Л. И. Берз и К. А. Хмелевский о борьбе с немецкими захватчиками и белогвардейцами на Дону. Часть I
Из книги Леонида Израилевича Берза и Константина Абрамовича Хмелевского «Героические годы».
В апреле 1918 года Донская советская республика оказалась в исключительно тяжелом положении. Начавшиеся социалистические преобразования… вызывали растущее сопротивление контрреволюционных элементов...
Главную опору контрреволюции на Дону составляла офицерско-кулацкая верхушка казачества. Объединенные своими привилегиями в сословную военную организацию, казачьи верхи являлись бешеным врагом диктатуры пролетариата. Они не желали поступиться ни своими землями, ни своими привилегиями.
[Читать далее]…контрреволюционные элементы… повели широкую и подчас открытую подготовку к вооруженному свержению новых органов власти.
В станицах и хуторах Дона орудовали многочисленные эмиссары белогвардейщины...
Активную поддержку местной белогвардейщине оказали представители российской торгово-промышленной буржуазии и реакционного офицерства, изгнанные социалистической революцией из центральных районов страны и укрывшиеся на Дону. В Таганроге под сенью отделения «Союза увечных воинов» формировались подпольные офицерские дружины.
Контрреволюционеры рассчитывали на поддержку германо-гайдамацких войск, продвигавшихся с Украины.
Мятежи вспыхнули в разных концах области почти одновременно...
Еще 14 апреля 1918 года белогвардейщина создала так называемый «совет обороны», который неделю спустя объявил себя Временным донским правительством. Новоявленное «правительство» первым делом издало приказ о мобилизации казаков шестнадцати возрастов и распространяло воззвания, подстрекающие к антисоветским выступлениям...
Для большой войны, которую затевала белогвардейщина, нужны были крупные силы, и контрреволюция старалась повернуть против Советской власти массы трудового казачества.
Главари мятежников всячески разжигали сословную вражду, распускали слухи, будто Советы раздадут казачьи земли «мужикам», иногородним, натравливали рядовых казаков на крестьянскую бедноту.
В станице Мечетинской кулаки спаивали казаков и подговаривали их разогнать работающих в экономиях «мужиков», обещая за это щедрые «магарычи»...
Однако поднять трудовое казачество против Советской власти, которая принесла ему мир и избавила от засилья атаманов и офицеров, оказывалось нелегко. Мятежники в апреле 1918 года не нашли поддержки в станицах Ростовского, Таганрогского и Донецкого округов, расположенных вблизи пролетарских центров. Казачья беднота и иногородние, составлявшие здесь большинство сельского населения, являлись надежной опорой молодой Советской власти.
Неудачу потерпели мятежники и в северных округах. По Хопру и Медведице хозяйства трудящихся казаков и крестьян мало отличались между собой. Сословная рознь проявлялась здесь слабее, чем на юге области. Белогвардейская газета «Донской край» признавала: «Хоперское казачество, наполовину омужиченное, пропитанное «товарищескими» стремлениями... крепко стояло за власть Советов». Налет банды хорунжего Дудакова на окружную станицу Урюпинскую не стал сигналом общего «сполоха». Встретив отпор казаков-фронтовиков и крестьян, дудаковцы бежали на дальние хутора.
Не лучше для белых обстояло дело в Усть-Медведицком округе. Там, по словам самих красновцев, «движение... в первую свою пору было до такой степени жиденьким и расплывчатым, что в успехе его можно было бы сомневаться, если бы не было определенной веры во внешнюю помощь».
Мятежникам приходилось изворачиваться, скрывать истинные контрреволюционные цели борьбы.
«О погонах и иных военных отличиях, - писал позже генерал Денисов, - думать не приходилось. О чинопочитании надо было временно забыть. Слова «приказываю», «наказываю», «ваше благородие», «ваше превосходительство» надлежало временно исключить из обихода военной жизни».
У белогвардейщины недоставало собственных сил для борьбы против Советской власти. Когда в станице Гундоровской вспыхнул мятеж, главари его тотчас отправили гонцов в Луганск просить помощи у гайдамаков. Посланная делегация вместо гайдамаков встретилась с немцами. Те обещали оказать помощь восставшим и 2 мая прислали свой отряд.
Мятежники в других районах Дона также возлагали свои надежды на кайзеровские полки.
От начальника штаба отрядов Мамонтова из-под станицы Н.-Чирской шли панические депеши о том, что казаки ропщут на офицеров, считают их виновниками войны и готовы перейти на сторону Советов. Вывод его был таков: «Итак, или немецкие войска, или солидную числом и снарядами гаубичную артиллерию, или «сиди, Хома, дома да не рыпайся».
Наступление войск германского империализма явилось решающим обстоятельством в развертывании гражданской войны на Дону весной 1918 года.
К концу апреля немецкие войска оккупировали почти всю Украину. Нарушая условия только что подписанного Брест-Литовского договора, они рвались в Крым, на Дон и Кавказ...
На Юге России, в частности на Дону, немцы хотели создать при помощи местных контрреволюционных сил крупный антисоветский плацдарм для борьбы за свержение Советской власти. Людендорф в секретном письме рейхсканцлеру Гертлингу предлагал организовать открытые военные выступления против Советского правительства, используя для этой цели белогвардейцев Грузии, Дона, Украины и Прибалтики. Особенно большие надежды он возлагал на грузинских меньшевиков и белоказаков Краснова.
