Чиста информационное, нудное
Сдали мы с voproshatelniza Тойнби. А поскольку в процессе выяснилось, что многие помнят и любят текст, который печатался раньше в «Знание-сила», надо, наверное, объяснить, зачем издательству понадобилось заказывать новый перевод и почему я согласилась в этом участвовать, хотя вообще-то стараюсь по возможности за перепереводы не браться.
В «Знание-сила» было напечатано два материала: «Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели» и «Если бы Александр не умер тогда» (оба есть в сети). Написано: «Сокращенный перевод с английского С. СМИРНОВА». Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это, в современном понимании, ну… не вполне перевод.
Смирнов сделал совершенно потрясающую вещь. Тойнби обращается к читателю, который учил историю в школе, а то и в университете. Смирнов - к читателю, который историю знает, но не очень, и утонченных намёков всё равно не поймёт. Кроме того, если смешно, то должно быть и смешно написано - с непривыкшим читателем английский deadpan может и не прокатить. Надо сказать, на свою целевую аудиторию он действует стопроцентно: я историю как раз знаю, но не очень, и мне ужасно понравилось, как он это сделал. А voproshatelniza историю знает, и её Смирнов раздражал неимоверно.
Чтобы долго не объяснять, проще сравнить примеры, что не совсем просто: Смирнов что-то выкидывает, что-то добавляет, что-то переставляет, но вот два кусочка, где можно хотя бы отчасти установить соответствие. Короткие отрывки Смирнова, длинные - наши:
Таковы дела политические. Но есть еще семейные дела - они тоже становятся политическими, раз в них замешана царица-мать Олимпиада. За десять лет разлуки Александр почти забыл, какая у него матушка; а теперь вспомнил - и вздрогнул. Неведомо, положил ли Зевс предел уму этой избранной им женщины; но ее энергия и деспотизм беспредельны - это знают все. Старик Антипатр предъявил Александру ультиматум: либо он, либо Олимпиада. Он не может успешно управлять страной, терпя самоуправство вдовствующей царицы!
Казалось бы, административная и военная деятельность должна была занимать все бодрственные часы Александра, на самом же деле он еле-еле выкраивал для неё время. В 331 году до н. э. главной заботой Александра были не Греция, Фракия и Каппадокия, а собственная мать Олимпиада и её дочь (а его сестра) Клеопатра. Из-за них-то царь и не спал ночей. Теперь он понял, почему его подсознательно тянуло из Египта в Гадес, а не домой, в Македонию. Понял, почему отец бегал за другим женщинами и в конце концов променял Олимпиаду на тёзку его сестры, племянницу Аттала. Понял, отчего за последние тринадцать лет поседел и ссутулился Антипатр.
Демоническая личность Олимпиады завораживала её сына, сколько он себя помнил. Ребёнком Александр брал её сторону в ссорах с отцом: ну конечно же, отцовские измены непростительны! Их личная близость переросла в политический союз, когда Филипп развёлся с Олимпиадой и, по всем признакам, собрался лишить наследства и её сына. Эту угрозу устранил Павсаний, но тёплые отношения между матерью и сыном сохранились и тогда, когда миновала общая опасность. Их не рассорило даже время, проведённое вместе до того, как в 334 году Александр отплыл из Пеллы к Пелопоннесу. С тех пор Олимпиада изводила сына длинными письмами с жалобами и бранью (преимущественно в адрес Антипатра), но даже самую тягостную переписку можно снести, если на обмен посланиями уходит полгода. Теперь же Александр вновь вынужден был тесно общаться с матерью. При вести о его возвращении Олимпиада поспешила из Эпира в Пеллу и прибыла туда на несколько дней раньше сына. Антипатр немедленно выдвинул царю ультиматум: если Олимпиада остаётся в Европе, он, Антипатр, уходит в отставку.
Чандрагупта хочет получить наместничество в одном из индийских царств, и, конечно, он заслужил такую награду. Но делать столь способного и инициативного человека царем у него на родине было бы неосторожно. Нет, править Индией будет чужеземец Селевк, а Чандрагупту ждет новое рискованное поручение. Александр назначает его наместником в еще не завоеванных царствах Напата и Мероэ - в верховьях Нила, похожих на его родную Индию. И вот Чандрагупта плывет вверх по Нилу навстречу своей новой судьбе.
Чандрагупта напомнил, что заслужил награду, и намекнул, что не отказался бы стать наместником Магадхи. Александр ответил «нет» и назначил наместником Селевка. Чандрагупта, рассудил царь, продувная бестия - опасно доверять ему Магадху, которую тот так хорошо знает. Оставив Селевка приводить к повиновению индийские государства, Александр вернулся в Египет. Чандрагупту он прихватил с собой и сразу по прибытии в Александрию отправил по Нилу во главе наёмного иллирийского войска с поручением захватить Напату и остаться там в качестве наместника. Чандрагупта не только занял Напату, но поднялся к Мероэ, где незадолго до того открыли большие залежи железной руды. Оттуда он отправился выше по течению, за шестой, самый высокий порог, в зелёный край, напомнивший ему родную Индию - здесь тоже дули муссоны. Исследование и освоение здешних земель дало этой деятельной и потенциально опасной натуре занятие на всю жизнь. Дабы поддерживать связь с Египтом, Чандрагупта разместил половину своих иллирийцев в Ибриме, вторую половину - на священной горе Джебель-Баркал. О пребывании северян в тех краях напоминают голубые глаза и светлая кожа их потомков, а также надписи на исполинских статуях Рамзеса II в Абу-Симбел. Иллирийские имена «Монуний», «Лонгар», «Батон», соседствующие с греческими именами наёмников Псамметиха III, можно разобрать и сегодня.
