней крестьянской проблемы на Дону пока еще невозможно, неудобно и несвоевременно»).
С очищением казачьих областей от большевиков начался сословно-казачий праздник и самовосхваление. «Кубанский Край, наряду с другими немногими частями России», оповещает кубанский официоз «Вольная Кубань» - «занимает особое положение. Это небольшой оазис, затерявшийся в огромной Российской пустыне бесправия, безначалия и классовой ненависти. Со всех концов к нему тянутся измученные люди, думая найти в нем то, что советская власть отняла... В этом оазисе находится сейчас колыбель новой России...» А член рады П. Л. Макаренко на одном из торжественных заседаний у Донского атамана с присущим ему пафосом заявил, что «борясь, проливая кровь, напрягая все свои материальные и духовные силы, казачий элемент, столетия живший свободной жизнью, на протяжении ряда веков накоплявший уменье к самоуправлению, быстро справился с задачей своего внутреннего устройства - политического, экономического и военного». Воспевая дифирамбы казачеству, товарищ председателя Большого Донского войскового круга П. М. Агеев заговорил о возможности процесса «духовного оказачения русской массы». В этих целях Агеев высказывал мысль о принятии необходимых мер к оказачению крестьянства. «Когда это осуществится, тогда на юго-востоке России получится сплошное казачье море из Дона, Кубани и Терека, тогда можно будет из Михайловской станицы на севере Хопра или Островской станицы на севере Медведицы добраться до Каспия или Черного моря, ни на один час не выходя из родственной казачьей среды, от станицы к станице, от хутора к хутору. В этой мысли нет ни тени агрессивности, или какого-либо империализма. Она подсказывается инстинктом самосохранения казачьего облика и психики».
В конце концов казацкое самовосхваление, пренебрежение руководителей казачества к правам и интересам иногороднего населения на местах вылились в весьма дикие формы. Термины иногородний и большевик в головах некультурных станичников стали синонимами. С мест доносились жуткие известия, иногда делавшиеся объектом обсуждения Рады… не принимавшей надлежащих мер к устранению этого дикого явления. Член правительства по ведомству народного просвещения Сушков в докладе Краевой Раде чистосердечно сознается, что большевистски настроенных… в Кубанском Крае было весьма мало, а между тем обвинений в большевизме было очень много. «Разгоряченное страстью население кубанских казаков прежде всего обрушилось на иногороднее население. Пострадали при этом и невинные дети. Борясь с отцами, зараженными большевизмом, перестали щадить детей: в целом ряде станиц детей иногородних изгоняли из школ даже в тех случаях, когда в этих школах были свободные места... Невинно страдали и учителя иногородние, страдали потому, что они иногородние».
И тем не менее г. Сушков, как член правительства, не только ничего или мало предпринимает для охлаждения «разгоряченной страсти» кубанской казацкой массы, но, к сожалению, дух шовинизма казацкого сам вкрапливает в устав организуемого им в Екатеринодаре Кубанского политехнического института. Г. Сушков вносит в Раду и добивается утверждения устава института, в котором устанавливает преимущественные права поступления в институт за «коренными» жителями Кубанского Края. Энергичный протест Екатеринодарского биржевого комитета с угрозой, что «биржевой комитет не считает для себя возможным участвовать в материальной поддержке института» не имел успеха. Кончилось тем, что группа общественных деятелей совместно с биржевым комитетом, по частной инициативе, в виде протеста, рядом с правительственным политехническим институтом организовывает частный политехнический институт. И тогда только казачество увидело нелепость своего упрямства, исправляет устав, выбрасывая из него сословный дух, и институты сливаются в один «Северо-Кавказский Политехнический Институт»...
Поддерживаемый руководителями казачества антагонизм между иногородними и казаками, в конце концов вылился в самые жестокие формы. Благоприятствовало этому и то, что союзник казачества - командный состав Добровольческой Армии комплектовался в большинстве случаев из много испытавшего от большевиков… офицерства. Болезненно-ненавистно относившееся ко всякого рода проявлениям демократизма, офицерство в большевизме начало подозревать всякого, кто сочувственно относился к совершившейся февральской революции, уже мало разбираясь в сословности. Волна самого безудержного произвола и зверства залила собою всю Кубань, и все те местности, где ступала нога Добровольческой Армии. Член Краевой Рады Демиденко, раскрывая на заседании Рады жуткие картины зверства, иллюстрировал их типичным фактом, засвидетельствованным официальным документом. В помещении одного из гарнизонов начальником его, хорунжим З-им, вызываются местные псаломщик и учительница, работавшая на Кубани 22 года. По отзывам инспектора народных училищ, учительница эта незаурядная личность, все силы свои отдала делу служения народу в школе и вне ее, организуя и устраивая чтения для взрослых. Придя в помещение, учительница застала там и других вызванных лиц. Спустя с полчаса явился в нетрезвом виде хорунжий З-ий. Вызвав солдат, приказал им выстроиться у стены и, обернувшись в сторону вызванных, крикнул: «Вас, псаломщик, объявляю арестованным, а вас, мадам, я высеку». На вопрос «за что?» последовал ответ: «Это мое дело». И здесь разыгралась кошмарная сцена, которую нарисовала сама потерпевшая.
