Альберт Власов о политических манипуляциях с помощью СМИ. Часть II
Из книги Альберта Ивановича Власова «Политические манипуляции: История и практика средств массовой информации США».
Победа Октября была в штыки воспринята буржуазными средствами информации Соединенных Штатов. Журналисты, историки, политики буквально захлебывались в изобретении нелепых «фактов» и «сообщений».
В 1918-1919 годах газета «Нью-Йорк таймс» не менее 91 раза сообщала о падении Советского правительства, 6 раз - о падении Петрограда, 6 раз - о падении большевиков, 3 раза - о том, что Петроград вот-вот захватят контрреволюционеры, дважды, - что он дотла сожжен.
[Читать далее]До небес превозносились «великие победы» белых армий. Общие цифры потерь красных войск и захваченного у них вооружения во много раз превосходили численность всех армий и количество их оружия.
На читателя обрушивались «предсказания» об ожидаемом большевистском вторжении в Европу. «Нью-Йорк таймс» объявила, что вторжение неизбежно. В качестве доказательства следовала ссылка на «вторжение России в Польшу», как ни нелепо, но именно в то время, когда белополяки проникли в глубь России.
Тема «красного террора» дополняла нагнетание страха. 31 октября 1918 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «10 ноября начнется массовая резня русской буржуазии». Газетные страницы пестрели «фактами» о «национализации женщин в России», леденящими кровь «фактами» о «большевистском терроре».
Приведенные данные содержала небольшая книга «Проверка новостей», мало известных в 1920 году авторов У. Липпмана и Ч. Мерца, которые проанализировали статьи о Советской России в газете «Нью-Йорк таймс» за два года.
Хозяева газеты и ее авторы с готовностью принимали большую часть того, что говорили им в государственном департаменте, в так называемом русском посольстве в Вашингтоне, русском комитете в Париже агенты и сторонники старого режима во всей Европе. «Сообщения» и «факты», поступающие от них, выражали «надежды», которые определялись не тем, что есть, а тем, что им хотелось бы видеть.
Лозунг «красной опасности» раздувался все сильнее по мере наращивания пропаганды в пользу американского вторжения в Россию. Выступления «Нью-Йорк таймс», признали авторы «Проверки новостей», были одним из факторов, способствующим этому вторжению. «Раз уж мы вступили в Россию с определенной целью, - говорилось в передовой статье «Нью-Йорк таймс» 13 декабря 1918 г., - почему бы не осуществить цель, которая состоит в том, чтобы изгнать большевиков из Петрограда и Москвы».
«Нью-Йорк таймс» не была одинокой. Так же действовали и прочие буржуазные органы печати США и других империалистических стран.
Распространение различных страхов о большевистских «заговорах», лжи о «большевистском терроре» напоминало психологический террор в отношении самих американцев. Человек, захваченный различными угрозами и абсурдными утверждениями пропагандистов, становился глухим ко всему остальному. Его уже не занимали реальные факты. Так возникла одержимость, отрешенность от действительных событий, от реальных забот и тревог. И позднее сами буржуазные авторы напишут, что некоторые американцы «враждебно относились к русскому эксперименту» в результате сложившихся у них под влиянием буржуазной пропаганды «фальшивых взглядов в отношении Советского Союза, что не способствовало установлению добрососедских отношений».
Буржуазные средства информации строили свои манипулятивные действия на ложных обвинениях против большевиков, страхе перед самим словом «советское»...
Распространение лжи сопровождалось репрессиями против выступлений рабочего класса Америки в поддержку Октябрьской революции и всех тех, кто сомневался в действиях США и их партнеров, кто не одобрял участия США в интервенции против Советской России...
Газеты США заполнялись «сообщениями» о распространении большевизма в Соединенных Штатах. Борьба рабочих за повышение заработной платы, за прекращение интервенции в России объявлялась «началом вооруженного восстания под руководством Ленина». Правительство США поощряет и поддерживает такую активность прессы.
В 1919 году при министерстве юстиции США создается специальный отдел по расследованию газетных сообщений о заговорах, направленных из России с целью свержения Белого дома. Каждый день выпускаются сообщения с такими заголовками: «Министр юстиции предостерегает страну против большевистской угрозы», «Призываем церковь, школу, профсоюзы и гражданские органы разоблачать истинную цель коммунистической пропаганды», «Остерегайтесь большевистской угрозы!».
В марте 1919 года формируется специальная комиссия «по борьбе с красной опасностью в США».
В ноябре 1919 года проведены обыски в 70 помещениях рабочих организаций, несколько тысяч человек арестованы.
21 января 1920 г. был оглашен список «64 опасных лиц». Конгресс США предлагает бросать американцев, обвиненных «в подрывной деятельности», в исправительные колонии. В ряде штатов преступлением объявлено вывешивание красного флага, любой эмблемы, «характерной для большевизма».
В 1920 году по ложному доносу были схвачены участники американского рабочего движения Сакко и Ванцетти. Очевидцы событий того времени обращали внимание на то, что убийство кассира на обувной фабрике первоначально не привлекло внимания американской печати. И только две недели спустя о нем вспомнили и арестовали «двух радикальных итальянцев», которые через год были признаны виновниками...
Потребовалось 50 лет, чтобы хотя бы неофициально, признать несправедливость суда в отношении людей, поплатившихся своими жизнями за ложное обвинение. Небольшое сообщение в июле 1977 года скромно обошло некоторые американские газеты. «Сакко и Ванцетти освобождены от обвинений в позоре и бесчестии». Однако ни слова не было сказано в адрес тех, кто организовывал судилище, ни слова не сказано в осуждение их позора и бесчестия, ни слова не сказано в адрес газет, которые публиковали и распространяли гнусные обвинения...
Репрессии соседствовали с грубейшей клеветой... Что касается США, то они рисовались как «подлинный пример народовластия»...
