Лишние дни
Если задуматься, то со мной было столько всего, чего не было, что можно даже не вспоминать, все равно не расскажешь.
Мой коллега носит трехэтажную фамилию, в которой есть корень грацио, то ли грация, то ли милосердие. Кажется, в нем есть и то, и другое - высокий блондин (без ботинок, в кедах), который больше всего на свете боится высоты, поэтому ежегодно съезжает на лыжах с нового головокружительного пика (в прошлом году были Роки Маунтинс, в этом- швейцарские Альпы). Он крестит еду и единственный пишет в «Тимс», чтобы собрать нас на ланч - никто больше попыток создать команду этом человейнике не предпринимает.
«Скажите, девушки. Вот у вас детей нет. Чем вы занимаете свое свободное время?» - спрашивает он за кофе (у меня - «суп», так коллеги называют матчу с кокосовым молоком). Смешная попытка vicarious living; судя по рассказам, у Чарли с двумя детьми жизни больше, чем у меня с минус одним.
«Я тебе уже объясняла, Чарльз. Вот есть такая вещь - баланс между работой и жизнью. У меня тоже есть. Только между работой и… работой».
«Но ведь ты не в Гарварде»
«Ой, что, серьезно? Чеeeрт!»
Я не сомневаюсь, что у Чарли что-то на уме. Но пока не догадываюсь, что. Он никогда не ходит напрямую, дипломат чертов.
Люба улыбается, как мадонна Рафаэля, она о своем бойфренде любит говорить так же, как Чарли - о своих богатых родственниках, то есть: это скорей просачивается, чем бывает рассказано.
«Люба, но ведь есть клубы… Есть столько всего…»
«Есть! Я после визита в Лас-Вегас поняла, что жить - клево. И я как-то мало в это инвестирую. Так что я уже составила список.»
У Любы не просто список. У Любы - приложение. В нем все. Вся ее жизнь. От алгоритма, выбирающего наряды из всех тщательно отфотографированных и обрезанных элементов одежды, до врачебных визитов, прочитанных книг и целей по работе. Приложение напоминает Любе купить цветы на день рождения и забронировать автомобиль для отпуска, присылает ссылки. Это не черное зеркало, конечно, но некоторая зазеркальность в этом все же чернеется.
Люба молчит о том, что work hard = play hard. И что ее бф в отелях ниже пяти звезд не останавливается. Что в свободное от игры в академика время она может пить коктейли на берегу собственного бассейна. Что ее прошлая работа в финансах, в принципе, могла бы и позволить ей выйти на пенсию в двадцать четыре. Мисс эффективность всегда на шаг впереди. Если бы она не была так добра, я бы решила, что она искусственный интеллект в идеальном финском теле.
«Но ведь жизнь… она заканчивается!» и тут мы подошли к сути. «Мне скоро исполнится сорок…»
«Сколько тебе?» прерывает Люба.
Чарли замолкает, загибает пальцы.
«Ничего себе, сколько времени ушло, чтобы посчитать свой возраст» смеется Люба, губы у нее тонкие, светлые, изящные, как гладкая серебряная цепочка.
«Я просто привык отсчитывать возраст пятилетиями, когда мне исполнилось 31, я всем говорил, что мне около 35»
«Ну-ну»
«Так вот! Я тут недавно осознал, что осталось не так много времени»
«К сорока годам наконец снизошло?» (как хорошо, когда не нужно придумывать ответы, разговор просто происходит, а я могу просто наслаждаться прохладным бризом после ночной жары).
«Ну правда! Тебе это в голову не приходило?» Ангельская голова Чарли выжидательно наклоняется в мою сторону.
Дорогая голова, думаю я, в мою голову приходит разнообразная ерунда, но это - самая губительная мысль из всех, что ты могла бы мне подкинуть. Зря говорят, две головы лучше, моей было и так вполне неплохо.