«Я возмутилась таким объяснением, - говорит потерпевшая, - и крикнула: лучше меня расстреляйте, а не подвергайте такому позору». И в ответ на это услышала насмешливо: «а все-таки я сам выпорю вас».
«Не помню, что еще я говорила, но З-ий закричал что-то циничное и потребовал, чтобы я разделась. Я почти бессознательно сняла шубу и остановилась посреди комнаты, не зная, что еще делать с собой. З-ий, помню, что-то кричал гадкое и приказал мне лечь на пол, сняв часть белья. Я стала просить, чтобы не раздевали в присутствии всех, а лучше прибавили количество плетей. Опять последовало циничное замечание. Я упала на пол. З-ий приказал двум солдатам сесть одному на голову, а другому на ноги, сорвал белье и начал лично хлестать меня плетью по голому телу. Сколько было дано плетей, я не могу сказать. Приговорена была к 25, но присутствующие говорили, что они насчитали 28 ударов.
«Кажется, во время экзекуции З-ий кричал, что я бесчестная, подлая женщина, что я целый год преследовала его. После нанесенных ударов З-ий крикнул, чтобы я одевалась и встала:
- «Вставай сейчас же, а то еще выпорю».
Одеваясь, я услышала:
«Ну, а теперь пожалуйтесь на меня атаману отдела».
Насколько, действительно, дико и кошмарно совершалась расправа с инакомыслящими и какими методами восстанавливались право и порядок после изгнания большевиков, хорошо свидетельствует доклад хорунжего I-го Кубанского пластунского батальона Василия Федоровича Близнюка 6 ноября 1918 года № 22 председателю юридической комиссии Чрезвычайной Рады.
«Когда войсками Добровольческой Армии и кубанцами была очищена от большевиков станица Абинская» пишет Близнюк «казалось прошел кошмарный ужас жизни, настали дни всеобщего ликования и благоденствия для населения станицы. Радость по случаю прихода носителей закона и порядка, восторженные приветы войскам Добровольческой Армии были искренни и беспредельны. Люди друг друга встречали пасхальными приветствиями: «Христос Воскресе», станичный сбор вынес постановление о недопустимости самосудов... Но это только казалось. Появились чины Добровольческой Армии и началась дикая расправа и мародерство. Уже не отличали ни иногородних, ни казаков. Обычно жертв экзекуции заставляли обнажаться, иногда среди площади, в присутствии взрослых и детей, приказывали ложиться, становились сапогами на голову или шею и пороли шомполами или плетьми, пока не летели во все стороны брызги крови и куски изорванного мяса. Подъесаулу Новаку генералом Покровским был отдан приказ пороть плетьми всех без разбора, а арестованных доставлять ему в Афинскую, в штаб для повешения; фельдфебелю Науму З-нко, добровольцу и георгиевскому кавалеру дано шестьдесят плетей. Масса изнасилованных девушек и даже детей. На одном хуторе восемь казаков изнасиловали женщину, три дня разрешившуюся от бремени. Были случаи, когда восстановители «законности и порядка» даровали жизнь женщинам после обязания последних провести с ними несколько ночей». Самого Близнюка, участника похода, раненого в этом походе, только за его протесты против жестокостей причислили к большевикам, хотели расстрелять, производили обыск в квартире и только случайное отсутствие в это время из станицы спасло его от смерти. Характерно, что в конце концов Близнюк не выдержал: ушел в зеленые и в их рядах сражался с Добровольческой Армией...
Видя разгул шомпола, кнута, зверских самосудов, руководители казачества спешат принять целый ряд мер к устранению самосудов и установлению правопорядка. Прежде всего отдается распоряжение на имя восстановленных дореволюционных атаманов отделов о предоставлении последним прав «учреждать в своих отделах суды в меру необходимости, хотя бы в каждой станице». «Пусть это будет чрезвычайный или военный суд - важно, чтобы именно был суд», - доказывая необходимость таких упрощенных судов, говорил председатель правительства Л. Л. Быч. Насколько такой суд отвечал элементарным требованиям правосудия, хорошо явствует из признания члена правительства по делам юстиции Намитокова, чистосердечно признавшегося в заседании рады, что пред правительством «стояла угроза массовых самосудов... нужно было немедленно, экстренно создать громоотвод для общественного мнения, чтобы эти самочинные расправы устранить». Нужно ли говорить, что такое судоустройство и судопроизводство ни на йоту не устраняло самосудов, а лишь санкционировало их, внося растлевающее начало и в судей и в участников таких судов и в то самое общественное мнение, ради которого по словам г. Намитокова учреждались эти суды. А между тем, таким судам предоставлено было широчайшее право применения наказаний вплоть до распоряжения жизнью и смертью обвиняемого.