26-27 апреля 1918 года немецкие войска в районах Иловайская, Дебальцево и восточнее Луганска вторглись в пределы Донской советской республики.
Почти одновременно на юге области, в районах Мечетинской и Егорлыкской, вновь появились деникинско-алексеевские «добровольческие» отряды, отступавшие с Кубани после поражения у Екатеринодара.
В этой тревожной обстановке партийные и советские органы на Дону принимали срочные меры для борьбы с внутренней контрреволюцией и угрозой интервенции...
В конце апреля ЦИК Дона по указанию Г. К. Орджоникидзе создал специальную комиссию для проведения мобилизации в Красную Армию. В состав комиссии вошли Ф. Подтелков, М. Кривошлыков, И. Лагутин, П. Алаев, К. Мрыхин, В. Федорцев.
1 мая 1918 года члены мобилизационной комиссии… выехали из Ростова...
У разъезда Грачи, близ Белой Калитвы, экспедиция Подтелкова встретилась с донецкими отрядами Е. А. Щаденко... Подтелкову предложили присоединиться и идти вместе на Царицын, а оттуда - на Хопер. Но он отказался, намереваясь обогнать советские отряды и достигнуть северных округов раньше, чем туда докатится волна контрреволюционных мятежей.
Планам этим не суждено было сбыться.
За Подтелковым и его спутниками контрреволюция следила чуть ли не с момента их выезда из Ростова. Среди казаков распускались провокационные слухи, будто большевики идут грабить и жечь станицы. Под влиянием этой антисоветской клеветы многие жители станиц и хуторов, куда вступали подтелковцы, разбегались.
Утром 10 мая хутор Калашников, где ночевала экспедиция, был окружен белоказаками из банды офицера Спиридонова. Подтелков, уступая уговорам ряда своих спутников, согласился сдать оружие, поверив обещаниям о свободном пропуске безоружных членов отряда далее на север.
Несколько участников экспедиции успело скрыться. А Подтелкова, Кривошлыкова, Лагутина и еще 78 человек из состава отряда казаки повели в хутор Пономарев. По дороге их избивали нагайками.
В этот же день организованный белогвардейцами «суд» приговорил Подтелкова и Кривошлыкова к повешению, а остальных захваченных участников экспедиции - к расстрелу.
11 мая 1918 года близ хутора Пономарева произошла расправа. Палачи выводили красногвардейцев в одном нижнем белье по 20 человек к яме и убивали на глазах у населения, согнанного из окрестных хуторов и станиц.
…
В пределы Донской советской республики отступили… украинские революционные отряды... На протяжении двух дней, окопавшись, советские войска сдерживали противника. Но белоказаки усердно помогали немцам. У станции Белая Калитва они взорвали мост через Донец. Их банды предпринимали налеты на советские эшелоны, портили железнодорожные пути.
…среди отступивших украинских частей встречались и недисциплинированные, деморализованные отряды; находившиеся в них анархистские, а то и просто уголовные элементы чинили грабежи и насилия, стремились дезорганизовать управление войсками. Их провокационные действия вызывали недовольство населения, играли на руку контрреволюции.
Правительство Донской советской республики приняло меры к обезвреживанию преступных элементов. По решению Таганрогского Совета на станции Марцево красногвардейцы установили вооруженный заслон, преградивший путь анархистским бандам в город, и произвели аресты вожаков.
В создавшихся сложных условиях Советское правительство использовало все возможности, чтобы остановить наступающие полчища австро-германцев на границах Донской республики...
21 апреля 1918 года ЦИК Дона получил телеграмму за подписью В. И. Ленина об официальном признании германским правительством, что Дон, Крым и губернии Орловская, Тульская, Воронежская, Курская входят в состав РСФСР. «Ввиду этого, - говорилось в телеграмме, - на их территорию не должны распространяться военные действия, ведущиеся на Украине; переходящие на эту территорию войска обеих воюющих сторон подлежат немедленному безусловному разоружению…»
Одновременно Наркоминдел потребовал от германского правительства принятия мер для приостановки наступательных операций, «явно угрожавших мирному договору между Россией и Германией».
Выполняя указания правительства, ЦИК Донской республики своим постановлением от 22 апреля 1918 года потребовал от главкома украинскими отрядами Антонова-Овсеенко, чтобы он приказал войсковым частям, в случае перехода их на территорию Донской области, немедленно разоружиться и передать оружие в руки Советской власти...
Меры, предпринятые Советским правительством, устраняли формальный повод для нарушения немцами границ Донской области, вторжения их на территорию РСФСР и в то же время сохраняли украинские советские отряды от разгрома в неравной борьбе...
Однако левые эсеры и «левые коммунисты» в Донском советском правительстве выступили против решения ЦИКа Дона и призывали к «священной войне» против германского империализма на границах области. Эти авантюристические наскоки угрожали срывом Брестского мирного договора, мешали установлению демаркационной линии между германо-гайдамацкими и советскими войсками...
Между тем, как сообщал в Москву Г. К. Орджоникидзе, «германцы, несмотря на все принятые меры, границы перешли…»
Чрезвычайный штаб обороны Донской советской республики предпринял попытку начать переговоры с германским командованием...
Немцы отказались приостановить наступление.
...1 мая немцы вошли в Таганрог.
Продолжающееся наступление германских войск осложнило обстановку в Ростове - столице Донской советской республики.