Честно говоря, я обзавидовалась. И тому, как он лихо перевёл в настоящее время, и вообще. В общем, богатыри, не мы.
В «Знание-сила» было напечатано два материала: «Если бы Филипп и Артаксеркс уцелели» и «Если бы Александр не умер тогда» (оба есть в сети). Написано: «Сокращенный перевод с английского С. СМИРНОВА». Однако при ближайшем рассмотрении выяснилось, что это, в современном понимании, ну… не вполне перевод.
Смирнов сделал совершенно потрясающую вещь. Тойнби обращается к читателю, который учил историю в школе, а то и в университете. Смирнов - к читателю, который историю знает, но не очень, и утонченных намёков всё равно не поймёт. Кроме того, если смешно, то должно быть и смешно написано - с непривыкшим читателем английский deadpan может и не прокатить. Надо сказать, на свою целевую аудиторию он действует стопроцентно: я историю как раз знаю, но не очень, и мне ужасно понравилось, как он это сделал. А voproshatelniza историю знает, и её Смирнов раздражал неимоверно.
Чтобы долго не объяснять, проще сравнить примеры, что не совсем просто: Смирнов что-то выкидывает, что-то добавляет, что-то переставляет, но вот два кусочка, где можно хотя бы отчасти установить соответствие. Короткие отрывки Смирнова, длинные - наши:
Таковы дела политические. Но есть еще семейные дела - они тоже становятся политическими, раз в них замешана царица-мать Олимпиада. За десять лет разлуки Александр почти забыл, какая у него матушка; а теперь вспомнил - и вздрогнул. Неведомо, положил ли Зевс предел уму этой избранной им женщины; но ее энергия и деспотизм беспредельны - это знают все. Старик Антипатр предъявил Александру ультиматум: либо он, либо Олимпиада. Он не может успешно управлять страной, терпя самоуправство вдовствующей царицы!
Казалось бы, административная и военная деятельность должна была занимать все бодрственные часы Александра, на самом же деле он еле-еле выкраивал для неё время. В 331 году до н. э. главной заботой Александра были не Греция, Фракия и Каппадокия, а собственная мать Олимпиада и её дочь (а его сестра) Клеопатра. Из-за них-то царь и не спал ночей. Теперь он понял, почему его подсознательно тянуло из Египта в Гадес, а не домой, в Македонию. Понял, почему отец бегал за другим женщинами и в конце концов променял Олимпиаду на тёзку его сестры, племянницу Аттала. Понял, отчего за последние тринадцать лет поседел и ссутулился Антипатр.
Демоническая личность Олимпиады завораживала её сына, сколько он себя помнил. Ребёнком Александр брал её сторону в ссорах с отцом: ну конечно же, отцовские измены непростительны! Их личная близость переросла в политический союз, когда Филипп развёлся с Олимпиадой и, по всем признакам, собрался лишить наследства и её сына. Эту угрозу устранил Павсаний, но тёплые отношения между матерью и сыном сохранились и тогда, когда миновала общая опасность. Их не рассорило даже время, проведённое вместе до того, как в 334 году Александр отплыл из Пеллы к Пелопоннесу. С тех пор Олимпиада изводила сына длинными письмами с жалобами и бранью (преимущественно в адрес Антипатра), но даже самую тягостную переписку можно снести, если на обмен посланиями уходит полгода. Теперь же Александр вновь вынужден был тесно общаться с матерью. При вести о его возвращении Олимпиада поспешила из Эпира в Пеллу и прибыла туда на несколько дней раньше сына. Антипатр немедленно выдвинул царю ультиматум: если Олимпиада остаётся в Европе, он, Антипатр, уходит в отставку.
Чандрагупта хочет получить наместничество в одном из индийских царств, и, конечно, он заслужил такую награду. Но делать столь способного и инициативного человека царем у него на родине было бы неосторожно. Нет, править Индией будет чужеземец Селевк, а Чандрагупту ждет новое рискованное поручение. Александр назначает его наместником в еще не завоеванных царствах Напата и Мероэ - в верховьях Нила, похожих на его родную Индию. И вот Чандрагупта плывет вверх по Нилу навстречу своей новой судьбе.
Чандрагупта напомнил, что заслужил награду, и намекнул, что не отказался бы стать наместником Магадхи. Александр ответил «нет» и назначил наместником Селевка. Чандрагупта, рассудил царь, продувная бестия - опасно доверять ему Магадху, которую тот так хорошо знает. Оставив Селевка приводить к повиновению индийские государства, Александр вернулся в Египет. Чандрагупту он прихватил с собой и сразу по прибытии в Александрию отправил по Нилу во главе наёмного иллирийского войска с поручением захватить Напату и остаться там в качестве наместника. Чандрагупта не только занял Напату, но поднялся к Мероэ, где незадолго до того открыли большие залежи железной руды. Оттуда он отправился выше по течению, за шестой, самый высокий порог, в зелёный край, напомнивший ему родную Индию - здесь тоже дули муссоны. Исследование и освоение здешних земель дало этой деятельной и потенциально опасной натуре занятие на всю жизнь. Дабы поддерживать связь с Египтом, Чандрагупта разместил половину своих иллирийцев в Ибриме, вторую половину - на священной горе Джебель-Баркал. О пребывании северян в тех краях напоминают голубые глаза и светлая кожа их потомков, а также надписи на исполинских статуях Рамзеса II в Абу-Симбел. Иллирийские имена «Монуний», «Лонгар», «Батон», соседствующие с греческими именами наёмников Псамметиха III, можно разобрать и сегодня.
Честно говоря, я обзавидовалась. И тому, как он лихо перевёл в настоящее время, и вообще. В общем, богатыри, не мы.