К 1917 году относится создание в Соединенных Штатах правительственной службы пропаганды. Спустя неделю после вступления США в первую мировую войну по распоряжению президента Вильсона появляется Комитет общественной информации...
Под видом оборончества, борьбы против «искажения роли и места Америки в международных делах» отрабатывались приемы распространения за рубежом материалов, прославляющих политику Соединенных Штатов.
С помощью комитета за рубежом и внутри США было распространено около 7 млн. экз. публикаций, проведены выставки, налажен перевод статей из ведущих американских буржуазных изданий на иностранные языки, производство кинофильмов, книг, распространение за рубежом речей и фотографий президента Вильсона...
Структурно Комитет общественной информации состоял из отделов по работе среди рабочих, женщин, религиозных групп, прессы сельскохозяйственных районов и рекламы. Ему же было поручено организовать «комнаты чтения» за рубежом, приглашение иностранных журналистов в США. С помощью специально отобранной информации комитет «стимулировал поддержку войны»...
«Америка не потерпит поражения», «Америка пользуется уважением как земля свободы и демократии», «Победа союзников приведет к новой эре мира и надежд», «Оружие будет отброшено», «Народы освободятся от угнетения и обретут суверенитет» - такие тезисы распространял комитет. Они представляли Соединенные Штаты поборниками мира и освобождения народов. И под прикрытием этих широковещательных тезисов проводилась политика, направленная на проникновение американского капитала в Европу, на оказание помощи контрреволюционным силам в Советской России.
Комитет общественной информации прекратил свое существование 30 июня 1919 г. Вопросы, которыми он занимался, переходят к различным правительственным организациям. Они продолжают выпуск специальной пропагандистской литературы для зарубежной аудитории, производство кино- и фотопродукции, прославляющей «мирный образ Соединенных Штатов». И одновременно ведутся поиски форм объединения усилий монополий и государства во внутренней и зарубежной пропаганде Соединенных Штатов. Вопросы координации этой деятельности были скрыты от внимания общественности. Внутренние механизмы становления и развития монополистических объединений средств пропаганды того времени, их связи с государством были отнесены к разряду секретных.
…
В условиях разгула «угроз большевизма» остро встал вопрос об отношении средств информации к политическим событиям. К этому было несколько побудительных причин. Октябрьская революция, подъем революционного движения в мире, рост забастовочной борьбы в Соединенных Штатах вызвали панику в стане буржуазии. Революционный динамизм мира привлекал внимание общественного мнения. Возрастал интерес к информации о событиях в России. Барьер страха перед «красной опасностью» не спасал буржуазных пропагандистов и идеологов. Они с тревогой стали говорить о проникновении материализма в науку, философию, этику, социологию.
Начались поиски различных защитных вариантов и в области средств информации. В том, что средства информации должны защищать капитализм, у буржуазных идеологов не было сомнения. Но вот как выстроить их взаимоотношение с действительностью, какими методами они должны оборонять капитализм и буржуазные идеи, - в этих направлениях наблюдалась тенденция к совмещению практики с выводами буржуазных идеологов, основанных на «философии прагматизма».
Жизнь вновь и вновь подтверждала выводы классиков марксизма-ленинизма о характере американской идеологии. Знакомясь с положением в Америке, Ф. Энгельс еще в 1886 году отмечал, что в Соединенных Штатах потребность в практической деятельности и концентрации капитала «привела ко всеобщему пренебрежению всякой теорией...». Пренебрежение теорией привело к ограниченному научному багажу буржуазии. Освобождение от этой тенденции объясняло обращение к модным теориям, которые позволили бы закрепить принципы капиталистической частной собственности. Прагматизм стал одним из таких инструментов...
Откроем учебник «Сбор и обработка новостей», год издания 1927-й.
Какими навыками снабжались американские репортеры?
Автор - преподаватель журналистики Иллинойского университета Д. Гарвуд открыто не ссылался на Фрейда. Но как много совпадений «теории» с практикой! Руководитель газеты - это одновременно бизнесмен и редактор, сами газеты - коммерческое предприятие. Авторы статей - «автоматы, бессмысленно повторяющие мнение своего бога».
Правда и новости не равнозначны, так как репортер редко имеет возможность доступа ко всем фактам. Поэтому они (репортеры) могут пользоваться слухами и тем, самым совершать «фальшивые и беспринципные действия», «давая неправильное толкование фактам». Но искажение факта, одностороннее изложение информации, подача «части правды» и т. п. - вполне оправданные явления.
И еще одно откровение. «Важность новости зависит от силы вызванных ею эмоций. Ее назначение - пробуждать личностные отношения, а не идеи».
Каков же практический вывод? Публиковать то, что заставляло бы читателя вздыхать, улыбаться, негодовать, то есть сообщать о пожарах, убийствах, личной жизни кинозвезд, печатать заявления по разным поводам авторитетных лиц и т. п.
Пропагандисты получили «теоретическое оправдание» объяснять пороки капитализма, агрессию, войны, вооруженные конфликты, расизм якобы присущими человеку агрессивными инстинктами, инстинктами разрушения. Обращение средств информации к сексу, убийствам, садизму, различным порокам объяснялось ссылками на поиски скрытых, бессознательных сил.
И когда наступил кризис 1929-1933 годов, все инструменты были брошены на спасение рушившихся буржуазных стандартов. Население США было потрясено: 13 млн. американцев потеряли работу; резко сократилась заработная плата; тысячи мелких и крупных предприятий, фирм обанкротились; голодные марши, забастовки, протесты охватили Соединенные Штаты.
Нажившись на первой мировой войне, американские монополии и правящие администрации создали миф о благосостоянии Америки на принципах частного предпринимательства. И даже в период кризиса звучали нотки оптимизма. Президент Гувер уверял, что через 60 дней все войдет в норму, состояние экономики улучшится.