За реформой суда не заставили себя ждать и другие реформы. Приказом по ведомству гражданского управления упраздняются вне городов все учреждения, возникшие во время революции. На их место возрождаются старые дореволюционные... Избранные по закону Временного Правительства городские думы распускаются и упраздняются, а дела органов местного самоуправления передаются в руки городских управ, состав которых конструируется весьма оригинально: городской голова, назначенный правительством, подбирает себе лично известных ему сотрудников...
Порвав окончательно с иногородними, кстати сказать в городах представлявшими из себя культурную силу, казачество обессилило себя интеллектуально и физически, что не отрицал и председатель правительства Л. Л. Быч, в одном из заседаний Рады заявивший, что «из трех миллионов населения Кубанского Края почти половина против нас, т. е. все иногороднее население». Но вместе с тем казачество откололось и от демократии разгромом демократических общественных организаций и этим самым, volens-nolens, оказалось изолированным от широких слоев населения. А руководители его, как генералы без армии, вверили себя всецело командованию Добровольческой Армии в лице его генералов... Это явилось одной из самых крупных и грубых ошибок казачества, определившей собой неудачу всей их дальнейшей политики, кончившейся вторым позорным походом и полным поражением...
Союзник казачества - командование Добровольческой Армии местом своего пребывания избирает Екатеринодар. …здесь же образовывается на весьма короткое время Юго-Восточный Комитет членов Учредительного Собрания во главе с Г. И. Шрейдером, впоследствии приказом командования Добровольческой Армии арестованным и высланным из пределов Кубани.
…со взятием Екатеринодара и с очищением территории Кубани от большевиков, когда необходимо было приступить к устройству государственного управления… между казачеством и командованием Добровольческой Армии возник целый ряд недоуменных вопросов, положивших начало раздору, а потом и борьбе между этими союзниками, сильно облегчивших победу большевиков.
В целях выяснения и взаимного разрешения вопросов государственного строительства и управления 26 октября 1918 года под председательством генерала Лукомского состоялось объединенное заседание Кубанского краевого правительства с представителями командования Добровольческой Армии. Лукомский представил проект организации власти, в первой статье которой ясно говорилось, что «вся полнота государственной власти в областях, занимаемых Добровольческой Армией, принадлежит верховному руководителю Добровольческой армии»...
Само собой разумеется Кубанское Краевое правительство не могло пойти на такое «соглашение». Удостоверив, что проект вводит ничем не скрываемую диктатуру на всем пространстве, включая сюда Кубань и остальные местности, оно вынесло данный вопрос на разрешение созываемой Краевой Рады, к торжественному открытию которой приглашался и генерал Деникин.
Выступая перед Краевой Радой под гром аплодисментов всей Рады, генерал Деникин в менее определенных выражениях, но по существу все же подтверждая проект Лукомского, властно и безапелляционно изложил свою программу.
«Все для борьбы», заявил генерал Деникин. «Большевизм должен быть раздавлен... Не должно быть армии Добровольческой, Донской, Кубанской, Сибирской, должна быть единая русская армия, с единым фронтом, единым командованием, облеченным полной мощью и ответственным лишь пред русским народом в лице его будущей законной власти...»
Сомнений в стремлении командования Добровольческой Армии к военной диктатуре теперь быть не могло. Генерал Деникин своей декларацией ее подтвердил. И в противовес диктатуре кубанцы выступают с диаметрально противоположным проектом - устройства государства Российского на федеративных началах...
«Вообще мы должны держаться того взгляда», говорил в той же Раде председатель правительства Л. Л. Быч, «что единственный путь к воссозданию разрушенного государства Российского есть путь федерации...»
После целого ряда бурных заседаний, наконец, несмотря на категорические предупреждения представителя Добровольческой Армии… генерала Лукомского о совершенной неприемлемости для командования Добровольческой Армии выдвигаемого Л. Л. Бычем положения... Краевая Рада единогласно… принимает предложение Л. Л. Быча...
Принятие такого положения имело своим результатом заявление представителя командования Добровольческой Армии генерала Лукомского о выходе представителей Добрармии из состава членов Краевой Рады. Лукомский демонстративно покинул зал заседания. Кубанцы, не ожидавшие такого эффекта, смущены. Пресса возвестила об этом, как о факте разрыва казачества с командованием Добровольческой Армии. Получился скандал. Демократически настроенная часть общества расценивала данный акт, как положительный... Однако кубанцы на другой же день забили отбой.
