Маледикт Агни
Все записи тега: маледикт
---------
Вот довольно типичный вопрос, который в разных вариантах повторяется в почте и теперь вот в ВК:
"Хима, известная как Снегурочка, почему она наложила проклятие и забрала ашху из народов?
кто ее обидел?"
Ответ:
"Не Хима это сделала, а её муж, бог Агни. Их младший сын, имя которого звучит в уме как Айвенго (Иван, Ян, Ivanhoe), встретил некую женщину (это была Лилит или же её дочь от Сканды, имя её неизвестно), в которую влюбился. Та стала сетовать, что страдает от, порождаемого демоницей, холода и вынуждена жить лишь в круге света Вечного Огня, а за его пределами где "места для великой страны и великого народа из наших потомков могущего произойти" - жить не может. Она предлагает сделать так, чтобы Хима навсегда ушла на Север, к руинам города Туле, "в поля старых битв".
После ряда ухищрений, наущаемый Лилит, Иван добивается того, что его мать обретает желание уйти из Ледяного Дворца ради встречи со своим мужем, с Агни, который как раз находился в то время на Севере, у руин Туле. Но Хима вместо того, чтобы идти на Север, бросается в Вечный огонь. Вечный огонь гаснет и наступает нескончаемая зима. Сама же она исчезает бесследно.
Когда Агни возвращается в Огнец (Агнетен) и узнаёт обо всех этих событиях, он призывает к себе всех своих потомков (а это предки германцев и славян) и произносит проклятие (маледикт) в лицо своему младшему сыну. Только тот один слышал это проклятье полностью, но он никому не рассказал его суть, даже своим детям. До других же потомков Агни и Химы долетели лишь отдельные слова или даже невнятные звуки. Все народы, чьи предки слышали отдельные слова маледикта, относятся к русской метафизической расе, а те, кто стояли столь далеко, что услышали лишь отдельные звуки - к германцам.
PS
Какой "ряд ухищрений" имеется здесь в виду?
Для передвижения по территории Агнетена Хима использовала т.н. "старый лёд", это лёд, наколотый с поверхности замёрзших до самого дна рек и озёр в окрестностях руин города Туле, далеко на Севере. Она могла находиться вне Ледяного дворца только, если прижимала к сердцу кусок такого льда. Раньше этот лёд доставлял ей Агни. Из него он построил и Ледяной дворец, начертив на ледяных глыбах рунические комплексы, защищавшие этот лёд от таяния в тепле и свете Вечного огня. Но несмотря на защиту рун, лёд всё-таки, хотя и медленно, таял, и ледяные блоки приходилось время от времени обновлять, заменяя растаявшие новыми. Когда Агни был вынужден принять участие в войне против адамитов-атлантов, пытавшихся поднять мертвецов с ледяных полей (с полей древних, досдвиговых битв) Тулейской Арьяны и бросить их на Агнетен, доставкой льда занялся его повзрослевший сын. Его имя озвучивается в ланкарической уме как Ivanhoe (сваргийский "Иван"). И вот тогда-то Лилит (дочь Иеговы), ставшая к тому времени любовницей Ивана (Ivanhoe), попросила его вырубить глыбу льда из одного озера неподалёку от разрушенной стены Туле. Он согласился, не видя в этом никакого подвоха. Эта ледяная глыба была доставлена в Агнетен ночью, а утром её установили в стену Ледяного Дворца. Когда утреннее солнце проникло сквозь этот лёд, Хима увидела в нём то отражение, которое сохранила вода озера однажды - прежде, чем замёрзнуть. Там Агни, стоя на берегу озера, обнимал и целовал какую-то женщину в темных одеждах, волосы которой были скрыты платком. Весь день провела Хима, вглядываясь в древний лёд и пытаясь понять, кто эта женщина. Но она не хотела, чтобы её сын увидел своего отца, совершающего такое, и она завесила эту глыбу полотном с изображением Луны.
Утром следующего дня решил Иван, что пора нести руны на глыбу льда, чтобы защитить её от тепла Вечного огня. И увидев, что его мать занавесила глыбу полотном с изображением Луны, он не стал снимать его, потому что такова была воля его матери, хотя он и не знал её причин, о которых решил спросить позже. Он позвал Лилит, чтобы та удерживала полотно откинутым, пока он будет чертить руны треугольным острием пешни. И когда откинула Лилит полотно, то стала видна застывшая во льду картина.
Всё понял Иван и сказал: "Зря моя мать спрятала тайну льда как нечто сомнительное. Ведь эта она сама с отцом моим творят объятия и поцелуи, как и подобает любящим супругам, а вода лишь захватила и сохранила".
Тогда отпустила Лилит ткань с изображением Луны и она вновь закрыла глыбу.