1 мая 1918 года ЦИК Дона решил послать новую делегацию к германскому командованию с предложением прекратить военные действия на территории области...
Заявив германскому командованию резкий протест в связи с занятием Таганрога, который входит в состав РСФСР, Орджоникидзе потребовал объяснить причины захвата города. Германский генерал сослался на просьбу гетманских властей восстановить границы украинской «державы». Он добавил, что имеет приказ занять также Ростов, как важный стратегический пункт...
В 11 часов вечера банда белогвардейцев пыталась овладеть помещением комитета работников водного транспорта, в котором находился склад оружия. Это нападение было отбито. Утром 3 мая отряд белобандитов численностью в 50 человек пытался овладеть зданием почты, но был разогнан. Другой отряд белых, захватив катера «Фанагория» и «Киев», двинулся вверх по Дону, к Нахичевани...
К этому времени на территорию Донской области со стороны Мариуполя вторгся крупный белогвардейский отряд, состоящий почти из одних офицеров, под командованием полковника Дроздовского. 4 мая он был пропущен немцами к Ростову...
Ободренные близостью немцев и их помощью, контрреволюционные казачьи отряды 6 мая начали наступление и после ожесточенных боев заняли Новочеркасск.
Одновременно командование контрреволюционной казачьей группировки бросило свои отряды на Ростов...
Утром 7 мая немецкие части со стороны Чалтыря и белоказаки со стороны Новочеркасска под прикрытием сильного артиллерийского огня перешли в наступление... На другой день немцы заняли Ростов, переправились на левый берег Дона и выдвинули свои авангарды к Батайску. Одновременно белоказаки вели упорные бои с красногвардейскими шахтерскими отрядами...
С захватом немцами и белогвардейцами Ростова и Новочеркасска и выдвижением войск оккупантов на линию Юго-Восточной железной дороги революционные силы области лишились организующего центра и оказались разъединенными.
Под прикрытием вторгшихся войск интервентов 11 мая 1918 года в Новочеркасске собрался «Круг спасения Дона» из представителей местных казачьих офицеров и чиновников и делегатов мятежных станиц.
16 мая Круг избрал атаманом заклятого врага трудового народа, ярого монархиста генерала Краснова. В первом же приказе по Войску Донскому новоиспеченный атаман заявил: «Я требую, чтобы все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как и на свои части».
В тот же день Краснов направил императору Вильгельму письмо, в котором униженно просил поддержки в борьбе с Советской властью. Тут же главарь донской белогвардейщины услужливо предлагал германским империалистам богатства Донской земли за ожидаемую с нетерпением «помощь».
Вторгшиеся в пределы Дона немецкие войска обеспечивали тылы красновской белогвардейщины...
Краснов признавал потом, что «донцы могли быть совершенно спокойны за ту полосу, которая была занята немецкими войсками. Вся западная граница с Украиной, от Кантемировки до Азовского моря, длиной более 500 верст была совершенно безопасна, и донское правительство не держало здесь ни одного солдата». Все свои силы белогвардейское командование могло бросить против советских войск на севере и востоке области.
Германское командование щедро снабжало красновцев оружием, боеприпасами и снаряжением. В первые полтора месяца немцы передали им 11651 трехлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, 109104 артиллерийских снаряда и 11594721 патрон. О том, что означала эта поддержка, можно судить по откровенному заявлению, содержащемуся в письме белоказачьего полковника Измайлова войсковому правительству: «...ни оружия, ни боевых припасов у нас тогда не хватало... И мы жили только тем, что нам продавали немцы, да еще кое-какими трофеями, взятыми у противника».
Немецкая оккупация западных районов области и полученное красновцами от интервентов оружие и боеприпасы содействовали росту белоказачьих сил...
К этому времени в белых отрядах, наряду с представителями кулацко-офицерской верхушки, оказалось немало рядовых казаков.
Средние слои, составлявшие большинство казачьего населения станиц и хуторов, особенно в южных округах, были сравнительно обеспечены землей. В силу этого они, в отличие от крестьян-середняков Центральной России, не почувствовали тотчас же выгод от раздела помещичьих земель, проводимого Советской властью. Более того, под влиянием белогвардейской агитации многие выражали опасения, что им придется поступиться частью, а может быть, и всей своей землей в пользу иногородних.
Рядовое казачество находилось к тому же не только в экономической зависимости, но и в военно-административном подчинении у атаманско-кулацкой верхушки. Весьма сильны были среди казаков сепаратистские и автономистские настроения, культивировавшиеся издавна реакционными идеологами aтaманско-офицерских верхов.
Все эти обстоятельства и были использованы донской контрреволюцией, чтобы повести за собой, хотя бы временно, многих казаков. Белогвардейщина всеми силами старалась при этом опереться на самые отсталые стороны в хозяйстве, жизни и быте казачества. Главари контрреволюционеров обращались прежде всего к представителям старшего поколения, наиболее патриархальным, проникнутым сословными предрассудками. За стариками пошло немало фронтовиков, поддавшихся разнузданной белогвардейской агитации.
Не все казачество, однако, оказалось обманутым. Летом 1918 года во многих станицах и хуторах, особенно в северных округах, находились мужественные казаки, твердо стоявшие за власть Советов, не желавшие восстановления прежних порядков. В станице Бурацкой, Хоперского округа, при обсуждении на общественном сборе вопроса «за Советскую власть или Дудакова?» произошел раскол. Казаки-фронтовики и молодежь из бедноты и середняков решительно выступили в поддержку Советов. Зажиточные и многие старики и неслужилые из середняков под влиянием белогвардейской агитации высказывались в пользу мятежников.