«Разрыва между Кубанью и Добровольческой Армией нет», заявляет с трибуны Рады председатель правительства Л. Л. Быч, - «Кубанская Рада признала единый фронт, единое командование...» А один из лидеров, член Рады Ил. Макаренко с присущей ему стремительностью, недальновидностью и грубостью всю вину взваливает на создавшееся вокруг этого факта общественное мнение…
Для улажения этого вопроса и вообще «всех жизненных вопросов, которые должны быть разрешены по взаимному соглашению», Радой избирается согласительная комиссия, в которую с правом решающего голоса входят и представители командования Добровольческой Армии. Последние, войдя в комиссию, прежде всего потребовали отмены принятой Радой 11 ноября резолюции... Все было сделано так, как продиктовали представители командования Добровольческой Армии… представителям Добровольческой Армии предоставлены в Раде места, как почетным гостям, «принимая во внимание великие заслуги Добровольческой Армии пред Краем».
Дальнейшая работа в согласительной комиссии свелась к тому, что кубанцы «соглашались» со всеми предложениями представителей командования Добровольческой Армии. И в конце концов на вопрос кубанцев, за какие принципы и идеи борется Добровольческая Армия, представители командования Добровольческой Армии ясно ответили: «…когда-то, в начале борьбы, командование Добровольческой Армии заявило, что оно борется за народоправство, за Учредительное Собрание, но потом обстоятельства изменились и вообще обстановка приняла такой характер, что со знамени нужно снять этот лозунг».
Хозяйничая на Дону, немцы через ротмистров Фрейберга и Энгельса вели с казаками переговоры по ликвидации группы большевиков, занимавшей Батайск, о пропуске большевиков, сгруппировавшихся на Кубани, в Северную Россию, о взятии Царицына. В целях скорейшего и наиболее успешного разрешения первого вопроса, немцами признано было необходимым соединить немецкие и донские силы под общим командованием, причем генерал Кнерцер будет на положении командующего корпусом, а Ростовский градоначальник, генерал Греков, на положении командира дивизии. …находящийся в Ростове уполномоченный ген. Гинденбурга майор Баккенгаузен… особенно интересовался зародившейся тогда Добровольческой Армией, о которой немцам только еще стало известно. Небезынтересен доклад генерала Краснова совету управляющих Донского правительства о разговоре его, Краснова, с упомянутым Баккенгаузеном.
[Ознакомиться]Баккенгаузен. Под чьим командованием находится и кому подчиняется Добровольческая Армия?
Краснов. Действует самостоятельно. Донскому правительству не подчиняется. Иногда действует во вред Дону, например, оголила фронт, уйдя из ст. Кагальницкой и Мечетинской.
Баккенгаузен. Какой состав?
Краснов. Двенадцать тысяч, из коих 75% казаков.
Баккенгаузен. На какие средства содержится?
Краснов. Средств союзники не дают. Донцы сначала давали, но с уходом Добровольческой Армии с Донской территории, вопрос о помощи остается открытым.
Баккенгаузен. Не верю. Генерал Алексеев должен придерживаться союзнической ориентации. Как комплектуется офицерский состав Добровольческой армии?
Краснов. Без участия Донского правительства. Иногда нельзя проверить, действительно ли поступающий есть офицер и каких убеждений. Среди офицерства раскол: отряд Дроздовского хочет уйти и поступить на службу или к Донскому или к Астраханскому войску.
Баккенгаузен. Можно ли организовать на Дону, на германские деньги, монархические офицерские отряды?
Краснов. На Дону их формировать неудобно, но на границах Дона можно…
Баккенгаузен. На границах Дона немцами устраивается ряд артиллерийских складов. Потребуется ли что-либо для Дона?
Краснов. Да, потребуется. Наш генеральный штаб представит списки.
…
…во главе власти Кубанского Края стали Краевая Законодательная Рада, правительство и выборный атаман, но... уже без иногороднего элемента... Иногороднее население, бесправие которого признавали руководители казачества, от участия во власти было отстранено.