Намеченные сроки прошли. Проблемы обострялись. Обещания свободы Америки от бедности и кризисов не осуществились. «Кампания оптимизма» провалилась.
Идеологи, пропагандисты, политические деятели с тревогой писали и говорили об угрозе «американскому образу жизни». Депрессия 1929 года означала конец доверия автоматическому следованию американскому традиционному пути. Американский народ находился в замешательстве и сомнении...
Буржуазные идеологи и пропагандисты разрабатывали тактику уменьшения накала классовой борьбы внутри США и отвлечения внимания от внутренних проблем. Средства информации настойчиво формировали фальшивые «угрозы». Они сопровождались созданием обстановки, когда «угроза» умышленно насаждалась в основные сферы жизни: в работу, быт, учебу, досуг, чтобы вызванные кризисом страхи, неуверенность, сомнения переключить на иные объекты...
Средства информации отвлекали внимание общественности различными пустяками. Примечателен в этом отношении опрос общественного мнения, проведенный в 1930 году журналом «Форчун». Почти 30% отдали предпочтение сообщениям о преступлениях, 20 - личным скандалам, и только 10,6% - иностранным новостям. Но воспитание определенного изоляционизма, внимание к сенсациям и политическим пустякам, к так называемым развлечениям - это только тот фон, на котором разворачивалась пропаганда «угрозы коммунизма». Причиссление к «красным» грозило человеку изоляцией. К этому же времени следует отнести ту истерию страхов и запугиваний, которые возникли после судилища над Сакко и Ванцетти. И не случайно в том же, 1930 году во многих публичных библиотеках Америки было запрещено держать на полках любую книгу, имеющую слова «Ленин», «ленинизм», «Ленинград».
Буржуазные газеты, развертывавшие истерию «угроз красных», выдавали свою точку зрения за преобладающее мнение американской общественности. Этот тезис будет и впредь встречаться неоднократно в системе манипулирования, когда точка зрения меньшинства выдавалась за мнение большинства, а навязанные стандарты возвращались как «требование» аудитории...
«Угрозы», построенные на фальшивой основе, создавали трудности не только во внешней политике, но и внутри Соединенных Штатов.
...30 октября 1938 г. в эфире прозвучала радиоинсценировка романа Г. Уэллса «Война миров»: марсиане напали на Штаты. Следовали имена, названия городов...
Приняв радиоинсценировку за сообщение о действительном событии, многие бросились предупреждать родственников и знакомых, садились в машины и уезжали куда глаза глядят.
Некоторые падкие на сенсации газеты спешили «собрать достоверные факты». Газета «Нью-Джерси сити» в экстренном выпуске писала: «В лучах неоновых реклам, в дыму бензиновой гари многие жители города видели и чувствовали по запаху пришельцев с Марса».
Пришлось передавать официальное опровержение, чтобы успокоить публику.
Последующие опросы показали, что около 9 млн. человек слушали инсценировку, паника охватила 1 млн. 750 тыс. человек.
Если говорить об источниках паники, то можно выделить два момента.
Ко времени появления радиообмана Институт анализа пропаганды США, как бы подводя итоги накопленного опыта, предложил разбор «методов убеждения», а точнее манипулирования поведением людей:
- «Определение». Идеи, личности, объекты сопрягались с характеристиками (положительными или отрицательными, в зависимости от обстановки), которые принимались бы людьми без рассуждений. Так, например, средства информации рисовались как «защитники» всех без исключения - богатых и бедных, рабочих и бизнесменов.
- «Блестящая всеобщность». Описывая какие-то события, в которых необходимо получить поддержку аудитории, применялись «добродетельные слова» («коалиция чувств», «подавляющее большинство», «общественное мнение»).
- «Рекомендация». Нужное положение вкладывается в уста личности, пользующейся популярностью в определенных группах (известный журналист, адвокат, актер, проповедник и т. п.). Они обращались к аудитории, используя такие выражения, как «Я один из вас. Я понятый народом избранник» и т. п.
- «Подтасовывание карт». Возможность и оправданность применения точного или неточного, логического или нелогического заявления во имя возбуждения интереса аудитории. Например, призыв - «Одержим победу!». Создав трудность в решении какой-то проблемы, аудитории предлагают выход, для которого необходимо, чтобы «все вскочили в одну лодку», то есть одобрили предложенный рецепт.
Так в случае радиообмана аудитория оказалась пленницей манипуляций.
С другой стороны, радиоинсценировка была построена на угрозе (нападение марсиан на США). И определенная часть населения, которая в своей жизни постоянно сталкивалась с угрозой потери работы, угрозой болезни, угрозой разоружения, восприняла радиообман как реальное событие и подверглась панике.
Подделка на радио была далеко не случайным делом. Она отражала в определенной степени тот морально-политический климат, который формировался к этому времени в Соединенных Штатах. В том же, 1938 году возникает Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Она стала главным источником формирования ложных угроз. На мир надвигалось фашистское нашествие. Но не оно беспокоило организаторов комиссии, не деятельность профашистских групп внутри США. Объектом откровенной клеветы были коммунисты, самые преданные и последовательные борцы против фашизма.
Антиамериканистом, коммунистом объявлялся всякий, кто отвергал «религиозные верования, на основе которых человек получает от бога неотъемлемые и фундаментальные права»...
В поисках «аргументов» привлекается группа стопроцентных американцев. Они формируют угрозу «троянского коня».
3 января 1939 г. комиссия использует «документальный материал» - цитату из доклада Г. Димитрова на VII конгрессе Коммунистического Интернационала 2 августа 1935 г. Она выглядела так: «Товарищи, вы помните древнее сказание о взятии Трои. Троя отгородилась от атакующей ее армии неприступными стенами. И атакующая армия, понесшая немало жертв, не могла добиться победы до тех пор, пока с помощью знаменитого троянского коня не проникла внутрь, в самое сердце врага. Мы, революционные рабочие, мне кажется, не должны стесняться применять ту же тактику...».