Раскол шел во многих станицах и хуторах Дона. Руководимый контрреволюционными элементами III окружной съезд в станице Константиновской принял 10-14 мая постановления о ликвидации Советов и восстановлении власти атаманов. Однако на съезде не было делегатов от пяти волостей округа и станиц Ермаковской, Ефремовской, Баклановской и Нижне-Курмоярской. Красновская газета «Донской край» признавала, что в этих районах господствовали «большевистские настроения». Да и остальные станицы и хутора были представлены главным образом «стариками». Вопреки белогвардейской клевете, сословным традициям и предрассудкам, лучшие представители трудового казачества выступали против контрреволюции.
По данным красновского штаба, в мае из 127 станиц области лишь в 77 мятежники получили поддержку. В Сальском, Таганрогском, Хоперском и Усть-Медведицком округах только отдельные станицы дали добровольцев в отряды Краснова. Чтобы создать армию для борьбы с Советами, донской атаман 19 мая 1918 года объявил мобилизацию казаков призыва 1918 и 1919 годов...
Однако мобилизация проходила с большим трудом. Адъютант инспекторского отделения штаба Задонского округа телеграфировал командиру корпуса, что «казаки ст. Манычской призыва 1907-1917 годов упорно уклоняются от службы Всевеликому войску Донскому...». К 5 июня на призывной пункт явилось только 266 казаков, да и то большинство из них вскоре разбежались. Уполномоченный по мобилизации сомневался, что «ему удастся довести свою команду к месту назначения», так как, по его словам, «громадных усилий стоит удержать ее от распыления».
Непрочным было положение красновцев в Первом и Втором Донских округах. Многие насильно мобилизованные трудовые казаки не желали воевать против Советской власти. Имелись случаи перехода на сторону Красной Армии.
Главари контрреволюции жестоко расправлялись с казаками, уклонявшимися от мобилизации.
18 июня на пароходах «Новочеркасск» и «Донец» вверх по Дону были отправлены Каменский полк в 2 тыс. штыков и конная сотня. Отряд захватил станицы Каргальскую и Романовскую, население которых отказывалось повиноваться красновским властям. Одновременно в Хоперский округ направился есаул Гаврилов с сотней казаков, чтобы «вывести хоперцев из нейтралитета».
Так обманом, провокацией, запугиванием и насилием Краснов сколачивал свою армию...
В непосредственном соседстве с красновскими силами и при их поддержке на южных границах Донской области… вновь окрепла деникинско-алексеевская Добровольческая армия.
После разгрома под Екатеринодаром деникинцы возвратились к рубежам Земли войска Донского в весьма потрепанном виде. По словам одного казачьего офицера, «...армия после похода, измученная и истерзанная, с громадным обозом раненых, была очень мало боеспособна и, конечно, ничего не могла бы сделать, если бы Дон ее не приютил, не дал ей оправиться, пополниться, не принял бы ее раненых в свои лазареты».
Но главную поддержку Добровольческой армии, как и белоказачьей, оказали немцы. Вторжение германских дивизий в пределы Донской области обеспечивало северо-западный фланг не только красновской, но и деникинской белогвардейщины.
«Верные» англо-французским союзникам руководители Добровольческой армии стали получать оружие и боеприпасы от немцев.
На совещании с донским атаманом в станице Манычской 28 мая 1918 года Деникин потребовал передачи «добровольцам» оружия и боевого снаряжения из запасов, оставшихся на Украине в складах русских армий Юго-Западного фронта. Деникину, разумеется, было прекрасно известно, что ключи от этих складов находятся у немецких комендантов.
Немцы официально не разрешали красновским властям переправлять оружие Деникину. В Батайске был даже устроен специальный контрольный пункт. Но все знали, что грузы с оружием и боеприпасами из Новочеркасска поставлялись на склады Добровольческой армии степными дорогами на автомашинах. Одну треть оружия и снаряжения, полученного от немцев за первые полтора месяца оккупации, Краснов передал деникинской белогвардейщине...
В мае-июне 1918 года в связи с вторжением немецких интервентов на Таманский полуостров и в Закавказье, а также с ростом сил донской и деникинской белогвардейщины, активизировалась контрреволюция на Кубани и Северном Кавказе.
В это время резко ухудшилось общее военно-политическое положение Советской республики. На востоке страны стала развертываться антантовская интервенция. Войска Японии, США, Англии, Франции, высадившись во Владивостоке, оккупировали Приморье, проникли в Сибирь. При поддержке интервентов и их агентов в Поволжье и в Сибири вспыхнули кулацкие мятежи. Агентами Антанты был подготовлен мятеж 60-тысячного чехословацкого корпуса военнопленных. Белогвардейцы захватили власть в Сибири, на Урале и в Среднем Поволжье. В то же время империалисты США и Англии предприняли интервенцию на Севере России и в Средней Азии...
В это время красновцы не чувствовали, однако, еще себя достаточно сильными, чтобы предпринять крупные самостоятельные операции против советских войск. Поэтому донской атаман усиленно добивался не только материальной поддержки, но и прямого участия немецких дивизий в борьбе против Красной Армии. Уже в мае немецкие части вместе с белоказачьими отрядами вели бои против советских сил у Батайска... 30 мая после ожесточенных боев немцы и белоказаки ворвались в Батайск...