«Если даже и приходило, у меня были не все дома» отшучиваюсь я, но Чарли уже не остановить. Он загибает пальцы, считает, сколько уик-эндов осталось до среднестатистической смерти.
«Просто понимаете, мои родители - им по шестьдесят, они молодые, но они уже не могут просто взять и сделать какие-то вещи. Я не задумывался об этом, когда мне было двадцать. А теперь задумываюсь. Нужно успеть сделать столько всего, пока. Еще могу. Пока может мое тело, может мой мозг. Скоро многое будет просто невозможно, и если продолжать это откладывать…» Чарли выглядит действительно расстроенным, и я действительно не знаю, как этому помочь. То, что он говорит - правда. И одновременно, чушь.
«Ну послушай, ты просто добавляешь себе обязанность не только хорошо, эффективно работать, но и эффективно отдыхать. Сон - это то, что тебе совершенно необходимо. А успеть прыгнуть с тарзанки - ну если только очень хочется… Казалось бы к сорока пора было бы понять, что можно просто жить, а не казаться крутым 24/7, что ты никому не должен все успеть».
«Как же не должен? А себе? Чтобы было что вспомнить?»
...Хм. Ну да. Если бы я искренне выбирала, как жить, то жила бы так, чтобы было что забыть.
Вот у других есть такое - удаленные комментарии, зажившие шрамы. А у меня только плохая память и свежие синяки. Касс, у тебя нога синяя, откуда? - не знаю... Может быть, вставала ночью и шла напрямую, не разбирая дороги.
Впрочем, наверное, в этом дело, мне не нужно торопиться пожить, потому что я чувствую, что у меня уже есть, что вспомнить.
Чарли отставляет кофе, открывает воду.
«Извините, что я доминирую в этом разговоре, но! Вам не кажется, что в нашей карьере у нас украли валидацию? Вся валидация случается в самом начале. Поступил на ПЧД. Сдал квалификационный экзамен. Защитился. Нашел первую работу. И потом все! Повышения ничего не значат, денег -то за них больше не дают. Где же валидация, где ощущение, что я что-то значу? Вот вы почему эту карьеру выбрали? Я просто потому, что мне реально нравится то, что я делаю. Иначе - фигня какая-то, а не карьера. Нужно искать в другом месте, снаружи работы. Нужно иметь смысл.»
…С другой стороны, возможно, я так избегаю этой мысли именно потому, что уже лет десять ничего не происходит. Я могла бы обвинить во всем переезд, но это не переезд, это выбор. Я не хотела, чтобы мне было больно. Хоть как-либо. Для этого надо было погасить, выровнять, отступить, примириться. Во всех смыслах, со всеми смыслами.
Иногда я чувствую себя, как растянутые трусы, которые висят уродливыми складками, но все еще исполняют свое предназначение.
Имеют смысл.
Кажется, я выпала из разговора.
«Ты спрашивал, чем я занимаю время. Обычно я занимала время книгами, которые писала и читала, писателями, которым помогала развивать их работы, танцами, которые помогали развивать меня. Но в последнее время не хочется. И пускай время заканчивается, у меня еще есть время».
«Не собираешься вернуться?»
«Собираюсь. Просто это очень медленные сборы».
...Минута молчания над ненаписанными строчками, как будто есть над чем молчать.
«Ну может надо взять отпуск и сделать с этим что-то. У меня вот всегда накапливается отпуск. Пятьдесят лишних дней!»
Поистине, если хочешь что-то увидеть сделанным - поручи это занятому человеку. Двое детей, лыжи, спорт. И пятьдесят лишних дней. У меня ничего не накапливается; отпуска горят как мертвые души. Даже мама уже привыкла, что я все время куда-то еду (лучше я, чем крыша).
Конечно, Чарли, если у тебя есть пятьдесят лишних дней, то тебе нужно придумать, чем их занять. В моей жизни нет ни одного лишнего дня, ни одной лишней ночи. Всегда нужно написать кому-то, что все обязательно будет хорошо.