20 августа 1918 года Кубанское Краевое Правительство опубликовывает «положение о выборах в чрезвычайную Кубанскую Краевую Раду», в коем кратко говорится, что «правом участия в выборах в Кубанскую Краевую Раду пользуются лица мужеского пола, принадлежащие: или к казачьему населению Кубанского Края, или к кубанским горским племенам, или к составу коренных жителей кубанских сельских общин и крестьянских земельных товариществ…»
Этот закон совсем почти устранил иногороднее население Кубанского Края от участия в выборах. А те немногие депутаты от коренного населения сел и городов, которые прошли в Краевую Раду, почти сплошь подозревались казачеством в большевизме. Насколько урезанными оказались права иногороднего населения, видно из того, что в Законодательной Раде, имеющей состав 80 человек, от иногороднего населения, составляющего 52% населения Кубани, оказалось всего-навсего 8 человек, т. е. 10% всего состава Рады. Наряду с этим новый избирательный закон пунктом 14 ввел в Краевую Раду «в качестве полноправного ее члена представителя Добровольческой Армии по назначению командующего». Эта новелла, не имеющая примера ни в одной из конституций культурных стран, допускающая смешение выборного начала в парламент с назначением по начальству, настолько была разделяема казачеством, что при избрании президиума Краевой Рады членом Рады Омельченко, кстати сказать, впоследствии высланным из пределов Кубани командованием Добровольческой Армии, было внесено и принято единогласно предложение, «чтобы в число членов президиума вошел представитель от Добровольческой Армии». Этой честью Добровольческая Армия не пожелала воспользоваться... Командование Добровольческой Армии понимало, что иметь в президиуме Рады своего представителя, значит брать на себя долю ответственности за направление деятельности Рады, что, конечно, не входило в расчеты командования.
Антагонизм между казачеством и иногородними настолько сильно в это время проявлялся, что у некоторых, наиболее пылких казакоманов, возникали мысли о выселении иногороднего населения из пределов Кубанской области. Член Рады Толкунов пошел еще дальше. Под веселое настроение Рады ультра-казак простым народным языком с трибуны Рады высказал мысль об уничтожении иногородних, если правительство отложит или затормозит этот вопрос. Председателю правительства Л. Л. Бычу пришлось смягчить остроту вопроса заявлением, что казачество может говорить лишь о выселении, а не об уничтожении иногородних... Что касается методов этой защиты, то товарищ председателя Законодательной Рады Рябцев их изложил весьма откровенно: «борьба с иногородними входила в одну из задач Законодательной Рады... законы о местном учредительном собрании, о конституции, ограничивающей власть атамана… и закон о земельных комитетах» - (т. е. все то, чего упорно добивались иногородние) - «приняты были Законодательной Радой не столько по необходимости, сколько из тактических соображений, чтобы сдержать натиск фракции иногородних и тем выиграть время»).
Конечно, если бы руководители казачества и не делали таких откровенных признаний, для иногородних тактика казачества была ясна, и в этой политике крылась немалая доля причины большевистских настроений в среде иногороднего населения. К сожалению, такая политика по отношению иногородних проявлялась не только на Кубани, но и на Дону. И здесь иногороднее население оказалось бесправным. И только, когда Деникинская армия, дойдя до Орла, стала откатываться назад, когда Дон был охвачен дезертирством и зеленой армией, большой процент которой состоял из иногороднего населения, наконец, когда раскаты пушек Красной Армии были слышны в Новочеркасске, только тогда Донское казачество… заговорило о необходимости предоставления политических прав иногороднему населению, проживающему на Дону…
Работавший все время рука об руку с Донским правительством член первой Государственной Думы Аладьин, видя бесправность иногороднего населения и вместе с тем большую опасность для дела борьбы с большевиками, в издаваемой им газете «Дон» попытался сделать выпады против казачества за его шовинизм в вопросе об иногородних. Однако попытка оказалась неудачной: газета была закрыта, а автор заподозрен в стремлении подорвать доверие к казачеству со стороны иногородних. Аладьин попал в «опалу», как заразившийся большевизмом, а новочеркасский официоз «Донские Ведомости» постарался на своих страницах заверить общество, что «враждебное к Дону трактование иногородней крестьянской проблемы на Дону пока еще невозможно, неудобно и несвоевременно»).
С очищением казачьих областей от большевиков начался сословно-казачий праздник и самовосхваление. «Кубанский Край, наряду с другими немногими частями России», оповещает кубанский официоз «Вольная Кубань» - «занимает особое положение. Это небольшой оазис, затерявшийся в огромной Российской пустыне бесправия, безначалия и классовой ненависти. Со всех концов к нему тянутся измученные люди, думая найти в нем то, что советская власть отняла... В этом оазисе находится сейчас колыбель новой России...» А член рады П. Л. Макаренко на одном из торжественных заседаний у Донского атамана с присущим ему пафосом заявил, что «борясь, проливая кровь, напрягая все свои материальные и духовные силы, казачий элемент, столетия живший свободной жизнью, на протяжении ряда веков накоплявший уменье к самоуправлению, быстро справился с задачей своего внутреннего устройства - политического, экономического и военного». Воспевая дифирамбы казачеству, товарищ председателя Большого Донского войскового круга П. М. Агеев заговорил о возможности процесса «духовного оказачения русской массы». В этих целях Агеев высказывал мысль о принятии необходимых мер к оказачению крестьянства. «Когда это осуществится, тогда на юго-востоке России получится сплошное казачье море из Дона, Кубани и Терека, тогда можно будет из Михайловской станицы на севере Хопра или Островской станицы на севере Медведицы добраться до Каспия или Черного моря, ни на один час не выходя из родственной казачьей среды, от станицы к станице, от хутора к хутору. В этой мысли нет ни тени агрессивности, или какого-либо империализма. Она подсказывается инстинктом самосохранения казачьего облика и психики».