В апреле 1918 года Донская советская республика оказалась в исключительно тяжелом положении. Начавшиеся социалистические преобразования… вызывали растущее сопротивление контрреволюционных элементов...
Главную опору контрреволюции на Дону составляла офицерско-кулацкая верхушка казачества. Объединенные своими привилегиями в сословную военную организацию, казачьи верхи являлись бешеным врагом диктатуры пролетариата. Они не желали поступиться ни своими землями, ни своими привилегиями.
[Читать далее]…контрреволюционные элементы… повели широкую и подчас открытую подготовку к вооруженному свержению новых органов власти.
В станицах и хуторах Дона орудовали многочисленные эмиссары белогвардейщины...
Активную поддержку местной белогвардейщине оказали представители российской торгово-промышленной буржуазии и реакционного офицерства, изгнанные социалистической революцией из центральных районов страны и укрывшиеся на Дону. В Таганроге под сенью отделения «Союза увечных воинов» формировались подпольные офицерские дружины.
Контрреволюционеры рассчитывали на поддержку германо-гайдамацких войск, продвигавшихся с Украины.
Мятежи вспыхнули в разных концах области почти одновременно...
Еще 14 апреля 1918 года белогвардейщина создала так называемый «совет обороны», который неделю спустя объявил себя Временным донским правительством. Новоявленное «правительство» первым делом издало приказ о мобилизации казаков шестнадцати возрастов и распространяло воззвания, подстрекающие к антисоветским выступлениям...
Для большой войны, которую затевала белогвардейщина, нужны были крупные силы, и контрреволюция старалась повернуть против Советской власти массы трудового казачества.
Главари мятежников всячески разжигали сословную вражду, распускали слухи, будто Советы раздадут казачьи земли «мужикам», иногородним, натравливали рядовых казаков на крестьянскую бедноту.
В станице Мечетинской кулаки спаивали казаков и подговаривали их разогнать работающих в экономиях «мужиков», обещая за это щедрые «магарычи»...
Однако поднять трудовое казачество против Советской власти, которая принесла ему мир и избавила от засилья атаманов и офицеров, оказывалось нелегко. Мятежники в апреле 1918 года не нашли поддержки в станицах Ростовского, Таганрогского и Донецкого округов, расположенных вблизи пролетарских центров. Казачья беднота и иногородние, составлявшие здесь большинство сельского населения, являлись надежной опорой молодой Советской власти.
Неудачу потерпели мятежники и в северных округах. По Хопру и Медведице хозяйства трудящихся казаков и крестьян мало отличались между собой. Сословная рознь проявлялась здесь слабее, чем на юге области. Белогвардейская газета «Донской край» признавала: «Хоперское казачество, наполовину омужиченное, пропитанное «товарищескими» стремлениями... крепко стояло за власть Советов». Налет банды хорунжего Дудакова на окружную станицу Урюпинскую не стал сигналом общего «сполоха». Встретив отпор казаков-фронтовиков и крестьян, дудаковцы бежали на дальние хутора.
Не лучше для белых обстояло дело в Усть-Медведицком округе. Там, по словам самих красновцев, «движение... в первую свою пору было до такой степени жиденьким и расплывчатым, что в успехе его можно было бы сомневаться, если бы не было определенной веры во внешнюю помощь».
Мятежникам приходилось изворачиваться, скрывать истинные контрреволюционные цели борьбы.
«О погонах и иных военных отличиях, - писал позже генерал Денисов, - думать не приходилось. О чинопочитании надо было временно забыть. Слова «приказываю», «наказываю», «ваше благородие», «ваше превосходительство» надлежало временно исключить из обихода военной жизни».
У белогвардейщины недоставало собственных сил для борьбы против Советской власти. Когда в станице Гундоровской вспыхнул мятеж, главари его тотчас отправили гонцов в Луганск просить помощи у гайдамаков. Посланная делегация вместо гайдамаков встретилась с немцами. Те обещали оказать помощь восставшим и 2 мая прислали свой отряд.
Мятежники в других районах Дона также возлагали свои надежды на кайзеровские полки.
От начальника штаба отрядов Мамонтова из-под станицы Н.-Чирской шли панические депеши о том, что казаки ропщут на офицеров, считают их виновниками войны и готовы перейти на сторону Советов. Вывод его был таков: «Итак, или немецкие войска, или солидную числом и снарядами гаубичную артиллерию, или «сиди, Хома, дома да не рыпайся».
Наступление войск германского империализма явилось решающим обстоятельством в развертывании гражданской войны на Дону весной 1918 года.
К концу апреля немецкие войска оккупировали почти всю Украину. Нарушая условия только что подписанного Брест-Литовского договора, они рвались в Крым, на Дон и Кавказ...
На Юге России, в частности на Дону, немцы хотели создать при помощи местных контрреволюционных сил крупный антисоветский плацдарм для борьбы за свержение Советской власти. Людендорф в секретном письме рейхсканцлеру Гертлингу предлагал организовать открытые военные выступления против Советского правительства, используя для этой цели белогвардейцев Грузии, Дона, Украины и Прибалтики. Особенно большие надежды он возлагал на грузинских меньшевиков и белоказаков Краснова.
26-27 апреля 1918 года немецкие войска в районах Иловайская, Дебальцево и восточнее Луганска вторглись в пределы Донской советской республики.