В цитате была опущена существенная часть. Восстановим ее: «Мы, революционные рабочие, мне кажется, не должны стесняться применять ту же тактику в отношении нашего фашистского врага, защищающегося от народа живой стеной своих головорезов».
В разделе доклада Г. Димитрова «Единый фронт и массовые фашистские организации» говорилось о необходимости работы коммунистов в фашистских массовых организациях Германии и Италии. Такая тактика, подчеркивал Г. Димитров, должна применяться в отношении фашизма, в борьбе против фашистской диктатуры.
Опустив главное содержание из выступления Г. Димитрова, члены Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности облыжно обвиняли коммунистов в подрывной деятельности, в «угрозе национальной жизни США». Первый председатель комиссии Мартин Дайс - член конгресса от демократической партии, штат Техас, свою книгу так и озаглавил «Троянский конь в Америке».
Под угрозой обвинения в антиамериканской деятельности находился всякий, кто выступал перед национальным негритянским конгрессом, комитетом артистов кино, Комитетом мира, американской федерацией учителей, лигой нового театра, друзьями бригады А. Линкольна, комитетом писателей и артистов и т. п. «Коммунисты глубоко проникли в американскую политику», «Американский народ должен возвысить свой могущественный голос протеста».
«Угроза коммунизма» вводилась в каждый дом, в каждую организацию. Чтение книг о социализме и трудов прогрессивных авторов, членство в перечисленных и других союзах, сочувствие борцам с фашизмом, выступление за мир - все причислялось к антиамериканской деятельности. Тем самым подрывалась вера в гуманизм, добро, справедливость. В развязанной фашизмом второй мировой войне подрывалась вера в необходимость коллективных действий против коричневой чумы. Мало того, закладывались психологические основы будущего маккартизма с его нелепыми угрозами и судилищами.
Деятельность Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности отвечала интересам монополистического капитала, оказывающего помощь фашистской диктатуре Гитлера. «Суперпатриотизм», по оценке журналиста Дж. Сельдеса, - был классическим примером деятельности лидеров корпораций, направленной на раскол народа и подрыв его воли к борьбе против фашизма... Сельдес, редактор и издатель журнала «Инфакт», показывал, как руководители монополий манипулируют информацией, как банки и промышленные корпорации США оказывали помощь фашизму. В частности, Американский легион - организация фашиствующего, милитаристского типа, действующая в унисон с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, имела связи с Национальной ассоциацией промышленности. Члены легиона управляли или контролировали собственность в 37 млрд. долл. Они были связаны с такими монополистическими группами, как «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», «Дженерал моторс корпорейшн», «Стандард ойл», «Чейз Нейшнл бэнк», «Гудийр тайр энд раббер компани», «Вестингауз электрик», «Мьютнюэл лайф иншуренс компани», «Америкен телефон энд телеграф корпорейшн».
Справедливо подчеркивалось также, что под видом патриотизма подрывается Билль о правах, в частности право народа «мирно собираться и обращаться к правительству с петициями о прекращении злоупотреблений», «неприкосновенность личности, жилища, личных бумаг и имущества».
Облыжные «угрозы» создавали соответствующий им психологический климат. Запуганный читатель настраивался против ложных врагов и отвлекался от истинной угрозы в лице фашизма. Согласно опросу журнала «Форчун» (1940 г.), около 40% американцев требовали запрещения выступлений в печати «красных и радикалов», 13,4% - всех иностранцев и союзников.
Большой бизнес вторгался в печать, что привело к широкому производству и распространению множества синдицированных и стандартизированных материалов. «Угрозы» распространились в десятках миллионов экземпляров. Даже сами американцы признавали, что они превратились в «нацию заголовков, проглатываемых вместе с утренним кофе», которые постоянно кого-то осуждают или обвиняют.
Монополистический капитал стал проявлять интерес и к зарубежной пропаганде США, как одному из средств в распространении тезиса о «мировом могуществе США». В созданных к 1940 году специальных службах (Управление по координации коммерческой и культурной деятельности, Служба координации информации) «культурная деятельность» сопрягалась с «коммерческой». Американские монополии получали своеобразную пропагандистскую защиту на международных рынках от имени правящей администрации...
Итак, испытывая страх перед новым общественным строем, борьбой трудящихся, ростом их политической активности, крушением принципов капитализма, казавшихся незыблемыми, буржуазные идеологи обращаются к обновлению своего арсенала. Особенно остро внутри капиталистического общества ставится вопрос об управлении поведением масс. В первую очередь на повестку дня выдвигалась проблема обоснования манипулятивных приемов, расширение пропаганды индивидуализма и «узаконивание» методов обработки.
Многие американские исследователи и практики старались прикрыть манипулятивные методы авторитетом науки, для чего использовались некоторые выводы буржуазной философии и психологии. Примечательно, что если первоначально манипулирование связывали с управлением поведением людей на основе социально-политической информации, то в дальнейшем, на практике, стало применяться откровенное манипулирование. В капиталистическом обществе, где человек ограничен в своих надеждах выйти из уготованной ему роли послушного исполнителя воли меньшинства, постоянно возникала потребность в формировании иллюзий, частнособственнического культа, во всем том, что порождает конформизм. При выборе средств управления поведением людей буржуазные пропагандисты отказывались от конкретного социально-политического анализа, что в конечном счете привело их к постоянно действующей установке - скрывать от людей действительный характер событий. Они старались вести атаку на сознание людей с помощью психологических трюков.
Накануне второй мировой войны вырисовывались основные контуры манипулирования как системы психологических и технических приемов по управлению поведением, чтобы направить действия людей по пути, противоположному их объективным интересам. В процессе обострения конфликтов внутри капиталистического общества в эту систему включается откровенное искажение действительности.