В конце концов казацкое самовосхваление, пренебрежение руководителей казачества к правам и интересам иногороднего населения на местах вылились в весьма дикие формы. Термины иногородний и большевик в головах некультурных станичников стали синонимами. С мест доносились жуткие известия, иногда делавшиеся объектом обсуждения Рады… не принимавшей надлежащих мер к устранению этого дикого явления. Член правительства по ведомству народного просвещения Сушков в докладе Краевой Раде чистосердечно сознается, что большевистски настроенных… в Кубанском Крае было весьма мало, а между тем обвинений в большевизме было очень много. «Разгоряченное страстью население кубанских казаков прежде всего обрушилось на иногороднее население. Пострадали при этом и невинные дети. Борясь с отцами, зараженными большевизмом, перестали щадить детей: в целом ряде станиц детей иногородних изгоняли из школ даже в тех случаях, когда в этих школах были свободные места... Невинно страдали и учителя иногородние, страдали потому, что они иногородние».
И тем не менее г. Сушков, как член правительства, не только ничего или мало предпринимает для охлаждения «разгоряченной страсти» кубанской казацкой массы, но, к сожалению, дух шовинизма казацкого сам вкрапливает в устав организуемого им в Екатеринодаре Кубанского политехнического института. Г. Сушков вносит в Раду и добивается утверждения устава института, в котором устанавливает преимущественные права поступления в институт за «коренными» жителями Кубанского Края. Энергичный протест Екатеринодарского биржевого комитета с угрозой, что «биржевой комитет не считает для себя возможным участвовать в материальной поддержке института» не имел успеха. Кончилось тем, что группа общественных деятелей совместно с биржевым комитетом, по частной инициативе, в виде протеста, рядом с правительственным политехническим институтом организовывает частный политехнический институт. И тогда только казачество увидело нелепость своего упрямства, исправляет устав, выбрасывая из него сословный дух, и институты сливаются в один «Северо-Кавказский Политехнический Институт»...
Поддерживаемый руководителями казачества антагонизм между иногородними и казаками, в конце концов вылился в самые жестокие формы. Благоприятствовало этому и то, что союзник казачества - командный состав Добровольческой Армии комплектовался в большинстве случаев из много испытавшего от большевиков… офицерства. Болезненно-ненавистно относившееся ко всякого рода проявлениям демократизма, офицерство в большевизме начало подозревать всякого, кто сочувственно относился к совершившейся февральской революции, уже мало разбираясь в сословности. Волна самого безудержного произвола и зверства залила собою всю Кубань, и все те местности, где ступала нога Добровольческой Армии. Член Краевой Рады Демиденко, раскрывая на заседании Рады жуткие картины зверства, иллюстрировал их типичным фактом, засвидетельствованным официальным документом. В помещении одного из гарнизонов начальником его, хорунжим З-им, вызываются местные псаломщик и учительница, работавшая на Кубани 22 года. По отзывам инспектора народных училищ, учительница эта незаурядная личность, все силы свои отдала делу служения народу в школе и вне ее, организуя и устраивая чтения для взрослых. Придя в помещение, учительница застала там и других вызванных лиц. Спустя с полчаса явился в нетрезвом виде хорунжий З-ий. Вызвав солдат, приказал им выстроиться у стены и, обернувшись в сторону вызванных, крикнул: «Вас, псаломщик, объявляю арестованным, а вас, мадам, я высеку». На вопрос «за что?» последовал ответ: «Это мое дело». И здесь разыгралась кошмарная сцена, которую нарисовала сама потерпевшая.
«Я возмутилась таким объяснением, - говорит потерпевшая, - и крикнула: лучше меня расстреляйте, а не подвергайте такому позору». И в ответ на это услышала насмешливо: «а все-таки я сам выпорю вас».
«Не помню, что еще я говорила, но З-ий закричал что-то циничное и потребовал, чтобы я разделась. Я почти бессознательно сняла шубу и остановилась посреди комнаты, не зная, что еще делать с собой. З-ий, помню, что-то кричал гадкое и приказал мне лечь на пол, сняв часть белья. Я стала просить, чтобы не раздевали в присутствии всех, а лучше прибавили количество плетей. Опять последовало циничное замечание. Я упала на пол. З-ий приказал двум солдатам сесть одному на голову, а другому на ноги, сорвал белье и начал лично хлестать меня плетью по голому телу. Сколько было дано плетей, я не могу сказать. Приговорена была к 25, но присутствующие говорили, что они насчитали 28 ударов.