Почти одновременно на юге области, в районах Мечетинской и Егорлыкской, вновь появились деникинско-алексеевские «добровольческие» отряды, отступавшие с Кубани после поражения у Екатеринодара.
В этой тревожной обстановке партийные и советские органы на Дону принимали срочные меры для борьбы с внутренней контрреволюцией и угрозой интервенции...
В конце апреля ЦИК Дона по указанию Г. К. Орджоникидзе создал специальную комиссию для проведения мобилизации в Красную Армию. В состав комиссии вошли Ф. Подтелков, М. Кривошлыков, И. Лагутин, П. Алаев, К. Мрыхин, В. Федорцев.
1 мая 1918 года члены мобилизационной комиссии… выехали из Ростова...
У разъезда Грачи, близ Белой Калитвы, экспедиция Подтелкова встретилась с донецкими отрядами Е. А. Щаденко... Подтелкову предложили присоединиться и идти вместе на Царицын, а оттуда - на Хопер. Но он отказался, намереваясь обогнать советские отряды и достигнуть северных округов раньше, чем туда докатится волна контрреволюционных мятежей.
Планам этим не суждено было сбыться.
За Подтелковым и его спутниками контрреволюция следила чуть ли не с момента их выезда из Ростова. Среди казаков распускались провокационные слухи, будто большевики идут грабить и жечь станицы. Под влиянием этой антисоветской клеветы многие жители станиц и хуторов, куда вступали подтелковцы, разбегались.
Утром 10 мая хутор Калашников, где ночевала экспедиция, был окружен белоказаками из банды офицера Спиридонова. Подтелков, уступая уговорам ряда своих спутников, согласился сдать оружие, поверив обещаниям о свободном пропуске безоружных членов отряда далее на север.
Несколько участников экспедиции успело скрыться. А Подтелкова, Кривошлыкова, Лагутина и еще 78 человек из состава отряда казаки повели в хутор Пономарев. По дороге их избивали нагайками.
В этот же день организованный белогвардейцами «суд» приговорил Подтелкова и Кривошлыкова к повешению, а остальных захваченных участников экспедиции - к расстрелу.
11 мая 1918 года близ хутора Пономарева произошла расправа. Палачи выводили красногвардейцев в одном нижнем белье по 20 человек к яме и убивали на глазах у населения, согнанного из окрестных хуторов и станиц.
…
В пределы Донской советской республики отступили… украинские революционные отряды... На протяжении двух дней, окопавшись, советские войска сдерживали противника. Но белоказаки усердно помогали немцам. У станции Белая Калитва они взорвали мост через Донец. Их банды предпринимали налеты на советские эшелоны, портили железнодорожные пути.
…среди отступивших украинских частей встречались и недисциплинированные, деморализованные отряды; находившиеся в них анархистские, а то и просто уголовные элементы чинили грабежи и насилия, стремились дезорганизовать управление войсками. Их провокационные действия вызывали недовольство населения, играли на руку контрреволюции.
Правительство Донской советской республики приняло меры к обезвреживанию преступных элементов. По решению Таганрогского Совета на станции Марцево красногвардейцы установили вооруженный заслон, преградивший путь анархистским бандам в город, и произвели аресты вожаков.
В создавшихся сложных условиях Советское правительство использовало все возможности, чтобы остановить наступающие полчища австро-германцев на границах Донской республики...
21 апреля 1918 года ЦИК Дона получил телеграмму за подписью В. И. Ленина об официальном признании германским правительством, что Дон, Крым и губернии Орловская, Тульская, Воронежская, Курская входят в состав РСФСР. «Ввиду этого, - говорилось в телеграмме, - на их территорию не должны распространяться военные действия, ведущиеся на Украине; переходящие на эту территорию войска обеих воюющих сторон подлежат немедленному безусловному разоружению…»
Одновременно Наркоминдел потребовал от германского правительства принятия мер для приостановки наступательных операций, «явно угрожавших мирному договору между Россией и Германией».
Выполняя указания правительства, ЦИК Донской республики своим постановлением от 22 апреля 1918 года потребовал от главкома украинскими отрядами Антонова-Овсеенко, чтобы он приказал войсковым частям, в случае перехода их на территорию Донской области, немедленно разоружиться и передать оружие в руки Советской власти...
Меры, предпринятые Советским правительством, устраняли формальный повод для нарушения немцами границ Донской области, вторжения их на территорию РСФСР и в то же время сохраняли украинские советские отряды от разгрома в неравной борьбе...
Однако левые эсеры и «левые коммунисты» в Донском советском правительстве выступили против решения ЦИКа Дона и призывали к «священной войне» против германского империализма на границах области. Эти авантюристические наскоки угрожали срывом Брестского мирного договора, мешали установлению демаркационной линии между германо-гайдамацкими и советскими войсками...
Между тем, как сообщал в Москву Г. К. Орджоникидзе, «германцы, несмотря на все принятые меры, границы перешли…»
Чрезвычайный штаб обороны Донской советской республики предпринял попытку начать переговоры с германским командованием...
Немцы отказались приостановить наступление.
...1 мая немцы вошли в Таганрог.
Продолжающееся наступление германских войск осложнило обстановку в Ростове - столице Донской советской республики.
1 мая 1918 года ЦИК Дона решил послать новую делегацию к германскому командованию с предложением прекратить военные действия на территории области...