Победа Октября была в штыки воспринята буржуазными средствами информации Соединенных Штатов. Журналисты, историки, политики буквально захлебывались в изобретении нелепых «фактов» и «сообщений».
В 1918-1919 годах газета «Нью-Йорк таймс» не менее 91 раза сообщала о падении Советского правительства, 6 раз - о падении Петрограда, 6 раз - о падении большевиков, 3 раза - о том, что Петроград вот-вот захватят контрреволюционеры, дважды, - что он дотла сожжен.
[Читать далее]До небес превозносились «великие победы» белых армий. Общие цифры потерь красных войск и захваченного у них вооружения во много раз превосходили численность всех армий и количество их оружия.
На читателя обрушивались «предсказания» об ожидаемом большевистском вторжении в Европу. «Нью-Йорк таймс» объявила, что вторжение неизбежно. В качестве доказательства следовала ссылка на «вторжение России в Польшу», как ни нелепо, но именно в то время, когда белополяки проникли в глубь России.
Тема «красного террора» дополняла нагнетание страха. 31 октября 1918 г. газета «Нью-Йорк таймс» писала: «10 ноября начнется массовая резня русской буржуазии». Газетные страницы пестрели «фактами» о «национализации женщин в России», леденящими кровь «фактами» о «большевистском терроре».
Приведенные данные содержала небольшая книга «Проверка новостей», мало известных в 1920 году авторов У. Липпмана и Ч. Мерца, которые проанализировали статьи о Советской России в газете «Нью-Йорк таймс» за два года.
Хозяева газеты и ее авторы с готовностью принимали большую часть того, что говорили им в государственном департаменте, в так называемом русском посольстве в Вашингтоне, русском комитете в Париже агенты и сторонники старого режима во всей Европе. «Сообщения» и «факты», поступающие от них, выражали «надежды», которые определялись не тем, что есть, а тем, что им хотелось бы видеть.
Лозунг «красной опасности» раздувался все сильнее по мере наращивания пропаганды в пользу американского вторжения в Россию. Выступления «Нью-Йорк таймс», признали авторы «Проверки новостей», были одним из факторов, способствующим этому вторжению. «Раз уж мы вступили в Россию с определенной целью, - говорилось в передовой статье «Нью-Йорк таймс» 13 декабря 1918 г., - почему бы не осуществить цель, которая состоит в том, чтобы изгнать большевиков из Петрограда и Москвы».
«Нью-Йорк таймс» не была одинокой. Так же действовали и прочие буржуазные органы печати США и других империалистических стран.
Распространение различных страхов о большевистских «заговорах», лжи о «большевистском терроре» напоминало психологический террор в отношении самих американцев. Человек, захваченный различными угрозами и абсурдными утверждениями пропагандистов, становился глухим ко всему остальному. Его уже не занимали реальные факты. Так возникла одержимость, отрешенность от действительных событий, от реальных забот и тревог. И позднее сами буржуазные авторы напишут, что некоторые американцы «враждебно относились к русскому эксперименту» в результате сложившихся у них под влиянием буржуазной пропаганды «фальшивых взглядов в отношении Советского Союза, что не способствовало установлению добрососедских отношений».
Буржуазные средства информации строили свои манипулятивные действия на ложных обвинениях против большевиков, страхе перед самим словом «советское»...
Распространение лжи сопровождалось репрессиями против выступлений рабочего класса Америки в поддержку Октябрьской революции и всех тех, кто сомневался в действиях США и их партнеров, кто не одобрял участия США в интервенции против Советской России...
Газеты США заполнялись «сообщениями» о распространении большевизма в Соединенных Штатах. Борьба рабочих за повышение заработной платы, за прекращение интервенции в России объявлялась «началом вооруженного восстания под руководством Ленина». Правительство США поощряет и поддерживает такую активность прессы.
В 1919 году при министерстве юстиции США создается специальный отдел по расследованию газетных сообщений о заговорах, направленных из России с целью свержения Белого дома. Каждый день выпускаются сообщения с такими заголовками: «Министр юстиции предостерегает страну против большевистской угрозы», «Призываем церковь, школу, профсоюзы и гражданские органы разоблачать истинную цель коммунистической пропаганды», «Остерегайтесь большевистской угрозы!».
В марте 1919 года формируется специальная комиссия «по борьбе с красной опасностью в США».
В ноябре 1919 года проведены обыски в 70 помещениях рабочих организаций, несколько тысяч человек арестованы.
21 января 1920 г. был оглашен список «64 опасных лиц». Конгресс США предлагает бросать американцев, обвиненных «в подрывной деятельности», в исправительные колонии. В ряде штатов преступлением объявлено вывешивание красного флага, любой эмблемы, «характерной для большевизма».
В 1920 году по ложному доносу были схвачены участники американского рабочего движения Сакко и Ванцетти. Очевидцы событий того времени обращали внимание на то, что убийство кассира на обувной фабрике первоначально не привлекло внимания американской печати. И только две недели спустя о нем вспомнили и арестовали «двух радикальных итальянцев», которые через год были признаны виновниками...
Потребовалось 50 лет, чтобы хотя бы неофициально, признать несправедливость суда в отношении людей, поплатившихся своими жизнями за ложное обвинение. Небольшое сообщение в июле 1977 года скромно обошло некоторые американские газеты. «Сакко и Ванцетти освобождены от обвинений в позоре и бесчестии». Однако ни слова не было сказано в адрес тех, кто организовывал судилище, ни слова не сказано в осуждение их позора и бесчестия, ни слова не сказано в адрес газет, которые публиковали и распространяли гнусные обвинения...
Репрессии соседствовали с грубейшей клеветой... Что касается США, то они рисовались как «подлинный пример народовластия»...