И сказала Лилит: "Если оставила твоя мать сей лёд закрытым, значит не узнала она сама себя и посчитала, что отец творит измену с другой! Так оставим же всё как есть! И тогда рано или поздно желание узнать истину выведет её из Ледяного дворца и уведёт на Север. И тогда тепло и свет Вечного Огня откроют обширные земли для нас и наших потомков, и станем мы Изначальными Царями народа нового, народа величайшего!".
И ответил Иван: "Как же я могу оставить мою мать в столь сокрушительном неведении, со столь разрушительной ошибкой в самом сердце? Да я сейчас пойду сам и расскажу ей!".
И ответила Лилит: "Если уйдёшь сейчас и если расскажешь, то мать свою ты ещё много раз увидишь. А меня - уже никогда. И Царству твоему не бывать на этом свете. Выбирай прямо сейчас, пока завеса Луны опущена". И она взялась за край завесы, чтобы сорвать её.
Один лишь миг медлил Иван. А потом прошептал: "Ведь не погибнет моя мать от того, что уйдёт на Север. Север как раз и есть её должное место пребывания, а здесь она лишь страдает!".
И он коснулся руки Лилит, и та отпустила край завесы.
На следующий день призвала Хима своего сына прийти туда, где ледяная глыба была скрыта Луной. Взяла она пешню, приставленную к стене поодаль, и спросила: "Сын, не подашь ли ты мне меч или копьё, ибо пешня не годится для того, чтобы начинать войны. Может быть, чтобы заканчивать только".
Побледнел Иван потому, что понял, сколь серьёзно говорит мать - как дочь бога говорила она, а не как дочь кузнеца. Поднял он из поясных ножен короткий меч и протянул матери рукояткой вперёд.
"Я верну тебе его, клянусь в этом", - сказала Хима, взяв меч. Взмахнула она мечом и рассекла полотнище Луны. И подневный свет пролился через глыбу льда, выявляя рисунок, который был ещё и оживлён коротким движением фигур.
"Значит, ещё до того, как моё присутствие обратило в лёд все воды этого мира, твой отец искал любви другой женщины на этом берегу. Правильно ли я вижу, сын?"
Замер Иван и сердце его остановилось вместе с дыханием. И язык его шевельнулся, чтобы сказать правду. Но тут увидел он великую страну, населённую его потомками, и свою царскую статую, превышающую кремли. Но более всего показалось ему постыдным предать Лилит, пусть и была она чужой женщиной. "Если предам чужую, обиды она не простит, а если свою - своя стерпит", - так подумал он и так он и сделал.
И он ответил: "Да, мать, ты видишь правильно, ты видишь нечто непотребное, что стоит прояснить".
"Я пойду на Север, - ответила Хима, - но не затем пойду, чтобы уличить твоего отца в непотребстве. Если страсть им двигала, то он уже оправдан и все уличения излишни. Но хочу узнать я, не произвёл ли он с этой женщиной потомства, что, размножившись, будет угрожать вам. Уличать вашего отца я не обязана, но защищать вас - должна".
С этими словами она трижды ударила остриём в глыбу и наколола льда.
И она сказала сыну: "Ivanhoe, сын мой. Проводи меня немного на Юг, чтобы я потом могла уже идти только на Север". И, сказав это, она бросила меч на камни пола, а ледяные обломки подняла и прижала к сердцу.
Тогда дрогнувшим голосом спросил её Иван, предчувствуя великое сокрушение: "Зачем ты идёшь на Юг, мама, если цель твоя на Севере?".
"Чтобы идти на Север, не оборачиваясь и не сожалея, нужно сначала отступить на Юг. Когда-нибудь ты и те, кто от тебя родятся, поймут это. А пока просто запомни".
И она приказала: "Проводи меня".
Так Хима вышла с Иваном из Ледяного дворца и медленно пошла с ним к Южным воротам.
И, когда пришли они к Южным воротам, то развернулись и пошли к воротам Северным и шли уже быстро.
И, когда проходили они мимо Вечного огня, то выдернула Хима руку из руки сына и сказала: "Самый короткий путь на Север пролегает через Вечный Огонь моего Отца. Так и отвечай любому, кто спросит!".
С этими словами бросила она в траву лёд, что прижимала к сердцу, и шагнула в Огонь.
И тогда словно очнулся Иван и кинулся вслед за ней, чтобы удержать и вернуть, но её уже не было, и последняя вспышка Огня обожгла ему правую руку. Огонь погас навсегда, а он стал левшой и остался стоять под снегом, который сразу повалил со всех сторон, и слёзы его прожигали снег, потому что он плакал. И иные говорили, что он оплакивал мать, а другие, что страну, которая не сбудется никогда, а третьи считали, что он плакал от боли в правой руке, которую Огонь забрал у него, сделав Левшой.