Заявив германскому командованию резкий протест в связи с занятием Таганрога, который входит в состав РСФСР, Орджоникидзе потребовал объяснить причины захвата города. Германский генерал сослался на просьбу гетманских властей восстановить границы украинской «державы». Он добавил, что имеет приказ занять также Ростов, как важный стратегический пункт...
В 11 часов вечера банда белогвардейцев пыталась овладеть помещением комитета работников водного транспорта, в котором находился склад оружия. Это нападение было отбито. Утром 3 мая отряд белобандитов численностью в 50 человек пытался овладеть зданием почты, но был разогнан. Другой отряд белых, захватив катера «Фанагория» и «Киев», двинулся вверх по Дону, к Нахичевани...
К этому времени на территорию Донской области со стороны Мариуполя вторгся крупный белогвардейский отряд, состоящий почти из одних офицеров, под командованием полковника Дроздовского. 4 мая он был пропущен немцами к Ростову...
Ободренные близостью немцев и их помощью, контрреволюционные казачьи отряды 6 мая начали наступление и после ожесточенных боев заняли Новочеркасск.
Одновременно командование контрреволюционной казачьей группировки бросило свои отряды на Ростов...
Утром 7 мая немецкие части со стороны Чалтыря и белоказаки со стороны Новочеркасска под прикрытием сильного артиллерийского огня перешли в наступление... На другой день немцы заняли Ростов, переправились на левый берег Дона и выдвинули свои авангарды к Батайску. Одновременно белоказаки вели упорные бои с красногвардейскими шахтерскими отрядами...
С захватом немцами и белогвардейцами Ростова и Новочеркасска и выдвижением войск оккупантов на линию Юго-Восточной железной дороги революционные силы области лишились организующего центра и оказались разъединенными.
Под прикрытием вторгшихся войск интервентов 11 мая 1918 года в Новочеркасске собрался «Круг спасения Дона» из представителей местных казачьих офицеров и чиновников и делегатов мятежных станиц.
16 мая Круг избрал атаманом заклятого врага трудового народа, ярого монархиста генерала Краснова. В первом же приказе по Войску Донскому новоиспеченный атаман заявил: «Я требую, чтобы все воздержались от каких бы то ни было выходок по отношению к германским войскам и смотрели бы на них так же, как и на свои части».
В тот же день Краснов направил императору Вильгельму письмо, в котором униженно просил поддержки в борьбе с Советской властью. Тут же главарь донской белогвардейщины услужливо предлагал германским империалистам богатства Донской земли за ожидаемую с нетерпением «помощь».
Вторгшиеся в пределы Дона немецкие войска обеспечивали тылы красновской белогвардейщины...
Краснов признавал потом, что «донцы могли быть совершенно спокойны за ту полосу, которая была занята немецкими войсками. Вся западная граница с Украиной, от Кантемировки до Азовского моря, длиной более 500 верст была совершенно безопасна, и донское правительство не держало здесь ни одного солдата». Все свои силы белогвардейское командование могло бросить против советских войск на севере и востоке области.
Германское командование щедро снабжало красновцев оружием, боеприпасами и снаряжением. В первые полтора месяца немцы передали им 11651 трехлинейную винтовку, 46 орудий, 88 пулеметов, 109104 артиллерийских снаряда и 11594721 патрон. О том, что означала эта поддержка, можно судить по откровенному заявлению, содержащемуся в письме белоказачьего полковника Измайлова войсковому правительству: «...ни оружия, ни боевых припасов у нас тогда не хватало... И мы жили только тем, что нам продавали немцы, да еще кое-какими трофеями, взятыми у противника».
Немецкая оккупация западных районов области и полученное красновцами от интервентов оружие и боеприпасы содействовали росту белоказачьих сил...
К этому времени в белых отрядах, наряду с представителями кулацко-офицерской верхушки, оказалось немало рядовых казаков.
Средние слои, составлявшие большинство казачьего населения станиц и хуторов, особенно в южных округах, были сравнительно обеспечены землей. В силу этого они, в отличие от крестьян-середняков Центральной России, не почувствовали тотчас же выгод от раздела помещичьих земель, проводимого Советской властью. Более того, под влиянием белогвардейской агитации многие выражали опасения, что им придется поступиться частью, а может быть, и всей своей землей в пользу иногородних.
Рядовое казачество находилось к тому же не только в экономической зависимости, но и в военно-административном подчинении у атаманско-кулацкой верхушки. Весьма сильны были среди казаков сепаратистские и автономистские настроения, культивировавшиеся издавна реакционными идеологами aтaманско-офицерских верхов.
Все эти обстоятельства и были использованы донской контрреволюцией, чтобы повести за собой, хотя бы временно, многих казаков. Белогвардейщина всеми силами старалась при этом опереться на самые отсталые стороны в хозяйстве, жизни и быте казачества. Главари контрреволюционеров обращались прежде всего к представителям старшего поколения, наиболее патриархальным, проникнутым сословными предрассудками. За стариками пошло немало фронтовиков, поддавшихся разнузданной белогвардейской агитации.
Не все казачество, однако, оказалось обманутым. Летом 1918 года во многих станицах и хуторах, особенно в северных округах, находились мужественные казаки, твердо стоявшие за власть Советов, не желавшие восстановления прежних порядков. В станице Бурацкой, Хоперского округа, при обсуждении на общественном сборе вопроса «за Советскую власть или Дудакова?» произошел раскол. Казаки-фронтовики и молодежь из бедноты и середняков решительно выступили в поддержку Советов. Зажиточные и многие старики и неслужилые из середняков под влиянием белогвардейской агитации высказывались в пользу мятежников.