«Кажется, во время экзекуции З-ий кричал, что я бесчестная, подлая женщина, что я целый год преследовала его. После нанесенных ударов З-ий крикнул, чтобы я одевалась и встала:
- «Вставай сейчас же, а то еще выпорю».
Одеваясь, я услышала:
«Ну, а теперь пожалуйтесь на меня атаману отдела».
Насколько, действительно, дико и кошмарно совершалась расправа с инакомыслящими и какими методами восстанавливались право и порядок после изгнания большевиков, хорошо свидетельствует доклад хорунжего I-го Кубанского пластунского батальона Василия Федоровича Близнюка 6 ноября 1918 года № 22 председателю юридической комиссии Чрезвычайной Рады.
«Когда войсками Добровольческой Армии и кубанцами была очищена от большевиков станица Абинская» пишет Близнюк «казалось прошел кошмарный ужас жизни, настали дни всеобщего ликования и благоденствия для населения станицы. Радость по случаю прихода носителей закона и порядка, восторженные приветы войскам Добровольческой Армии были искренни и беспредельны. Люди друг друга встречали пасхальными приветствиями: «Христос Воскресе», станичный сбор вынес постановление о недопустимости самосудов... Но это только казалось. Появились чины Добровольческой Армии и началась дикая расправа и мародерство. Уже не отличали ни иногородних, ни казаков. Обычно жертв экзекуции заставляли обнажаться, иногда среди площади, в присутствии взрослых и детей, приказывали ложиться, становились сапогами на голову или шею и пороли шомполами или плетьми, пока не летели во все стороны брызги крови и куски изорванного мяса. Подъесаулу Новаку генералом Покровским был отдан приказ пороть плетьми всех без разбора, а арестованных доставлять ему в Афинскую, в штаб для повешения; фельдфебелю Науму З-нко, добровольцу и георгиевскому кавалеру дано шестьдесят плетей. Масса изнасилованных девушек и даже детей. На одном хуторе восемь казаков изнасиловали женщину, три дня разрешившуюся от бремени. Были случаи, когда восстановители «законности и порядка» даровали жизнь женщинам после обязания последних провести с ними несколько ночей». Самого Близнюка, участника похода, раненого в этом походе, только за его протесты против жестокостей причислили к большевикам, хотели расстрелять, производили обыск в квартире и только случайное отсутствие в это время из станицы спасло его от смерти. Характерно, что в конце концов Близнюк не выдержал: ушел в зеленые и в их рядах сражался с Добровольческой Армией...
Видя разгул шомпола, кнута, зверских самосудов, руководители казачества спешат принять целый ряд мер к устранению самосудов и установлению правопорядка. Прежде всего отдается распоряжение на имя восстановленных дореволюционных атаманов отделов о предоставлении последним прав «учреждать в своих отделах суды в меру необходимости, хотя бы в каждой станице». «Пусть это будет чрезвычайный или военный суд - важно, чтобы именно был суд», - доказывая необходимость таких упрощенных судов, говорил председатель правительства Л. Л. Быч. Насколько такой суд отвечал элементарным требованиям правосудия, хорошо явствует из признания члена правительства по делам юстиции Намитокова, чистосердечно признавшегося в заседании рады, что пред правительством «стояла угроза массовых самосудов... нужно было немедленно, экстренно создать громоотвод для общественного мнения, чтобы эти самочинные расправы устранить». Нужно ли говорить, что такое судоустройство и судопроизводство ни на йоту не устраняло самосудов, а лишь санкционировало их, внося растлевающее начало и в судей и в участников таких судов и в то самое общественное мнение, ради которого по словам г. Намитокова учреждались эти суды. А между тем, таким судам предоставлено было широчайшее право применения наказаний вплоть до распоряжения жизнью и смертью обвиняемого.
За реформой суда не заставили себя ждать и другие реформы. Приказом по ведомству гражданского управления упраздняются вне городов все учреждения, возникшие во время революции. На их место возрождаются старые дореволюционные... Избранные по закону Временного Правительства городские думы распускаются и упраздняются, а дела органов местного самоуправления передаются в руки городских управ, состав которых конструируется весьма оригинально: городской голова, назначенный правительством, подбирает себе лично известных ему сотрудников...
Порвав окончательно с иногородними, кстати сказать в городах представлявшими из себя культурную силу, казачество обессилило себя интеллектуально и физически, что не отрицал и председатель правительства Л. Л. Быч, в одном из заседаний Рады заявивший, что «из трех миллионов населения Кубанского Края почти половина против нас, т. е. все иногороднее население». Но вместе с тем казачество откололось и от демократии разгромом демократических общественных организаций и этим самым, volens-nolens, оказалось изолированным от широких слоев населения. А руководители его, как генералы без армии, вверили себя всецело командованию Добровольческой Армии в лице его генералов... Это явилось одной из самых крупных и грубых ошибок казачества, определившей собой неудачу всей их дальнейшей политики, кончившейся вторым позорным походом и полным поражением...