К 1917 году относится создание в Соединенных Штатах правительственной службы пропаганды. Спустя неделю после вступления США в первую мировую войну по распоряжению президента Вильсона появляется Комитет общественной информации...
Под видом оборончества, борьбы против «искажения роли и места Америки в международных делах» отрабатывались приемы распространения за рубежом материалов, прославляющих политику Соединенных Штатов.
С помощью комитета за рубежом и внутри США было распространено около 7 млн. экз. публикаций, проведены выставки, налажен перевод статей из ведущих американских буржуазных изданий на иностранные языки, производство кинофильмов, книг, распространение за рубежом речей и фотографий президента Вильсона...
Структурно Комитет общественной информации состоял из отделов по работе среди рабочих, женщин, религиозных групп, прессы сельскохозяйственных районов и рекламы. Ему же было поручено организовать «комнаты чтения» за рубежом, приглашение иностранных журналистов в США. С помощью специально отобранной информации комитет «стимулировал поддержку войны»...
«Америка не потерпит поражения», «Америка пользуется уважением как земля свободы и демократии», «Победа союзников приведет к новой эре мира и надежд», «Оружие будет отброшено», «Народы освободятся от угнетения и обретут суверенитет» - такие тезисы распространял комитет. Они представляли Соединенные Штаты поборниками мира и освобождения народов. И под прикрытием этих широковещательных тезисов проводилась политика, направленная на проникновение американского капитала в Европу, на оказание помощи контрреволюционным силам в Советской России.
Комитет общественной информации прекратил свое существование 30 июня 1919 г. Вопросы, которыми он занимался, переходят к различным правительственным организациям. Они продолжают выпуск специальной пропагандистской литературы для зарубежной аудитории, производство кино- и фотопродукции, прославляющей «мирный образ Соединенных Штатов». И одновременно ведутся поиски форм объединения усилий монополий и государства во внутренней и зарубежной пропаганде Соединенных Штатов. Вопросы координации этой деятельности были скрыты от внимания общественности. Внутренние механизмы становления и развития монополистических объединений средств пропаганды того времени, их связи с государством были отнесены к разряду секретных.
…
В условиях разгула «угроз большевизма» остро встал вопрос об отношении средств информации к политическим событиям. К этому было несколько побудительных причин. Октябрьская революция, подъем революционного движения в мире, рост забастовочной борьбы в Соединенных Штатах вызвали панику в стане буржуазии. Революционный динамизм мира привлекал внимание общественного мнения. Возрастал интерес к информации о событиях в России. Барьер страха перед «красной опасностью» не спасал буржуазных пропагандистов и идеологов. Они с тревогой стали говорить о проникновении материализма в науку, философию, этику, социологию.
Начались поиски различных защитных вариантов и в области средств информации. В том, что средства информации должны защищать капитализм, у буржуазных идеологов не было сомнения. Но вот как выстроить их взаимоотношение с действительностью, какими методами они должны оборонять капитализм и буржуазные идеи, - в этих направлениях наблюдалась тенденция к совмещению практики с выводами буржуазных идеологов, основанных на «философии прагматизма».
Жизнь вновь и вновь подтверждала выводы классиков марксизма-ленинизма о характере американской идеологии. Знакомясь с положением в Америке, Ф. Энгельс еще в 1886 году отмечал, что в Соединенных Штатах потребность в практической деятельности и концентрации капитала «привела ко всеобщему пренебрежению всякой теорией...». Пренебрежение теорией привело к ограниченному научному багажу буржуазии. Освобождение от этой тенденции объясняло обращение к модным теориям, которые позволили бы закрепить принципы капиталистической частной собственности. Прагматизм стал одним из таких инструментов...
Откроем учебник «Сбор и обработка новостей», год издания 1927-й.
Какими навыками снабжались американские репортеры?
Автор - преподаватель журналистики Иллинойского университета Д. Гарвуд открыто не ссылался на Фрейда. Но как много совпадений «теории» с практикой! Руководитель газеты - это одновременно бизнесмен и редактор, сами газеты - коммерческое предприятие. Авторы статей - «автоматы, бессмысленно повторяющие мнение своего бога».
Правда и новости не равнозначны, так как репортер редко имеет возможность доступа ко всем фактам. Поэтому они (репортеры) могут пользоваться слухами и тем, самым совершать «фальшивые и беспринципные действия», «давая неправильное толкование фактам». Но искажение факта, одностороннее изложение информации, подача «части правды» и т. п. - вполне оправданные явления.
И еще одно откровение. «Важность новости зависит от силы вызванных ею эмоций. Ее назначение - пробуждать личностные отношения, а не идеи».
Каков же практический вывод? Публиковать то, что заставляло бы читателя вздыхать, улыбаться, негодовать, то есть сообщать о пожарах, убийствах, личной жизни кинозвезд, печатать заявления по разным поводам авторитетных лиц и т. п.
Пропагандисты получили «теоретическое оправдание» объяснять пороки капитализма, агрессию, войны, вооруженные конфликты, расизм якобы присущими человеку агрессивными инстинктами, инстинктами разрушения. Обращение средств информации к сексу, убийствам, садизму, различным порокам объяснялось ссылками на поиски скрытых, бессознательных сил.
И когда наступил кризис 1929-1933 годов, все инструменты были брошены на спасение рушившихся буржуазных стандартов. Население США было потрясено: 13 млн. американцев потеряли работу; резко сократилась заработная плата; тысячи мелких и крупных предприятий, фирм обанкротились; голодные марши, забастовки, протесты охватили Соединенные Штаты.
Нажившись на первой мировой войне, американские монополии и правящие администрации создали миф о благосостоянии Америки на принципах частного предпринимательства. И даже в период кризиса звучали нотки оптимизма. Президент Гувер уверял, что через 60 дней все войдет в норму, состояние экономики улучшится.
Намеченные сроки прошли. Проблемы обострялись. Обещания свободы Америки от бедности и кризисов не осуществились. «Кампания оптимизма» провалилась.
