Уля и Бог
Уленька полностью ослепла. Маленькая, старая тойтерьерша, прожившая долгую и интересную жизнь ослепла стремительно, долго ходила с бельмом на одном глазу, оно ей не слишком и мешало, появилось после рождения у нас первого ребенка, слишком сильный стресс для собаки - представьте, вам вдруг запретили спать на кровати, на подушке, прижавшись боком к лицу хозяина, и вот второе бельмо разрослось как буря в пустыней, и в одно утро Уля проснулась совершенно слепой и у нее началась новая жизнь.
На улице она тычется в сетку, в деревья, в любые препятствия, она уже приучилась ходить осторожно, но все-равно ходить ей трудно. А недавно к ней подбежала собачка, и Уля стала действовать как Жан-Клод Ван Дамм в фильме Кикбоксер, когда он сражается на ринге ослепший, ориентируясь на звуки и интуицию. После первого контакта Уля потеряла собачку и стала возбужденно бросаться в пустоту, размахивая руками и ногами, в том фильме тренер еще говорит слепому бойцу, - сосредоточься!
Для Ули я Бог. Один из нескольких её богов. Когда она слышит из черноты мой голос, она понимает, что это судьба, сейчас её подхватят сильные руки и понесут - есть, спать, размышлять о прожитом. Другие великаны Богами для Ули не являются, вполне возможно, они Боги для кого-то другого, но для слепой Ули истинным Богом являюсь я.
Мы гуляем, а точнее стоим посреди полянки. Уля теперь старается не делать лишних шагов. Иногда кажется, что вот бы и люди так же осторожно относились к своим поступкам. Мимо проходит человек в униформе. Большие красные кисти рук, пружинистая походка, грубые черты лица. На спине "ОХРАНА". Такого вида парни внушали мне, ребенку, священный ужас. Кемеровские гопники. Я их очень боялся. Они были для меня богами. Злыми. Как японцы для корейцев. Помню одного из них. Увидев его, обходил стороной, боялся этой грубой непосредственности, - маленькие мужички, в свои 18 многие уже заканчивали жизнь, со школьных лет пили, употребляли наркотики, шли в колонии, нелепо гибли, отбирали мелочь у таких как я, любили и умели драться. Уже учась в институте, увидел его, - несчастного, попрошайничающего на улице, уже уходящего в Вальхаллу, - наркотики, от которых он уже не мог отказаться, и я понял, что сейчас я бы даже не обратил внимания на него, на болезненного бродяжку, который всего каких-то семь лет назад был в моей небольшой вселенной зловещим богом войны.
Надеюсь, Уленька так и окончит свои дни с богом внутри, с единым Богом, её царем, к которому она пришла без сомнений и мучений и осквернить которого невозможно. Уля запечатлена на трех моих картинах, если не ошибаюсь. Бог рисует свое творение. И никогда Уля не запечатлеет своего бога, только белые её глаза помнят меня и мокрый нос по много раз на дню рисует божественный лик. Образ, который никогда не потускнеет.
Ведь сколько подобных религиозных разочарований каждый переживает за свою жизнь, не сосчитать.
На улице она тычется в сетку, в деревья, в любые препятствия, она уже приучилась ходить осторожно, но все-равно ходить ей трудно. А недавно к ней подбежала собачка, и Уля стала действовать как Жан-Клод Ван Дамм в фильме Кикбоксер, когда он сражается на ринге ослепший, ориентируясь на звуки и интуицию. После первого контакта Уля потеряла собачку и стала возбужденно бросаться в пустоту, размахивая руками и ногами, в том фильме тренер еще говорит слепому бойцу, - сосредоточься!
Для Ули я Бог. Один из нескольких её богов. Когда она слышит из черноты мой голос, она понимает, что это судьба, сейчас её подхватят сильные руки и понесут - есть, спать, размышлять о прожитом. Другие великаны Богами для Ули не являются, вполне возможно, они Боги для кого-то другого, но для слепой Ули истинным Богом являюсь я.
Мы гуляем, а точнее стоим посреди полянки. Уля теперь старается не делать лишних шагов. Иногда кажется, что вот бы и люди так же осторожно относились к своим поступкам. Мимо проходит человек в униформе. Большие красные кисти рук, пружинистая походка, грубые черты лица. На спине "ОХРАНА". Такого вида парни внушали мне, ребенку, священный ужас. Кемеровские гопники. Я их очень боялся. Они были для меня богами. Злыми. Как японцы для корейцев. Помню одного из них. Увидев его, обходил стороной, боялся этой грубой непосредственности, - маленькие мужички, в свои 18 многие уже заканчивали жизнь, со школьных лет пили, употребляли наркотики, шли в колонии, нелепо гибли, отбирали мелочь у таких как я, любили и умели драться. Уже учась в институте, увидел его, - несчастного, попрошайничающего на улице, уже уходящего в Вальхаллу, - наркотики, от которых он уже не мог отказаться, и я понял, что сейчас я бы даже не обратил внимания на него, на болезненного бродяжку, который всего каких-то семь лет назад был в моей небольшой вселенной зловещим богом войны.
Надеюсь, Уленька так и окончит свои дни с богом внутри, с единым Богом, её царем, к которому она пришла без сомнений и мучений и осквернить которого невозможно. Уля запечатлена на трех моих картинах, если не ошибаюсь. Бог рисует свое творение. И никогда Уля не запечатлеет своего бога, только белые её глаза помнят меня и мокрый нос по много раз на дню рисует божественный лик. Образ, который никогда не потускнеет.
Ведь сколько подобных религиозных разочарований каждый переживает за свою жизнь, не сосчитать.