Все обязательно будет хорошо.
Мой коллега носит трехэтажную фамилию, в которой есть корень грацио, то ли грация, то ли милосердие. Кажется, в нем есть и то, и другое - высокий блондин (без ботинок, в кедах), который больше всего на свете боится высоты, поэтому ежегодно съезжает на лыжах с нового головокружительного пика (в прошлом году были Роки Маунтинс, в этом- швейцарские Альпы). Он крестит еду и единственный пишет в «Тимс», чтобы собрать нас на ланч - никто больше попыток создать команду этом человейнике не предпринимает.
«Скажите, девушки. Вот у вас детей нет. Чем вы занимаете свое свободное время?» - спрашивает он за кофе (у меня - «суп», так коллеги называют матчу с кокосовым молоком). Смешная попытка vicarious living; судя по рассказам, у Чарли с двумя детьми жизни больше, чем у меня с минус одним.
«Я тебе уже объясняла, Чарльз. Вот есть такая вещь - баланс между работой и жизнью. У меня тоже есть. Только между работой и… работой».
«Но ведь ты не в Гарварде»
«Ой, что, серьезно? Чеeeрт!»
Я не сомневаюсь, что у Чарли что-то на уме. Но пока не догадываюсь, что. Он никогда не ходит напрямую, дипломат чертов.
Люба улыбается, как мадонна Рафаэля, она о своем бойфренде любит говорить так же, как Чарли - о своих богатых родственниках, то есть: это скорей просачивается, чем бывает рассказано.
«Люба, но ведь есть клубы… Есть столько всего…»
«Есть! Я после визита в Лас-Вегас поняла, что жить - клево. И я как-то мало в это инвестирую. Так что я уже составила список.»
У Любы не просто список. У Любы - приложение. В нем все. Вся ее жизнь. От алгоритма, выбирающего наряды из всех тщательно отфотографированных и обрезанных элементов одежды, до врачебных визитов, прочитанных книг и целей по работе. Приложение напоминает Любе купить цветы на день рождения и забронировать автомобиль для отпуска, присылает ссылки. Это не черное зеркало, конечно, но некоторая зазеркальность в этом все же чернеется.
Люба молчит о том, что work hard = play hard. И что ее бф в отелях ниже пяти звезд не останавливается. Что в свободное от игры в академика время она может пить коктейли на берегу собственного бассейна. Что ее прошлая работа в финансах, в принципе, могла бы и позволить ей выйти на пенсию в двадцать четыре. Мисс эффективность всегда на шаг впереди. Если бы она не была так добра, я бы решила, что она искусственный интеллект в идеальном финском теле.
«Но ведь жизнь… она заканчивается!» и тут мы подошли к сути. «Мне скоро исполнится сорок…»
«Сколько тебе?» прерывает Люба.
Чарли замолкает, загибает пальцы.
«Ничего себе, сколько времени ушло, чтобы посчитать свой возраст» смеется Люба, губы у нее тонкие, светлые, изящные, как гладкая серебряная цепочка.
«Я просто привык отсчитывать возраст пятилетиями, когда мне исполнилось 31, я всем говорил, что мне около 35»
«Ну-ну»
«Так вот! Я тут недавно осознал, что осталось не так много времени»
«К сорока годам наконец снизошло?» (как хорошо, когда не нужно придумывать ответы, разговор просто происходит, а я могу просто наслаждаться прохладным бризом после ночной жары).
«Ну правда! Тебе это в голову не приходило?» Ангельская голова Чарли выжидательно наклоняется в мою сторону.
Дорогая голова, думаю я, в мою голову приходит разнообразная ерунда, но это - самая губительная мысль из всех, что ты могла бы мне подкинуть. Зря говорят, две головы лучше, моей было и так вполне неплохо.
«Если даже и приходило, у меня были не все дома» отшучиваюсь я, но Чарли уже не остановить. Он загибает пальцы, считает, сколько уик-эндов осталось до среднестатистической смерти.