Союзник казачества - командование Добровольческой Армии местом своего пребывания избирает Екатеринодар. …здесь же образовывается на весьма короткое время Юго-Восточный Комитет членов Учредительного Собрания во главе с Г. И. Шрейдером, впоследствии приказом командования Добровольческой Армии арестованным и высланным из пределов Кубани.
…со взятием Екатеринодара и с очищением территории Кубани от большевиков, когда необходимо было приступить к устройству государственного управления… между казачеством и командованием Добровольческой Армии возник целый ряд недоуменных вопросов, положивших начало раздору, а потом и борьбе между этими союзниками, сильно облегчивших победу большевиков.
В целях выяснения и взаимного разрешения вопросов государственного строительства и управления 26 октября 1918 года под председательством генерала Лукомского состоялось объединенное заседание Кубанского краевого правительства с представителями командования Добровольческой Армии. Лукомский представил проект организации власти, в первой статье которой ясно говорилось, что «вся полнота государственной власти в областях, занимаемых Добровольческой Армией, принадлежит верховному руководителю Добровольческой армии»...
Само собой разумеется Кубанское Краевое правительство не могло пойти на такое «соглашение». Удостоверив, что проект вводит ничем не скрываемую диктатуру на всем пространстве, включая сюда Кубань и остальные местности, оно вынесло данный вопрос на разрешение созываемой Краевой Рады, к торжественному открытию которой приглашался и генерал Деникин.
Выступая перед Краевой Радой под гром аплодисментов всей Рады, генерал Деникин в менее определенных выражениях, но по существу все же подтверждая проект Лукомского, властно и безапелляционно изложил свою программу.
«Все для борьбы», заявил генерал Деникин. «Большевизм должен быть раздавлен... Не должно быть армии Добровольческой, Донской, Кубанской, Сибирской, должна быть единая русская армия, с единым фронтом, единым командованием, облеченным полной мощью и ответственным лишь пред русским народом в лице его будущей законной власти...»
Сомнений в стремлении командования Добровольческой Армии к военной диктатуре теперь быть не могло. Генерал Деникин своей декларацией ее подтвердил. И в противовес диктатуре кубанцы выступают с диаметрально противоположным проектом - устройства государства Российского на федеративных началах...
«Вообще мы должны держаться того взгляда», говорил в той же Раде председатель правительства Л. Л. Быч, «что единственный путь к воссозданию разрушенного государства Российского есть путь федерации...»
После целого ряда бурных заседаний, наконец, несмотря на категорические предупреждения представителя Добровольческой Армии… генерала Лукомского о совершенной неприемлемости для командования Добровольческой Армии выдвигаемого Л. Л. Бычем положения... Краевая Рада единогласно… принимает предложение Л. Л. Быча...
Принятие такого положения имело своим результатом заявление представителя командования Добровольческой Армии генерала Лукомского о выходе представителей Добрармии из состава членов Краевой Рады. Лукомский демонстративно покинул зал заседания. Кубанцы, не ожидавшие такого эффекта, смущены. Пресса возвестила об этом, как о факте разрыва казачества с командованием Добровольческой Армии. Получился скандал. Демократически настроенная часть общества расценивала данный акт, как положительный... Однако кубанцы на другой же день забили отбой.
«Разрыва между Кубанью и Добровольческой Армией нет», заявляет с трибуны Рады председатель правительства Л. Л. Быч, - «Кубанская Рада признала единый фронт, единое командование...» А один из лидеров, член Рады Ил. Макаренко с присущей ему стремительностью, недальновидностью и грубостью всю вину взваливает на создавшееся вокруг этого факта общественное мнение…
Для улажения этого вопроса и вообще «всех жизненных вопросов, которые должны быть разрешены по взаимному соглашению», Радой избирается согласительная комиссия, в которую с правом решающего голоса входят и представители командования Добровольческой Армии. Последние, войдя в комиссию, прежде всего потребовали отмены принятой Радой 11 ноября резолюции... Все было сделано так, как продиктовали представители командования Добровольческой Армии… представителям Добровольческой Армии предоставлены в Раде места, как почетным гостям, «принимая во внимание великие заслуги Добровольческой Армии пред Краем».
Дальнейшая работа в согласительной комиссии свелась к тому, что кубанцы «соглашались» со всеми предложениями представителей командования Добровольческой Армии. И в конце концов на вопрос кубанцев, за какие принципы и идеи борется Добровольческая Армия, представители командования Добровольческой Армии ясно ответили: «…когда-то, в начале борьбы, командование Добровольческой Армии заявило, что оно борется за народоправство, за Учредительное Собрание, но потом обстоятельства изменились и вообще обстановка приняла такой характер, что со знамени нужно снять этот лозунг».