Идеологи, пропагандисты, политические деятели с тревогой писали и говорили об угрозе «американскому образу жизни». Депрессия 1929 года означала конец доверия автоматическому следованию американскому традиционному пути. Американский народ находился в замешательстве и сомнении...
Буржуазные идеологи и пропагандисты разрабатывали тактику уменьшения накала классовой борьбы внутри США и отвлечения внимания от внутренних проблем. Средства информации настойчиво формировали фальшивые «угрозы». Они сопровождались созданием обстановки, когда «угроза» умышленно насаждалась в основные сферы жизни: в работу, быт, учебу, досуг, чтобы вызванные кризисом страхи, неуверенность, сомнения переключить на иные объекты...
Средства информации отвлекали внимание общественности различными пустяками. Примечателен в этом отношении опрос общественного мнения, проведенный в 1930 году журналом «Форчун». Почти 30% отдали предпочтение сообщениям о преступлениях, 20 - личным скандалам, и только 10,6% - иностранным новостям. Но воспитание определенного изоляционизма, внимание к сенсациям и политическим пустякам, к так называемым развлечениям - это только тот фон, на котором разворачивалась пропаганда «угрозы коммунизма». Причиссление к «красным» грозило человеку изоляцией. К этому же времени следует отнести ту истерию страхов и запугиваний, которые возникли после судилища над Сакко и Ванцетти. И не случайно в том же, 1930 году во многих публичных библиотеках Америки было запрещено держать на полках любую книгу, имеющую слова «Ленин», «ленинизм», «Ленинград».
Буржуазные газеты, развертывавшие истерию «угроз красных», выдавали свою точку зрения за преобладающее мнение американской общественности. Этот тезис будет и впредь встречаться неоднократно в системе манипулирования, когда точка зрения меньшинства выдавалась за мнение большинства, а навязанные стандарты возвращались как «требование» аудитории...
«Угрозы», построенные на фальшивой основе, создавали трудности не только во внешней политике, но и внутри Соединенных Штатов.
...30 октября 1938 г. в эфире прозвучала радиоинсценировка романа Г. Уэллса «Война миров»: марсиане напали на Штаты. Следовали имена, названия городов...
Приняв радиоинсценировку за сообщение о действительном событии, многие бросились предупреждать родственников и знакомых, садились в машины и уезжали куда глаза глядят.
Некоторые падкие на сенсации газеты спешили «собрать достоверные факты». Газета «Нью-Джерси сити» в экстренном выпуске писала: «В лучах неоновых реклам, в дыму бензиновой гари многие жители города видели и чувствовали по запаху пришельцев с Марса».
Пришлось передавать официальное опровержение, чтобы успокоить публику.
Последующие опросы показали, что около 9 млн. человек слушали инсценировку, паника охватила 1 млн. 750 тыс. человек.
Если говорить об источниках паники, то можно выделить два момента.
Ко времени появления радиообмана Институт анализа пропаганды США, как бы подводя итоги накопленного опыта, предложил разбор «методов убеждения», а точнее манипулирования поведением людей:
- «Определение». Идеи, личности, объекты сопрягались с характеристиками (положительными или отрицательными, в зависимости от обстановки), которые принимались бы людьми без рассуждений. Так, например, средства информации рисовались как «защитники» всех без исключения - богатых и бедных, рабочих и бизнесменов.
- «Блестящая всеобщность». Описывая какие-то события, в которых необходимо получить поддержку аудитории, применялись «добродетельные слова» («коалиция чувств», «подавляющее большинство», «общественное мнение»).
- «Рекомендация». Нужное положение вкладывается в уста личности, пользующейся популярностью в определенных группах (известный журналист, адвокат, актер, проповедник и т. п.). Они обращались к аудитории, используя такие выражения, как «Я один из вас. Я понятый народом избранник» и т. п.
- «Подтасовывание карт». Возможность и оправданность применения точного или неточного, логического или нелогического заявления во имя возбуждения интереса аудитории. Например, призыв - «Одержим победу!». Создав трудность в решении какой-то проблемы, аудитории предлагают выход, для которого необходимо, чтобы «все вскочили в одну лодку», то есть одобрили предложенный рецепт.
Так в случае радиообмана аудитория оказалась пленницей манипуляций.
С другой стороны, радиоинсценировка была построена на угрозе (нападение марсиан на США). И определенная часть населения, которая в своей жизни постоянно сталкивалась с угрозой потери работы, угрозой болезни, угрозой разоружения, восприняла радиообман как реальное событие и подверглась панике.
Подделка на радио была далеко не случайным делом. Она отражала в определенной степени тот морально-политический климат, который формировался к этому времени в Соединенных Штатах. В том же, 1938 году возникает Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности. Она стала главным источником формирования ложных угроз. На мир надвигалось фашистское нашествие. Но не оно беспокоило организаторов комиссии, не деятельность профашистских групп внутри США. Объектом откровенной клеветы были коммунисты, самые преданные и последовательные борцы против фашизма.
Антиамериканистом, коммунистом объявлялся всякий, кто отвергал «религиозные верования, на основе которых человек получает от бога неотъемлемые и фундаментальные права»...
В поисках «аргументов» привлекается группа стопроцентных американцев. Они формируют угрозу «троянского коня».
3 января 1939 г. комиссия использует «документальный материал» - цитату из доклада Г. Димитрова на VII конгрессе Коммунистического Интернационала 2 августа 1935 г. Она выглядела так: «Товарищи, вы помните древнее сказание о взятии Трои. Троя отгородилась от атакующей ее армии неприступными стенами. И атакующая армия, понесшая немало жертв, не могла добиться победы до тех пор, пока с помощью знаменитого троянского коня не проникла внутрь, в самое сердце врага. Мы, революционные рабочие, мне кажется, не должны стесняться применять ту же тактику...».