«Просто понимаете, мои родители - им по шестьдесят, они молодые, но они уже не могут просто взять и сделать какие-то вещи. Я не задумывался об этом, когда мне было двадцать. А теперь задумываюсь. Нужно успеть сделать столько всего, пока. Еще могу. Пока может мое тело, может мой мозг. Скоро многое будет просто невозможно, и если продолжать это откладывать…» Чарли выглядит действительно расстроенным, и я действительно не знаю, как этому помочь. То, что он говорит - правда. И одновременно, чушь.
«Ну послушай, ты просто добавляешь себе обязанность не только хорошо, эффективно работать, но и эффективно отдыхать. Сон - это то, что тебе совершенно необходимо. А успеть прыгнуть с тарзанки - ну если только очень хочется… Казалось бы к сорока пора было бы понять, что можно просто жить, а не казаться крутым 24/7, что ты никому не должен все успеть».
«Как же не должен? А себе? Чтобы было что вспомнить?»
...Хм. Ну да. Если бы я искренне выбирала, как жить, то жила бы так, чтобы было что забыть.
Вот у других есть такое - удаленные комментарии, зажившие шрамы. А у меня только плохая память и свежие синяки. Касс, у тебя нога синяя, откуда? - не знаю... Может быть, вставала ночью и шла напрямую, не разбирая дороги.
Впрочем, наверное, в этом дело, мне не нужно торопиться пожить, потому что я чувствую, что у меня уже есть, что вспомнить.
Чарли отставляет кофе, открывает воду.
«Извините, что я доминирую в этом разговоре, но! Вам не кажется, что в нашей карьере у нас украли валидацию? Вся валидация случается в самом начале. Поступил на ПЧД. Сдал квалификационный экзамен. Защитился. Нашел первую работу. И потом все! Повышения ничего не значат, денег -то за них больше не дают. Где же валидация, где ощущение, что я что-то значу? Вот вы почему эту карьеру выбрали? Я просто потому, что мне реально нравится то, что я делаю. Иначе - фигня какая-то, а не карьера. Нужно искать в другом месте, снаружи работы. Нужно иметь смысл.»
…С другой стороны, возможно, я так избегаю этой мысли именно потому, что уже лет десять ничего не происходит. Я могла бы обвинить во всем переезд, но это не переезд, это выбор. Я не хотела, чтобы мне было больно. Хоть как-либо. Для этого надо было погасить, выровнять, отступить, примириться. Во всех смыслах, со всеми смыслами.
Иногда я чувствую себя, как растянутые трусы, которые висят уродливыми складками, но все еще исполняют свое предназначение.
Имеют смысл.
Кажется, я выпала из разговора.
«Ты спрашивал, чем я занимаю время. Обычно я занимала время книгами, которые писала и читала, писателями, которым помогала развивать их работы, танцами, которые помогали развивать меня. Но в последнее время не хочется. И пускай время заканчивается, у меня еще есть время».
«Не собираешься вернуться?»
«Собираюсь. Просто это очень медленные сборы».
...Минута молчания над ненаписанными строчками, как будто есть над чем молчать.
«Ну может надо взять отпуск и сделать с этим что-то. У меня вот всегда накапливается отпуск. Пятьдесят лишних дней!»
Поистине, если хочешь что-то увидеть сделанным - поручи это занятому человеку. Двое детей, лыжи, спорт. И пятьдесят лишних дней. У меня ничего не накапливается; отпуска горят как мертвые души. Даже мама уже привыкла, что я все время куда-то еду (лучше я, чем крыша).
Конечно, Чарли, если у тебя есть пятьдесят лишних дней, то тебе нужно придумать, чем их занять. В моей жизни нет ни одного лишнего дня, ни одной лишней ночи. Всегда нужно написать кому-то, что все обязательно будет хорошо.
Все обязательно будет хорошо.