Раскол шел во многих станицах и хуторах Дона. Руководимый контрреволюционными элементами III окружной съезд в станице Константиновской принял 10-14 мая постановления о ликвидации Советов и восстановлении власти атаманов. Однако на съезде не было делегатов от пяти волостей округа и станиц Ермаковской, Ефремовской, Баклановской и Нижне-Курмоярской. Красновская газета «Донской край» признавала, что в этих районах господствовали «большевистские настроения». Да и остальные станицы и хутора были представлены главным образом «стариками». Вопреки белогвардейской клевете, сословным традициям и предрассудкам, лучшие представители трудового казачества выступали против контрреволюции.
По данным красновского штаба, в мае из 127 станиц области лишь в 77 мятежники получили поддержку. В Сальском, Таганрогском, Хоперском и Усть-Медведицком округах только отдельные станицы дали добровольцев в отряды Краснова. Чтобы создать армию для борьбы с Советами, донской атаман 19 мая 1918 года объявил мобилизацию казаков призыва 1918 и 1919 годов...
Однако мобилизация проходила с большим трудом. Адъютант инспекторского отделения штаба Задонского округа телеграфировал командиру корпуса, что «казаки ст. Манычской призыва 1907-1917 годов упорно уклоняются от службы Всевеликому войску Донскому...». К 5 июня на призывной пункт явилось только 266 казаков, да и то большинство из них вскоре разбежались. Уполномоченный по мобилизации сомневался, что «ему удастся довести свою команду к месту назначения», так как, по его словам, «громадных усилий стоит удержать ее от распыления».
Непрочным было положение красновцев в Первом и Втором Донских округах. Многие насильно мобилизованные трудовые казаки не желали воевать против Советской власти. Имелись случаи перехода на сторону Красной Армии.
Главари контрреволюции жестоко расправлялись с казаками, уклонявшимися от мобилизации.
18 июня на пароходах «Новочеркасск» и «Донец» вверх по Дону были отправлены Каменский полк в 2 тыс. штыков и конная сотня. Отряд захватил станицы Каргальскую и Романовскую, население которых отказывалось повиноваться красновским властям. Одновременно в Хоперский округ направился есаул Гаврилов с сотней казаков, чтобы «вывести хоперцев из нейтралитета».
Так обманом, провокацией, запугиванием и насилием Краснов сколачивал свою армию...
В непосредственном соседстве с красновскими силами и при их поддержке на южных границах Донской области… вновь окрепла деникинско-алексеевская Добровольческая армия.
После разгрома под Екатеринодаром деникинцы возвратились к рубежам Земли войска Донского в весьма потрепанном виде. По словам одного казачьего офицера, «...армия после похода, измученная и истерзанная, с громадным обозом раненых, была очень мало боеспособна и, конечно, ничего не могла бы сделать, если бы Дон ее не приютил, не дал ей оправиться, пополниться, не принял бы ее раненых в свои лазареты».
Но главную поддержку Добровольческой армии, как и белоказачьей, оказали немцы. Вторжение германских дивизий в пределы Донской области обеспечивало северо-западный фланг не только красновской, но и деникинской белогвардейщины.
«Верные» англо-французским союзникам руководители Добровольческой армии стали получать оружие и боеприпасы от немцев.
На совещании с донским атаманом в станице Манычской 28 мая 1918 года Деникин потребовал передачи «добровольцам» оружия и боевого снаряжения из запасов, оставшихся на Украине в складах русских армий Юго-Западного фронта. Деникину, разумеется, было прекрасно известно, что ключи от этих складов находятся у немецких комендантов.
Немцы официально не разрешали красновским властям переправлять оружие Деникину. В Батайске был даже устроен специальный контрольный пункт. Но все знали, что грузы с оружием и боеприпасами из Новочеркасска поставлялись на склады Добровольческой армии степными дорогами на автомашинах. Одну треть оружия и снаряжения, полученного от немцев за первые полтора месяца оккупации, Краснов передал деникинской белогвардейщине...
В мае-июне 1918 года в связи с вторжением немецких интервентов на Таманский полуостров и в Закавказье, а также с ростом сил донской и деникинской белогвардейщины, активизировалась контрреволюция на Кубани и Северном Кавказе.
В это время резко ухудшилось общее военно-политическое положение Советской республики. На востоке страны стала развертываться антантовская интервенция. Войска Японии, США, Англии, Франции, высадившись во Владивостоке, оккупировали Приморье, проникли в Сибирь. При поддержке интервентов и их агентов в Поволжье и в Сибири вспыхнули кулацкие мятежи. Агентами Антанты был подготовлен мятеж 60-тысячного чехословацкого корпуса военнопленных. Белогвардейцы захватили власть в Сибири, на Урале и в Среднем Поволжье. В то же время империалисты США и Англии предприняли интервенцию на Севере России и в Средней Азии...
В это время красновцы не чувствовали, однако, еще себя достаточно сильными, чтобы предпринять крупные самостоятельные операции против советских войск. Поэтому донской атаман усиленно добивался не только материальной поддержки, но и прямого участия немецких дивизий в борьбе против Красной Армии. Уже в мае немецкие части вместе с белоказачьими отрядами вели бои против советских сил у Батайска... 30 мая после ожесточенных боев немцы и белоказаки ворвались в Батайск...