В цитате была опущена существенная часть. Восстановим ее: «Мы, революционные рабочие, мне кажется, не должны стесняться применять ту же тактику в отношении нашего фашистского врага, защищающегося от народа живой стеной своих головорезов».
В разделе доклада Г. Димитрова «Единый фронт и массовые фашистские организации» говорилось о необходимости работы коммунистов в фашистских массовых организациях Германии и Италии. Такая тактика, подчеркивал Г. Димитров, должна применяться в отношении фашизма, в борьбе против фашистской диктатуры.
Опустив главное содержание из выступления Г. Димитрова, члены Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности облыжно обвиняли коммунистов в подрывной деятельности, в «угрозе национальной жизни США». Первый председатель комиссии Мартин Дайс - член конгресса от демократической партии, штат Техас, свою книгу так и озаглавил «Троянский конь в Америке».
Под угрозой обвинения в антиамериканской деятельности находился всякий, кто выступал перед национальным негритянским конгрессом, комитетом артистов кино, Комитетом мира, американской федерацией учителей, лигой нового театра, друзьями бригады А. Линкольна, комитетом писателей и артистов и т. п. «Коммунисты глубоко проникли в американскую политику», «Американский народ должен возвысить свой могущественный голос протеста».
«Угроза коммунизма» вводилась в каждый дом, в каждую организацию. Чтение книг о социализме и трудов прогрессивных авторов, членство в перечисленных и других союзах, сочувствие борцам с фашизмом, выступление за мир - все причислялось к антиамериканской деятельности. Тем самым подрывалась вера в гуманизм, добро, справедливость. В развязанной фашизмом второй мировой войне подрывалась вера в необходимость коллективных действий против коричневой чумы. Мало того, закладывались психологические основы будущего маккартизма с его нелепыми угрозами и судилищами.
Деятельность Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности отвечала интересам монополистического капитала, оказывающего помощь фашистской диктатуре Гитлера. «Суперпатриотизм», по оценке журналиста Дж. Сельдеса, - был классическим примером деятельности лидеров корпораций, направленной на раскол народа и подрыв его воли к борьбе против фашизма... Сельдес, редактор и издатель журнала «Инфакт», показывал, как руководители монополий манипулируют информацией, как банки и промышленные корпорации США оказывали помощь фашизму. В частности, Американский легион - организация фашиствующего, милитаристского типа, действующая в унисон с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, имела связи с Национальной ассоциацией промышленности. Члены легиона управляли или контролировали собственность в 37 млрд. долл. Они были связаны с такими монополистическими группами, как «Юнайтед Стейтс стил корпорейшн», «Дженерал моторс корпорейшн», «Стандард ойл», «Чейз Нейшнл бэнк», «Гудийр тайр энд раббер компани», «Вестингауз электрик», «Мьютнюэл лайф иншуренс компани», «Америкен телефон энд телеграф корпорейшн».
Справедливо подчеркивалось также, что под видом патриотизма подрывается Билль о правах, в частности право народа «мирно собираться и обращаться к правительству с петициями о прекращении злоупотреблений», «неприкосновенность личности, жилища, личных бумаг и имущества».
Облыжные «угрозы» создавали соответствующий им психологический климат. Запуганный читатель настраивался против ложных врагов и отвлекался от истинной угрозы в лице фашизма. Согласно опросу журнала «Форчун» (1940 г.), около 40% американцев требовали запрещения выступлений в печати «красных и радикалов», 13,4% - всех иностранцев и союзников.
Большой бизнес вторгался в печать, что привело к широкому производству и распространению множества синдицированных и стандартизированных материалов. «Угрозы» распространились в десятках миллионов экземпляров. Даже сами американцы признавали, что они превратились в «нацию заголовков, проглатываемых вместе с утренним кофе», которые постоянно кого-то осуждают или обвиняют.
Монополистический капитал стал проявлять интерес и к зарубежной пропаганде США, как одному из средств в распространении тезиса о «мировом могуществе США». В созданных к 1940 году специальных службах (Управление по координации коммерческой и культурной деятельности, Служба координации информации) «культурная деятельность» сопрягалась с «коммерческой». Американские монополии получали своеобразную пропагандистскую защиту на международных рынках от имени правящей администрации...
Итак, испытывая страх перед новым общественным строем, борьбой трудящихся, ростом их политической активности, крушением принципов капитализма, казавшихся незыблемыми, буржуазные идеологи обращаются к обновлению своего арсенала. Особенно остро внутри капиталистического общества ставится вопрос об управлении поведением масс. В первую очередь на повестку дня выдвигалась проблема обоснования манипулятивных приемов, расширение пропаганды индивидуализма и «узаконивание» методов обработки.
Многие американские исследователи и практики старались прикрыть манипулятивные методы авторитетом науки, для чего использовались некоторые выводы буржуазной философии и психологии. Примечательно, что если первоначально манипулирование связывали с управлением поведением людей на основе социально-политической информации, то в дальнейшем, на практике, стало применяться откровенное манипулирование. В капиталистическом обществе, где человек ограничен в своих надеждах выйти из уготованной ему роли послушного исполнителя воли меньшинства, постоянно возникала потребность в формировании иллюзий, частнособственнического культа, во всем том, что порождает конформизм. При выборе средств управления поведением людей буржуазные пропагандисты отказывались от конкретного социально-политического анализа, что в конечном счете привело их к постоянно действующей установке - скрывать от людей действительный характер событий. Они старались вести атаку на сознание людей с помощью психологических трюков.
Накануне второй мировой войны вырисовывались основные контуры манипулирования как системы психологических и технических приемов по управлению поведением, чтобы направить действия людей по пути, противоположному их объективным интересам. В процессе обострения конфликтов внутри капиталистического общества в эту систему включается откровенное искажение действительности.